Нет. Я приехал по личным делам, если можно так сказать. Господин Фишер рассказал мне о твоем отказе участвовать в нашем деле.
Ах, вот в чем дело Генрих закинул ногу за ногу. Как я сразу об этом не догадался? Так, значит, идея переплавлять старые военные орудия принадлежит вам.
Генрих затушил сигарету и стал пункт за пунктом излагать, в чем он видел несостоятельность задуманного плана. Вендлер почтительно выслушал все хитроумные рассуждения Генриха, доказывающие, что затея переплавлять старые военные орудия чистая химера. Зная своего бывшего подчиненного как человека дисциплинированного и исполнительного, Вендлер почему-то думал, что тот, не задумываясь, пустится на любую рискованную авантюру. Но, как оказалось, он плохо знал Генриха. Тот был умен, рассудителен, осторожен, и, самое главное, принятое им решение вряд ли можно было чем-то поколебать. Однако для проформы Вилли стал торговаться, поднимая цену, и в то же время приводить новые доводы, говорившие в пользу своего плана. Но Генрих был непреклонен. Тогда Вендлер поднялся, подошел к двери и медленно приоткрыл ее.
Я слышал, Генрих, у тебя есть невеста, через минуту спросил он.
Да.
Ты приехал вместе с ней?
Да.
Разреши мне угадать, кто из присутствующих на вечере дам твоя невеста
Попробуйте, отозвался Генрих.
Она, конечно, молода и красива, и кроме того, зная тебя, в ней должен быть какой-то особенный шарм. Никакая другая женщина не может завладеть твоим сердцем. Итак Я вижу двух таких прелестниц, способных увлечь тебя.
Генрих с интересом выслушал Вилли, затем не выдержал и подошел к двери.
Вот она, сказал Вендлер, показывая взглядом на одну из девушек, стоявших рядом с хозяйкой дома. Мила, бесспорно, она мила. У тебя, Генрих, губа не дура.
Но как вы догадались, что именно эта девушка моя невеста? произнес Генрих, проследив за взглядом Вендлера. Рядом с Ольгой стоит еще одна девушка в голубом платье, которая тоже недурна собой.
Ты прав. Девушка в голубом действительно недурна. Но мне почему-то кажется, она не в твоем вкусе.
Вендлер бессовестно лгал. Он не мог знать, каковы вкусы Генриха. Прежде чем встретиться с ним, он постарался как можно больше узнать о нем. Ему случайно попалась на глаза газета с портретом Ольги и кратким описанием ее жизни. Из заметки Вендлер узнал и о женихе девушки, который служил в банке. Имя его было Генрих Дитрих. Вендлер закрыл дверь и, вернувшись на прежнее место, сел в кресло. В комнате на некоторое время повисла тишина, которую нарушало тиканье часов, стоявших на письменном столе.
Наконец Вилли произнес:
В сущности, ты прав. Переплавлять старые боевые орудия действительно бредовая идея. Я придумал ее специально для Фишера. Мне не пришлось даже долго его убеждать. Он сразу же заглотил наживку, которую я ему закинул, пообещав солидный куш. Твой начальник наивный дурак, но именно это меня и устраивает. То, что я задумал, требует немалых денежных средств, а у меня их нет. Не скрою, в мои планы не входило именно сейчас посвящать тебя во все детали задуманной мной операции. Ты узнал бы о них значительно позже. Но ты отказываешься помочь мне, поэтому я вынужден рассказать тебе все с самого начала, произнес Вендлер, пытаясь придать своему голосу определенную твердость. После того как мы с тобой расстались, в результате одного из воздушных налетов я был ранен и доставлен в полевой госпиталь. Мне сделали операцию и через несколько дней переправили самолетом в Германию. За неделю до этого к нам в палату поступил новый раненый, некто Отто Розенберг. Он был ранен в грудь, но пуля прошла навылет, не задев ни один жизненно важный орган. Розенберг быстро шел на поправку. Мы подружились с ним. От него я узнал, что еще в 1939 году по поручению фюрера была создана специальная группа, возглавляемая доктором Поссе, которая занималась отбором произведений, входящих в мировую сокровищницу искусства. Отобранные шедевры предназначались для «музея фюрера», расположенного в городе Линце. Большинство предметов искусства были из частных коллекций, владельцы которых бежали, а их имущество конфисковало гестапо. Как ты знаешь, Генрих, картины это моя страсть, и ради того, чтобы заполучить их в свою собственность, я готов пойти на любые жертвы. Я поставил перед собой цель: любым путем попасть в группу Ганса Поссе. Как оказалось, осуществить это было несложно. Розенберг лично знал доктора, и поэтому достаточно было его рекомендации, чтобы я уже через несколько месяцев служил под началом Поссе. За четыре года через мои руки прошли тысячи уникальных полотен старых голландских, нидерландских, итальянских и французских мастеров, которым цены нет. А сколько произведений искусства, не подлежащих отправке в «музей фюрера», было разорвано в клочья, повреждено или сожжено, так это даже и подсчитать невозможно. Отобранные же Гансом Поссе художественные произведения хранились на многочисленных складах. В результате территориального разброса хранилищ были случаи, когда направляемые туда сокровища не доходили до места назначения. Поссе неоднократно порывался провести во всех хранилищах научную обработку поступавших туда ценностей, обязательным пунктом которой было составление каталога с фотографиями. Однако работу эту выполнить было немыслимо по ряду существенных причин. Вся эта неразбериха натолкнула меня на мысль организовать собственное хранилище, о котором никто кроме меня не будет знать, Вендлер замолчал и негромко откашлялся. Это было в конце сентября 1944 года, буквально за месяц до оккупации острова Крит англичанами. Я вызвался сопровождать транспортный самолет, на борт которого было погружено двадцать ящиков и десять металлических коробок с произведениями искусства. Среди этих ценностей была даже художественная коллекция швейцарского подданного профессора Георга Балли, приобретенная Поссе еще в 1941 году за бесценок у родственников профессора. Коллекция эта была поистине уникальной, и заполучить ее в свою собственность большая удача. Она собиралась в течение двух столетий предками профессора Балли. В сравнении с ней моя коллекция выглядела песчинкой в океане. При отправке ценностей на то или иное хранилище строго соблюдались все меры предосторожности. Штурман самолета узнавал о пути следования за несколько минут до взлета. Это делалось с единственной целью избежать всякого рода непредвиденных ситуаций, которые могли возникнуть в момент отправки ценностей в хранилища. Этим обстоятельством я и воспользовался.
Я догадываюсь, каков был конечный пункт назначения транспортного самолета, который вы сопровождали, взволнованно сказал Генрих и решительно встал. До него только сейчас дошло, в какую скверную историю он влип. Это остров Крит.
Да, мой мальчик, подтвердил Вендлер.
И вы хотите, чтобы я помог вам переправить эти ценности в Германию?
Я всегда знал, Генрих, что голова у тебя прекрасно работает, попытался польстить Вилли своему бывшему подчиненному. Сокровища я спрятал в штольне, находящейся глубоко в горах, в заливе Суда. Территориально эта штольня расположена недалеко от нашей бывшей военной базы.
Ловко придумано, Генрих покачал головой и подошел к окну. А если я откажусь вам помочь? минуту спустя произнес он.
А вот этого я не советую тебе делать, Вилли откинулся на спинку кресла. Его взгляд вдруг стал колючим и злым. Теперь ты знаешь мою тайну и должен помочь мне осуществить мой план, или
Или в противном случае вы убьете меня, Генрих закончил мысль Вилли.
Зачем же так жестоко? Я пойду другим путем. Но не знаю, какой из них лучше для тебя. Смерть или Вендлер нехотя встал и подошел к двери. Приоткрыв ее, он несколько минут смотрел на гостей дома, которые под звуки тихой музыки плавно кружились по гостиной. У тебя, Генрих, прекрасная невеста. Она так молода, женственна и притягательна.
Генрих вдруг покраснел, точно кто-то ударил его по лицу. Вендлер попал в самое больное место своего бывшего подчиненного и сделал это сознательно. Генрих прикрыл глаза и до боли прикусил губу, изо всех сил стараясь не закричать и сдержать отчаяние и боль, которые охватили его после слов Вендлера. Желая как можно скорее прийти в себя, он хотел потереть лоб рукой, но тут внезапно заметил, что она зажата в кулак, разжать который, несмотря на все усилия, ему удалось не сразу.
II
Протез выскользнул из рук Андрея Чернышова и с грохотом упал на пол. Андрей болезненно сморщил лицо и попытался здоровой ногой пододвинуть протез как можно ближе к кровати, чтобы поднять его самому, а не звать на помощь Петра Степановича. После трех попыток это ему удалось. Разве Андрей когда-нибудь думал, что такая несложная работа теперь, когда он стал инвалидом, будет отнимать у него столько сил и времени? Теперь надо изловчиться и без помощи Татьяны, которая всегда делала это аккуратно и точно, надеть самостоятельно протез. Андрей посмотрел на культю, местами припухшую и покрасневшую. От частой ходьбы в результате прямого давления протеза и многократно ритмически повторяющихся натяжений при поршневых движениях культи в гильзе происходило натирание культи, которая краснела и опухала, а иногда даже гноилась. Тогда Андрей несколько дней мог передвигаться только на костылях, чтобы дать возможность больной ноге зажить. Ежедневно он смазывал кожу культи раствором формалина и протирал одеколоном, разбавленным водой, а также делал массаж, разминая и поколачивая мышцы. Татьяна даже сшила ему специальный мешочек из теплой шерстяной ткани, который надевался на культю и позволял избегать соприкосновения с жесткими стенками аппарата. Но даже это не всегда помогало. Андрей неоднократно пытался самостоятельно подогнать протез, но с каждым разом сделать это было все сложнее, поскольку костный опил культи с годами видоизменялся.
Андрей, ты готов? заглянув в комнату, спросил Петр Степанович.
Нет, отозвался зять. Но сейчас буду готов, только надену протез.
Петр Степанович вошел в комнату.
Поторопись. В два часа дня в больнице начнется выписка. Времени у нас осталось в обрез. Давай я тебе помогу, Петр Степанович наклонился. Что это? Опять гноится культя. Зачем же ты пытаешься надеть на нее протез? Ведь надев его, ты от боли и шагу не сможешь ступить.
Мне ли не знать, упавшим голосом сказал Андрей.
Тогда зачем ты это делаешь?
Петр Степанович, как вы не понимаете! Разве я могу поехать в роддом за Танюшей и нашей крошкой и предстать перед ними на костылях? Нет, я уж как-нибудь потерплю боль.
Может, мне лучше поехать одному, а ты останешься дома и будешь встречать их здесь? несмело высказал свою мысль Петр Степанович, но тут же пожалел.
Андрей энергично замахал на него руками и громким голосом закричал:
Ни в коем случае! Чтобы я пропустил самое главное событие в своей жизни? Да никогда!
Хорошо, хорошо папаша, произнес Петр Степанович, и его лицо расплылось в улыбке.
А сами-то вы кто? Как ни верти, а уже дед? отпарировал довольный Андрей.
Мужчины весело рассмеялись. Все началось восемь месяцев назад, когда однажды вечером за ужином Татьяна, смущаясь, объявила мужу и отцу, что ждет ребенка. С этого момента жизнь всей семьи резко изменилась. Они жили в ожидании большого и радостного события, и это ожидание заполнило их жизнь всю без остатка. Петр Степанович перестал засиживаться допоздна на работе и летел домой сломя голову. А вдруг Танюше потребуется его помощь? Теперь ей нельзя физически переутомляться, и кроме того, переживания и отрицательные эмоции также вредны для ее организма, поскольку беременность у нее первая, да и возраст солидный тридцать восемь лет. Петр Степанович и Андрей пеклись о Татьяне, как о малом ребенке. Строго следили за тем, чтобы она вовремя и правильно питалась, принимала все необходимые витамины и как можно больше гуляла на свежем воздухе, особенно перед сном. Не привыкшая к подобному образу жизни, Татьяна пыталась втолковать мужу и отцу, что она не больна и не стоит так много уделять ей внимания, но это только злило мужчин, и они с еще большим рвением принимались за ней ухаживать. Постепенно Татьяна привыкла, и ей даже стала нравиться такая жизнь жизнь избалованной и капризной девчонки, любое желание которой исполняется мгновенно. Последние месяцы беременности ее постоянно тянуло на сладкое. Татьяна не могла пройти мимо кондитерского магазина, чтобы не купить пирожное или сдобную булочку. С жадностью она съедала лакомство и при этом думала: «У меня будет обязательно дочка. Все девочки сладкоежки, а мальчики любят солененькое, огурчики или селедочку».
Общие заботы о Татьяне сблизили ее мужа и отца, и они если не полюбили друг друга, то стали роднее. Вечером вся семья собиралась за ужином. Татьяна, Андрей и Петр Степанович обсуждали новости, делились впечатлениями, а иногда даже спорили, но споры эти были безобидные, например, как назвать будущего ребенка. У каждого члена семьи было свое любимое имя, которым он хотел назвать малыша. Естественное желание любого отца и матери, чтобы их ребенок был счастлив. И если, как утверждают астрологи, счастье напрямую зависит от имени, которое при рождении дадут ему родители, тогда нетрудно понять, какое волнение испытывали Татьяна, Андрей и Петр Степанович, решая, как назвать будущего ребенка. На свете существует много красивых и звучных имен. Но, как оказывается, важно выбрать именно то, которое поведет его по жизни к счастью и благополучию, минуя горе и боль разочарования.
Схватки у Татьяны начались в два часа ночи за неделю до назначенного срока. От боли у нее перехватило дыхание. И как только боль началась снова, она принялась засекать время между схватками. Когда они стали повторяться каждые десять минут, молодая женщина разбудила Андрея.
Милый, началось, слабым голосом сказала она, пытаясь не закричать от боли.
Как, уже? Чем тебе помочь, Татьяна? Что делать? растерянно спросил муж.
Разбуди отца Пусть он вызовет машину скорой помощи.
Петр Степанович моментально оделся, вызвал по телефону скорую помощь и, пока ждали машину, старался подбодрить дочь. Роды были тяжелые, сказался возраст Татьяны. Десять часов беспрестанные сильные боли изматывали молодую женщину. Ей казалось, они никогда не кончатся.
О Боже, какая боль! плакала Татьяна.
А потом произошло чудо. Она услышала плач, и через минуту увидела, как врач поднял над ее головой ребенка.
Посмотрите, какая у вас красивая дочь, сказал он.
Дочь!? У меня дочь! прошептала Татьяна. Доктор, у нее все в порядке?
Да. У вас милый и здоровый ребенок.
Татьяна со слов других знала, что при рождении дети выглядели некрасивыми. У них красная кожица и они похожи на маленьких сморщенных обезьянок. Но ее крошка была прелестна. У нее были розовые пухлые щечки, а над ними выглядывали маленькие щелочки глаз. Малышка была похожа на Андрея та же форма головы и тот же цвет волос. И Татьяна вдруг поняла, что безумно любит ребенка.
Андрей и Петр Степанович приехали в роддом в 13:30. Накануне вечером Андрей купил большой букет алых роз. Прохаживаясь по коридору, он от волнения то и дело прижимал его к груди, и Петр Степанович боялся, как бы букет в конце концов не стал похож на веник. Наконец двери распахнулись, и в приемное отделение вошла пожилая нянечка с ребенком на руках, закутанным в розовое одеяльце. Следом за ней шла Татьяна.