Чернышев явился с докладом в одиннадцать утра.
Добрый день, ваше императорское величество.
Добрый день, Иван Григорьевич. Почитала я записки ваши о состоянии флота нашего. Неужели и впрямь так все плохо? Я вот повелела два 66-пушечных корабля заложить.
Сие великолепно, ваше императорское величество, однако буду говорить откровенно, в целом состояние флота плачевное. Такие корабли тоже нужно строить, однако к генеральной линейной баталии они уже малопригодные. Великие морские державы нынче строят корабли первого ранга 100-пушечные, у англичан таких уже четыре, а у нас на Балтике всего один. Да и те корабли, что имеются, по правде сказать, в большинстве своем гнилые и к серьезному плаванию фактически неспособные. При тимберовке[5] выяснилось, что из семи 66-пушечных кораблей пять надобно разобрать за ветхостью. Команды к управлению большими кораблями непривычные, посему «Святой Дмитрий Ростовский» дальше Эзеля не ходил, а в основном у стенки простаивает. А плавать надо! Сие не только командам полезно, но и самим кораблям. Вода в Финском заливе почти пресная, дерево не просаливается и подвергается нашествию гадов всяческих. Адмиралы нынешние под стать флоту. Да вы и сами изволили лицезреть конфуз, что приключился на смотре, по вашему повелению учиненном.
Да, отчеты я ваши читала и маневры на Неве наблюдала, когда фрегат галере все весла переломал. Я чуть со стыда не сгорела, глядя, как шведский посланник ухмыляется. С таким флотом только сельдей ловить! Как же так получилось? Петр Алексеевич флот наш возродил, почитай заново отстроил, шведов на море бил, и снова мы у разбитого ведра.
У корыта.
Что? Ах да, правильно, у корыта.
Ваше императорское величество, флот есть механизм сложный, требующий постоянного внимания и денег. Искусство корабельной архитектуры развивается стремительно, равно как и корабельное вооружение. Отсюда и правила морских баталий тоже меняются. Петр Алексеевич понимал это, посему флоту уделял внимание неусыпное. Однако он должен был спешить, оттого строил корабли из сырого леса, вооружал кое-как. Швед наседал, и кабы Петр Алексеевич промедлил, запечатал бы нам выход в Европу, а то и Петербург бы захватил. А после Петра никому до флота и дела не стало, с чувством говорил Иван Григорьевич.
И ничего не случилось. Может быть, все преувеличено, а, Иван Григорьевич? Флот игрушка дорогая, слегка подначивая Чернышева, сказала Екатерина.
Флот не игрушка! Как такое можно говорить! повысил тон граф, глаза сверкнули. Куда делся обычно вальяжный вельможа с некоторой ленцой во взгляде, за что Екатерина за глаза называла его «наш барин». Он даже коленями несколько сдвинул столик, который всегда располагался между собеседником и императрицей. Столик этот имел хитрую форму, выгибаясь в сторону визави.
Но, но, Иван Григорьевич, полегче, вы эдак мне все бедра обомнете, с улыбкой отмахнулась Екатерина.
Извините, ваше императорское величество, но думаю, сила морская для государства российского имеет значение наиважнейшее. Судьба многих войн решалась на море, а воевать придется и с турком, и со шведом, и еще бог знает с кем. Иначе закупорят нас, не дадут торговать ни в немецких землях, ни на юге. Флаг Андреевский отовсюду виден должен быть, тогда и слово императрицы российской веским будет в европейском политесе. А ныне мы имеем, что султан турецкий не пожелал дать фрегату «Надежда благополучия» фирман для прохода через проливы, и не попал наш корабль в Средиземное море. Не думаю, что это решение только Турции. Маячат Франция да Австрия за сим недружественным актом.
Так с чего же нам начать?
С леса, ваше императорское величество, и с мастеров.
Отчего же с леса? удивилась Екатерина.
Здорового корабельного леса мало, а англичане вывозят его из Архангельска нещадно, пользуясь привилегиями, ранее данными. Свой-то они, почитай, весь извели, теперь за наш принялись. После себя бурелом один оставляют да пустыню Галилейскую. Скоро ни одного дуба не сыщется. Нам же одна лиственница остается, или же из казанского дуба строить, а он много хуже. Запретить сие разграбление надобно немедля, самим лес заготавливать под флотские нужды, уже ближайшей зимой. Мастера потребны, корабелы, оружейники, ну и моряки, конечно. Выписывать надобно из Голландии и других стран и своих посылать, дабы уму-разуму учились.
Петр Алексеевич так и делал. Где же все?
Флота нет и морского люду нет.
Кто же мне нынче корабли строит, ежели вы говорите, что мастеров нет?
Ну есть, конечно, только мало, а главное, отстали мы по всем статьям, пока на месте топтались.
И тут заново все, с некоторой досадой сказала Екатерина.
Да, ваше императорское величество. Ничего не попишешь.
А ну как разбегутся, в какой-нибудь Голландии и останутся?
Бывало и такое. Людей надежных я подберу, только из тех, кто своей волей захочет. И еще, особенно отстали мы по корабельной архитектуре, так что посылать надобно не только морскому делу учиться, но и секреты разные добывать.
Дело говорите, Иван Григорьевич. Наперво прожекты указов обдумайте, не мешкая, и ко мне с докладом, а через три недели и людей явите, токмо чтобы языкам обучены были. А то слышала я анекдотец, как некоторые гардемарины из Европы домой просились у Петра Алексеевича, мол, танцы и приемы шпажные освоили, но поскольку языка не знают, науку корабельную воспринять не могут. Ну император через послов в Европе и объяснил им доходчиво, на том языке, что все понимают, даже кто по-русски не разумеет, что коли явятся неучами, то танцевать на галерах с веслами будут. Шпажный же экзамен он лично примет, однако сильно извиняется, что, мол, экзаменовать будет своею тростью, оно ему так сподручнее.
Граф рассмеялся. Сколько тростей сломал государь о хребты на подобных экзаменах, ему было ведомо. С тем Чернышев и откланялся.
Так, за размышлениями, Екатерина и не заметила, что кортеж добрался до Измайловской слободы. Подъемный мост был опущен. Старый гвардеец взял на караул и поднял шлагбаум.
Государыня приоткрыла дверцу и с интересом стала рассматривать бравого солдата, сухощавого, подтянутого, обветренного военными походами. Парадный мундир ладно сидел на нем, гренадерская шапка блестела на солнце, вторя медалям на груди.
Здравствуй, солдат.
Здравия желаю, ваше императорское величество, отрапортовал гвардеец.
Кто таков будешь?
Фельдфебель гренадерской роты первого батальона Семен Костров.
Отчего фельдфебель и на шлагбауме?
По случаю встречи вашего императорского величества. Командир полка будет сей минут.
Откуда знаешь?
Послал гонца.
Да как же ты успел?
Ваш обоз, извините, кортеж издаля слышно.
Молодец, вот тебе по случаю праздника, императрица вручила небольшой, но довольно увесистый мешочек, украшенный личным вензелем.
Премного благодарен, ваше императорское величество.
В это время прискакал командир полка генерал-аншеф и гвардейский подполковник Василий Иванович Суворов.
Здравия желаю, ваше императорское величество, приветствовал генерал и отсалютовал обнаженной шпагой. Разрешите сопровождать!
Здравствуйте, Василий Иванович, сопроводите, будьте любезны.
Кортеж медленно тронулся. Однако почти сразу Екатерина дала команду остановиться. Дело в том, что она услышала родную речь. Звонкий молодой голос выговаривал кому-то на чистейшем немецком и тут же перешел на английский. Говорящего скрывала стена казармы, однако голос слышался совсем близко.
И действительно, буквально за углом расположился небольшой прилавок под навесом, по типу тех, что обычно можно было видеть на городских рынках. По одну сторону прилавка стояли два солидных господина, явно купеческого звания, а по другую военный. Вокруг разложенных на прилавке разного вида тканей шел форменный торг.
Эти ваши намеки ни к чему, и подношений я ваших принять не могу, резко и с укором выговаривал молоденький унтер-офицер, отодвигая от себя какую-то коробку. Был он тонок в кости, роста самого среднего, но в голубых глазах его светилась непреклонная, не по годам, решительность.
Да, но это просто в честь полкового праздника, вы не подумайте ничего плохого, господин Плещеев, дал ход назад купец, похожий на немца.
Все же вернемся к делам и быстро покончим с ними. Мне на построение торопиться надобно, обратился военный к купцам. Вот это сукно в порядке, а эту штуку сукна, мистер Лонг, я не приму, продолжил он на английском. Она же явно отличается по цвету, неужто вы не видите? Что же это, у нас в парадном фрунте господа офицеры разноцветные, как птицы попугаи, стоять будут? Да мне командир полка так холку намылит, что будьте любезны, да и господа офицеры не отстанут. Однако ткань нам нужна, покрой форменный снова меняется. Сроку у вас две недели, а не как прошлый раз.
Дак в тот раз судно задержалось из-за штормов. Едва не потонуло. Раньше пяти недель не успею, оправдывался Лонг.
Другие успеют, спокойно парировал Плещеев.
С вами трудно договариваться.
Зато выгодно. Гарантированный заказ с гарантированной оплатой, мечта негоцианта, не правда ли, мистер Лонг? Ну ладно, сукно у вас больно хорошее, пожалуй, соглашусь на четыре недели и ни днем более. Иначе пеня, либо вовсе подряд другому купцу отдам. Договорились?
Договорились, господин Плещеев, нехотя согласился англичанин.
Теперь с вами, герр Циммерман, солдат перешел на немецкий. Вы сами посмотрите, сей золоченый позумент уже прежнего.
Вы такой сами заказали, господин Плещеев.
Сие верно, однако цену вы предлагаете такую же. Я же предполагал, что цена за аршин должна быть ниже.
Но тут и качество выше.
Не вижу разницы, отрезал унтер-офицер.
Право слово, герр Циммерман, хватит торговаться, услышали коммерсанты за спиной веселый женский голос, говоривший по-немецки. Дайте же скидку, хотя бы в честь праздника, а то так и вправду на построение опоздать можно. Или вы и мне откажете?
Обернувшись, все обомлели, перед ними стояла сама самодержица российская в сопровождении офицеров.
Никак нет, ваше императорское величество, поклонившись, ответил немец, даю дисконт в пять процентов.
Ну, не жадничайте, входя в роль, задорно воскликнула Екатерина.
Хорошо, семь процентов, скрипя зубами, выдавил из себя герр Циммерман.
А вы как же, мистер Лонг? осведомилась императрица.
Если в честь праздника, то я тоже, пробурчал англичанин.
Вот и славно. Прощайте, господа.
А вы, кажется, боялись опоздать на построение, каптенармус. Я правильно понимаю вашу должность? с привычной улыбкой обратилась она к вытянувшемуся по струнке унтер-офицеру.
Так точно, ваше императорское величество, каптенармус Плещеев, не смея шелохнуться, выпалил гвардеец.
Пойдемте, сударь, в моей карете вы точно прибудете вовремя. Ну, что же вы? Никак оробели?
Измайловцам робеть не положено, отчеканил Плещеев.
Тогда вперед, гвардеец! весело скомандовала императрица.
Быстро отгремел праздник с высочайшими поздравлениями, парадными маршами, застольями и награждениями. Не забыла тогда императрица и юного гвардейца, вручив ему кошель с несколькими рублями. Каптенармус вернулся к своим повседневным обязанностям, но часто с улыбкой вспоминал, как прокатился в царской карете, игриво разукрашенной херувимами, вспоминал он и ласковый голос государыни, и приятный аромат, исходивший от нее.
Одного не ведал гвардеец, что судьба его уже решалась в самых высоких сферах, и не только в России, и оттого жизнь его вскоре изменится самым кардинальным образом.
Глава вторая. Августейший шпион
1764 год, октябрь, Лондон
Его величество король Георг Третий считал весьма важным лично уделять время британской разведке, которую он почитал своим детищем. По правде сказать, 26-летний монарх умом не блистал и еще не наигрался, и особенно ему нравились игры шпионские. В своем воображении он готов был и сам, завернувшись в широкий темный плащ и натянув поглубже широкополую шляпу, следить за каким-нибудь субъектом или, еще лучше, учинить лихую интригу с подкупом и страстным романом, чтобы добыть нужные сведения. Королевское положение, конечно, не позволяло этого делать, однако оно позволяло делать куда большее, а именно, самому плести шпионскую паутину и, будучи в самом ее центре, расставлять хитрые ловушки, дергая за нужные нити, затягивать в сети все новые жертвы и получать столь необходимую информацию о планах противников и союзников. Надо сказать, что британская разведка к тому времени представляла собой разветвленную мощную организацию, на которую работали дипломаты, профессиональные разведчики и завербованные агенты. Дабы не запятнать в случае провала честь британской короны, центр европейской резидентуры располагался в Роттердаме, куда стекались сведения от всех европейских дворов. Весь этот поток анализировался, проверялся, сортировался и поступал в Лондон. Так что его величество был прекрасно осведомлен обо всем, что творилось на континенте и в колониях. Отдельно существовала секретная служба военно-морского ведомства, агенты внутреннего отдела которой, не щадя себя, усердно подпаивали по портовым кабакам матросов и шкиперов, еще более развязывая языки и без того охочим на рассказы морякам. Внешний же отдел, благодаря донесениям офицеров флота, приносил из дальних походов данные по состоянию морских дел в других державах. Управлял морской разведкой секретарь адмиралтейства сэр Филипп Стефенс. Человеком он являлся весьма предприимчивым и дельным, недаром продержавшись на столь хлопотной должности не один десяток лет. Благодаря усилиям своего руководителя эта служба приобрела наиважнейшее значение для Британии как владычицы морей и многочисленных колоний. Встречи опытного сорокадвухлетнего шефа морской разведки с молодым королем происходили регулярно, и даже слишком часто, чем досаждали Стефенсу, будучи обузой и отвлекая от неотложных дел по службе, ведь к каждой такой встрече король требовал подготовить небольшой доклад. Его величество желали быть в курсе, однако глубоко вникать в силу своих мыслительных способностей не могли.
Король Георг III (1761 г.). Худ. У. У. Райленд
Вот и теперь Стефенса вызвали к королю. Незамедлительно явившись пред очи монарха, он учтиво поздоровался и начал было доставать бумаги.
Вот что, Стефенс, оставьте свой доклад, остановил его король, присаживайтесь. Мне необходимо обсудить с вами одну весьма деликатную тему.
Я весь внимание, ваше величество.
Дело в том, что я получил личное послание от императрицы Екатерины, она просит принять в обучение морскому делу двадцать русских.
Я в курсе, ваше величество.
Как, уже?
Такова моя служба, скромно ответил Стефенс.
Хорошо, и насколько вы в курсе?
Мне известно, что в послании содержится пожелание часть учеников отправить на верфи, а часть на корабли.
Вы что, читали письмо?
Что вы, ваше величество, у нас свои источники.
Черт возьми, вы не зря получаете жалованье, Стефенс. Итак, учитывая наши политические намерения, было бы невежливо ответить Екатерине отказом, но в то же время среди гардемарин могут затесаться шпионы.
Вы абсолютно правы, ваше величество, стараясь сохранять серьезность на лице, подтвердил Стефенс.
Так что же нам предпринять в данной ситуации? Говорите прямо, без реверансов.
Лучше всего было бы отказать под благовидным предлогом, однако, как вы совершенно верно подметили, любой предлог будет воспринят Екатериной весьма неблагожелательно, нам же сейчас портить отношения с Россией невыгодно. По этой причине из двух зол надо выбрать меньшее и извлечь из этой ситуации максимальную пользу.