Сборник забытой фантастики №7. Субспутник - Сэмюэл Сарджент 2 стр.


Кроме того, все были токсичными. Воздух был наполнен опасными парами, образующимися при сгорании миллионов галлонов бензина и его заменителей, несмотря на то, что многие машины были электрифицированы. Однако самым большим фактором, способствующим этой токсикозной болезни, было значительно ослабленное выведение токсинов через кожу и почти отрицательное производство энергии за счет мышечных сокращений. Автомобилисты перестали работать, используя термин в его чисто архаичной форме, и, прекратив работать, они перестали потеть. Нескольких часов в день на стуле на фабрике или за столом было достаточно, чтобы заработать на самое необходимое для жизни. Автомобилист никогда не уставал, природа требовала меньшего количества часов, проведенных во сне. Оставшиеся часы все провели в автомобилях, куда-то направляясь не имело значения, куда люди ехали, лишь бы ехали быстро. Младенцев растили в машинах, фактически, в них была прожита вся жизнь. Американский дом исчез его заменил автомобиль.

Автомобилисты куда-то ехали, но были без понятия, куда. В свою очередь пешеходы были уверены в том, куда они идут.

Общество в его современном понимании было социалистическим. Это подразумевало, что все слои населения жили в достатке. Преступность как таковая прекратила свое существование несколькими поколениями ранее, после вступления в силу теории Брайанта о том, что все преступления совершаются двумя процентами населения и что, если их изолировать и стерилизовать, преступность прекратится через одно поколение. Когда Брайант впервые обнародовал свой тезис, он был воспринят с некоторым скептицизмом, но его практическое применение было с восторгом встречено всеми, кто не был затронут напрямую.

Но даже в этом, казалось бы, идеальном обществе были недостатки. Хотя у каждого было все необходимое для жизни, это не относилось к предметам роскоши. Другими словами, все еще были богатые и бедные, и богатые по-прежнему доминировали в правительстве и создавали законы.

Среди богатых не было никого более выдающихся, аристократичных и властных, чем Хейслеры. Их поместье на Гудзоне было обнесено тридцатью милями двенадцатифутового железного забора. Немногие могли похвастаться тем, что побывали там, провели выходные в каменном дворце, окруженном лесом из сосен, буков и елей. Они были настолько влиятельны, что никто из семьи никогда не занимал государственную должность. Они выбирали нужных им президентов, но никогда не заботились о том, что бы кто-то из них стал им. Их враги говорили, что их богатство появилось от удачных браков с семьями Форд и Рокфеллер, но, без сомнения, это была ложь, основанная на зависти. У Хейслеров были банки и недвижимость, они владели фабриками и офисными зданиями. Было определенно ясно, что им принадлежат президент Соединенных Штатов и судьи Верховного суда. Однако об этом никогда нельзя было прочитать в газетах. Единственный ребенок это правящей всем семьи ходил пешком.

Уильям Генри Хейслер был необычным миллионером. Когда ему сказали, что его жена подарила ему дочь, он пообещал своим богам (хотя и не был уверен, кто они), что он будет проводить по крайней мере час в день с этим ребенком, наблюдая за ее уходом.

В течение нескольких месяцев в этой маленькой девочке не было замечено ничего необычного, хотя все няни сразу же отметили ее уродливые ноги. Но её отец считал, что, вероятно, все детские ножки несколько уродливы.

В возрасте одного года малышка попыталась встать и сделать шаг. Даже это было проигнорировано, поскольку педиатры были едины во мнении, что все дети пытались использовать свои ноги в течение нескольких месяцев, но это была просто плохая привычка, от которой обычно легко избавиться, как и от сосания пальца. Они дали обычные советы няням, которым бы они последовали, если бы не ее отец, который заявил: "У каждого ребенка есть личность. Оставьте ее в покое, посмотрим, что она будет делать." И чтобы обеспечить послушание нянь, он выбрал одного из своих личных секретарей, который должен был постоянно присутствовать и составлять ежедневные письменные отчеты.

Ребенок вырос. Пришло время, когда ее больше не называли "малышкой", а величали именем Маргаретта. По мере того, как она росла, у нее росли ноги. Чем больше она ходила, тем сильнее они становились. Никто не мог ей помочь, потому что никто из взрослых никогда не ходил, и они не видели, чтобы кто-то ходил. Она не только ходила, но и по-своему возражала против механического передвижения. Она закричала, как маленькая дикая кошка, когда впервые познакомилась с автомобилем, и никогда не могла примириться даже с автомобилями для домашнего использования.

Когда было слишком поздно, ее отец проконсультировался со всеми, кто мог что-либо знать о такой ситуации и ее исправлении. Хейслер хотел, чтобы его ребенок развивался как личность, но он не хотел, чтобы она была странной. Поэтому он собрал на консультацию неврологов, анатомов, педагогов, психологов, изучающих поведение детей, и не получил от них никакого удовлетворительного совета. Все согласились, что это был случай атавизма, возврат назад. Что касается лечения, была тысяча предложений от психоанализа до жестокого шинирования и перевязки нижних конечностей маленькой девочки. Наконец разуверившись в специалистах, Хейслер заплатил им всем за их работу, купил их молчание и резко сказал им идти в ад. Он понятия не имел, где находится это место, или что он имел в виду, но почувствовал некоторое облегчение, сказав это.

Все они быстро ушли, кроме одного, который, в дополнение к своей профессии, занимался генеалогией как хобби. Он был стариком, и они представляли интересный контраст, когда сидели лицом друг к другу в своих автомобилях. Хейслер был средних лет, энергичным, настоящим лидером, гигантом, если не считать его скукожившихся ног. Другой же мужчина был старым, седым, иссохшим, мечтательным. Они были одни в комнате, если не считать ребенка, который весело играл на солнце в больших эркерных окнах.

 Я думал, что сказал тебе идти в ад с остальными,  прорычал лидер мужчин.

 Как я могу?  последовал мягкий ответ.  Те другие не подчинились тебе. Они просто ушли из вашего дома. Я жду, когда вы скажете мне, как туда добраться. Где этот ад, в который вы нас посылаете? Наши подводные лодки исследовали дно океана на пять миль ниже уровня моря. Наши самолеты пролетели несколько миль к звездам. Эверест был покорен. Я читал про все эти путешествия, но нигде я не читаю об аде. Несколько столетий назад теологи говорили, что это было место, куда отправлялись грешники после смерти, но греха не было с тех пор, как два процента Брайанта были идентифицированы и стерилизованы. Вы со своими миллионами и безграничной властью настолько близки к аду, насколько это возможно, когда вы смотрите на своего ненормального ребенка.

 Но она умственно хорошо развита, профессор,  запротестовал Хейслер.  ей всего семь лет, но по развитию она соответствует десяти годам по шкале Симона Бине. Если бы только она прекратила это проклятое хождение. О! Я горжусь ею, но я хочу, чтобы она была такой же, как другие девочки. Кто захочет на ней жениться? Это просто неприлично. Посмотрите на нее. Что она делает?

 Боже мой!  воскликнул старик.  Я прочитал об этом в книге трехсотлетней давности буквально на днях. Многие дети так делали.

 Но что это такое?

 Раньше это называлось "кувырки".

 Но что это значит? Почему она это делает?

Хейслер вытер пот с лица.

 Все это выставит нас на посмешище, если об этом станет известно.

 С вашей властью вы сможете держать это в секрете, но изучали ли вы историю своей семьи? Вы знаете, что заложено в ее крови?

 Нет. Я никогда этим не интересовался. Конечно, я принадлежу к сынам американской революции и все такое. Они принесли мне документы, и я подписал под пунктирной линией. Я никогда не читал их, хотя хорошо заплатил за публикацию книги обо всем этом.

 Значит, у вас был предок-революционер? Где книга?

Хейслер позвал своего личного секретаря, который въехал на мини-авто, получил его краткие указания и вскоре вернулся с историей семьи Хейслер, которую старик с нетерпением открыл. Если не считать шума, производимого ребенком, который играл с маленьким плюшевым медведем, в комнате было мертвенно тихо. Внезапно старик рассмеялся.

 Все это настолько просто, насколько это возможно. Ваш предок-революционер был мельником, Абрахам Миллер из городка Гамильтон. Его мать была захвачена и убита индейцами. Они были пешеходами до мозга костей, хотя, в те дни все были пешеходами. Миллеры и Хейслеры вступили в брак. Это было несколько сотен лет назад. У вашего прадеда Хейслера была сестра, которая вышла замуж за мельника. О ней говорится здесь, на странице 330. Позвольте мне прочитать ее вам:

"Маргаретта Хейслер была единственной сестрой Уильяма Хейслера. Независимая и странная во многих отношениях, она совершила глупость, выйдя замуж за фермера по имени Абрахам Миллер, который был одним из самых известных лидеров в беспорядках пешеходов в Пенсильвании. После его смерти его вдова и единственный ребенок, восьмилетний мальчик, исчезли и, без сомнения, были убиты в ходе общего процесса ликвидации пешеходов. В старом письме, написанном ею своему брату до ее замужества, содержалась информация о том, что она никогда не ездила на автомобиле и никогда не будет этого делать, что Бог дал ей ноги, и она намеревалась их использовать, и что ей повезло, наконец, найти мужчину, у которого тоже были ноги и желание ходить на них, как Бог и запланировал."

 В этом секрет вашего ребенка. Она похожа на сестру вашего прадеда. Сто лет назад эта леди погибла, но не последовала всеобщей моде. Вы сами говорите, что эта малышка чуть не умерла от истерики, когда ее пытались посадить ее в автомобиль. Это явный случай наследственности. Если вы попытаетесь отучить ребенка от этой привычки, вы, вероятно, убьете ее. Единственное, что нужно сделать, это оставить ее в покое. Позвольте ей развиваться так, как она хочет. Она ваша дочь. Ее воля ваша воля. Вероятность такова, что ни один из вас не сможет изменить другого. Пусть она использует свои ноги. Она, вероятно, будет лазить по деревьям, бегать, плавать и бродить, где захочет.

 Так вот в чем дело,  вздохнул Хейслер.  Это означает конец нашей семьи. Никто не захочет жениться на обезьяне, какой бы умной она ни была. Так вы думаете, что однажды она залезет на дерево? Если вы правы, то ад будет рядом со мной.

 Но она счастлива!

 Да, если смех это показатель. Но останется ли она такой же, когда вырастет? Она будет другой. Откуда у нее могут появиться друзья? Конечно, никто не применит закон об уничтожении пешеходов в ее случае мой авторитет предотвратит это. Я мог бы даже отменить его. Но ей будет одиноко так одиноко!

 Возможно, когда она научится читать ей не будет одиноко.

Они оба посмотрели на ребенка.

 Что она сейчас делает?  спросил Хейслер.  Кажется, вы знаете о таких вещах больше, чем кто-либо, кого я когда-либо встречал.

 Да ведь она прыгает. Разве это не замечательно? Она никогда не видела, чтобы кто-то прыгал, и все же она это делает. Я никогда не видел, чтобы ребенок делал это, и все же я могу распознать это и дать название. На иллюстрациях Кейт Гринуэй я видел изображения прыгающих детей.

 Проклятье на Миллеров!  прорычал Хейслер.

После этого разговора Хейслер нанял старика, единственной обязанностью которого стало исследовать тему детей-пешеходов и выяснить, как они играют и используют свои ноги. Изучив это, он должен был обучить маленькую девочку.

Все, касающееся ее обучения, было оставлено на его усмотрение. Таким образом, с того дня любопытный зритель с самолета мог видеть, как старик, сидящий на лужайке, показывает золотоволосому ребенку картинки из очень старых книг и что-то рассказывает. Затем ребенок делал то, чего не делал ни один ребенок в течение ста лет прыгал с мячом, прыгал через скакалку, танцевал народные танцы и перепрыгивал через бамбуковую палку, поддерживаемую двумя вертикальными перекладинами. Долгие часы были потрачены на чтение, и всегда старик начинал со слов:

 Это о том, что было давно.

Иногда в ее честь устраивали вечеринки, и другие маленькие дочери соседей- богачей приходили и проводили с ней время. Они были вежливы, как и Маргаретта Хейслер, но вечеринки выходили скомканными. Гостьи не могли передвигаться иначе, как на своих автомобилях, и они смотрели на свою хозяйку с любопытством и презрением. У них не было ничего общего с "любопытным бегающим ребенком", и эти вечеринки всегда оставляли Маргаретту в слезах.

 Почему я не могу быть такой, как другие девочки?  спрашивала она своего отца.  Теперь так будет всегда? Ты знаешь, что девушки смеются надо мной, потому что я хожу?

Хейслер был хорошим отцом. Он придерживался своей клятвы посвящать один час в день своей дочери и в течение этого времени делился своим опытом с охотой и всерьез также, как в другое время занимался своим бизнесом. Часто он разговаривал с Маргареттой так, как будто она была ему ровней, взрослым человеком с соответствующим умственным развитием.

 У тебя есть своя индивидуальность,  говорил он ей.  Сам факт того, что ты отличаешься от других людей, не обязательно означает, что они правы, а ты ошибаешься. Возможно, обе стороны правы по крайней мере, вы все следуете своим естественным склонностям. Ты отличаешься по устремлениям и телосложению от остальных, но, возможно, ты более нормальна, чем мы. Профессор показывал нам фотографии древних народов, и у всех у них были такие же развитые ноги, как у тебя. Как я могу определить, деградировал человек или улучшился с тех времен. Иногда, когда я вижу, как ты бегаешь и прыгаешь, я завидую тебе, я и все мы привязаны к земле зависим от машин каждую минуту нашей повседневной жизни. Ты же можешь идти, куда тебе заблагорассудится. Ты можешь это сделать, и все, что тебе нужно, это еда и сон. В некотором смысле это преимущество. С другой стороны, профессор говорит мне, что ты можете передвигаться лишь со скоростью около четырех миль в час, в то время как я могу ехать более ста.

 Но почему я должна хотеть передвигаться так быстро, когда я никуда не хочу спешить?

 Это просто поразительная вещь. Почему ты не хочешь спешить? Кажется, что не только твое тело, но и твой разум, твоя личность, твои желания старомодны, отстали сотни лет. Я стараюсь быть здесь, в доме или в саду, каждый день, хотя бы час, с тобой, но в другие часы бодрствования я хочу куда-нибудь ехать. Ты же делаешь очень странные вещи. Профессор рассказывает мне обо всем этом. Например, твой лук и стрелы. Я купил тебе самое лучшее огнестрельное оружие, и ты никогда им не воспользовалась, но ты получаешь лук и стрелы из какого-то музея и преуспеваешь в убийстве утки, и профессор сказал, что ты развела костер из дерева, поджарил её и съела. Ты даже заставила его съесть немного.

 Но это было вкусно, отец, намного лучше, чем синтетическая пища. Даже профессор сказал, что это заставило его чувствовать себя моложе.

Хейслер рассмеялся:

 Ты дикарка. Не более чем дикарка.

 Но я умею читать и писать!

 Я признаю это. Что ж, продолжай и наслаждайся. Я лишь хотел бы найти другого дикаря, с которым ты мог бы поиграть, но больше их нет.

Назад Дальше