Что это вы задумали, Джим Бейкер? Решили меня облапошить?
С Бейкера, похоже, слетел весь сон. Свой подъём на ноги он сопроводил длинной и витиеватой фразой, которая всё никак не заканчивалась, пока Джим не предстал перед Энн во всём своём великолепии встрёпанный, пыльный и злой, как шершень.
Ради всего святого, на что это ты похожа и какого треклятого чёрта тут делаешь?!
А ты-то что делаешь здесь?! взъярилась Энн. Помнится, мы условились встретиться у «Двух барабанов»!
Помнится, когда-то место бабы было у печки! отрезал Джим. Прекрасные были времена!
От такой наглости Энни едва не потеряла дар речи, но живо опомнилась:
Вот что, Джим Бейкер! Я слов на ветер не бросаю. Намерился слинять скатертью дорожка! Только учти, отсюда до полицейского участка ровно пятнадцать минут ходу, а ради тебя я, так уж и быть, постараюсь за десять управиться.
Джим набрал было воздуха, да так и замер, надувшись индюком, что Энн не преминула с удовлетворением отметить. Лошадка, явно недовольная посягательствами на её хвост, протяжно фыркнула и цокнула копытом. Масти она была, между прочим, каурой и это Энни отметила тоже.
Да чтоб тебя! наконец выдохнул Джим, с чувством сплюнув на дорогу. Вот ведь попутал нечистый связаться с твоим малахольным
А ну-ка, придержи язык! оборвала его Энни. Ты Саймону и в подмётки не годишься!
Ну-ну, усмехнулся Джим, с пристрастием охлопывая себя со всех сторон при каждом хлопке в воздух взлетало маленькое пылевое облачко. Только тебе-то к нему, распрекрасному, в моей компании придётся добираться, как бы это нас обоих ни печалило. Так что заруби себе: ещё раз попробуешь вот этаким тоном мне приказы отдавать неделю потом присесть не сможешь. Излупцую так, чтоб на всю жизнь запомнила.
Заявление вполне в твоём духе, с презрением уронила Энн. Чего от тебя и ждать
Много ты о моём духе знаешь, проворчал Джим и с лёгкостью вскочил в седло. Каурая лошадка бодро заплясала на месте. Где твоя лошадь?
У меня её нет, с достоинством отозвалась Энн: отец Маккена не раз высказывался в том смысле, что бедность не порок.
Ну что за дурочка, господи! Я же сказал: возьми лошадь, путь неблизкий!
Ну да, а ещё ты сказал, что встретишь меня на рассвете у «Двух»
Забыли! свирепо гаркнул Джим и оглядел её фигурку с головы до ног и обратно. Ну и пугало, ей-богу Весишь сколько фунтов сто с небольшим?
Оскорблённая до глубины души, Энн выпрямила спину:
Ты совсем без ума уродился, Джим Бейкер?! Я девушка! Может, ещё про возраст мой спросишь?!
Ты девушка? Вот спасибо, посмешила Ладно, залезай.
Наклонившись в седле, Джим протянул ей хлыст. Энни ни за что в жизни не призналась бы ему, что ей до сих пор ни разу не доводилось садиться на лошадь, так что они порядком провозились, а Джим порядком озверел и был-таки вынужден в конце концов спешиться, чтобы её подсадить.
Сидеть позади было жёстко, тряско, а чуть позже и скучно.
Куда мы едем? Энн догадалась спросить, только когда Джим вдруг свернул с дороги и они потрусили целиной.
В Колпино, буркнул Джим. Из-за его спины Энн было почти не видно ничего впереди; к тому же ей приходилось обонять Джимову куртку, которая явно служила хозяину верой и правдой со времён Потопа, ни разу не осквернённая прикосновением щётки или мыла.
Куда?!
Не знаешь не спрашивай.
Вообще-то Энни знала: топонимы оболочками не локализуются иначе ведь полная неразбериха бы вышла. Но этот топоним почему-то звучал в контексте Дикого Запада уж больно странно.
Ну и зачем нам в это Колпино?
Мне просто так, приятеля навестить. А тебе затем, что твоего драгоценного я как раз к этому приятелю отправил.
Зачем?
Притормозив, Джим вывернул шею так, что аж страшно стало, и уставился на Энн:
Знаешь Я вот безумно люблю в одиночку путешествовать. Ну просто обожаю. А знаешь почему? Энн догадалась, что ответ не требуется, и смолчала. Потому что, когда ты путешествуешь в одиночестве, никто не нарушает изумительную, чарующую, самим Господом богом нашим созданную для этого мира ТИ-ШИ-НУ!
На это Энн, естественно, обиделась, и следующие несколько часов прошли в столь милом сердцу Джима безмолвии.
По их истечении Энн чувствовала себя так, словно она заржавевший робот с давным-давно погибшей планеты. Ноги ломило, спина затекла, а та часть тела, о существовании которой юные и неискушённые девушки вовсе и не догадываются, при каждом шаге каурой взывала о пощаде.
Чтобы отвлечься от малоприятных ощущений, девушка старательно разглядывала окружающий пейзаж. В детстве её возили на море, но то было совсем другое дело: поезд, носильщики, постоянная суета и полный комфорт. А сейчас она в настоящем путешествии! Это же так интересно, так увлекательно!
Правда, местность, по которой они проезжали, была явно выдумана кем-то, не обладавшим даже самыми малыми зачатками фантазии. Уже к концу первого часа пути взгляд Энн равнодушно скользил по спёкшейся жёлтой земле, редким пучкам сухой травы, если повезёт цеплялся за монументальный куст репейника. А два часа спустя вся увлекательность путешествия в глазах Энн не стоила хотя бы получасика отдыха на любой мягкой поверхности, с чашечкой чая под рукой и желательно лёжа.
Меж тем Джим, похоже, решил преподать ей урок и даже не думал объявлять привал. Время от времени делал глоток из фляги да принимался насвистывать какой-то бодрый мотивчик. Вконец измученная, Энн решила прибегнуть к хитрости:
Джим А ты ещё не проголодался?
Хмм По мнению Джима, этот вопрос, очевидно, требовал глубокого самоанализа. Прежде чем услышать ответ, неназываемой части тела Энни пришлось вытерпеть ещё не меньше десятка лошадкиных шагов. В общем-то, можно и поесть. Тебе там сподручно?
Само собой, нет! отчаянно запротестовала девушка. А чай? Как я его тебе тут приготовлю?
Ну, раз уж ты так хочешь приготовить мне чай нахально подчеркнув местоимение, Джим тронул поводья, и каурая послушно встала. Тогда слезай.
Они остановились прямо посреди пустоши: лошадь и то не к чему привязать. Пока присмиревшая Энн бродила вокруг в поисках хоть каких-никаких прутиков, Джим снял притороченное к седлу одеяло, разложил на земле и с удовольствием развалился поверх, подложив под голову одну из седельных сумок. Помогать с обедом он явно не собирался.
С грехом пополам Энни удалось набрать охапку сухой травы и даже выдрать из земли какой-то древний-предревний корень (надо же, здесь когда-то росли деревья) Затем она извлекла из своей сумочки огниво, гребёнку, вчерашнюю газету, сахар, заварку, зеркальце, чашку-непроливайку, «Сотворение инфомира», сыр, лепёшки, карамельку, щипчики для ногтей, карандаш, три заколки для волос, кусок пемзы, пузырёк с болеутоляющим и мыло. Что-то в этом наборе казалось явно лишним, но просто одно без другого не вытаскивалось.
Джим придирчиво взвесил сыр на ладони:
Это что, всё? Я же сказал возьми еду, путь будет
Энн заглушила его громким треском: она усердно разламывала корень на куски. Вскоре ей удалось сложить миниатюрный шалашик и даже поджечь его с первого раза. Она старательно раздула пламя, отлила воды из седельного бурдюка и торжественно уселась у костерка, держа ковшик над пляшущим огнём.
Младшая школа на выездной экскурсии вздохнул Джим, скептически наблюдая радостное возбуждение на лице спутницы.
Послушай-ка, Джим, когда заварка уже плавала в кипятке, настаиваясь, Энни вновь почувствовала себя уверенно, а мы не могли доехать в это твоё Колпино поездом?
Джим потянулся за лепёшкой, оторвал кусок, кинул в рот и задумчиво пожевал. А потом задал странный вопрос:
Что ты имеешь в виду?
Поезд, терпеливо и медленно повторила Энни ему, как маленькому. Это такая штука на колёсах, которая ездит по рельсам. Она быстрее, чем лошадь. Девушка попыталась усесться поудобнее и поморщилась. И сиденья там гораздо мягче.
Ну, ясно протянул Джим и помолчал. Нет, поездом не могли. У меня в оболочке их нет.
Энн невольно подумала: всё-таки непонятная штука этот мир. Вот у неё в оболочке поезда есть. А у Джима их нет. А на самом-то деле есть они или нет?
Это опять была безбожная мысль. Натуральная объективно-реалистическая ересь. Обычно такие мысли приходили ей в голову и то мимоходом и очень ненадолго, только во время разговоров с Саймоном. Бедный Сай, что же с ним сейчас происходит
Ты стёр Саю оболочки? напрямик спросила Энн.
Не-а. Джим Бейкер продолжал методично набивать рот. Я только послал его к тому, кто может это сделать.
Этот твой приятель?
Ага.
Так сам ты, выходит, ничего такого не умеешь?
Джим перестал жевать и сумрачно глянул на неё.
Умею. Просто он умеет больше.
Не умеешь, убеждённо заявила Энн, изучая Джима, его выцветшую шляпу и ископаемую куртку. Если б умел, был бы, уж наверное, побогаче.
Откуда тебе-то знать, богатый я или бедный? Джим был раздосадован. Говорят тебе умею. И много чего.
Ну, чего, например?
Джим посмотрел на неё тяжёлым взглядом, как бы что-то взвешивая.
Ладно, сама напросилась, зловеще пробормотал он и выпрямился. Значит, будет тебе урок. Он быстро начертил на земле пальцем несколько таинственных символов. Ну-ка, давай прочитай вслух.
А что от этого будет? с подозрением поинтересовалась Энни.
Джим Бейкер злорадно ухмыльнулся:
Ой, да мы засомневались? И где ж наша прежняя храбрость? Ах да, ведь мы просто глупая маленькая девчонка, что с нас взять
Энн решительно поставила чашку-непроливайку и наклонилась, чтобы рассмотреть странные иероглифы поближе.
Э-э Чёрточка, чёрточка
Да не «чёрточка»! перебил Джим и высокомерно пояснил: Это называется «слэш», невежда ты. Прямой слэш, но можно говорить просто «слэш». Вот когда появится обратный Он многозначительно умолк, давая понять, что обратный слэш способен творить гораздо более могучую магию.
Энн начала снова:
Слэш, слэш, решётка, звёздочка. Она выжидательно подняла глаза на Джима. Всё. И что теперь должно случиться?
Теперь? с мрачным удовлетворением переспросил Джим. А теперь ты услышишь всё, что я о тебе думаю. И думаю я, что ты настырная, самонадеянная, докучливая пигалица, которую мало пороли в детстве и которая непременно рано или поздно накличет на себя беду своим упрямством!
Энн сморгнула.
Ну, и что дальше? холодно осведомилась она. Мне-то что за дело, что ты там обо мне думаешь?
На лице у Джима появилось выражение некоторой обескураженности.
Хмм Он бросил взгляд на свои каракули. Ну-ка, скажи-ка ты что-нибудь. Слэш-слэш-решётка-звёздочка.
Я думаю, что ты лентяй и бездельник, да ещё и хвастун вдобавок, сообщила Энн. Самовлюблённый и ненадёжный. Подойдёт?
Джим поморщился.
Так, а теперь повтори. Звёздочка-решётка-слэш-слэш.
«Звёздочка-решётка-слэш-слэш».
Да не это! Это команда отмены. А ты повтори то, что ты сейчас обо мне говорила.
Энн не без удовольствия исполнила его просьбу. Маг-неудачник окончательно посмурнел и с раздражением впился зубами в сыр.
Постой-ка! воскликнул Джим спустя некоторое время, внезапно прекратив жевать. В какой ты оболочке?
С ума сошёл? Энн вскинула голову.
Да перестань! нетерпеливо отмахнулся Джим. Этот код не сработает, если оболочки одинаковые. Ты на Диком Западе, так?
Девушка подбоченилась:
Ты же говорил, у тебя в оболочке нет поездов.
Мало ли что я говорил, ухмыльнулся Бейкер. Может, и есть. Может, я их просто не люблю. Я, между прочим, не обязан всеми функциями пользоваться.
Ой, ладно Энни недоверчиво оглядела собеседника, а потом, внезапно смекнув кое-что, заулыбалась: Да у тебя фобия! Кто бы мог подумать: великий и ужасный Джим Бейкер боится поездов!
С полминуты Джим смотрел на неё ничего не выражающим взглядом, а после в ледяном молчании вернулся к сыру. В ответ Энн подобрала с земли «Сотворение», раскрыла на первом попавшемся месте и сделала вид, что безмерно увлечена чтением.
«создавал нейросети и учил их уму-разуму, уповая через то познать устройство и мозга человеческого. Долгое время усилия его были тщетны. Но однажды свершилось: настал великий день Открытия. Ага, Открытия, именно. И увидел отрок со всей ясностью, что мозг человеческих существ в точности подобен нейросети искусственной, и познал основу этого подобия, и умилился, до того это было здорово.
Засим последовали годы бесплодных исканий и практических экспериментов на делинквентных индивидах с использованием инвазивных методов (разумеется, никоим образом не нарушавших принципов гуманности).
А по истечении девяти лет и девяти месяцев отрок принёс человечеству благую весть. Отныне ему было ведомо, как задействовать потенциальные возможности мозга, доселе не использованные никем, кроме случайных телепатов, ведьм и прочих флуктуаций биомассы. И в своём бесконечном великодушии светлый отрок безвозмездно разделил обретённое им знание со страждущими всего мира.
И началась эра всеобщего счастья. Золотой век, сорвавший покровы с механизмов мышления и восприятия, доселе непознанных и удивительных весьма. Одно невероятное открытие сменялось другим, и за одним прорывом в познании немедленно следовал новый, ещё более потрясающий.
Так были обнажены и исследованы тайные возможности таламуса, и, стоило найти объяснение пресловутому шестому (ресиверному) чувству, как обнаружилось и парное ему седьмое (трансмиттерное). Обскуранты крепко цеплялись за дремучие свои заблуждения, но яркий свет истины уже проник в сердца человеческие. Стало ясно, что гаджеты физического мира, равно как и беспроводная связь во всех её видах не более чем детские ходунки. Настало же время отбросить их и ходить самостоятельно, пользуясь теми способностями, которые, как выяснилось, всё-таки заложил в аппаратное обеспечение человека Всевышний.
И зародился менталнет».
Да-да, валяй, расширяй кругозор, мы с Саймоном подождём, елейный голос Джима отвлёк Энни от размышлений об удивительном разнообразии человеческих способностей. Можем хоть летний лагерь разбить прямо здесь, я совершенно не против.
Во второй раз забираться на лошадку оказалось ничуть не легче, чем в первый. А если учесть ноющую боль в негнущихся ногах и общее состояние разбитости так и вовсе трудно. К тому же Энн была порядком голодна в придачу к обеим лепёшкам Джим не постеснялся и весь сыр слопать, и не могла не задаться вопросом, что же сулит ей это путешествие в будущем, если настоящее уже настолько безрадостно.
Джим, а долго ещё осталось?
Но Джим, по-видимому, был всё ещё раздосадован и ответить не потрудился.
Дальше часы тянулись томительно: Энни совершенно разочаровалась в любовании видами, всё её бедное тело ломило, в животе бурчало, и хотелось ей только одного скорей бы уже приехать, неважно куда. Даже мысли об угрожающей Саймону опасности почти её не взбадривали. Надо бы разузнать поточнее, в чём, собственно, эта опасность состоит Только у кого? Не у Джима же. Он вон нахохлился как филин одно словечко ему, видите ли, проронить трудно. Даже насвистывать перестал.
По прошествии, кажется, пары суток, а то и недели пути Энн завяла окончательно. Солнце стояло низко, стало попрохладней. В какой-то момент каурая замедлила шаг, и Энни не сразу вышла из оцепенения: Джим что-то говорил.
Э-эй! Ты заснула там, что ли? Вот оно.
Что? с трудом разлепив губы, равнодушно спросила девушка.
Приехали, «что»..
С проблеском интереса Энни попыталась заглянуть вперёд из-за спины Джима, но это оказалось лишним: он ловко соскочил с лошадки, погладил её по морде и взял под уздцы:
Притомилась, красавица
Угмм отозвалась Энн, но тут же покраснела, сообразив, что Джим обращался не к ней. Прикрыв глаза ладонью, она принялась усердно вглядываться вдаль.