Чёрта лысого у неё украли! Сонька артистка, каких мало! Её бы в императорский тиятр, все б рыдали, как играет, ох как играет, шельма!
Коляска быстро удалялась от полицейского управления, а я забилась в самый угол. Платье у меня и правда заметное. Такого больше ни у кого нет. Срисуют меня, ой срисуют А парень словно мысли мои прочитал и посоветовал, оглянувшись:
Ты, барышня, прикройся шубкой, а не то твоё сияние ажно из Алексбурга видно!
Я нашарила рукой мягкий шелковистый мех и натянула его на себя. Даже легче стало, когда спрятала платье. Интересно, куда он меня везёт? Походу, мы выезжаем из приличного квартала, но куда? Совсем не в ту сторону, где моё заведение, и не туда, где мой дом. До шикарной торговой улицы Язовенной тоже далеко. Большой город Михайловск, а я думала маленькая деревня Вот уже и улочки стали узенькими, тёмными. Или это сумерки наступили? Сколько времени прошло с того момента, как меня забрали с первого вечера в моём музыкальным салоне? Даже не знаю
Эй, а куда мы едем? спросила тревожно. Парень отмахнулся:
Не беспокойся, барышня, куда надо, туда и едем.
Как тебя зовут хоть?
Оськой кликали с утра, отозвался он.
Тоже мне, большой мальчик вырос, а всё ещё Оська! фыркнула. Он оглянулся, серьёзным взглядом смерил меня и сказал:
Ну пущай Йосип будет. Йосипом зови.
Хорошо, а я Татьяна, представилась, потом добавила: Ивановна.
Ишь! хмыкнул Йосип. Ива-ановна! А нос-то дорос?
За своим смотри, посоветовала с улыбкой. Ты у Полуяна служишь?
Так Маленько, неохотно ответил он. Ты меня не спрашивай, Татьяна Иванна, неловко мне тебе не говорить, а говорить можно ль, того не знаю.
Не буду спрашивать. Скажи только: долго ещё ехать?
Не-е, уж маленько осталось! Н-но, шальная, но!
Лошадка дёрнула коляску и побежала быстрее. А я закрыла глаза. Куда я еду, что я делаю Позволила себе слабость, отдалась под крышу бандиту. Но у меня не было выбора, правда. Без Городищева в этом городе у меня не осталось заступников, а Трубин не остановится, пока не отправит меня на каторгу. Полуян так Полуян. Но нужно держать его на расстоянии вытянутой руки, не позволяя вторгаться в личное пространство. Он способен
Эй, барышня, слезай, приехали!
Я распахнула глаза и уставилась на небольшой домик с облезлым фасадом и обшарпанными рамами, который охраняли корявые деревья без листьев с претензией быть садиком. Окружала этот садик покосившаяся ограда, в которой не хватало штакетника. Йосип спрыгнул с козел и протянул мне руку:
Пожалте, барышня.
Ты куда меня привёз? Что это за собачья конура?
Не всё то, чем кажется, подмигнул мне Йосип. Но ежели желаешь, провожу тебя до места.
Я оперлась на его ладонь и сошла с коляски, закутавшись в шубу. Мы пробрались через заросли густой травы к крыльцу, и мой провожатый стукнул в покосившуюся дверь три раза быстро, два раза медленно и потом ещё раз. А я поёжилась, окружённая сумерками, в которых тени от деревьев показались страшными чудовищами. Они съедят меня, маленькую, беззащитную, икнут и в зубах поковыряются веткой
Из глубины дома послышались шаги, дверь скрипнула, и в щели показалось лицо женщины. Она оглядела меня подозрительно, потом скользнула взглядом по Йосипу и выдохнула:
А, это вы Упадайте.
И она распахнула дверь, пропуская нас в тёмный сырой коридор. Потом тщательно закрыла её, вынула из-за перегородки свечу и в её свете отворила другую дверь, посолиднее. Оттуда пахнуло теплом, печным жаром, запахом мёда и яблок, и я жадно вдохнула всё это. Ох, есть хочется! Чаю хочется! Лечь и вытянуть ноги
Я вошла первой, не выпуская полы шубы, обёрнутой вокруг тела. А мне навстречу с диванчика, обтянутого жёлто-пёстрой тканью поднялся Митька Полуян собственной персоной. Отставив чашку с горячим чаем, развёл руки:
Ба-а! Кого я вижу! Татьяна Ивановна, дорогая ты моя!
Дмитрий Полуянович, я склонила голову в приветствии. Благодарю вас за помощь в побеге.
Пустое. Сам рад. А тебе идёт шубка! Оставь себе, дарю.
И улыбнулся широко, отчего от уголков глаз его разбежались мелкие морщинки. Гусиные лапки.
Глава 2. Осторожничаю
Первым моим побуждением было поблагодарить этого обаятельного стервеца за поистине царский подарок. Но потом здравый смысл поднял голову. Я же не даром проработала несколько лет в профессии, я же на эти грабли уже наступала!
Подарок я могла бы принять только от Городищева. Потому что знала: в ответ он не попросит ничего. А Полуяну веры нет, Полуян не только попросит он ещё и потребовать горазд. Так что нет, спасибо, плавали-знаем.
Я мило улыбнулась и ответила:
Спасибо за доброе намерение, однако подарок принять не могу. Посижу ещё в шубе, погреюсь, а потом верну, если не возражаете.
Танечка, душа моя, грех моими подарками разбрасываться!
Полуян шагнул ко мне, обдав запахом дешёвого табака и яблочной ватрушки с маком, угрожающе глянул в глаза. Прищурился. Его зрачки затопили радужку, как у злого кота. Настоящий бандит, первостатейный! А только мне бояться нечего. Дважды он мне помог, долг отдам, а большего не надо.
Я, Дмитрий Полуянович, женщина независимая и свободная. Вы предложили я отказалась. Именно так это и работает. Если для вас всё работает по-другому не быть нам друзьями, к сожалению.
Он раздул ноздри в гневе, стукнул кулаком по столу. Думал, наверное, что это произведёт на меня впечатление.
Ошибся.
«Разве это сад? Видала я такие сады»
Вспомнился Гешефт, тоже первостатейный бандит. Была у него отвратительная привычка чуть что орать и кидаться в девушек бокалами и пепельницами. Очень уж ему нравилось, когда девчонки пугаются и ломятся на выход. В меня он швырнул тамблером ровно один раз, потому что я увернулась, подобрала тяжёлый бокал и вернула Гешефту комплимент. Прямо в его чугунную бошку, даже бровь рассекла. Бандит тогда опешил, взоржал и велел тащить аптечку, лечить его
Уступать Полуяну я тоже не собиралась, поэтому сказала устало:
Вы, Дмитрий Полуянович, на меня не гневайтесь, гневаться я и сама умею. И фыркать, и ножкой топать Должной быть не желаю, а отдариться мне нечем. Уж поймите и не сердитесь.
Он ещё немного посверкал очами, а потом расслабился и улыбнулся, снова показав гусиные лапки:
Ладно, забудь. Садись-ка, Татьяна, за стол, отужинай со мной, коли голодна.
Голодна, призналась я, вздохнув с облегчением. За спиной кашлянул отмерший Йосип:
Так я, это Полуян, пойду я иль что?
Побудь тут, распорядился бандит. Лошадку распряги да спать заваливайся, Глашка тебе чаю нальёт. А ты, Татьяна Ивановна, вот сюда садись, на красное место. Водки будешь?
Я махнула рукой. Водка так водка. Мне бы сейчас просто поесть чего-нибудь, не важно чего. Желудок уже к позвоночнику прилип, я ведь волновалась, с утра ничего не ела. Как там мои девчонки? Наверное, в панике
Горница Полуяна была тёплой и маленькой. Печь грела её одним боком дебелая, дородная, выпирающая, как русская баба, а в красном углу, над лавкой, покрытой какими-то мохнатыми тулупами, чадила лампадка. Вместо лика Иисуса на иконе был строгий лик женщины в чёрном. Она смотрела в душу своими тёмными большими глазами, поджав узкие губы, словно была недовольна мною.
Так вот ты какая, Богиня, пробормотала я, садясь. Уж не сердись хоть ты
Это Чёрная Богиня, сказал, услышав, Полуян. Покровительница воров и проституток.
Он сел напротив меня, навалился грудью на стол и спросил серьёзно:
Ты мне скажи, Татьяна, за что тебя в арестантскую запрятали?
За убийство, я мотнула головой. Снова объясняй, снова клянись
И кого ж ты чикнула, красавица? несказанно удивился Полуян. В его глазах даже искры любопытства зажглись. Но я отказалась горячо и быстро:
Никого!
Правильно. Так всем и говори, стой на своём. Но мне можешь правду сказать, я могила.
Ну вот, что и требовалось доказать. Никто мне не верит. Городищев поверил бы
Я правда никого не убивала, меня подставили, со вздохом ответила и подумала: а ведь точно подставили. Платье золотое, серьга моя Минут пятнадцать меня не было в зале надо было привести лицо в порядок, не выходить же заплаканной к гостям! И как раз в этот промежуток времени Черемсинова убили недалеко от салона.
Значит, кто-то был там и воспользовался моментом.
Но кто?
А кого, кого убили-то?
Графа Черемсинова.
Ого! поднял бровь Полуян, но ничего сказать больше не успел, потому что появилась женщина, которая открывала мне дверь. В руках она несла большой пузатый самовар, дымящийся сверху. Невысокая, худенькая, вся какая-то остренькая, она была одета в деревенский сарафан и коротенькую расстегаечку на меху. Платок, завязанный по шее, плотно обнимал её лицо, скрывая волосы. Серые глаза сердито зыркнули на меня, а потом женщина велела Полуяну:
Посторонись-ко, Мить.
Он убрал локти со стола, откинулся на спинку стула, а она водрузила между нами самовар, развернулась, взметнув юбкой:
Щей подавать?
Давай щи, давай мясо, всё давай, нетерпеливо откликнулся Полуян. Татьяна, чем же тебе граф не угодил?
Та дерьмо он собачье, в сердцах бросила женщина. Сам знаешь ведь.
Он фыркнул в её сторону:
Глашка, молчи, дура!
Она покачала головой, но ничего не ответила, отошла за печь, загремела чугунками. Я выпрямилась, поправила сползающую с плеч шубу и сказала твёрдо:
Я не убивала, запомните это, Дмитрий Полуянович. Кто убил не знаю. Но его надо найти, пока меня на каторгу не отправили.
Ну, на каторгу это мы ещё посмотрим, он прищурился. Невиновная, значится Что ж, Танечка, тут тебя никто не найдёт, а убийцу мы отыщем.
Своих спросите, может, кто-то из них графа убил.
Не беспокойся об этом, первым делом и спрошу. А ты пока ешь, отдыхай, делай, что хочешь, он протянул руку и взял мою кисть в свои пальцы. Тёплые Кожа хоть и грубая, но приятная на ощупь. Большой палец ласково погладил мою ладонь, и Полуян добавил тихо: Ты гостья моя, Таня. Я для тебя что хочешь сделаю, и даже больше!
Сделай, согласилась я. Помоги мне найти убийцу Черемсинова. Больше я у тебя ничего не попрошу.
Помогу, как не помочь! А пока ешь. Глашка! Где там твои щи?!
Да несу я, несу, сварливо отозвалась женщина, протискиваясь в комнату. В руках её был чугунок, укутанный в какие-то тряпки. Полуян снова стукнул по столу:
Глафира! Где сервиз?! Как подаёшь, дура?
Мне стало смешно и немного обидно, я фыркнула, откидываясь к стене:
Дмитрий Полуянович, мы же не в ресторане.
Он зыркнул на меня, потом снова на испуганную Глашу, скривился:
В моём доме всё должно быть так, как я хочу! Дорогая гостья подумает, что мы лапотные!
Батюшка, так ить не сказал же, пролепетала женщина, застыв в полупоклоне с чугунком. Так чё, подавать аль сервиз искать?
Полуян раздул побелевшие от гнева крылья носа и уже готов был запустить в бедную Глафиру самоваром, и пришлось вмешаться. Я наклонилась к хозяину дома, накрыла ладонью его руку и проникновенно сказала:
Дмитрий Полуянович, не надо сервизов, прошу. Мы ведь по-простому сидим, по-дружески. Да и щи, наверное, из чугуна вкуснее, правда?
Касание подействовало почти мгновенно, на что и был расчёт. Если хочешь добиться чего-то от человека, установи с ним тактильный контакт. Нейтральный, короткий, мягкий. Это всегда работало, сработало и сейчас. Полуян успокоился, выдохнул, улыбнулся мне, ответил:
Вкуснее, Танечка, ох вкуснее. Ну, ежели тебе не зазорно, пущай из чугуна
И кивнул служанке. Та, не глядя ни на кого, приблизилась, боясь дышать, поставила закопчённую посудину на край стола и размотала тряпку. Из-под открытой крышки вырвались на свободу клубы пара, разнесли по горнице особый аромат пареной капусты и душистого мяса. Так пахнет еда из печи, так пахло у бабушки в доме
Щи в деревянной миске да из деревянной круглой ложки оказались пищей богов. Нектар! Нет, как там правильно? Амброзия, вот. Как истинный гурман, я сначала вдохнула ещё раз и поближе запах, насладилась им. Потом попробовала, потом ещё ложечку, и снова, и ещё одну Очнулась только, когда пришлось скрести дно миски. Глянула на Полуяна он улыбался так добро и довольно, что был похож на большого сытого кота. Мурлыкнул:
Смотрю на тебя, Танечка, и душа радуется. Распробовала щи?
Распробовала, спасибо.
А может, по стопочке? У меня в холодке стоит, отменный самопляс, чистый, как слеза младенца!
Осознав, что мне предложили выпить, отрицательно мотнула головой, потом развила мысль:
Благодарю, но нет. Не могу.
Добротное тепло и без самопляса разлилось по телу. Стало так спокойно и уютно, даже если рядом был паразит Полуян, что я расслабилась, чуть стекла по лавке, а глаза стали вялые, не фокусировали мир с прежней быстротой. Хозяин же наоборот оживился и кликнул:
Глафира! Кулебяку ставила сегодня?
А как же, с готовностью подтвердила женщина, появляясь из-за печи. С трем начинками, всё, как любишь, батюшка!
Так мечи на стол, чего ждёшь второго пришествия Богини?
Я сообразила, что меня опять собираются кормить, и вяло запротестовала:
Если это для меня, то я больше ни кусочка не смогу съесть.
У Глашки знатная кулебяка, усмехнулся Полуян.
А у меня тугой корсет, Дмитрий Полуянович, я собралась с силами и села прямо. Вышеозначенный корсет, как всякое уважающее себя пыточное приспособление, призывал к порядку, сдавливая рёбра. Если я попытаюсь запихнуть в себя ещё и кулебяку, то умру от переедания, быстро и бесславно.
Полуян странно возбудился от моих слов, с лукавой усмешкой погрозил пальцем:
Кокетка ты, Танюша, ох кокетка!
Отчего же? удивилась я. Вроде ничего такого себе не позволила
О корсете заговорила, не иначе как желаешь его снять! Так я помогу, душа моя!
Я только вздохнула, качая головой. Полуян север не теряет, точно кот в марте. С ним нужно держать ухо востро, а то не замечу, как стану любовницей смотрящего. Для бизнеса это, конечно, плюс. Но лично для меня большой жирный минус И рада бы забыть Городищева, а не могу. И никто мне больше не нужен.
Если я сказала, что мне жмёт корсет, это означает лишь то, что мне жмёт корсет, а не то, что вы себе придумали, ответила с достоинством. Дмитрий Полуянович, устала я очень, можно ли мне подушку под голову, я тут подремлю немножко
Смотрящий с досадой цыкнул:
Эх, за кого ж ты меня принимаешь, Танечка! Неужто правда думала: оставлю тебя на лавке кемарить?
На это я даже отвечать не стала, тем более, что ответа и не ждали. Полуян хлопнул в ладоши, и в горнице снова появилась Глаша.
Поди-ка отведи барышню в комнату да прислужи хорошенько. Ежели барышня на тебя пожалуется, отметелю так, что неделю в лёжку лежать будешь.
Глафира тоже ничего не ответила, подошла ко мне, под локоть взяла:
Пойдём, барышня, устрою тебя на ночь.
Я поднялась с трудом, если честно. Обмякла вся как-то после переживаний и сытного ужина. Или обеда? Нет, всё же ужина, темно уже на улице
Глафира провела меня в комнатку за печью. Там стояла просто шикарная кровать. В доме мадам Корнелии она лучше и шире, но для этого деревенского домишки даже эта была слишком велика. Я зябко повела плечами, не желая расставаться с шубой, а служанка сказала негромко, разбирая подушки:
Ты, барышня, не жмись, постелька чистенькая, сегодня сама перестилала. Мне как батюшка велел приготовить для барышни комнатку, так я и простыней свежих принесла, и рубашечку из сундука достала.
Полуян добрый, протянула я, сбросив шубу на одеяло. Ты, Глафира, не танцуй вокруг меня, только корсет помоги снять, а так я сама.
Ага, пробурчала она. А потом Полуян мне рожу отрихтует под Гжель, только детишек и пугать на базаре.
Не скажу я ему.
Села на кровать, ощущая огромную давящую усталость во всём теле. Что мне? Пусть делает, что хочет. Лёгкие руки развернули меня, ловкие пальцы расшнуровали корсет. Дышать стало проще. Глафира тихонечко зашептала: