Лев Леонидович, переселите меня в другую комнату, шепчу я. Моргаю. Добавляю с жаром: Лев Леонидович, переселите, пожалуйста! Хоть к кому. Хоть к пацанам, блин. Мне по фигу уже. Не могу больше.
Старшекурсницы и лучшие подружки не обрадовались, когда к ним в комнату отправили третью. Началась травля. То спать не дают перед экзаменами, то конспекты испортят, листы повыдирают тайком, я перечитываю и понять ничего не могу. То продукты выбросят или пересолят так, что невозможно есть. Обычно я справлялась. Но сегодня нервы сдали, сессия усилила восприятие.
Куда я тебя переселю? Битком всё! Ты новенькая, постарайся найти общий язык с более старшими девочками. Подружись.
Я пыталась!
Алин, ты ведь сама все понимаешь. Я и так пошел навстречу и подселил тебя в комнату, рассчитанную на двоих. Место тебе не положено. Я сжалился, а ты словно не ценишь.
Краснею.
Я благодарна вам, но
Ты учишься на коммерции. Если можешь позволить себе платить за учебу такие деньжища, то и на жилье должно хватать.
Качаю головой.
Алин, постарайся больше не привлекать внимания. Дойдет до деканата, мне сделают выговор, что пустил нелегала. Ты вылетишь из общаги быстрее, чем в ладоши хлопнешь. Без шансов на возвращение.
Я поняла. Простите.
Поднимаюсь с места и выхожу в коридор.
В комнате по-прежнему холодно. Закрываю форточку, переворачиваю матрас, перестилаю простыни.
Алин, всё нормально? Егор чуть приоткрывает дверь, но зайти не решается. Широко зевает.
Он неплохой парень, предлагал прогуляться пару раз. Но после опыта с Динаром я предпочитаю не заводить интрижки там, где живу.
Норм, спасибо за беспокойство.
Они опять херней маются? Дуры.
Быстро качаю головой. Глаза режет, нос щиплет, но плакать я не стану. Не дождутся. Всхлипываю и хмурюсь. Андрей Евгеньевич не тот, что из моего сна, а нормальный в одном из интервью сказал, что нельзя показывать слабость. Особенно тем, кто сильнее.
Если хочешь, приходи к нам ночевать. Ромки нет, он будет не против, если займешь его койку.
Кусаю губу.
Спасибо. У меня всё в порядке.
Осталось немного. Закрою эту сессию и переведусь на бюджет места появились, я уже узнавала. Получу законную койку в общаге!
Все равно, блин, мокро. Двигаюсь на самый краешек. У Наиры прекрасная квартира. Было бы удобно снимать с ней вместе. Я улыбаюсь, вспоминая, как прошлым вечером мы дегустировали шампанское и дефилировали по очереди в ее платьях. Фотографировались. Открываю в телефоне галерею, листаю. Красиво вышло. Наира шутила, что с такими глазами и губами я была бы нарасхват.
Нервно хихикаю.
Интересный она человек, конечно. Позитивный. И онлайн в два часа ночи. Пишу просто так, на всякий случай:
«Наир, а сколько ты платишь за квартиру?»
«Что, опять? Приезжай ко мне прямо сейчас».
Глава 3
Вдох-выдох. Я чувствую, что бледнею. Страшно.
Девчонки хлопают по плечам.
Алинка, давай! Удовлетвори старика полностью.
Пробивает смех. Дурочки. Парни смущаются, они у нас те еще скромняги. Глаза отводят. Нервишки шалят у всех: сдать историю государства и права профессору Савченко сложнее, чем выбиться в космонавты. О его предвзятости ходят легенды. Пока стоим в коридоре, о чем только не трещим.
Что ж, пошла!
Открываю дверь и попадаю в огромную аудиторию. Профессор предпочитает принимать экзамены строго по одному. Ответы устные. Ни шанса списать.
Драгунская Алина, вежливо представляюсь я и присаживаюсь за стол, готовая тянуть билет.
Волнение адреналином горячит кровь, достигает максимума, а затем исчезает, лопнув, как мыльный пузырь.
Оно больше не уместно. Время действовать.
Савченко протягивает зачетку:
Свободна.
Что? не понимаю.
Он вздыхает. Складывает руки перед собой и объясняет будто нехотя:
Я знаю, что вы готовы. Вы знаете, что я знаю, что вы готовы. Предлагаю нам обоим не тратить время, а заняться своими делами.
Я хмурюсь. С места не двигаюсь. Чувствую подвох. Дрожащей рукой беру зачетку, открываю.
Савченко хрипло смеется.
Нравится мне ваше упорство, Драгунская. Серьезность на грани фола. Но иногда стоит просто поблагодарить за доверие. Не все в этом мире хотят вас подловить или подставить.
Там высший балл. Вот теперь улыбка касается губ, я все еще запрещаю себе радоваться, но сердечко вновь пускается вскачь.
Спасибо! Спасибо вам огромное! Тогда я иду деканат. Если меня переведут на бесплатное, то увидимся в сентябре. Тьфу-тьфу-тьфу. Стучу по столу.
Увидимся. Это пятый или шестой автомат за мою карьеру. Савченко повышает голос: Не вздумайте подвести меня, девушка. Например, влюбиться и выскочить замуж за предстоящее лето. Дал же Боженька внешность. К сожалению.
Не в ближайшие годы! Я поднимаюсь на ноги и напоследок делюсь: Мне позвонили из юридической фирмы Осадчего, предложили подработку после зимней сессии. Представляете? Пританцовываю на месте.
Осадчий? Аплодисменты, Драгунская!
Я хлопаю в ладоши, делаю эффектный пируэт по всем балетным правилам и, осознав, что переборщила, изрядно смущаюсь. Прошу прощения, рассыпаюсь в благодарностях и поспешно покидаю аудиторию. Прижимаю к сердцу зачетку, выбегаю в коридор и обнимаю девчонок. Буквально падаю в объятия! Нервы сдают, плачу. Не верю, не верю!
Что там у нее? Подруги отбирают, смотрят. Сдала! Сдала! Чего ревешь-то, глупая?!
Волнение возвращается, теперь оно приятное.
Первым делом пишу маме: «Сдала на пять».
Я сумасшедшая. Два года назад закончила школу и поступила в местный вуз. Дедуля подарил машину, чтобы ездить в универ. Но, проучившись пару месяцев, я поняла, что это не то, о чем мечтаю. Бросила. Поехала на юг работать барменом, накопила денег, продала дедулину старую «Волгу», оплатила первый год учебы. Не хватило двух баллов до бюджета. Цена этим баллам все, что у меня было. Даже больше: подарок любимого дедушки.
Через три часа мы с девчонками закрываем сессию, и я пишу заявление на перевод. Впереди грандиозные планы сон и поход в ночной клуб.
Выходим на улицу, я делаю несколько шагов в сторону широченной дороги и застываю.
Алин, там нет перехода! Ты куда?
Сейчас! Минуту. Идите, я догоню.
Вновь смотрю на трассу. Развожу руки в стороны, диковато, безумно-возбужденно улыбаюсь. Машины снуют с бешеной скоростью. Взгляд приклеивается к строптивому порше, пролетающему мимо. Вау! Обдувает горячим сухим воздухом. В ушах стоит приятный гул мегаполиса. У всех этих людей важные дела. Бизнес. Деньги. Любовь.
Что ж, столица. Я Алина Драгунская, я существую. И я остаюсь здесь.
Утром просыпаюсь с дикой головной болью. Что-то невообразимое. Больше никогда, ни за что, никаких коктейлей!
Погуляли, правда, славно. Танцевали половину ночи! Потом Наира подъехала, и мы переместились в ночную забегаловку, где пили кофе и болтали до утра обо всем на свете. В основном, конечно, о сексе. И о мужчинах, симпатичных и не очень. Богатых и бедных. Опасных.
В общежитии атмосфера значительно комфортнее: последние две недели я живу в другой комнате. Проситься было неудобно, но вариантов не осталось, и я решилась. Поняли, посочувствовали. Тайком от коменданта взяли четвертой. Девчонки собираются на экзамен, разговаривают вполголоса, чтобы меня не тревожить. Мысленно желаю им крепкого здоровья и долгих лет жизни. София и Вера бы спецом врубили «Металлику» на полную, чтобы обеспечить соседке «счастливое» похмелье.
Переворачиваюсь на живот и зарываюсь лицом в подушку. Улыбаюсь. Один очень симпатичный парень взял мой номер телефона. Кстати, о нем! Проверяю мобильный есть сообщение! Класс!
Еще парочка от родителей, с поздравлениями. От брата, его жены. Тети Отлично. И пропущенный из деканата.
Я резко сажусь, чуть не перевернув несчастную раскладушку! Ладони потеют. Так быстро готов ответ?
Галопом в душ, потом чистить зубы. Причесываюсь. Хочу переодеться, а то несолидно, но сотовый вновь вибрирует.
«Деканат».
Ох. Мысленно я призываю себя к спокойствию. Как есть, в полотенце на голое тело, принимаю звонок.
Да?
Алина Мирославовна Драгунская?
Сердце колотится.
Да-да. Это Алина, то есть я Алина. Слушаю вас.
Деканат. Мы рассмотрели вашу заявку по переводу на бюджетную форму обучения
А дальше происходят странные вещи. Секретарь продолжает говорить как обычно, это что-то с моими барабанными перепонками приключается. Смысл с трудом пробивается сквозь слои отрицания и протеста.
Как нет мест? Они же были еще вчера, я узнавала, начинаю спорить.
Увы. Не расстраивайтесь, вы теперь первая в очереди. После зимней сессии будут все шансы Она сложная частые отчисления продолжайте так же стараться все получится увидимся в сентябре.
Бормочу что-то сдавленно. Какое-то «спасибо» жалкое или что-то в этом роде. Спорить бессмысленно. Хлопает дверь соседки ушли на экзамен. Я остаюсь одна. Пялюсь в одну точку. Под ногами пол трескается, я делаю последний в жизни вдох и проваливаюсь под лед.
Прямо в ледяную воду отчаяния.
Захлебываюсь. Остываю. Не существую.
Так не бывает. После прошлой сессии освободились места. Декан лично сказал, что нужны пятерки. Я всё сделала правильно. У меня нет пропусков. Как и денег. Ни копейки.
Представляю, как забираю документы. Глаза бегают. Результаты ЕГЭ больше не действуют, и пересдать уже не успеваю. Придется возвращаться домой к родителям. Вновь учить, терять еще один год. Работать в баре. Все с самого начала.
Вдох и я захлебываюсь пониманием, что, если так сделаю, Москва даже не заметит. Никто не заметит пропажи девчонки из провинции. Может быть, Савченко цокнет языком, на этом всё.
Телефон начинает пищать. Там вереница фоточек со вчерашнего дня, где мы отмечаем.
Девчонки останутся и продолжат учиться.
А я вернусь на исходную. Руки дрожат.
Быстро вытираю щеки. Колбасит. Мне нужна новая идея. Какой-то план Б. Остаться работать в Москве, допустим, официанткой. Копить деньги. Какое там! Хотя бы на жилье зарабатывать! Пытаться копить. Но не ехать домой.
Зимой меня ждут в компании Осадчего!
Эта мысль ножом врезается в спину. Я опускаю руки, прекращая сопротивление. И падаю на дно.
Прижимаю ладонь к груди. Воздуха не хватает, пульс на разрыв долбит. Я лежу на дне. Меня окутывает ил.
Второго шанса может не быть.
Больно. Так больно! Давным-давно в своей жизни я надеюсь только на одного человека себя саму. Тому есть причины, и менять я ничего не собираюсь.
Но сегодня понадобится помощь еще кое-кого. Беру трубку и ищу в списке заветный номер.
Глава 4
Алле, мам? Голос немного дрожит.
Первым делом я звоню своему самому близкому человеку. Это происходит на автомате, когда возникает сильнейшая потребность в защите. После той ссоры мы значительно меньше общаемся, но именно сейчас я хочу признаться, что тоскую. Часто. Каждый день.
Мама-мамочка-любимая, помоги. Не одолжишь пару сотен до лучших времен?
Быстро качаю головой. Никогда так не скажу. Просто хочется услышать родной голос.
Алин, ты плачешь? пугается мама. Девочка моя, тебя обидели?
Нет, всё хорошо! Быстро вытираю щеки. Просто соскучилась.
Будь предельно осторожна, Москва грязный, развратный город. Я каждый день молюсь, чтобы тебя не коснулась беда. Каждый день обращаюсь к Христу, дабы дал тебе мудрости, терпения, воли противостоять искушению. Вразумил и направил на путь истинный.
Разврат повсюду, мам, укрыться от него нельзя и на краю света, выдаю с легкой горечью.
Однажды я застукала отца за изменой. Моего идеального, любимого, обожаемого отца. И никому ничего не сказала.
Родители вместе с шестнадцати лет, в нашей общине они образец для подражания. До того дня я мечтала жить так же. Теперь знаю, что долгие браки держатся на женском терпении, как на фундаменте.
Дьявол нас искушает, но спасение внутри каждого. Ты взяла билеты домой? Только не говори, что на все лето в Москве останешься! Папа не переживет. Мы так ждем тебя, милая.
Улыбаюсь меня ждут. Мама между тем продолжает:
У нас, кстати, новости есть! Наша Женя беременна.
Поздравляю! Классно.
Женя супруга моего старшего брата.
Да, мы так счастливы! Дима просил тебе не говорить, сам расскажет. Так что сделай вид, будто не знаешь. Алин, и я тоже.
На мгновение теряю дар речи.
О. Ты? Мамуля, вот это да! Значит, у вас все хорошо с папой? Помирились?
Да, ребеночек не в первый раз сплотит наш брак и поможет пережить то, что случилось. Мужчина всегда возвращается к чистой женщине, а грязные остаются в своем болоте. Это наша семейная мудрость.
Это будет девятый. Девятый ребенок. Я вторая. Сколько еще спасений понадобится? Родителям всего по сорок. Мама продолжает:
Мы уже решили, что ремонт сделаем! С Женей сроки почти совпадают, представляешь? Дай бог, все сложится. Так тебя не хватает, милая. Ты моя умничка, когда жила с нами я же горя не знала! Малыши присмотрены, обед приготовлен. Но у каждого свой путь, я только за образование. Тем более учеба бесплатная.
Да. Верно.
Вот и Дима! Да сказала я ей, сказала! смеется мама. Держи трубку.
Але, систер! Веселый голос брата заставляет приятно сжаться сердце.
Я обожаю этого парня!
Ничего не знаю! Ничего не вижу! Ничего никому не скажу! тараторю и хохочу. Поздравляю, Дим! Какие новости! Я рада, что у вас наладилось.
Ага, пока ты там дурью маешься, мы занимаемся тем, чем положено в нашей запрещенной общине: разводим детей, как кроликов.
Нас опять запрещают?
Да, Клюев судится. Когда ты уже диплом получишь и распустишь нас всех? Мам, да я шучу! Ну что ты так сразу близко к сердцу! Алина, когда приезжаешь? Сейчас, погоди. Выйду на улицу.
Не знаю. У нас тут практика
Мамка тоже в положении, ты в курсе?
До меня доносятся звуки улицы. Щелчок зажигалки. В общине курить нельзя, но брата терпят, потому что он хорошо зарабатывает.
Дима чуть понижает голос:
С деньгами не очень, мы на кредит еле наскребаем. Суды эти еще
С Виолой у тебя всё? Вы расстались?
Виола большая любовь Димы, они поссорились, и он выбрал Женю, но связь оборвать так и не смог.
Дима молчит.
Только не говори, что она тоже беременна!
Да нет же! Я думал уехать. Теперь не знаю, придется оставаться с Женей.
Блин, Димитрий, надо было думать до того, как жениться! Дурак ты!
Еще какой. Ладно. Неважно, не бросишь уже. Давай о тебе. Говорят, сессию сдала на пятерки? Наш светлый ум. Когда приедешь-то, москвичка? Я соскучился, систер.
Вздыхаю.
Приеду, Дим. Я тоже соскучилась. С практикой решу только. Скорее всего, придется общагу драить месяц: над первачами тут издеваются на славу! пытаюсь пошутить.
Кажется, я в западне, вдруг говорит брат серьезно.
Дима Я теряюсь. Мешкаю. Что тут скажешь? Ребенок. Волоски дыбом, если уж честно. Это так грандиозно. Не переживай, все будет хорошо. Я постараюсь помочь. Я тебя не брошу.
Хах. Держись там сама, благородная систер. Не будь неудачницей.
Как ты?
Как я. Вот и папа чешет на обед. Поговоришь?
Нет! Получается излишне громко.
С отцом я не разговариваю больше года, и не готова пока. Он изменяет маме. Она его прощает и укрепляет брак детьми, их скоро будет девять штук. А я не могу простить.
Нет, я спешу. Пора делать в столице крутые столичные дела. До связи, Димка. Помни, что я тебя люблю.
Отрывайся, грешница!
Сбрасываю вызов и сижу с телефоном некоторое время. Мужчина всегда возвращается к своей чистой женщине. Спасение души в вере. Я молилась каждый день и верила, пока не зашла однажды к соседке. Ее собака вновь погрызла нашу обувь. Там был папа.
На следующем собрании я не молилась. Не могла. Смотрела на отца с мамой и плакала. Потом нашу церковь вновь пытались запретить, приехали мужчины в дорогих костюмах, расхаживали по территории. И отец, самый крутой человек в то время, прыгал перед ними на задних лапах. Заглядывал в глаза. Пресмыкался.