Дней десять так "наступали" а сторону Евпатории, на Юго-Запад. Но было тоже неспокойно. И до чего же обидно, когда прошел солдат войну, был слегка ранен, но остался жив и вдруг Хоть ещё не знали, когда закончится эта война, но конец её уже был виден. И вдруг нелепая гибель солдата.
Так случилась и в тот один из декабрьских дней. "Наступая", менял боевую позицию наш батальон. При команде "Ложись!" все солдаты подразделения должны ложиться, выбирая на ходу по возможности скрытую позицию.
А куда спрячешься? степь, поле, ведь не рыть же в морозной скованной земле новый окопчик.
Конечно же спешишь в уже готовые "окопчики" -воронки от снарядов и бомб, слегка присыпанных сверху кураём. И тепло, и не видно со стороны противника. Но беда подстерегает на каждом шагу.
Не все это знали, почти никто, а в степном Крыму с водой оказывается очень плохо. Остались колодцы глубиной на несколько десятков метров, а, то есть и по 100, 200 и 300 м, пустых, без воды. Ничем не ограждённые. Сверху присыпаны только кураём. И один из солдат Зайцев автоматчик одной из стр. рот, менял позицию, хотел укрыться в таком "окопчике" и угодил в бездну. Eго достали с размозжённой головой, из глубины около 100 м. Там, в степи его и похоронили.
Однажды построили весь полк, здесь же, в степи, и зачитали приговор одному дезертиру. Оказывается, он дезертировал еще во время боёв за освобождение Крыма, весной 1944 г. Но службы контрразведки обнаружили его. И вот посла суда военного трибунала зачитали воинам приговор и тут же солдата расстреляли. Вот так, кто-то из подонков и бесславно закончил свою жизнь.
А дивизия всё идёт и идёт по степи. Днём идут солдаты иногда с учебными боями, ночью идут. Спят "на-ходу". Виктор уже свыкся с такой походной жизнью. Исполнилось ему в эти суровые походные дни 18 лет. Это он идёт и спит. Куда идет? А куда "ноги ведут", даже не споткнулся. А ведь в каждом взводе по "бричке", запряженных парой лошадей. Но жалели коней, ведь телеги полные скарбом всяким, взводным имуществом и станковыми пулемётами с боеприпасами.
Вдруг кто-то окрикнет, Виктор очнётся, смотрит уходит куда-то в сторону. Бежит, догоняет своих, за хлястик шинели впереди идущего солдата зацепился рукой и пошел опять, с дремотой. Так и встречал свой день рождения, 18 лет исполнилось.
Остановились под Евпаторией на ст.Кара-Тобе. Пулемётной роте, в которой служил Витька, досталась на ночлег бывшая конюшня. Конский запах не особенно ощущался, зато есть крыша! А мороз не страшен где то раздобыли железную 200 л бочку. Сверху в днище (крышке) пробили дыру и поставили в неё водосточную трубу. Сбоку, ниже середины, прорубили две щели одну чуть ниже другой, закидали несколько кирпичей во внутрь, на них положили железные прутья (из арматуры), получилось что-то вроде колосников. И затопили.
Загудела солдатская примитивная печь, аж бочка накалилась до красна. Простояли здесь несколько дней.
Двинулся Севастопольский полк на Саки. Остановились в землянках, которые оставили ещё немцы. Вообще-то землянки выглядели добротно: врыты в землю бетонированные помещения, сверху над поверхностью земли на полметра от поверхности её возвышаются только крыши. Нары конечно из земли, как и у нас, по середине неглубокая траншея для прохода. Настил та же солома и листья сухие.
Солдаты спят, не раздеваясь: шинель под себя, шинель под голову и шинелью накрываешься. Освещение делали из телеграфного провода-гупера: протянешь от стены до стены вдоль землянки, зажжёшь горит изоляция. В землянке светло. Только потом если "сморкнёшь" из носа сажа летит как из печной трубы "голландки".
Как раньше уже писал, с чемоданчиком Виктору пришлось расстаться еще в Мазанке перед маршем. Какой-то лейтенант упросил его поменять на вещмешок. Солдату, да еще в пехоте, не положен чемодан. Пришлась отдать. Тельняшка и бескозырка, "Военно-морской словарь" и "Морской словарь" да учебник "Военно-морского дела" кое-как уместились в вещмешке. На гимнастёрке были пришиты пуговицы с якорем. Вот и все морские реликвии.
Неподалеку от расположения Севастопольского полка дислоцировалась авиаэскадрилья ГУ-2, лёгкий бомбардировщик-торпедоносец, по типу американского "Бостон". Через несколько дней Витькин полк сменил это место, пройдя еще несколько километров южнее от Сак и блике к морю. Здесь уже землянки настоящие русские.
Комвзвода пришел новый, еще "зелёный", хоть и 1925 года рождения, он только с училища, лейтенант. Он попытался Виктора сделать своим ординарцем-денщиком. Вёл себя надменно, хамски, как дворянин среди мужиков, но не подумал, что Виктор сам-то по крови дворянин.
Приказал однажды, чтобы утром сапоги были начищены, приносил завтрак, обед и ужин, убирал его постель. Ну и ну! Ладно, сапоги Витька ему с болью в душе вычистил. Убирать постель? дулю! Завтрак принёс в крышке от плоского котелка фляги, у кого-то попросил. Потом отдал. А как быть с обедом? Котелок свой Виктор, попросту говоря "зажал", да и прислуживать какому-то вельможе не в его характере.
Нашел в районе кухни полу ржавую банку из под томатной пасты, пробил по бокам две дырки, протянул через них какую то проволоку и получилась ручка. Пошел к кашевару и говорит ему: «Комвзвода налей сюда первое и туда же второе».
Кашевар так и сделал. На первое был борщ, а на второе котлета с гарниром из рисовой каши.
Принёс Витька своему взводному эту обеденную бурду. Эх! И шуму же наделал он! Кричит взводный: "Где ты видел, чтобы первое и второе блюда подавались в одной посуде? Где хочешь; это же принеси мне отдельно!" Ничего не поделаешь, грешен, батюшка, грешен. Пошел Витька опять искать крышку от котелка и просить кашевара положить второе блюдо отдельно, мол, "взбесился" взводный.
Принёс Витька взводному второе, а тот выгнал его в шею, чего Витька и добивался. Был в одном взводе с Виктором пожилой солдат Гущин, которого взводный и определил к себе "денщиком". Фактически при взводном должен находиться связной без всяких прислуживаний. Но ведь попадается же какой-то хамник!
Затем взводный сменился. Тот, видимо, не прижился характером и ротному. На смену ему пришел Витькин земляк, из Бурятии Мантыков, ровесник, парень мировой! Виктора уважал, узнал кое-что из его жизненной судьбы.
И вот наступил Новый 1945-й год. В эти дни I и 2 января дали наркомовских 200 граммов. Мантыков к этому времени перевёл Виктора 1-м номером наводчиком станкового пулемёта. Теперь уже Виктор в совершенстве овладел "Максимом". А 2-м номером Виктор взял к себе из подносчиков патронов Гусейнова азербайджанца по национальности. Они как-то незаметно сдружились друг с другом. Ибрагим Гусейнов, по его словам, был до войны преподавателем русского языка в средней школе. Но знал немецкий, французский, арабский и некоторые тюркские языки.
А писал, как красиво! Вот он не пил и отдавал свои 200 Гр Витьке. Подвыпив, Витька 2-го января пошел к морю. Благо полк расположился буквально возле берега, метров 200 до него. Ах! Как прекрасно! Море слегка волновалось. Погода стояла солнечная. А мороз!!! Правда, небольшой, но градусов около 10*С был. Ведь 2-е января!
Но душа на вытерпела, Витька разделся и нырнул в морскую пучину.
Вода показалась не холодной, но когда вынырнул, то всё тело обожгло, как иголками. Витька выскочил из воды, схватил свои шмотки и бегом в лагерь.
Дежурный по части ст.л-т Беридзе кричит: "Кто это? Откуда? Запереть на гауптвахту!" На "губу" Витьку не посадили и на этот раз, а вот стали следить, чтобы опять к морю не убежал. Но Витьке больше и не надо. Слава Аллаху больше водки ведь не дадут!
Вскоре опять двинулись уже пехотным маршем на юго-восток, в сторону Симферополя. Через сутки пришли и расположились лагерем в землянках на одной из гор под Симферополем и у деревушки с названием Кисек-Аратук. Январь на исходе. Морозы заметнее чуть ослабли.
Наш 1371 КССП расположился здесь в отрытых уже кем-то землянках.
Пулемётный парк роты был устроен выше по склону горы над лагерем на обширной площадке под навесом, где разместились пулемёты всех взводах роты. Тактические занятия пока не проходили. Занятия проводились по-взводам, теоретические по стрелковому делу. Изучали и еще более закрепляли теоретически материальную часть "максима" и др. стрелкового оружия.
Шел уже февраль 1945 г. Еще довольно холодно, да и ветрено. На воздухе примерно градусов 15 18 *С мороза. Снега много. Ветром надувает сугробы. Иногда заносит вход в землянки, ввиду чего приходилось соседям по землянкам, где удавалось своими силами отрыть изнутри вход, помогать откапывать соседние землянки.
А оправлялись по большому как?! Смешно и анекдотично даже на сапёрную лопаточку и через окошечко выбрасывали экскременты на ружу. Ведь снег доходил да самого окошечка землянки.
Витька в эта время прихватил простудность ангина началась. Побаливало горлышко, больно глотать. Появилась сонливость, холод пробирал (морозило), пошел в лазарет, там замерили температуру 39 *С. Врач установил диагноз фолликулярная ангина.
Госпитализировали, а полевой лазарет, который был размещен в бывшей районной больнице. "Лоск" больничный, по полевой мерке, чуть ли не курортный! Вкусные завтрак, обед с компотом и ужин. Но главное, обязательно утром и вечером булочка с маслом к чаю. какао или кофе с молоком и полдник кефир или молоко. Во!
Понравилась Витьке в лазарете. Через неделю после лечения ангина начала проходить. хотя температура тела колебалась еще от 36,6 37,3'С по утрам, а к вечеру доходила до 37,8 *С. Еще через несколько дней -температура начала восстанавливаться 36,6 36,8*С по утрам, 36,8-37*С к вечеру.
При обходе врач начал готовить Витьку в выписке. А как понравилось тут! Начал Витька хитрить при очередных обходах натирать суконным одеялом ртуть в градуснике. Доведёт до 37,5 *С, вреде бы хватит. Так продолжалось два три дня.
Затем, чувствуя себя уже совсем здоровым, да и врач вроде бы начал тоже что-то подозревать, Витька всё же решился рискнуть еще разок. И вот при очередном обходе врача Витька трёт под одеялом ртуть термометра. Осталось до него две-три койки с больными, взглянув на градусник мать честная, почти за 40С!
Вах! Сбил градусник и опять натёр, но уже врач рядом. Натер до 37*С с «чертиками". Лежит, врач подходит, посмотрел на градусник, потом заглянул в открытую "пасть" на горле у Витьки. Потом удивлённо спросил: «Что болит у тебя?" "Ничего уже не болит". ответил Витька. Врач приказал подготовить документы и выписал. Хватит, наверное, сачковать. А? И так пролежал лишнюю неделю. Хорошо!
Вернулся Витька в свою землянку и обнаружил пропажу бескозырки и морских словарей, которые хранились в вещевом мешке. На кого грешить? Для порядка опросил ребят по землянке. Никто не знает. Ротный капитан Быков, бывший моряк, по ранению был списал с корабля на берег (носил еще морскую форму). Как-то он выпросил у Витьки пуговицы с якорями. На него грешить?
Появился новый взводный на замену Мантыкова. Звать тоже Виктором, но фамилия его за памятовалась. Прибыл он в роту из расформированной бригады морской пехоты. Хороший парень! Подружились они с Виктором. Но о пропаже реликвий морских ни слова.
Был как-то внеочередной обход. Он всегда бывает в частях при осмотре личных вещей у солдат лишнее изымалось. Вот, в отсутствие Витьки, пребывание, в злополучном госпитале, исчезли бескозырка и морские словари. Но учебник "Военно-морского дела" остался.