Закрывая глаза смотри внимательно - Нортон Полина

Полина Нортон

Закрывая глаза смотри внимательно

Закрывая глаза смотри внимательно

1часть ИГРА СНОВ

Операционный зал был ярко освещен большими лампами, похожими на глаза огромных стрекоз, направленных на тело Копова. Хирурги отходили от стола и снимали перчатки, сбрасывая их в тазы на высоких подставках. Разговаривали они тихо, их голоса приглушали маски на лицах. Верхний свет погас. Около операционного стола остались две женщины, движения которых, были аккуратными и точными. Говорили они вполголоса, сдержанно, попусту болтать им не хотелось, каждое сказанное слово было продиктовано необходимостью.

 Хватит вздыхать, Андреевна. Простыни убирай. Буду удалять все лишнее. Тело пациента было закрыто поверх трубок, проводов, датчиков и шлангов, прикрепленных к телу.

 Михаилу это больше не понадобится. Боже, как я ненавижу это делать. Хотя, мне грех жаловаться, за двадцать лет работы это четвертая смерть на дежурстве.

 Да, это Галина у нас похоронное бюро, а ты Ленок, борец за живучесть.

 Жутковато! Не могу отделаться от чувства, что он за нами наблюдает,  глухо проговорила Елена, поглядывая по сторонам.  Вот скажи мне, ты же верующий человек, как считаешь, что там, по ту сторону?  спросила Елена, удаляя иглу из вены.

Кровь, насыщенная антикоагулянтами потекла по предплечью и маленьким озерцом осталась в ладони Михаила. Он лежал на операционном столе, с раскинутыми в стороны руками, словно распятый.

 Ответ будет держать за все содеянное. Все мы грешные, прости нас Господи,  сказала пожилая санитарка, вытирая кровь с ладони.

 Что ж, по-твоему, человек только из плохого состоит, и ничего хорошего не сделал?

 И за хорошее ответит,  подвязывая челюсть, ответила Андреевна.

 Так, кажется, всё. Давай проверим еще раз: руки ноги связаны, глаза закрыты, бирка на руке, бирка на ноге.

Осталось, самое неприятное. На левом бедре, медсестра сделала надпись шариковой ручкой:

Наша история начинается с того места где, по мнению многих все заканчивается. Наш герой, Михаил Копов, умер на операционном столе, т.е. перешел в категорию «был», но он об этом еще ничего не знает

Фрагмент 1

Руки и ноги преодолевая огромное сопротивление жидкости, напоминающей гель, отчаянно гребут к поверхности, которой все нет. Сердце бьётся в каждой жилке, в каждой клеточке, как птица, зажатая в ладони, и легкие готовы взорваться от желания вдохнуть. Мысли-паникёры перестали вспыхивать как молнии и оформились в четкое убеждение: вдохну, пусть даже после умру, ведь это не может продолжаться вечно! Вдох, толчок и сопротивление исчезло как сон мгновенно и бесповоротно.

 Какое облегчение! Никогда не чувствовал такую легкость,  оглядываясь по сторонам произнес Михаил,  Освещения как-то маловато. Не больница отстой какой-то. Персонала ни единой души! Интересно, где эта милая женщина-анестезиолог, которая обещала мягкий вход и такой же мягкий выход из наркоза, она так подробно все мне рассказывала: уснете, боли не будет и ни слова о бассейне с гелем,  размышлял он, продвигаясь по тоннелю, или как ему казалось, больничному коридору

Михаил Копов пятидесяти четырех лет, владелец крупной строительной компании, просто не вышел из наркоза, оперируемое сердце отказалось работать без объективных для врачей причин. Реанимационные мероприятия, которые снимал зоркий глаз видеокамеры, установленный с недавних пор в каждой операционной, подтвердил бы любому поинтересовавшемуся причинами смерти, что врачебной ошибки не было и меры к оживлению приняты в полном объеме.

На момент смерти, Копов был одинок. Родители Михаила погибли в автокатастрофе, где мог погибнуть и он, но судьба распорядилась по-другому. О других родственниках нам ничего не известно.

Строителем Михаил был по генетическому наследию, по призванию, по зову сердца. Выбирайте, что больше нравится, хотя все это уместилось с легкостью в одном человеке. Если условно разделить людей на три категории: созидатели, разрушители и потребители (того и другого без всяких фантазий), тогда, наш герой созидатель. Зачали его счастливые и влюбленные однокурсники факультета архитектуры и строительства, в жаркую пору написания дипломных работ, и навыки, приобретенные Коповым во внутриутробном состоянии, определили его жизненный путь. Взрослел он быстро, для увлеченных друг другом и творческой работой родителей, совершенно не заметно. Любимым его занятием стало рассматривание огромных книг, альбомов, которые окружали его всегда, и помогали в строительстве первых в его жизни дворцов. Выбор между карандашом и погремушкой всегда решался в пользу первого. Все, что интересовало маленького Мишу, было им пристально изучено, разобрано до винтика, испробовано на вкус под одобрительными взглядами родителей. В семье были обычными разговоры о живописи, обсуждение прочитанного, любовь к музыке, а из спортивных занятий предпочтение Коповых было на стороне плавания. Все это позволило сформироваться духовно и физически гармоничной личности Михаила, который рос, превращаясь из милого мальчика в образованного и привлекательного юношу.

Отец часто серьезно, говорил с Михаилом о многом, казалось, что не было такой темы, которую они не обсуждали. Все они радовали любознательного подростка, расширяли кругозор, приводили к жарким спорам, одним словом обогащали, но жизнь не может быть только «бочкой меда». Самые сокровенные разговоры были о матери Михаила. Отец любил ее и, очень боялся потерять, не в смысле измены, а буквально, ведь она вела себя так, как будто была готова уйти из жизни в любую минуту, и когда он делился своей болью и страхом ее смерти, то жизнь останавливалась для Михаила. Он тщательно скрывал, что в нем самом живет такой же страх, и думать о смерти самого дорогого в своей жизни и просто обожествляемого им существа невыносимо, но все эти разговоры были необходимой «жилеткой» для отца и малой ценой сохранения гармонии в их счастливой семье.

Мать Михаила, была прекрасна, как только может быть прекрасна Елена, и мудра, как только может быть мудра Василиса. Дело не только в физической красоте, хотя и это было, а во всем, что было за За всем, что говорят, делают, есть побуждение, так вот, ее побуждения были чисты и безупречны. Все желания и устремления направлены к достижению гармони. Есть такие редкие люди, наполненные совершенством настолько что, изливаясь естественным излучением, их энергия улучшает окружающее пространство и людей в нем. Любая мимолетная беседа с ней оставляла в собеседнике светлое чувство, желание сделать что-то хорошее сию минуту. Она была преобразователем нашей несовершенной жизни, и невыносимо страдала, если не находила во встречных хоть малой искорки света, для того, чтобы поделиться своим сиянием.

Гибель обоих родителей стала потрясением. Этого он не мог представить себе, не мог принять. Для Михаила началась новая жизнь. Он утратил свою вселенную, в которой все было на своих местах, все понятно и будущее предсказуемо. Трагедия разрушила его идеальный мир, созданный ангелоподобной матерью и, лишила защищенности. Воспитание, внутренняя дисциплина и врожденное чувство собственного достоинства позволили Копову держаться внешне спокойно после пережитого потрясения. Окаменело только его сердце, оделось броней, отгораживая его от внешнего мира, которому было все равно, что он чувствует. Ведь все шло своим чередом, планета, не замедлила привычное вращение, не перестали петь птицы, солнце снова взошло

Приходили коллеги родителей, друзья, студенты однокурсники, соседи. Все приносили цветы, выражали соболезнования и предлагали помощь. Все это проходило как во сне. Неотложность дел требовала его внимания и ясного ума. Просто по-человечески плакать в этой ситуации Михаил не мог, боялся, что, выпустив из себя боль утраты в слезах, не сможет остановить этот поток, не сможет действовать адекватно и продемонстрирует всем свою слабость. Горечь происходящего, не имея выхода, ядовитыми змейками струилась по крови и оседала в сердце, разрушая его. Подготовка к похоронам, оформление бумаг, кремация, поминки и тишина одиночества

Друзья и сокурсники с пониманием отнеслись к изменениям в характере Михаила, изменив прозвище «Коп» на «Кай». Время шло и диктовало свои условия: сессия, преддипломная практика, защита. Институт успешно окончен, но все успехи в социуме никак не влияли на холод, поселившийся в сердце.

Копов был очень привлекательным молодым человеком и многие девушки пытались влюбить его в себя, но он только снисходительно принимал то, что ему предлагалось, может, в тайне надеясь на то, что им это удастся.

Наследством Михаил распорядился не по годам мудро. Продал большую квартиру с видом на Москву-реку, дачу на Истре, купил однокомнатную квартиру в Филях и все оставшиеся средства употребил на приобретение акций большой строительной компании, акционером которой был его отец. Знакомства, связи и, в большей мере, холодное сердце, позволили ему стать владельцем контрольного пакета акций и исполнительным директором «ЗАО Парадиз». Чем успешнее Михаил становился, тем больше становилась пропасть между ним и реальным миром. Раненое сердце не болело, просто тяжесть его временами становилась такой невыносимой, что Копов терял сознание. Жил он один, и как когда-то его матушка, был готов к внезапной смерти. Соседка, Лидия Ивановна, мудрая женщина раннего пенсионного возраста, приняла в свое сердце Михаила, как родного, и стала для него любимой бабушкой.

Когда безнадежному холостяку исполнилось 36, она познакомила его с Ольгой, и прописала брак, как лекарство. Копов подчинился. Отношение к жене мало отличалось от отношения к девушкам, которые у него появлялись время от времени, он принимал любовь, не давая ничего взамен, но при этом был вежлив, внимателен к датам, дарил цветы, подавал руку, в общем, делал все, что бы со стороны этот брак выглядел счастливым. Детей не было, может из чувства самосохранения жены, видимо, такая подчеркнутая предупредительность поведения мужа настораживала, подсказывая ей, что кроме этой белой и пушистой поверхности есть и другая, не доступная ей сторона. Трудно представить отцом робота, запрограммированного на галантность. Ольга любила Михаила но, это односторонне чувство не могло сделать ее счастливой. Она плакала, ждала чуда, но после 11 лет совместной жизни ушла от него.

Спонтанное сновидение

Михаил судорожно вдохнул так глубоко, как только мог, ожидая нового погружения и проснулся, ему снилось, что он переходит бурную реку, поскальзываясь на камнях, погружаясь под воду, с трудом всплывая на поверхность и снова погружаясь. Ему очень хотелось удержаться на поверхности подольше и рассмотреть, кто это сидит на противоположном берегу и плачет, наполняя и без того полноводную реку, искрящимися на солнце слезами Трель будильника.

Щурясь из-за яркого света, дотянулся до кнопки, едва не упав с кровати.

 Как погано начинается день!  Понимая, что проспал, буркнул Михаил.

 Оля! Оля!? Оля?.. Оооль, ты дома?

Копову никто не ответил. Змей солнечного сплетения резко крутнулся и сжался в комок нехорошим предчувствием.

 Оля,  охрипшим голосом, позвал Михаил, входя на кухню, где его ожидала записка.

Истинный «Кай» не заметил бы исчезновения любящей женщины, а Копов заплакал, впервые после смерти родителей, устало опустив голову на руки. Плакал долго, не замечая сердечной боли, которую он чувствовал впервые, после перенесенной утраты. Уход жены, которую он все одиннадцать лет держал на расстоянии вытянутой руки, стал последней каплей, переполнившей сосуд его души. Боль превратилась в ледяную руку, безжалостно стиснувшую его трепещущее сердце, и он провалился в спасительную реальность сна, словно перешел в другую комнату, не выходя из дома.

Спонтанное сновидение

быстрые воды реки влекут его вниз по течению, затягивая в водовороты и мешая рассмотреть, кто сидит на берегу и топит его в слезах. Он не хотел, как в детстве досмотреть интересный сон, это сон хотел быть досмотренным до концараньше ему казалось, что это женская фигура в белом платье, а теперь, он ясно видит это он сам.

 Прямо как Алиса в Зазеркалье: «Зачем я столько плакала»,  произнес Копов и очнулся от звука собственного голоса. Огляделся по сторонам, и продолжил,  чудеса, похоже я на больничной койке.

От резкого движения датчики, прикрепленные к грудной клетке Михаила, передали по проводам тревожный сигнал «подвижный пациент», и в палату вошла медсестра.

 Очнулись! Вот и замечательно! Как Вы себя чувствуете?  улыбаясь, с участием в голосе спросила она.

 Нормально. Я себя чувствую, и это главное. Пригласите доктора, пожалуйста.

 Да, конечно,  сказала молоденькая девушка, развернулась и вышла. Колкая фраза, раздраженного пациента, как волшебным переключателем изменила интонацию, выражение глаз и даже осанку юной особы, она вся как-то подобралась, словно улитка, к которой неосторожно прикоснулись. Закрывая за собой дверь, ей захотелось повесить на нее табличку: «Осторожно, злая собака!».

Михаил находился в одноместной палате, стена за изголовьем кровати состояла из мониторов и аппаратов, которые мигали цифрами и рисовали диаграммы. Множество проводов и датчиков на руках и груди, к носу пластырем приклеена трубка, руки и ноги пристегнуты к кровати ремнями. Он нестерпимо хотел справить малую нужду. Это все, что успел осознать Копов до появления доктора. Мужчина вошел, кивком поздоровался, присел на край кровати и положив пальцы на запястье Михаила, застыл.

«Александр Валерьевич, врач-реаниматолог. 7-ая Клиническая больница» Так представил доктора бейджик. Впечатление, которое создавал высокий мужчина крупного телосложения в зеленой рубахе и штанах, с коротко стриженной, почти лысой головой, было бы вполне приятным, если бы не глаза, спрятанные за стеклами очков-хамелеонов.

 Ну, и КАК Вы себя чувствуете?  сняв очки, и совершенно обнажив близорукие и беззащитные на солнце глаза, спросил доктор.

 Отвяжите, очень хочется помочиться.

 Отвяжу, и мочитесь сколько угодно, у вас мочевой катетер стоит, и приносит Вам беспокойство. Это необходимая процедура для измерения почасового диуреза,  водружая на место очки, провозгласил Александр Валерьевич.  Вас, любезнейший Михаил Анатольевич, необходимо серьезно обследовать для уточнения диагноза. Сделаем эхокардиографию, проверим сосуды. Да Ваша соседка очень вовремя решила зайти к вам, а то даже не знаю, чем бы закончился Ваш приступ. Она, кстати, здесь и очень хочет повидать вас. Препятствий я не вижу, если, конечно, Вы не возражаете. Подпишите,  предложил доктор, отстегивая фиксирующие ремни, и подавая бланк.

Рука плохо слушалась и от этого подпись получилась просто закорючкой, что совершенно не беспокоило Александра Валерьевича, который забрал согласие на проведение медицинских процедур, исследований, манипуляций и вышел, легким поклоном головы прощаясь с пациентом. Дверь, даже не успела за ним закрыться, как в палату вошла соседка Михаила.