Мария выпрямилась на диване.
Я бы хотела ответить вам на них, но для всех нас это был такой же шок, как и для вас. Мы узнали о вашем существовании только от юридической службы Антона в Лондоне несколько дней назад. Это они должны приехать сегодня утром с завещанием, которое он обновил совсем недавно.
Я неуверенно нахмурилась.
Насколько недавно?
Два года назад. В 2015-м.
Я подумала.
Может быть, это произошло, когда он узнал о состоянии своего сердца?
Она с сожалением покачала головой.
Насколько я знаю, он ничего такого не знал. Он всегда казался здоровым как конь.
Где-то в доме громко хлопнула дверь, и я повернула голову на звук женских каблуков, звонко зацокавших по лестнице. Мария потерла виски.
Порка вакка[12]. Я заранее прошу прощения за то, что сейчас начнется.
В комнату ворвалась высокая, очень красивая итальянка с длинными темными волосами, белоснежной кожей и полными алыми губами. На ней был черный брючный костюм «Армани». Она разразилась громкой тирадой на итальянском, сопровождая бесконечные потоки жалоб размашистой жестикуляцией безупречных рук с французским маникюром. Я не понимала ни слова из ее речи, но подозревала, что это как-то связано с предстоящим визитом адвокатов.
Мария вытянула руку, пытаясь как-то успокоить ее. Заговорила с женщиной по-итальянски, но гораздо медленнее. Я могла только сидеть и смотреть.
В комнату влетела другая женщина. Эта была блондинкой, и заметно старше, возможно, лет шестидесяти с небольшим, но она тоже выглядела потрясающе. Было ясно, что она делала какие-то пластические операции.
Уйдет ли она! закричала блондинка.
Не уйду, потому что я тут живу! ответила ей итальянка.
Нет. Ты тут всего лишь гость, и тебя больше не хотят здесь видеть!
Молодая женщина ответила яростно эмоциональной пулеметной фразой на итальянском, которая продолжалась до тех пор, пока другая не подняла руки в поражении. Она выжидательно обернулась к Марии, явно желая, чтобы та вмешалась и сказала бы что-то, чтобы разрядить ситуацию.
Дамы! сказала Мария. С этим придется подождать. Мы не можем принять никаких решений насчет того, кто останется, а кто уйдет, пока не узнаем, что нам сообщат адвокаты.
Вот! отрезала итальянка. Я же говорила!
Они ничего не скажут насчет тебя! возразила блондинка. Антон написал завещание два года назад, а тогда он с тобой и знаком-то не был.
Итальянка трижды щелкнула пальцами перед ее лицом.
Ты думаешь, что знаешь все ответы, а это не так. Ничего ты не знаешь. Антон любил меня. Он сам мне так говорил. И ты не знаешь, о чем он думал перед смертью. Он мог что-то добавить. Написать какое-нибудь письмо. Я не знаю, как это все работает.
Конечно, ты ничего не знаешь. У тебя вместо мозгов помада.
А ты просто нахальная корова! Ты вообще тут только из-за денег! На него тебе было наплевать! Если бы это было не так, ты бы приехала навестить его, пока он был жив. Но тебя тут не было! А кто, кто был с ним, стараясь, чтобы его последние дни прошли как можно лучше?
Мария поднялась и простерла вперед руки, словно оркестровый дирижер.
Тачете![13] Поговорим об этом потом. Позвольте представить вам Фиону. Она только что приехала.
Обе тут же замолчали и повернулись в мою сторону.
Та, что помоложе, смотрела на меня как на гадюку в траве.
Это она?
Я встала и попыталась улыбнуться.
Бонджорно.
Это Кейт Уилсон, сказала мне Мария, указывая на блондинку постарше. Бывшая жена Антона. Она приехала из Калифорнии. А это София Романо Мария запнулась, подыскивая слова. Подруга Антона.
Я была ему больше чем подруга, возразила София. К моему изумлению, она уняла свою ярость и с улыбкой протянула мне руку. Приятно познакомиться, Фиона. Вы похожи. У вас его глаза.
Мне все так говорят, я пожала Софии руку.
Миссис Уилсон тоже сделала шаг вперед.
Вообще-то это довольно неприятно. Разрушает предположение, что вы на самом деле не его дочь.
В ответ на эту парфянскую стрелу Мария испустила неловкий смешок.
Миссис Уилсон оглядела меня с ног до головы холодным взглядом зеленых глаз. У меня появилось ясное ощущение, что она не одобряет меня ни в чем, особенно мою одежду. На мне были джинсы-скинни и легкий топ под черным кардиганом смесь спандекса с полиэстром, купленные в «Волмарте» ведь я была очень ограничена в средствах.
Вы проделали сюда долгий путь, заметила миссис Уилсон с обвинительными нотками в голосе.
Вы тоже, ответила я. Мария сказала, вы живете в Калифорнии?
Да, она свела приподнятые брови. А вы из?..
Таллахасси, Флорида.
Выпустив мою руку, она отступила назад.
Никогда не бывала в Западной Флориде.
Там очень мило. Заезжайте как-нибудь.
Миссис Уилсон слегка усмехнулась.
К этому моменту София вышла из комнаты и удалилась по лестнице наверх.
Миссис Уилсон обернулась к Марии.
Ее не приглашали на встречу, верно?
Нет, ответила Мария. В списке ее нет.
Хорошо. Мне потребуется ваша помощь в том, чтобы завтра же избавиться от нее. Если только Антон не наделал в свои последние дни каких-нибудь глупостей. Да поможет нам бог, если наделал, но даже это меня бы не удивило. Она снова покосилась на меня и тоже вышла из комнаты.
Мария опустилась в кресло.
Ми диспьяче[14].
Я тоже села.
Но вы же не виноваты. София была Я указала пальцем в опустевший дверной проем.
Си. Любовницей Антона. Не первой, но ей повезло, она стала той, кто был с ним до самого конца. Если честно, я не могу представить себе, чтобы он ей что-нибудь оставил. Он не был дураком, и она много всего получила от него при жизни. Были разговоры про ожерелье, на которое можно было бы целый год снимать в Риме квартиру. Думаю, она заслужила кое-что за то, что была с ним, когда он был так сварлив. Она правда была к нему привязана. Хотя Мария неодобрительно покачала головой. Ее мотивы вызывали подозрения, если вы меня понимаете. Он был немолод, а ее вы видели.
Думаете, она его обирала?
Возможно.
Не желая делать осуждающие кого-то предположения, я опустила взгляд на свои руки, лежащие на коленях.
Кажется, я не особо понравилась его бывшей жене.
Мария махнула рукой.
Из-за Кейт не переживайте. Она планирует свое третье замужество, а ее второй муж был еще богаче Антона, так что ей-то уж жаловаться не приходится.
А дети? спросила я напрямую. Они меня возненавидят?
Это уж точно, ответила Мария, взглянув на меня. Но что они думают, это неважно. Важно то, что написано в завещании, так что берите то, что он вам оставил, и уезжайте.
Удивленная ее откровенностью, я несколько раз моргнула.
Спасибо за совет.
Мария печально вздохнула.
Иначе у вас не будет никаких шансов. У этой семейки просто талант осложнять жизнь себе и всем окружающим. Все превращается в битву.
Но я же тут ни при чем.
Нет, конечно, ни при чем, глядя на меня, Мария начала крутить сережку в ухе. Что бы ни случилось здесь сегодня утром, не принимайте этого на свой счет. Нет и не было никаких шансов, что они смогут принять тот факт, что у их отца был еще ребенок. Но вообще-то Не знаю, почему они так уж изумлены. Мать увезла их в Америку тридцать лет назад. Не то чтобы их отец был монахом. В его жизни было много женщин.
Что-то в этой фразе обеспокоило меня, потому что я не хотела думать о своей матери как об одной из многих его пассий. И в то же время мне не хотелось предполагать ничего некрасивого на следующий день после похорон этого человека. Но у меня были свои подозрения.
Я снова выпрямилась.
Марко сказал, что ваш свекр, Доменико, работал на виноградниках до того, как вы с мужем заменили его. Может быть, родители вашего мужа знают что-нибудь, что произошло между Антоном и моей матерью?
Может, они что-то и знали, но они оба умерли. Мы с Винсентом начали работать здесь в 1988 году. Когда ваша мать приезжала сюда?
Это было летом 1986-го. Когда это направление дознания не принесло результата, я сменила направление. А кто был шофером Антона до Марко? Где он теперь?
Его звали Гордон Нуччи, и он был с Антоном много лет. Он жил тут, на вилле, до того, как я начала здесь работать, так что он тоже мог что-то знать, но он тоже давно умер, и тогда мы наняли Марко.
Прежде чем я успела задать еще какие-то из своих многочисленных вопросов, прозвенел звонок на двери.
Это, должно быть, адвокаты, Мария поднялась с кресла. Оставайтесь тут, я пойду встречу их, а потом начнем.
Я смотрела ей вслед, чувствуя, как при мысли о том, что сейчас здесь начнется, у меня сводит желудок моя первая встреча со своими братом и сестрой, которые, скорее всего, ненавидят меня всеми силами души за то, что я стала наследницей по завещанию их отца, грозила обернуться катастрофой. Но тем не менее мне было интересно, что же Антон оставил мне и сколько это может стоить. Судя по тому, что я успела увидеть в этом владении, это могло быть нечто существенное. Или нет. В любом случае я буду рада, когда эта встреча закончится.
Глава 3. Слоан
Незадолго до прибытия адвокатов на Слоан Ричардсон снизошло прозрение. Это случилось позади виллы, в огороде, где по утрам солнце светило ярче всего. Возможно, оно было принесено ей божественным переливом церковных колоколов с вершины холма. Или же свежий сельский воздух напоил кислородом ее мозг, измученный выхлопными газами, от которых у нее болела голова всякий раз, как шоссе под Лос-Анджелесом застывало в мертвой пробке и их шофер не мог двинуться с места.
Дети, посмотрите, обратилась она к своим детям, Хлое и Эвану, которые шли позади нее.
Эвану было десять, Хлое семь. Оба не поднимали глаз от телефонов.
Эван! Хлоя! прикрикнула она.
Ну что? огрызнулся Эван.
Уберите телефоны, пожалуйста. Такой прекрасный день. Идите посмотрите, что я нашла.
Закатив глаза, Хлоя вслед за старшим братом пробиралась по рядам высаженных помидоров.
Слоан показала на кучу земли.
Смотрите, там ящерица.
Дети наклонились.
Клево, сказал Эван.
Ящерица шмыгнула под кучу листьев и исчезла.
А мы можем ее поймать? спросил он.
Наверное, ответила Слоан, если будете достаточно ловкими. Может, можно будет прийти сюда потом с каким-нибудь ведром. Но если мы и поймаем одну, мы все равно потом отпустим ее, когда разглядим как следует, хорошо?
А можно будет взять ее домой? спросил Эван.
Да ни за что, мам! завизжала Хлоя.
Хм-м, протянула Слоан. Наверное, твоя сестра права. Марии может не понравиться, если ящерица убежит у нее на кухне.
Я буду держать ее в своей комнате под кроватью, пообещал Эван.
Посмотрим, Слоан сжала его плечо и вздохнула, признавая поражение, когда они оба тут же снова уткнулись в свои телефоны.
Пока она выводила их из помидорных грядок к оливковой роще, ей показалось, что она идет совершенно одна. Таковой была вся ее жизнь в последнее время.
И тут к ней, словно свежий ветерок с холма, пришло воспоминание, которое перенесло ее обратно, в детство, когда они с Коннором и их двоюродной сестрой Рут играли в прятки в прохладных, заплесневелых винных погребах. Как было здорово изучать темное пространство позади огромных деревянных бочек, полных бродящего вина. Иногда их заставляли работать, обрывать листья в июле и поливать огород. А для Слоан Мария всегда находила какую-то интересную работу на кухне. Она вспомнила, как месила тесто, помешивала что-то в большой кастрюле, забравшись на стул, разливала по банкам сливовый джем. Слоан вспоминала все это с нежностью до тех пор, пока не появились оттенки сожаления. Это чувство застигло ее врасплох и несколько изумило.
Очевидно, похороны отца дались ей тяжелее, чем она ожидала. Глубокая печаль, вызванная приступом ностальгии, удивила ее, потому что они с отцом не общались годами и она не приезжала в винодельню с тех пор, как родились ее дети. Путешествуя, она брала их с собой в Лондон навестить кузину Рут, которая всегда была Слоан больше сестрой, чем кузиной. У Рут было двое своих детей, и Эвану с Хлоей было с ними весело. Поэтому она собиралась приехать в Италию, попрощаться с отцом, оставить все это позади и жить дальше. Но, снова увидев это место, она вспомнила другие времена своей жизни, когда все было гораздо проще.
Говорят, в прошлое не вернешься, но почему бы и нет? расстроенно подумала она, оглядывая такой знакомый пейзаж. Вот же оно, точно такое же, каким она помнила его с самого детства.
Конечно, какая-то часть прошлого исчезла безвозвратно навсегда. В последние годы она отдалилась от отца и больше никогда его не увидит. Даже если бы он был жив, она не могла представить себе, как можно было бы вернуться к прошлому и стать к нему ближе. Ее родители разошлись, когда ей было всего пять, а Коннору три, и развод был очень тяжелым и неприятным, потому что отец изменял матери. Поэтому она увезла их из Италии, где они родились, и привезла к своей семье в Калифорнию. Соглашение по опеке гласило, что Коннор и Слоан должны проводить с отцом в Монтепульчано четыре недели каждое лето и неделю на Рождество. Когда они были маленькими, им это нравилось, им казалось приключением провести целый месяц на настоящей ферме, где можно было гонять цыплят и ходить с грязью под ногтями. Но в подростковом возрасте из-за этих визитов начались споры и ссоры, потому что им хотелось оставаться в ЛА[15] со своими друзьями. А авторитарный отец никогда не уступал ни на дюйм, заставляя их являться сюда каждое лето до восемнадцатилетия, когда он наконец сдался и позволил им поступать так, как хочется.
Неудивительно, что и Слоан, и Коннор предпочитали оставаться в ЛА, а их мать всегда принимала их сторону. Если они и путешествовали, то в свой лондонский дом, где с радостью проводили время с Рут, которая водила их на всевозможные вечеринки. С каждым следующим годом они виделись с отцом все меньше и меньше. А по телефону разговаривали только раз в году, на день рождения, когда он звонил их поздравить.
Мимо пролетел шмель. Слоан обернулась и посмотрела на детей. Их глаза так и были приклеены к экранам телефонов. Она тяжело вздохнула, жалея, что они не проявляют к окружающему никакого интереса.
Ее охватила очередная волна раскаяния. Не то же ли самое испытывал их отец, когда они с Коннором навещали его каждое лето, мрачные и недовольные, ноющие про то, что они упустили из-за него там, дома?
Заметив кого-то боковым зрением, Слоан повернулась и заслонила глаза от утреннего солнца. Это был Коннор, ее брат, быстро идущий к ней руки в карманах голубых джинсов, рукава белой рубашки закатаны до локтей, в зеркальных очках отражается солнечный свет.
А я тебя ищу, сказал он, уворачиваясь от пикирующей стрекозы. Что ты тут делаешь, ради всего святого?
Показываю детям сады, объяснила она.
Он посмотрел на детей.
Ты только посмотри, как им это нравится. Да ты, похоже, вырастила парочку гениальных садовников, сис. Мои поздравления.
Ой, заткнись, сказала Слоан.
Коннор вытащил свой телефон и посмотрел на время.
Почти десять. Адвокаты прибудут с минуты на минуту, а ты тут устроила какие-то крестьянские игрища в огороде.
Отстань. Она отвернулась от него, потому что не могла вынести, чтобы он разрушил очарование ее детских воспоминаний что он непременно бы сделал, если бы она ему о них рассказала. Он бы, по обыкновению, отпустил какую-нибудь идиотскую шутку.
Им это полезно, сказала она. Они должны видеть другие культуры.
Коннор издевательски рассмеялся.
Боже мой, ну мы же не в какую-то развивающуюся страну приехали. Ты заметила они похоронили отца в золотом «Ролексе»?
Нет, но я не удивлена, что ты заметил.