Ты надежная, Маро, умеешь хранить секреты. Не просто задумал, сговор у нас уже был. Афанасия, друга моего новгородского купца, сын Иван будет мужем моей дочери Реймы.
Вот оно как! спокойно сказала Мария. Знаешь ли, у меня есть такая белая ткань, как раз будет подарком от меня для твоей дочери. Принесу вечером. Сейчас пойду, дел много. Сегодня мы с ней идем к святому дереву, дары несем за первое молоко от вашей молодой коровы. Нескоро вернемся.
Отец, отец! кричала Кадой, с трудом забегая на холм. Отец, помоги! Волк! упав на землю и схватив отца за колени, трясясь всем телом, хрипела девочка.
Тихо, тихо! Я с тобой! Где ты видала волков?
Что случилось, Кадой? выбежав из дома и стараясь успокоить младшую сестру, спросила Рейма.
Кадой, стараясь перевести дух и успокоиться, кивала головой и показывала в сторону леса:
Одного волка! Огромного и страшного! Мы играли Мы с моим козликом играли там вдруг я почувствовала, что на меня кто-то смотрит из леса! Я повернулась, а там огромный волк! Он он стоял и смотрел! У него глаза как огнем горели! Они требовали к нему идти! Я напугалась! Побежала, а он стоял!
А где козленок-то твой? Волк его схватил? спросила Рейма, поправляя шапочку и растрепавшиеся волосы сестры.
Ой! Наверное, его волк поймал! снова расплакалась девочка. Мой бедненький маленький козлик!
Вдруг совсем рядом раздалось: «Ме-е-ек!» По холму взбирался козленок, живой и невредимый.
Да вот же он, твой козлик, дорогая! радостно воскликнула соседка Мария.
Ты живой! Мой малыш! окончательно оправившись от испуга, запричитала Кадой, сорвавшись со всех ног навстречу своему любимцу.
Отец, как-то странно, что волк среди бела дня из леса вышел, да? озадаченно спросила старшая дочь.
Может, старый и больной? предположила Мария. Да вроде когда больные, волки их сами убивают, а старые умирать в глубь леса уходят.
Уж не беда ли какая идет к нам, отец? не унималась Рейма.
Не думай о беде, дочь! Кто подумает о ней, считай, ее позвал! Кадой совсем еще ребенок, привиделось, может быть, или собака какая там была.
Хорошо бы, если так! задумчиво произнесла Рейма и направилась по своим делам в ригу.
Наступила ранняя осень. Природа трудилась день и ночь, преображая деревья и кустарники, искусно раскрашивая в багрянец и золото березы, рябины, клены, дубы, изобильно растущие возле добротных домов хуторян. Приближалось время свадьбы, и Рейма мало-помалу свыклась с мыслью, что вскоре ей предстоит покинуть родную семью и хутор. Много интересного и нужного для будущей жизни женщины рассказала ей соседка Маро. Не такие уж и разные оказались обычаи у новгородцев, как поначалу думала девушка. Даже в нарядах много общего. Соседка и верная подруга Мария много знала из жизни новгородцев, все детство и юность жила она среди них, пока не отдали ее замуж на окраину, в Лужские земли. Так решил отец и не прогадал. Всю бабью жизнь живет Маро как у Христа за пазухой. Уважаемым старостой большого хутора стал ее муж, мудрый и добрый Лаури. Так что не нужно бояться перемен: все, что Бог ни делает, все к лучшему! А то, что разный люд живет на Новгородской пятине, все давно знают. Тут и чудь, и мордва, и марийцы, и удмурты да кого только нет! Друг по другу примечая и перенимая то, что понравилось, веками жили соседние народы в мире и дружбе. А уж коли враждовать кто поднимался, объединялись против общего врага и стояли насмерть. Мало ли таких было историй! Вот взять хоть последнюю, с ижорцами. Хорошо, что закончилась эта баталия быстро и не стерла с лица земли целые народы.
Готовят приданое Мария и Рейма потаясь, чтобы не прознал никто до поры до времени. Мария без устали рассказывала Рейме все, что помнила и что знала о нарядах и обычаях. Вот, например, пяясиэ девичья шапочка, какую носят не только вожанки и финки, но даже чуваши и поволжские татары, которых много проживает на обширных Новгородских землях. Да и мюэцириссико нагрудные украшения почти одинаковые. Надо подготовить к свадьбе белый пайкас, головной убор, да покрывало полотенчатое под него, а шелковый платок давно в сундуке лежит, от матери остался. Девять поясов да девять рядов бус у Реймы уже были заготовлены с тринадцати лет. Десятый пояс должен ей подарить жених. Фартуки и еще много чего необходимого для такого случая помогала готовить добрая Мария. Отец не скупился и по первому слову давал нужные суммы для покупки приданого и нарядов невесты.
* * *
В предзакатный час, когда небесное светило, утомившись за день, отправляется на ночной покой, алым цветом окрашивая синюю водную гладь озера, все в мире замирает и готовится ко сну. Паво в эту ночь собирался идти с дарами к арбую. Прошло больше трех месяцев с той ночи, как колдун, заглянув в будущее, рассказал, что ждет его старшую дочь, если станет она женой новгородского купца. Сомнения мучили мужчину насчет оплаты. А оплату надо было нести, раз колдун назвал, что ему нужно. С колдуном шутки плохи! Самыми сильными магами и чародеями слыли карельские да вожские колдуны-арбуи. По всему древнему пути из варяг в греки не было им равных в ворожбе, врачевании травами и колдовстве. Из разных земель приезжали страдальцы на дальние острова за помощью к этим колдунам. Исцеляли они и разум, и тело, изгоняли бесов, а то и наводили по заказу морок и смертельные порчи на врагов за большие дары. Вожане и чудь, русские и ижора да разве перечислишь всех, кто потаясь ехал к необычным отшельникам за помощью? Умели менять свой человеческий облик эти загадочные лесные жители то на вороний, а то и на волчий. Порой пугали они людей, но не нападали. Много пользы было от них вожанам: мудрость веков и сакральные знания несли арбуй в мир. От старого до малого знали люди, что долг платежом красен, щедро расплачивались с мудрыми колдунами за их помощь. Лишь бы принял арбуй оплату, не отверг бы ее. Не раз уже думал Паво над этим и наконец решил, что следует отдать колдуну козленка, когда тот подрастет. Прошло лето травное да сытное, подрос козлик, такой стал большой, что не стыдно теперь его отдавать.
Стемнело. Из-за леса поднималась круглая луна. Паво, пройдя через ригу в хлев, завязал веревку на шее козленка и на всякий случай обмотал веревкой его выросшие рожки.
Ну, пойдем со мной на новое житье-бытье! сказал он козленку и повел его через ригу на улицу.
Привыкшее к хозяину животное безропотно посеменило за ним, иногда останавливаясь и упрямясь, опуская голову. Однако ароматный кусочек ржаного хлебушка с солью манил, и козлик, забывая обо всем, семенил за хозяином все дальше и дальше в глубь леса.
Здрав будь, мудрый колдун! сняв свою красную шапку, отороченную беличьим мехом, и поклонившись, сказал Паво. Прости, что нескоро пришел к тебе! Подрастало, что первым на глаза мне попало! Теперь вот пришел, теперь не стыдно мне!
Не тем расплачиваешься, Паво! Не того жду от тебя! Разве это первым было, что на глаза тебе попалось? сердито вымолвил старец.
Дык не дочь же родную к тебе вести! Она ребенок еще! Разве ж можно?! возмущенно ответил Паво.
Закон предков чтить надо! сердясь, проговорил колдун, посохом отодвигая козленка со своего пути.
Как же я могу отдать тебе мою младшую дочь? Как жить мне тогда? Зачем назначил ты, колдун, такую цену? стараясь пронять колдуна, говорил сквозь слезы мужчина.
А затем, что в ней течет кровь той, которую я любил как родную дочь. Ты не знал своей жены, бедный ты человек!
Думаешь, ты сироту взял в жены, найдя ее в дальнем лесу? На то была воля великого бога Укко. Росла она средь непроходимых болот, постигала магию, а пришло ее время оставить след на земле, вышла она к людям в поисках счастья.
Нет, колдун, не верю! возмутился Паво.
Не веришь? А не замечал ли ты за своей женой непонятные твоему разуму дела?
Непонятные? задумчиво произнес Паво. Ну так ведь все женщины ведают много такого, что неведомо нам, мужчинам, спокойно сказал он.
Ведают, да не столько, чтобы знать наперед, что будет, чтобы руками всякую боль унимать, кровь шепотком угомонять, любого зверя приручать, змей подзывать
Не могу поверить, что моя жена
Так вот, Паво, дочь твоя младшая Силой по рождению отмечена. В десять лет она должна наши знания принять. Не серчаю на тебя, ты отец! Не приведешь мне меньшую, потеряешь старшую! Все, иди! Сорок дней тебе даю, не оплатишь свой долг Силы сами возьмут.
Зашумел ветер по кронам деревьев, полетели сосновые иголки в Паво, как мелкие стрелы. Пропал в темноте колдун, только волчий вой послышался неподалеку от его хижины. Вздрогнул Паво от этого воя и поспешил обратно домой, прихватив козленка.
* * *
С самого раннего утра начались приготовления к встрече новгородских гостей. Сентябрьское солнце светило ярко, но не грело. Ветер с Ладоги поднимал волны на озере, гнул и ломал деревья. Чайки, кружась в небе, старались поймать воздушные потоки. Накануне Паво пригласил в свой дом старосту и уважаемых старожилов хутора. Накрыв богатый стол, он объявил им новость о свадьбе своей старшей дочери.
Свадьба моей старшей дочери пройдет на нашей земле, по нашим законам, одно лишь будет не исполнено останутся у невесты косы нетронутыми. Свадебное пиршество будет для всех хуторян от мала до велика.
Ты уважаемый человек, Паво! сказал староста. Твоя дочь твое решение. Спасибо, что позвал нас и сообщил о предстоящем праздновании. Новгородцы достойные люди, пусть счастливой будет твоя старшая дочь на сто лет вперед!
Так и есть, так и есть! отозвались старейшины.
Не выкурили мы табака со сватами, как положено нашим обычаем, так мало ли какие бывают случаи? Жених моей дочери сын моего верного давнего друга, спасшего мне жизнь много лет назад. Желание наше породниться было обоюдным.
Слово свое держишь, дружбу уважаешь, тем и род почитаешь! сказал один из стариков.
Дружба да мужское братство двойное богатство! добавил староста.
Пусть великая богиня Ильматар благословит твою красавицу дочь на счастливую жизнь!
До поздней ночи продолжалось застолье и звучали мудрые речи стариков. Только после третьих петухов разошлись гости по своим ригам.
Доволен был Паво, что заручился одобрением и получил напутствия перед важным событием в семье.
Смотрите, смотрите, русская ладья идет! кричали мальчишки, пробегая мимо риг по направлению к берегу.
Плывет корабль с женихом! взволнованно сказала Мария, поправляя свой женский красный пайкас и пряча под него выбившуюся прядь коротких волос.
Наряд свой она бережно готовила заранее. Праздник должен быть красивым, потому белый сарафан, нижний фартук из синей материи, да и верхний белый хоть и не были украшены бисером, янтарем, оловянными бляшками, камушками и ракушками каури, как у молодухи, все равно выглядели ярко и празднично.
Рейма была одета по вожскому обычаю в амы глухой синий сарафан без рукавов, поверх него была надета короткая белая кофта ихад с рукавами, расшитыми бисером и красными нитями замысловатым вожским орнаментом. Подпоясана девятью тяжелыми поясами, украшенными оловянными бляшками, янтарем и бисером. Ноги по вожскому обычаю замотаны поверх шерстяных чулок разноцветным сукном так, что казались по-паучьи кривыми. Но в этом была вся красота вожанки! Одно было не по обычаю: под пайкасом, покрытом подаренной Марией тонкой белой тканью с яркой вышивкой и спускающимися на плечи лопастями остались ее прекрасные волосы, спрятанные от чужого глаза. Таково было единственное условие семьи жениха не сбривать волосы невесте, как было принято у вожан.
Тяжелые пояса, спину тянет! поправляя на себе украшения, сказала Рейма.
Это ничего, жених еще десятый подарит тебе! ответила Мария. По весу он как ушат воды!
И кто это все придумал? возмущенно вставила Кадой, стоявшая рядом со старшей сестрой и поправлявшая бусинки и бляшки на каатырыд набедреннике сестры.
Такой обычай у ваддялайзыд (води), малышка, пояснила добрая и улыбчивая Мария. Так два дня после свадьбы надо все носить, чтобы духи рода довольными стали.
Обычай! А если тяжело? Что же теперь, согнуться от тяжести, но все равно не снимать, да? Так и радости от свадьбы не почувствуешь! Тут трет, там жмет! Ноги от повязок одеревенеют, плечи от тяжести повиснут. Нет, я так не хочу! Я радоваться от счастья на моей свадьбе хочу! Чтобы быть как лебедь белая свободная и ничем не опутанная.
Забавная ты, Кадой! Говоришь так, будто не малышка ты совсем, а мудрец! пошутила Мария.
А я вот тоже бы хотела столько тяжести на себе не долго терпеть, сказала Рейма.
Так и не терпи, выйдешь из-за стола, пойдете с женихом в баню ночевать, как положено у нас, а там и скажи ему, что после бани по русскому обычаю продолжится пусть свадьба. Послушается тебя счастливый жених, вот и первая твоя победа будет. А там уж смотри сама, когда что сказать, а когда смолчать, посоветовала мудрая Мария.
Правильно, из бани да на ладью и в Новгород, только волны останутся за тобой и тоска в моем сердце от одиночества, с грустью в голосе тихо промолвила Кадой.
* * *
Добротный построил дом купец Афанасий для своего единственного сына Ивана и его молодой жены. Резные наличники да крыльцо, как у княжича. Не жалеет Афанасий денег, хочет сыну и дом добротный, и корабль на свадьбу подарить, да и дело свое ему целиком передать. Старость пришла незаметно. Глаз не тот, в нутре все болит, есть-пить не дает. Княжеский лекарь все ему кровь пускает, а толку нет. Кроме болей еще и слабость пристала как банный лист! Осилить бы за невестой сходить да обратно вернуться. В последний-то раз тяжко было в море, укачало, чуть жив остался.
«Силен и красив Иван. Кудри пшеничные, глаза голубые, ясные, в плечах-сажень! Легок характером сын, как его мать. Дал бы Бог счастья да здоровьица крепче отцовского!»-думал Афанасий, лежа на полатях в своем богатом доме. Не шел сон к нему, хоть плачь. Настои и отвары ничем не помогали в последнее время. Одно спасало и поддерживало молитва святая да пост.
Ладья Афанасия стояла у причала в полном снаряжении, готовая отчалить по первому его слову. С утра, сходив к заутрене и усердно помолившись, Афанасий и Иван, сопровождаемые верной командой, отправились в путь.
Отец, ты бы лег отдохнуть, на тебе лица нет, предложил Иван, глядя, как Афанасий с трудом держится на ногах, ухватившись за борт судна.
Да, пойду, пожалуй, сынок, привыкай команды отдавать, теперь всё в твоих руках! похлопав сына по крепкому плечу, сказал отец и неспешно спустился в трюм.
Путь до острова, где Ивана ждали счастье и любовь, был пройден за несколько дней при полном штиле. Причалив к берегу, новгородцы чинно и неспешно сошли с ладьи и направились к встречавшим их празднично разодетым и веселым вожанам.
Здравствуй, народ добрый, вожский! зычным голосом произнес дружка, выйдя на шаг вперед и поясно поклонившись по русскому обычаю.
Вожский староста, держа на вышитом рушнике ржаной каравай и соль, поклонился в ответ, сказав вежливо по-русски:
Добро пожаловать на нашу землицу, добрые соседи!
Афанасий подошел, отщипнул кусочек от каравая, посолил его и неторопливо съел, покивав головой в знак признания вкуса вожского хлеба.
Шли мы по морю широкому, по озеру глубокому, летела бела лебедь в небесах, обронила перо. Перо наш молодой купец, добрый молодец Иван имярек, поймал, за лебедушкой той нашу ладью послал. Вот пришли мы к вам с добром да с поклоном! А не к вам ли та лебедь белая залетела, а не у вас ли она проживает, свово суженого-ряженого ожидает?