Он был растерян и потрясен, поэтому дал отпор единственным возможным способом.
Я кивнула маме, давая понять, что она может оставить нас наедине. Она проскользнула в гостиную и закрыла дверь.
Воцарилась тишина. Как и прежде, он был одет безукоризненно: рубашка на пуговицах, слаксы и туфли. Но внешний вид Джованни меня уже не привлекал. Мэддокс успел навязать мне любовь к кожаным курткам, байкерским ботинкам и джинсам, что еще сильнее злило меня сейчас, ведь в нашем кругу так никто не одевался.
Марси, осторожно проговорил Джованни, отрывая меня от размышлений.
Выдавив улыбку, я сделала последний шаг, однако сохранила дистанцию.
Джованни, отлично выглядишь.
Более идиотской фразы для начала диалога и представить нельзя, ее могла превзойти только фраза о погоде.
Улыбка Джованни стала шире.
Ты тоже.
Я покачала головой.
Я в спортивной одежде и без мейкапа. Не надо врать.
Марси, я не вру. Я не поклонник такой одежды, но ты всегда прекрасна.
Спасибо, сказала я и впервые за целый день искренне засмеялась. Раньше подобное замечание о внешности вывело бы меня из себя, но я уже не волновалась по поводу одобрения Джованни.
Мне помогли перестать быть идеальной в глазах окружающих, что сделало жизнь проще во многих смыслах.
Могу я подойти ближе? проговорил Джованни.
Почему ты спрашиваешь? Но потом меня осенило. До Джованни долетели слухи, и он подумал, что меня испугает его близость. Не то чтобы он и раньше откровенно прикасался ко мне, зато сейчас я была уверена, что за нерешительностью скрывалась другая причина.
Конечно. Я в порядке, Джованни. Не надо относиться ко мне так, словно я сломлена.
Джованни сократил расстояние между нами и взял меня за руку, что было неожиданно, но я не отстранилась. После всего случившегося было приятно находиться рядом с кем-то, помимо Семьи, но Джованни не был тем мужчиной, от которого я хотела получить утешение.
Между тем тот самый мужчина сбежал как гребаный трус. Я отбросила все мысли о Мэддоксе.
Джованни поймал мой взгляд. Его глаза, как и прежде, были полны преданности и любви. Он не сбежал. Нет, он стоял передо мной, просил о втором шансе.
Я хочу, чтобы мы попытались. Теперь все будет по-другому, Марси.
Как же именно? спросила я.
Он понизил голос, будто боялся, что нас подслушивают. Я едва снова не закатила глаза.
Я не буду сдерживаться. И дам тебе все, что ты захочешь. Буду целовать каждый сантиметр твоего тела и прикасаться к тебе. Даже пересплю.
Правда?
Да, сказал он. И ничто нас не остановит. Мы можем стать нормальной парой и пока даже не состоять в браке. Так или иначе, люди сейчас не ждут кровавых простыней.
Потребовалось время, чтобы осмыслить его слова, а потом забыть их. В интонациях Джованни сквозило облегчение из-за того, что я спала с Мэддоксом. Ну а слухи о том, что я связалась с байкером, означали одно бывший не претендовал на мою девственность.
Поэтому ему не надо бояться моего отца, поскольку, в отличие от Мэддокса, переспи я с Джованни, папа, наверное, поаплодировал бы парню.
Я выдернула руку, возмущаясь.
Ты ошибаешься. Кое-что нас останавливает: мои чувства к тебе. Я не хочу быть с тобой ни в физическом, ни в эмоциональном плане. Я двигаюсь дальше, Джованни, и ты тоже иди своей дорогой.
Марси, тебе не должно быть стыдно за случившееся. Рано или поздно сплетни улягутся. Однажды мы поженимся, и люди будут видеть в тебе только мою женщину.
Потребовалось невероятное самообладание, чтобы не накричать на него изо всех сил. Как бы то ни было, я подавляла слишком много эмоций, но мне не хотелось нервировать маму или, что еще хуже, папу. Они давно присматривали за мной двадцать четыре на семь, а нервный срыв не пошел бы мне на пользу.
Прошу тебя, уходи, настаивала я. Меня не тянет быть чьей-то женщиной сейчас. Я собираюсь сосредоточиться на работе. Изучение всех тонкостей структуры Семьи требует времени и упорства. Думаю, тебе лучше найти другую. Признаюсь, в тот момент я гордилась своим спокойным голосом.
На лице бывшего промелькнул намек на сочувствующую улыбку.
Мой папа упомянул о твоем желании присоединиться к Семье официально. Он покачал головой в манере, которую нельзя было описать иначе как высокомерие. Марси, послушай, твой отец потворствует тебе только потому, что тебе причинили боль, но люди начинают злословить. Женщинам не подобает мечтать о том, чтобы занять место в наших рядах.
Им вообще не положено хотеть чего-то большего. Ни секса, ни любви и, определенно, ни своего законного места в мире, в котором они родились.
Я намерена получить лишь то, что заслуживаю. Я Витиелло. Амо и Валерио не придется доказывать свое желание стать частью клана.
Они мужчины, возразил Джованни, будто поделился со мной секретом.
Неужели он всегда был таким невыносимым или же я отличалась сговорчивостью в прошлом? Точного ответа я дать не могла.
Джованни вздохнул.
Но ты не сталкивалась с испытаниями, которые ожидают каждого мужчину, ставшего частью Семьи. Мы должны дать клятву и сделать татуировку. Обязаны истекать кровью и терпеть мучения ради общего блага нашего круга.
Я не сдержалась:
Мне сделали тату, я истекала кровью и терпела мучения из-за вражды между Семьей и «Тартаром», Джованни. Я откинула волосы, показывая отсутствующую мочку уха. Затем расстегнула молнию на свитере и стянула футболку, обнажая плечо, демонстрируя деталь татуировки.
Глаза Джованни округлились.
Испытывал ли ты боль хуже этой? А?..
Мне очень жаль, Марси. Ты сильно натерпелась, ты права. Но ты не переживала все это с мыслями о Семье, не терзалась ради клана. Ты пострадала случайно. И если бы знала какие-нибудь важные тайны, то раскрыла бы их в ту же секунду, когда они пригрозили отрезать тебе мочку уха. Увидев мое выражение лица, он добавил: Что вполне объяснимо. Ты женщина, у вас другой болевой порог.
Да брось ты, Джованни, протянул Амо, спускаясь по лестнице. В последний раз, когда ты практиковал боевые приемы, чуть не разревелся, когда кто-то вывернул твое гребаное запястье. Марселла крепкий орешек. И если отец считает, что она выдержит любые испытания ради дел клана, то она переживет их снова и не сломается. Она Витиелло. И татуировка не делает тебя более преданным. Марселла живет и дышит ради нашей семьи, а наша семья ради коза ностра.
Мне хотелось его обнять. Я могла разобраться с Джованни, однако поддержка Амо и то, с какой легкостью он подтвердил, что я страдала ради Семьи и клана, возымели вес в глазах бывшего. Слова брата и отца, пожалуй, всегда будут иметь большее значение, чем мои, но я сделаю все, чтобы к моему мнению прислушивались.
Амо остановился возле меня, одарив Джованни пренебрежительной усмешкой.
Тебе есть еще что сказать?
Думаю, Джованни уже пора, заметила я.
Джованни сделал шаг назад, затем еще один и кивнул.
Сожалею, что ты столько пережила, Марси. Надеюсь, случившееся не выставит тебя и твою семью в дурном свете.
Всего доброго, пробормотал Амо, и Джованни, наконец, развернулся и выскочил на улицу.
Я издала сдавленный возглас, сжав кулаки.
Я очень сильно хочу что-нибудь ударить.
Можешь побить боксерскую грушу в подвале. Да и я все равно собирался в наш домашний спортзал.
Отлично, сказала я. Идти мне уже некуда. Прогуляться по городу или встретиться с друзьями? Об этом не могло быть и речи.
Открылась дверь папа вошел в холл вместе с Валерио. Взгляд отца сразу же сосредоточился на мне.
Должно быть, отец натолкнулся на Джованни или обнаружил его машину. Хотя телохранители наверняка сообщили боссу о нашем госте, едва тот приехал.
Вы в порядке? спросил папа, переводя взгляд с меня на Амо.
Мы собираемся в спортзал, чтобы я побила боксерскую грушу Амо.
Серые глаза отца наполнились беспокойством.
Что случилось с Джованни?
Он придурок, прокомментировал Валерио. Он мне никогда не нравился, и я рад, что Марси его бросила. Ей нужен кто-то крутой.
Спасибо за совет по отношениям, отшутилась я. В следующий раз сначала познакомлю своего парня с тобой.
Амо? спросил папа с ноткой нетерпения в голосе.
Ничего не случилось, твердо проговорила я. Джованни хотел получить второй шанс, а я ему отказала. Затем он заявил, что мне не следует присоединяться к делам Семьи, поскольку я никогда не буду страдать ради нашего дела, как мужчины. Я пожала плечами. Ничего особенного.
Гнев исказил лицо отца.
Валерио подошел ко мне.
Некоторые из моих друзей такого же мнения, но я надрал им задницы и сказал, что ты нереально классная, и теперь они мне верят.
Я взъерошила его белокурую гриву.
Я и правда очень везучая девушка, раз у меня такие верные и жестокие братья.
Я разберусь с Джованни и другими парнями, которые тебя обижают.
Я сама покажу им, на что способна, пап.
Отец рассеянно кивнул, вероятно, составляя список людей, которых накажет. Но от этого они не станут уважать меня больше, чем сейчас.
Могу я поговорить с тобой после тренировки? уточнила я.
Я буду в кабинете, приходи туда.
Можно мне с вами? спросил Валерио, когда мы с Амо направились в подвал.
Конечно, но мы хотим потренироваться: тебе лучше надеть спортивную форму, сказала я.
Я быстро! крикнул Валерио, мгновенно развернувшись и бросившись к лестнице.
Он похож на белку на стероидах. Откуда у него столько энергии? проворчал Амо.
Усмехнувшись, я последовала за Амо в спортзал.
Брат показал мне, как правильно бить по груше. Сначала все выглядело легко, однако вскоре костяшки пальцев заболели. Валерио влетел в спортзал: худощавый, высокий и с взлохмаченными волосами. Вскоре мы уже смеялись, пока по очереди пинали и мутузили боксерскую грушу. Амо в кои-то веки отнесся к тренировке не слишком серьезно.
Поднявшись наверх спустя некоторое время, я направилась к кабинету отца и впервые за долгое время почувствовала себя самой счастливой на свете. Сегодняшний день опять стал доказательством того, что я выживу в любой ситуации, пока у меня есть семья.
Постучав в дверь, я зашла в кабинет.
Отец натянуто улыбнулся.
О чем ты хотела поговорить, принцесса?
Хочу услышать твое честное мнение о том, как я могу заслужить уважение солдат и по-настоящему стать частью Семьи. Работать спустя рукава не получится, теперь я понимаю.
Они не будут считать тебя частью Семьи до тех пор, пока ты официально не станешь ее членом.
Тогда позволь мне принести клятву.
Отец покачал головой.
Тебе надо порезать ладонь и сделать татуировку.
Я приподняла брови.
Папа метнул взгляд к моему уху без мочки, на секунду в его глазах блеснул страх, после чего он резко выдохнул.
Лучше бы я сам убил Эрла. Ты точно не хочешь, чтобы я убил остальных Уайтов?
Грея и Мэддокса. Мужчину, который продолжал всплывать в мыслях без приглашения. Его смерть не изменила бы этот расклад.
Да, уверена, непреклонно сказала я, шагнула к папе и обняла его за шею. Может, твоим людям нужен широкий жест, который продемонстрировал бы, что мне хочется быть частью Семьи, а ты в свою очередь потребуешь от меня определенных действий. Я согласна порезать ладонь, пап. Особенно после того, что пережила в «Тартаре».
Поскольку ты заполучила тату от ублюдков «Тартара» из-за меня, я не желаю, чтобы ты вновь терпела боль.
Теперь все будет на моих условиях, я порежусь собственным лезвием.
Тем не менее это будет мучительно.
Я справлюсь, уверенно настаивала я.
Не сомневаюсь. Папа дотронулся до моей щеки. Однако не хочу, чтобы тебе делали татуировку перед толпой похотливых мужчин. К тебе всегда будут относиться по-другому, тату ни имеет значения.
Я знала, когда стоит закончить разговор.
Когда я смогу принести клятву?
Папа покачал головой, ухмыляясь.
В течение месяца мы проводим посвящение четырех мальчиков, но если ты не против, чтобы твое посвящение было индивидуальным, тогда
Нет, пусть меня посвятят на глазах у всех остальных.
Папа кивнул.
Ты выбрала трудный путь. Я рад, что ты не будешь обременена еще и Уайтом.
Глава 3
Мэддокс
Мне потребовалось два дня и несколько тысяч долларов в качестве взятки, чтобы узнать, где находится Грей. Старые знакомые отнеслись ко мне с опаской, чего и стоило ожидать, и не хотели предоставлять информацию, оказав мне услугу. Я чудом покинул последний бар для байкеров живым, зато обзавелся информацией о новом убежище Гуннара. Слухи о том, что я стал предателем, доходили до людей быстрее, чем я предполагал.
Каким-то образом все постепенно узнавали, что я убил Эрла. Сначала сведениями располагали лишь очень немногие, но кто-то, очевидно, проболтался: наверняка в надежде, что меня быстренько прикончат.
У меня была парочка подозрений. Лука, скорее всего, позволил мне уйти, поскольку Марселла попросила его об этом, кроме того, он предпочел бы, чтобы я никогда не возвращался к ней. Он хотел моей смерти. Я не сомневался. Никогда бы не подумал, что он такой подлый тип, но на земле наступили отчаянные времена
Разумеется, он оказался не единственным, кто знал, что я пришил Эрла. Маттео, Амо, Марселла и Гроул как минимум возможно, еще кое-кто из солдат Луки. Кроме Марселлы, каждый из них мог позволить новости просочиться: мафии было выгодно избавиться от меня.
Хижина, в которой прятался Гуннар с другими байкерами, не была обнесена забором, как территория нашего последнего клуба, но это не означало, что она не защищена. Гуннар любил расставлять мини-ловушки. Этому он научился во время службы в армии, а позже усовершенствовал навык для выживания.
Я припарковал мотоцикл на грунтовке, ведущей к хижине. К ней вели три дороги со следами от шин, глубоко врезающихся в землю, которые явно появились здесь уже давно. Понятно, что люди делают столько отступных путей, только если им грозит опасность.
Проблема заключалась вот в чем: я не верил, что все дороги были в равной мере надежными. Складывалось ощущение, что на одной имелись ловушки и спрятаны самодельные бомбы, жаждущие разорвать меня на куски.
Я изучил землю справа и слева от грунтовой дороги, надеясь уловить хоть какой-то намек, что останусь невредимым. Но трава скрывала от глаз любые признаки человеческих следов и бомб. Не говоря уже о том, что я никогда не был хорош в таком поиске. Это работа Грея. Лучшим вариантом будет выбрать определенный маршрут на грунтовке и надеяться на лучшее.
Я встал на носки, чтобы лучше рассмотреть хижину. Через какое-то время заметил крышу грузовика. Если Гуннар и его друзья ездили на машине, то, скорее всего, они использовали этот путь, чтобы добраться куда надо, соответственно, только внешние тропы были безопасны. Если, конечно, они не сворачивали к проселку, о котором мне неизвестно, или грузовик вообще простаивал но отсюда я даже не мог разглядеть, в рабочем ли он состоянии.
Сделав глубокий вдох, я завел мотоцикл, собираясь поехать по крайней левой дороге, когда раздался чей-то голос:
Будь я на твоем месте, не выбрал бы этот путь.
Я вскинул голову, широко раскрыв глаза. Как только я заметил Грея, то улыбнулся. Однако он не выглядел счастливым. Брат по-прежнему носил жилетку «Тартара», и в моей груди все сжалось.
Еще не так давно я никуда не выходил без клубной жилетки, лишь снимал ее перед сном и иногда во время секса, хотя большинству девушек нравилось видеть ее на мне.
Позади Грея появился недовольный Гуннар. Даже со своего места я увидел огромную шишку у него на лбу со стороны виска, куда я его ударил.
Что ты здесь забыл, Мэддокс? Тебе не рады.