Он был пьян?
Нет, он был совершенно трезв и в своем здравом уме, могу вас заверить.
Откуда вам это знать? Вы что, врач?
Но мистер Уэйнрайт был непоколебим.
Я засвидетельствую в суде, что он был в полном здравии и ясном рассудке.
Коннор повернулся к матери, сидящей напротив него.
Мам. Сделай что-нибудь. Это просто невозможно.
Она несколько раз моргнула.
Что ты хочешь, чтобы я сделала? Я в таком же шоке, как и ты. Твой отец никогда не упоминал при мне, что хочет изменить завещание, и я уж точно ничего не знала о его незаконном ребенке. Она обвиняюще уставилась на меня. Сколько вам лет? В каком году вы родились?
В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом, ответила я.
Миссис Уилсон возмущенно воскликнула:
Мы тогда были еще женаты. Еще даже не развелись.
Я замялась, подыскивая слова.
Мне очень жаль. Я не знаю, что тогда происходило. Все, что мне известно что моя мать провела здесь лето с моим папой, ее мужем, а я родилась в Америке, когда они вернулись домой.
Невероятно, фыркнула миссис Уилсон. Хотя я не должна удивляться.
Уж конечно не должна, сказала Слоан. Ты же знала, что он спал с кем попало, даже когда вы были еще женаты. Потому ты от него и ушла.
Все они снова посмотрели на меня, как будто это я была виновата в том, что их отец был таким бабником.
Не смотрите на меня, сказала я наконец. Я во всем этом не виновата.
Так ли? сказал Коннор. Мне как-то с трудом в это верится.
Почему? спросила я. Ваши родители развелись несколько десятков лет назад, и прямо сейчас в этом доме находится женщина, которая была одной из его подружек. Единственное, что меня удивляет так это то, что я единственный незаконный ребенок, сидящий сегодня за этим столом.
Миссис Уилсон поднялась.
Как ты смеешь?! Он еще даже не остыл в своей могиле.
Я громко рассмеялась.
Серьезно? Простите. Это действительно странно.
Она снова села на стул и, повернувшись, ласково заговорила с адвокатом:
Джон. Вы, конечно же, понимаете, какая проблема у нас возникла. Если бы я знала, что все так обернется, я пригласила бы своих адвокатов.
Это ничего бы не изменило, невозмутимо ответил мистер Уэйнрайт. Завещание действительно и остается в силе.
Она окинула его искоса почти кокетливым взглядом, как будто надеялась очаровать его, чтобы он изменил дело в ее пользу. Но он продолжал молчать, нисколько не колеблясь.
А он не говорил вам, почему он так поступил? спросила миссис Уилсон, раскрасневшись от возмущения. Не объяснял, почему решил обездолить собственных детей ради ребенка, которого никогда даже не видел?
Он их не обездолил, сообщил ей Джон. Он оставил им по три миллиона фунтов и дом в Лондоне.
Миссис Уилсон резко выдохнула и прижала руку к груди, как будто была оскорблена.
Для него это была карманная мелочь, сообщил Коннор всем окружающим. Винодельня стоит в разы больше этого.
Мне было довольно интересно, насколько же именно больше она стоит, но я не посмела спросить. В настоящий момент было лучше сидеть тихо и держать рот на замке.
Коннор снова уселся за стол.
Мы будем бороться.
Я предполагал это, ответил мистер Уэйнрайт.
Слоан быстро замахала руками.
Подождите. Я уверена, все это может довольно легко разъясниться. Если я правильно понимаю, в Италии существует закон о наследовании детьми имущества отца. Мой муж проверил это, перед тем как я садилась в самолет. Он сказал, это называется обязательное наследование или что-то подобное, и что мы должны получить как минимум шестьдесят шесть процентов всей его собственности в равных долях. Слоан указала на меня. А она не наследница. Она незаконная.
Я начинала ненавидеть звуки этого слова.
Это верно, ответил мистер Уэйнрайт. Гражданский кодекс Италии защищает ближайших родственников, но в 2015 году Европейский Союз принял закон, позволивший вашему отцу, как британскому подданному, составить завещание согласно законам его страны. А в Соединенном Королевстве Великобритании человеку предоставляется гарантированная законом свобода распоряжаться своим имуществом так, как ему будет угодно. Он мог бы при желании оставить все на благотворительность.
Коннор протянул руку в мою сторону.
Ну, вот вам ваша благотворительность.
Простите? сказала я.
Мария под столом взяла мою руку и пожала ее. Я встретилась с ней взглядом, и она покачала головой.
Чего я не могу понять, обратился ко мне Коннор, так это что же произошло между моим отцом и вашей матерью. Она что, шантажировала его? Или это были вы? И впился в меня глазами.
Да нет конечно! ответила я. Я вообще никогда в жизни с ним не разговаривала!
Тогда как же мы должны все это понимать? спросил Коннор. Мы никогда не слышали о женщине, которую он трахнул тридцать лет назад. Как ее звали?
Лилиан Белл, ответил мистер Уэйнрайт.
Коннор повернулся за разъяснениями к Марии.
Она же не присутствовала в его жизни, верно?
Мария пожала плечами.
Я об этом ничего не знаю.
Адвокат невозмутимо произнес:
Согласно утверждению вашего отца, существовали письма.
Коннор нахмурился.
Письма? О чем вы говорите? Любовные письма?
Не знаю. Он не говорил, ответил мистер Уэйнрайт.
Коннор во внезапном приступе ярости вскочил со стула, опрокинув его, и подбежал к окну, где замер, глядя наружу. Все, кроме Слоан, молча смотрели на него.
Он не передавал эти письма вам на хранение? спросила она. Как свидетельство или что-то в этом роде?
Для написания завещания не требуется свидетельств, связанных с выражением чьей-либо последней воли, объяснил ей мистер Уэйнрайт. Я подумала, что он изо всех сил старается не показаться снисходительным.
Но он все хранил, ответила Слоан. Верно же, Мария? Я не хочу использовать слово барахольщик, но он же с трудом соглашался выбросить хоть что-то. А эти письма, что очевидно, были ему важны. Они должны где-то быть.
Коннор снова повернулся к адвокату.
А что, если эта женщина, Лилиан Белл, шантажировала его? Тогда у нас будут основания опротестовать завещание, ведь так?
Мистер Уэйнрайт повернулся на стуле.
Да, в этом случае так и будет. Но вам придется это доказать.
Коннор наклонился вперед.
А если не шантаж, то какие еще есть основания, чтобы отменить завещание? Злоупотребление влиянием? Принуждение? Мошенничество?
Да, все это может быть учтено, ответил мистер Уэйнрайт. Но ваш отец ни в чем не проявлял, что находится под воздействием каких-либо манипуляций.
Может, он сам этого не понимал. Или, в случае шантажа, он хотел по какой-то причине скрыть это.
Мистер Уэйнрайт в упор посмотрел на него.
Коннор, вы не можете опротестовывать завещание с подобными обвинениями просто потому, что считаете его несправедливым. У вас должна быть серьезная законная причина, а предполагать то, что предполагаете вы Чтобы доказать подобное, вам нужны свидетельства. Убедительные свидетельства.
Но вы только что сказали, что были письма, ответил Коннор, оборачиваясь ко всем, сидевшим за столом. И я заявляю вам всем прямо сейчас я собираюсь задавать самые жесткие вопросы. Кто-то должен что-нибудь знать. Он указал на меня. Вот хотя бы она.
Я не знаю, ответила я.
Он горько хохотнул.
Да даже если бы знала, ты бы нам не сказала, особенно если собираешься все это унаследовать. Направляясь к двери, он окинул меня ненавидящим взглядом. Я иду звонить своему адвокату.
Слоан тоже поднялась.
Похоже, я должна сделать что-то подобное. И она вышла из комнаты вслед за братом.
Мария выдохнула.
Ну вот. Она выпрямилась на стуле и повернулась к юристам. Можно спросить, мистер Уэйнрайт, если это завещание будет признано недействительным существует ли предыдущее завещание, которое вступит в силу вместо него?
Да, существует, ответил он. Оно было написано около десяти лет назад.
И по нему винодельню получали дети?
Да.
Ясно. Она помолчала, крутя сережку. Пожалуйста, извините. Я не знаю, как задать этот вопрос, чтобы не показаться эгоистичной, но в той, прошлой версии завещания маленькая вилла тоже отходила ко мне? И эти деньги?
Он помолчал.
Боюсь, что нет. Это было дополнение, сделанное к настоящему завещанию.
Ее плечи слегка поникли, и в этот момент я подумала, что у меня появился союзник, потому что Мария не захочет потерять то, что ей завещал Антон. Впервые после приезда в Тоскану я почувствовала себя не совершенно одинокой.
Глава 5. Слоан
Как он мог так поступить? спросила Слоан, когда Коннор, закончив разговор со своим адвокатом, швырнул мобильный телефон на диван в своей спальне. Мы его родные дети. А она какая-то чужая, кого он никогда даже не видел. Коннор, он что, ненавидел нас? Дело в этом? Наказал нас за то, что мы недостаточно часто его навещали? Или пытался досадить маме за то, что потерял после развода? Потому что она раздела его до нитки. И всегда хвасталась этим.
Коннор расхаживал по комнате.
Дело не в том, что эта Фиона приехала сюда доить его. Это не так. Тут происходит что-то другое. Она выглядит слишком уж невинной. Он некоторое время подумал, а потом, маша руками в воздухе, заговорил тоненьким голосом. О, только посмотрите на меня. Я чиста и невинна, как ангел, который ничегошеньки не знает о похождениях своей матери до моего рождения. Я и представить не могу, с чего бы ваш отец оставил все маленькой бедной мне. Коннор сделал гримасу. Увольте.
Мне кажется, она чувствует себя виноватой, ответила Слоан. У нее виноватые глаза. Слоан опустилась в кресло, закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Я думала, этот день пройдет совсем не так. Я думала, у меня будет теплое местечко, где можно притулиться, если дела с Эланом пойдут неважно. Знаешь, какой он стал в последнее время. Я думала, что смогу забрать детей и перебраться пожить сюда, может, ездить отсюда в Лондон. Начать все заново.
Коннор развернулся.
Ой, да брось. Ты никогда не бросишь Элана, и сама это знаешь.
Чувствуя, будто ей уже нечего терять, Слоан подняла на него наполняющиеся слезами глаза.
Я думаю, у него роман.
Поглядев на нее несколько секунд, Коннор рассмеялся.
Слоан, серьезно? И, типа, это для тебя сюрприз?
Не будь козлом.
Я не козел. Но ты знала, что он бабник, когда выходила за него. И ты знаешь, что он женился на тебе из-за этого. Коннор обвел рукой виноградники за окном. Так что не изображай невинную девственную женушку, которая ничего не знает.
Он был прав. Даже в день своей свадьбы Слоан была переполнена страхами и сомнениями, и проплакала в ванной все утро до прихода парикмахера. Но она была так влюблена в Элана богатого, красивого Элана и так отчаянно хотела быть любимой, выйти замуж, иметь детей и прекрасную, безупречную жизнь, чтобы ей завидовали все друзья. И ее мать хотела ей того же. Мама вошла в ванную, утерла Слоан слезы и убедила ее, что все будет хорошо. Все будет не так, когда они поженятся, сказала мама, убеждая ее пойти и принять участие в церемонии.
С тех пор Слоан постоянно ощущала, как мир сжимается вокруг нее, потому что другие женщины были всегда. На прошлой неделе ей приснилась гроза в крышу ее дома ударила молния, так, что весь чердак оказался в огне.
Почему тебе всегда надо быть таким мерзким? сказала она Коннору. Даже когда мы были маленькими, ты вечно подсовывал мне пауков.
Я не мерзкий, ответил он. Я просто честный. И если у тебя были планы развестись с Эланом, то какая тебе разница, что отец вычеркнул нас из завещания? Или тебе обидно в принципе? Ведь ты с легкостью получишь миллионов двадцать по соглашению о разводе. Я знаю, сколько стоит Элан.
Нет, не получу, мрачно ответила она. Я подписала брачный договор.
Коннор нахмурился.
Ты шутишь? Ты мне не говорила. Ты сказала, он этого не хотел.
Я соврала.
Слоан! Какого черта?
Перестань, пожалуйста. Ты не помогаешь. У меня сейчас рушится жизнь, и я думала, это мой спасательный круг. Этим утром я мечтала, как оставлю все сплетни про Элана позади, в ЛА, и перееду сюда, где Мария будет готовить детям тосканскую еду, а они будут каждую осень помогать убирать виноград, научатся говорить по-итальянски, и мне не придется ни слышать, ни видеть, что Элан делает с другими женщинами.
Коннор потер переносицу.
Слоан, ну пожалуйста. Да ты же и пяти минут не протянешь без своего личного тренера и своего психотерапевта.
Еще как протяну, настаивала она. Я думаю, половина проблемы заключается именно в этом. Я ожидала от себя слишком многого. И платила людям, чтобы они сделали меня безупречной и счастливой. Но, может быть, идеала вообще не существует, и я подумала, что мне просто надо есть пасту, ни о чем не беспокоясь.
Коннор сел, прижимая ладони к глазам.
Я не могу сейчас об этом разговаривать.
Ну и ладно, сказала Слоан, быстро вставая. Пойду отведу детей еще погулять.
Он смотрел, как она направляется к двери.
Ты говоришь это, будто угрожаешь. О нет! Я должен остановить свою несчастную сестру от ужасного вреда, который она собирается причинить себе, ведя детей играть на улице!
Ну я же сказала козел. И Слоан вышла.
Вернувшись в свою комнату, она обнаружила Эвана и Хлою сидящими на разных концах дивана и пялящимися в телефоны.
Эй, дети! бодро, с улыбкой произнесла она. Может, сходим со мной на улицу, посмотрим, не поспел ли уже виноград? Может, мы могли бы помочь его собирать?
Эван с сожалением взглянул на нее.
Им не нужна наша помощь, мам. И мы ничего не знаем про виноград.
Но разве не здорово узнать что-то новое? с энтузиазмом предложила она.
Нет, и он вернулся к телефону.
Мам! Мы же уже делали это утром, заметила Хлоя тем противным, ноющим тоном, от которого Слоан захотелось оттаскать ее за волосы.
Что было не так с ее дочерью? Она что, совсем не понимает, как важно быть очаровательной и харизматичной?
Ладно, Слоан повернулась на каблуках. Пойду посмотрю, что готовят на кухне.
Она вышла из комнаты, все еще надеясь, что дети вдруг осознают, что пропускают что-то важное, и передумают. Но никто никогда не бегал за ней, когда она со своим ладно выбегала из комнаты. Особенно Элан. Он всегда позволял ей просто уйти.
Глава 6. Фиона
Как только адвокаты собрали вещи и вышли, Рут откатила кресло Мейбл от стола. Она сказала, что им нужно успеть на самолет, и выкатила коляску из двери, даже не взглянув в мою сторону.
Они тоже всему этому не рады, сказала я Марии. И мне трудно винить их. Неудивительно, что они собираются бороться.
Да, но вы же слышали, что говорит мистер Уэйнрайт. Они не могут ничего сделать, не имея ясных доказательств шантажа, мошенничества или злоупотребления влиянием.
Вздохнув, я поникла на стуле.
Моя мама никогда не стала бы никого шантажировать. Вы бы видели, как она заботилась о папе, каждый божий день до самого конца своей жизни. Она была просто святая.
Кроме того, что она была ему неверна, тихо заметила Мария. Может быть, вы знали ее не так хорошо, как думаете.
У меня не было иного выбора, как признать ее правоту.
Я больше ничего не знаю, сказала я. Я не ожидала, что сегодня произойдет такое. Думала, я могу получить какой-нибудь заброшенный участок, может, пол-акра земли, с небольшим домиком. А не все целиком и всю компанию в придачу. Я снова выпрямилась. Сколько может стоить винодельня? Адвокат сказал, там девять тысяч гектаров. Это все виноградники? Должно быть очень много винограда.
Это одна из старейших и самых больших виноделен в Тоскане, ответила Мария. Мой муж говорит, что она может стоить около ста миллионов евро.
Я несколько раз моргнула, а потом задохнулась.
Что вы сейчас сказали?
Именно поэтому Коннор и Слоан собираются оспаривать новый вариант завещания. Они росли, думая, что получат в наследство основную часть. Три миллиона фунтов просто копейки на фоне того, на что они рассчитывали.