Подскажите, Эдуард Петрович, вы ведь сейчас собираетесь «на материк» в Москву? спросил я.
Да, ответил он.
А что у вас назначено на станции Александров?
Брови Берзина взлетели еще выше, чем в первый раз.
Можно, я предположу, что вы должны встретиться с людьми товарища Фриновского и передать им сумму в двадцать тысяч рублей? (Чувствуя, что попал в цель, я ковал железо, пока оно горячо).
Откуда вам это известно? (Голос Берзина стал сиплым, как у больных, которые гудели за ширмой, как стадо шмелей).
Товарищ Берзин, мы ведь договорились, что вы сами ответите на ваши вопросы, напомнил я. Так, скажите, я прав?
Да. Правы.
Так вот, вам нельзя ехать в Москву! (Я потянулся к тумбочке, взял ноутбук, открыл его, вывел из спящего режима. Выделил курсором текст на странице и передал ноут собеседнику, очень надеясь, что тот с непривычки и от неожиданности не уронит, не бросит и не разобьет мой главный козырь). А еще у вас будет при себе одиннадцать тысяч рублей для Беллы Ефимовны Гехтман, на лечение сына
Что это? спросил все тем же сиплым голосом Берзин, прочитав текст.
Ноутбук. Электрическая записная книжка, в которой можно хранить большое количество информации.
Берзин потянулся к моей сумке и вытащил за провода люксметр, электрические клещи, а затем цифровой фотоаппарат, чтобы продемонстрировать мне все это.
Приборы для измерения освещенности и параметров электрического тока. И фотографический аппарат. При помощи провода фотографии можно переносить на ноутбук.
Тепловизор я продемонстрировал ему сам.
Когда Берзин выглянул из-за прибора, щелкающего автокоррекцией, голос у Эдуарда Петровича был уже не просто сиплый: запинающийся. И произнес он фразу, которую я не решился произнести даже про себя:
Вы человек будущего?!
7
Эдуард Петрович мерял взволнованными шагами мой закуток от угла до ширмы и обратно, но не находил выхода из сложившейся ситуации. Даже мое обнадеживающее сообщение о том, что в скором времени его врагам, Ежову и Фриновскому, сделает козью морду товарищ Берия, не прибавило Берзину оптимизма: ведь до воцарения Лаврентия Павловича на Лубянке нужно было как-то прожить под Дамокловым мечом ареста целых одиннадцать месяцев! «Битие определяет сознание». Об этом (как и об «признание царица доказательств») Берзин, к сожалению, помнил. А я, тоже к сожалению, вдруг понял: не всегда «предупрежден значит вооружен». Эдуард Петрович уже анонсировал доклад Политбюро о планах по развитию Колымы в общем и золотодобычи в частности. Он должен идти дальше вперед. А как идти? Какие шаги сделать в первую очередь, какие во вторую а каких не делать совсем? К примеру: абсолютно провальный вариант остаться здесь, в Магадане, на все эти одиннадцать месяцев. Товарищи, пожалуй, не поймут такого абсентирования! Больше того ну, то есть, еще того хуже: возрастет градус их веры инсинуациям Фриновского!.. А тогда как? Первое, второе, третье
Вся вина Эдуарда Петровича состояла в том, что он был близок к предыдущему наркому внутренних дел Генриху Ягоде, с устранения которого начал свой кровавый путь Ежов, патрон Фриновского. У революционеров-профессионалов, как я знал из литературы, были тяжелые характеры и непростые взаимоотношения. В первом убедил меня взгляд Берзина в первые секунды нашей встречи. Во втором убедил меня дальнейший разговор с Берзиным. Я не без оснований считал: профессиональные революционеры были, да, профессионалами плюс революционерами а кто есть профессионал? Человек, получающий от своей работы больше, чем затратил на нее! Плюс извечная охота посибаритствовать, сидя на шее народа. Их цепкие взгляды пали на богатства Колымы. Их цепкие умы задали сами себе вопрос: почему же, собственно, народное достояние уплывает в государственные закрома мимо наших личных карманов?.. Я высказался в подобном ключе. Высказавшись, слегка струхнул. Берзин вдруг поднялся, взял свою шапку и пожелал мне скорейшего выздоровления. Я струхнул уже не слегка но впоследствии меня просто лечили. Ни малейших вопросов ни с чьей стороны! Отличная кормежка. (Которая была бы просто великолепной если бы к красной рыбе не полагались мерзлая картошка либо перловка). И, самое важное для меня, баня! От отсутствия ежевечернего душа я страдал, наверное, больше всего
8
Из сонного оцепенения меня вырвал гвалт голосов, постоянно упоминавших фамилию Берзина. Да, да, я опять дрыхну. А что, скажите, еще можно делать в больнице при полном отсутствии книг, смартфона (который, конечно, разрядился) и компьютера (заряд которого я решил сохранять, наверное, пуще зеницы ока)! Электричество сейчас в Советской России есть, но как оно подойдет блоку питания, вопрос, конечно, интересный!.. Судя по звукам, все ходячее население палаты вдруг куда-то резко ломанулось, а среди голосов мне послышалось вслед за фамилией «Берзин» слово «убили». Вот блин меня аж подбросило с кровати, и я тоже сорвался вслед за всеми, огибая на скаку койки и тумбочки
Довольно большая толпа клубилась в коридоре у запертой двери в «вип-палату», в которой я еще не был. В толпе клубились разговоры. На пристани какой-то шизанутый марафетчик стрелял в Берзина, пришедшего встречать своего якобы заместителя а в действительности, преемника Павлова. Павлов Карп Александрович (бывший крымский мясник, который в моей реальности уничтожил все начинания Берзина) получил пулю между глаз и дал великолепного магаданского дуба. Но Эдуард Петрович успел сориентироваться. Он застрелил марафетчика. Получив, правда, опасное ранение. Какое именно? Показания очевидцев разнились но, главное, Берзин был жив!
В «вип-палате» шла операция, а я перед «вип-палатой» воочию убеждался: на Колыме реально существовал культ Берзина. Народ, который был виден через окно на площадке перед больницей, характеризовался числительным: «просто не протолкнуться». Люди самые разные, от рабочих ватников до арестантских бушлатов одинаково напирали на входную дверь, охраняемую двумя милиционерами, чтобы узнать: как обстоят дела у «нашего Эдуарда Петровича»? Тот же нерешенный вопрос волновал и больных, которые сгрудились у другой закрытой двери: внутри больницы. Никто не имел никакой информации. Никто не думал расходиться. Наконец, из палаты вышел врач с несколькими ассистентами и уверил народ: хоть товарищ Берзин и ранен тяжело, жизнь его вне опасности, он после операции спит. Больные тихонько, на цыпочках, рассосались по своим палатам. Милиционеры на крыльце матерным шепотом разогнали толпу, ждавшую вестей вовне а врач вдруг направился в мою сторону. Отвел меня подальше от всех дверей. Тихонько проговорил, обдавая меня ароматами карболки и спирта:
Молодой человек! Эдуард Петрович хотел бы с вами пообщаться. Как народ разойдется, зайдите к нему осторожненько.
Переждав минут пятнадцать, пока коридор покинули самые преданные фанаты Берзина, я осторожно открыл дверь в палату. «Вип-палата» оказалась такой же бревенчато-дощатой комнаткой, как и все остальные в этой больнице, затерянной на краю света. И кровать, и даже тумбочка были такими же, как у меня. Единственным преимуществом, не считая отсутствия соседей, была яркая «лампочка Ильича», которая позволяла читать, не опасаясь сломать глаза. Чем, собственно, товарищ Берзин как раз-таки занимался, сидя на подушках и откинувшись на железную кроватную спинку. Лицо его было бледным, в тон больничной рубахе, но выглядел он вполне удовлетворенным жизнью
9
Сергей Александрович, приветствую. Когда я поздоровался в ответ, Берзин продолжил: Я вижу, что вам доктор Михаил Степанович передал мое приглашение.
Вот дедукция! Мне оставалось только кивнуть и перейти к извинениям:
Эдуард Петрович, в моем варианте прошлого никакого покушения на вас не было! Наверное, мое появление уже начинает влиять на развитие истории. Хотя, честно говоря, не понимаю, чем я мог бы это вызвать
Ну, как чем? Берзин улыбнулся. Вы предупредили меня об опасности, а я принял меры, которые и изменили историю.
Ну, уже хорошо, что я не растворился бесследно в воздухе из-за этого изменения истории, пошутил я хотя в каждой шутке есть только доля шутки.
Видать, Эдуард Петрович тоже подписался бы под этой поговоркой. Он отложил книгу и заинтересованно уставился на меня.
А почему вы должны были бы исчезнуть, Сергей Александрович?
Ну, существует мнение: изменение истории могло привести к тому, что я бы не родился или погиб бы до переноса в прошлое. И, соответственно, исчез бы и здесь. Это называется «эффектом бабочки».
Понимаю, задумчиво проговорил Берзин. Бабочка, взмахнув крылом, стерла кого-то из жизни Я еще раз поразился тому, насколько свободной была мысль этого человека. Однако вы, Сергей Александрович, наверное, хотели бы знать, что же случилось и что, все-таки, будет дальше?
Эдуард Петрович, все-таки, у нас очень разный возраст, так что вы можете меня звать просто Сергеем и на «ты», и, да, мне, конечно, интересно, шо це воно було и як це воно дальше будэ.
Чекист усмехнулся уж не знаю, шутке ли, или моей просьбе но продолжил:
Ничего сложного не было. Когда я прочитал в вашей электрической записной книжке о том, кто такой Павлов, я, конечно, принял меры для его встречи и, заодно, обеспечил себе возможность выиграть несколько месяцев, полежав в больнице с тяжелым ранением.
А оно есть?
Конечно, есть. Не такое тяжелое, как врачи говорят но все мы делали по правде. Пулю я словил.
А как вы это обеспечили?
Да просто. У нас тут был местный сумасшедший, Ололошей зовут. Душевнобольной, да еще и марафетчик. Обычно-то он тихий но иногда, во время ломки, проявляет агрессию. Мои помощники-чекисты лишили его дозы, довели до бешенства, а затем направили это бешенство против меня и Павлова, заявив, что приказ отдал я по распоряжению нового «Хозяина», который прибывает сегодня на пароходе. Заодно снабдили Ололошу обрезом с холостыми патронами. А на портовом кране засел Нутэлкут, наш лучший стрелок из местных коряков. Белку в глаз пулей из малопульки бьет. Из мосинки тоже не мажет. Он промеж глаз Павлову и попал, пока Ололоша палил холостыми из обреза, народ отвлекая. Потом Нутэлкут мне, в качестве алиби, ногу прострелил. Удачно попал. В мякоть. Ну, еще кровь мы на животе заранее разлили а Ололошу караульный у трапа из винтовки срезал.
Но больные говорили, что вы
Вот так и создаются легенды. Берзин улыбнулся еще раз. Теперь у нас есть некоторое время на лечение.
Да, но его мало.
Плюс меня лишили управления НКВД, туда пришли сопровождавшие Павлова люди. Так что мы выиграли только первый раунд!.. Завтра навестите меня в то же время. Жду.
10
На следующий вечер я застал в палате у Берзина еще одного гостя. На табуретке восседал плотный чекист в военной форме.
Здравствуйте, Сергей, поздоровался Берзин, и я отметил секундную заминку. Познакомьтесь, это начальник УСВИТЛа Филиппов Иван Гаврилович. (Филиппов обернулся, подавая руку для рукопожатия и придерживая лежавшую на коленях фуражку с большой красной звездой). А это Фролов Сергей Александрович с «материка», мой осведомитель в делах нашего неприятеля.
Заминка была логичной. Нет сейчас времени объяснять еще одному чекисту основы путешествий во времени!
Иван Гаврилович Филиппов производил очень благоприятное впечатление. Широкое крестьянское лицо с крупными чертами и носом-картошкой, короткий ежик седеющих волос. От него так и веяло спокойной и доброжелательной уверенностью. Даже цепкие, внимательные глаза опытного «ловца душ» не портили общего впечатления.
А мы с Иваном Гавриловичем здесь решаем вопрос о том, что же делать с павловским десантом, добавил Берзин.
Да. Филиппов кивнул, прежде чем продолжить свой разговор с Берзиным, прерванный моим приходом. Сегодня ко мне пришел Гаранин и на повышенных, как сейчас говорят в Москве, тонах предложил «выметаться» из кабинета в отпуск.
Ничего себе удивился Берзин.
Но я послал его мол, некогда нам отдыхать, когда такие дела в Магадане творятся так что УСВИТЛ мы у москвичей отбили. А что будем делать дальше?
Берзин подергал свою бородку и глубокомысленно изрек:
Дальше, товарищи, нам нужно переходить в решительную атаку, пока усевшийся в УНКВД Сперанский не арестовал тебя, Иван Гаврилович, и не лишил меня последнего силового ресурса.
За что меня арестовывать?
Да мало ли? Когда станут бить в камере, сам придумаешь, за что.
И что мне делать?
А тебе, Иван Гаврилович, нужно срочно раскрыть готовящуюся диверсию. Те самые дела, которые в Магадане творятся и не дают нам отдыхать. Надо, чтобы взятые исполнители «показали» на москвичей. Заодно мы подвяжем сюда же убийство Павлова и мое ранение.
А какой им смысл?
Как какой? Меня отправить на тот свет, а тебя обвинить в потере бдительности: вот, мол, к чему привело наше либеральничанье с зеками!.. Справишься? Найдешь людей?
Конечно. А дальше?
А дальше с документами ко мне за санкцией на арест всей этой фриновской гоп-компании и готовь операцию по аресту.
«Бабочка, взмахнув крылом» отзвучало в моей памяти, пока Филиппов, попрощавшись с Берзиным и со мной за руку, надевал фуражку и выходил в коридор. Вспоминать остаток фразы не было времени. Берзин оглянулся на меня:
А вот на вас, Сергей, у меня другие виды. Я попрошу у вас помощи.
«Фигасе, растешь, Сергей Александрович!» подумалось мне. Всесильный хозяин Колымы просит у тебя, брат, помощи!.. Но, с другой стороны, моя жизнь здесь целиком и полностью зависит от того, удастся ли Берзину уцелеть. Так что, объективно, мы с ним в одной лодке и вслух я сказал:
Чем же я могу быть полезен?
Думаю, Сергей, что с этой «московской бригадой» мы справимся. Без консультации со мной Сперанский ордера на арест Ивана Гавриловича не подпишет, это ведь не нарком. А на то, чтобы выдумать обвинения, ему тоже время нужно. Но это будет только начало, Сергей Александрович! Мне нужно попасть на доклад в ЦК, чтобы представить свой проект развития Колымы. Если я получу одобрение ЦК, то Фриновскому просто не будет смысла меня арестовывать. Тогда НКВД сюда носу больше не сунет. Если даже и буду арестован, то по крайней мере, спасу своих людей и свое детище Дальстрой!.. А для того, чтобы меня не перехватили и не арестовали по надуманным обвинениям, я должен подъехать в Москву непосредственно к докладу. Чтобы у них не было времени на выбивание признаний. Чтобы они поняли: у них нет времени. Тогда они точно не станут арестовывать меня до доклада. Но это сложно. Требуется назначить дату доклада. Для этого требуется подать проект на рассмотрение товарищу Сталину. А высокопоставленных друзей в Москве, которые смогли бы протолкнуть мой проект, у меня, к сожалению, не осталось.
Ну, может быть, стоит подать проект кому-то еще, кроме товарища Сталина? поумничал я.
А кому? Кого вы, с послезнанием, уверенно можете порекомендовать? Такого, чтобы он не положил проект в стол и смог его понять?
Ну, думаю, что Калинин или Андреев да, точно, Андреев!
Пойдут ли они против Ежова?
Не знаю.
Вот-вот. Да и, честно говоря, к ним тоже не сильно проще пробиться без связей. Так что если нет друзей высокопоставленных, нужны друзья не высокопоставленные, но готовые потратить время на то, чтобы представить Иосифу Виссарионовичу проект без протекции! Такой вариант более долгий. Но тоже вполне реальный и вот этим-то я и попрошу заняться вас, Сергей! Если «на материк» выберется кто-то из моих людей, его арестуют враз. А о вас никто не знает.