Это всё гной. От него-то и температура такая. А ещё из-за него обычно происходит отёк лёгких. Или ещё что-нибудь. Они же, бедняги, порой задыхаются даже быстрее, чем болезнь возьмёт своё. Он резко бросил на пол очередной тампон и намотал новый. В первую очередь следует очистить горло от гноя и слизи, чтобы пациент мог дышать. Потом снизить высокую температуру до приемлемой, а также восполнить потерянную жидкость: тёплая вода с сахаром или мёдом будет лучше всего. И нельзя ничем кормить, кроме бульона или каши.
Маша опять начала кашлять. Они перевернули её на бок, и Флетч принялся внимательно слушать лёгкие.
Так-то лучше. Определённо, похоже, он вернулся к своему первоначальному профессионально-спокойному состоянию. А теперь нам остаётся только ждать.
После Флетч осмотрел лекарства, оставленные предыдущим его коллегой, и отобрал те, что по его мнению подойдут, но стоило ему взять в руки порошок «синего дыма», как разразился такой бранной тирадой, что видавшей всякое Рене удивился.
Никогда! Слышите? Никогда не давайте больным этот дрянной порошок, на лице Флетча проступили алые пятна гнева. Боги, когда же у людей всё-таки проснётся благоразумие! Он только быстрее убивает, на мгновение Флетч прикрыл глаза, а когда открыл, то голос его стал мягче. Приношу извинения за свои слова. Этот порошок крайне опасен и применять его надо с большой осторожностью. Не давайте его ей больше и никому другому тоже.
Молодой человек не отказался от оплаты, но сумму, которую он озвучил, едва ли можно было назвать существенной. Рене предложил ему выпить, но доктор отрицательно помотал головой:
Боюсь, алкоголь плохо на меня действует. Но возможно у вас найдётся горячий чай или даже кофе?
Эльза уже успела освоиться на кухне и, несмотря на то, что едва дотягивалась до стола, сама вкипятила воду и прибралась. Доктор, увидев её, немедленно загорелся желанием осмотреть. Девочка пожала плечами и позволила послушать себя. Флетч остался недоволен её дыханием, заявив, что ей следует как можно больше находиться на свежем воздухе, выдал какие-то пилюли и пакетик с травяной смесью, а после разрешил посидеть с сестрой. Рене сам накрыл на стол. Доктор вцепился в кружку с кофе обеими руками и блаженно прикрыл глаза: ему самому, похоже, не мешало выспаться.
Так всё-таки, что там с этим «синим дымом»? Я слышал, что его довольно часто используют, и он действительно помогает.
Флетч тяжело вздохнул и открыл глаза. Рене поморщился от накатившего отчаянья. Хорошо, что в этот момент доктор смотрел в сторону.
Лишь на небольшой срок. Он действительно способствует расширению бронхов, и люди, например, болеющие астмой, могут почувствовать кратковременное облегчение. Вместе с тем он вызывает психические расстройства: нервозность, приступы ярости, спутанность сознания, нарушения опорно-двигательного аппарата, а при длительном употреблении приводит к появлению жидкости в лёгких и, как следствие, смерти.
Разве этого никто не понимает? ужаснулся Рене: «синий дым» использовался последние лет двадцать.
Кто-то возможно, но всё дело в деньгах, как это не прискорбно. Порошок придумал доктор-алхимик Линд. Он же написал неплохую статью об этом своём изобретении, даже не дождавшись результатов эксперимента, а после и запатентовал своё изобретение. Некоторые, вроде меня, пытались достучаться до ассамблеи. Я даже писал в её столичное отделение, но всё без толку. Единственный ответ, который удалось получить: вы завидуете достижениям доктора Линда, а своими пасквилями порочите гордое звание врача. Ко всему прочему, «синий дым» дешевле пилюль и более доступен, действует мгновенно, а кто станет считать, на сколько возросла смертность бедняков? Никому оно не надо, Флетч отпил кофе и покачал головой. Я пытаюсь делать, что могу, но я не врач и не имею права вести свою практику. Каждый месяц мой кабинет громят полицейские, а меня самого забирают в участок. Пациенты могут оплатить мои услуги разве что капустой или рыбой, а порой у них и того нет. Не знаю уж, на сколько меня хватит год, два, и мои сбережения подойдут к концу. Тогда, боюсь, я пойду на дно вместе с моими подопечными.
Он посмотрел на Рене и внезапно ободряюще улыбнулся:
Простите, я не должен был вываливать всё это на вас. Иногда я поддаюсь дурной меланхолии, не обращайте внимание. Как бы не сложилась моя жизнь, но я сделаю всё, чтобы выплыть.
Рене не стал отвечать. Молодому человеку похоже редко выпадал случай с кем-нибудь поговорить, да чтобы его ещё и слушали при этом.
Рейне пожирал своих жителей, словно голодный зверь, и Рене проклял тот день, когда приехал сюда. Ему казалось, что в столице люди живут плохо, но здесь оказалось всё ещё сложнее. В конце концов, он пришёл к выводу, что на таких людях, как доктор Флетч, и держится этот мир. Людях, бескорыстно выполняющих свою работу, упрямо идущих вперёд, пока не упадут. И даже когда их покидают силы, они продолжают ползти. Рене стало стыдно: сам он в своё время так не смог.
Глава 13. Игра в покер
Тебя нигде нет странное дело
Я начинаю считать от пяти
Пять, семь, девять, десятка, валет
Сергей Безруков
Фени с болезненным злорадством наблюдал за Зигмундом. О да! Вся эта нервотрёпка стоила того, чтобы увидеть, как сказочный идиот потерпит крах. Эдди, который с холодным удовлетворением также следил за яростными метаниями Зиги, наклонился и прошептал:
А капитан с командой сбежали. Так и не нашли.
Стало быть, они оказались умнее.
Помощник расплылся в улыбке, показав золотой зуб, и спросил:
Когда всё это закончится?
Он явно имел в виду не истерику Орена, который ходил по их номеру в гостинице «У кита», картинно заламывая руки и виня всех подряд. Кроме себя самого, разумеется.
Не знаю.
Есть новости. Я не успел сказать из-за всего этого, Эдди помахал рукой, имея в виду Зиги с его коммерческим провалом. Помните ту девчонку, которую я хотел подбить на поиски документов? Она поселилась в этой квартирке. По крайней мере, не выходила оттуда уже несколько дней. А этот шастает туда-сюда.
Фин почесал подбородок и развёл руками.
Что же получается, мальчик решил развлечься на работе? Как-то не очень похоже.
Может, это не он?
Он-он. Я его в лицо знаю, Фени прикусил нижнюю губу, прикинул и наконец решил. Знаешь, есть у меня чувство, словно мы что-то упускаем. Какая-то незначительная деталь ускользает от меня.
Его помощник так сильно задумался, что, кажется, перестал замечать что-либо вокруг. Фени многое нравилось в Эдди: его логический холодный разум, умение находить нужных людей и разговаривать с ними, даже его клетчатый шарф, весьма приметный, добавлял этому человеку хоть и лихой, но благородный вид. Эдди покивал каким-то своим мыслям и уверенно предложил:
Надо как-то узнать, что известно Асмадеру в точности. Вчера я заметил за собой слежку. Не скажу, что в мои планы входило действовать скрытно в конце концов нас должны были срисовать рядом с этим, кивок в сторону Зигмунда. Но эта слежка У меня странное предчувствие.
Фени был полностью с ним согласен.
***
Этим вечером в доме Розали играли в покер. Рене умел играть, но потерял всякий интерес лет десять назад. Он, как и несколько разумных господ, прохаживался между столами, наблюдал и слушал. Равно как наблюдали и за ним самим. Рене это почувствовал сразу, войдя в комнату. Следил, гад. Внимательно. Незаметно.
Как ни странно, в этот вечер сила вела себя на редкость послушно и отзывалась легко, несмотря на то что определить принадлежность эмоций так и не получалось. Кто же?
«Ну же, давай, миленькая, давай. Надо найти и тогда можно уйти домой.»
Розали? Дама кокетливо помахала картами, улыбнувшись, и сложно сказать: действительно ли в её пальчиках стрит-флеш, или она просто отвлекает внимание противников. Глуп тот, кто считает женщину слабой. Особенно эту. Она в своих холёных ручках крепко держала как сплетни, так и сплетниц. Да и не только их все женщины внимали ей, а значит, в какой-то мере и их мужья. Красива и умна редкое и опасное сочетание. Интересно, а действительно ли её первый муж погиб случайно? Поди узнай теперь.
Не-ет. Она слишком умна, чтобы связываться с сомнительными предприятиями. Слишком сообразительна, чтобы понять дело не в деньгах. Не только в деньгах. Розали встретилась с ним взглядом и лукаво прищурилась. Её вполне устраивало текущее положение и не хотелось большего. Нет, не она.
Зигмунд? Бледный, он сидел в углу, запивая горечь провала вином. Его обходили стороной и втихую смеялись. Его не любили. Это внезапное открытие очень удивило Рене. Но раньше ведь любили? Белобрысый, длинный, щуплый, но чем-то привлекательный для молодых девиц. И что в нём нашла Маша?
Рене невольно стал сравнивать себя с этим мальчиком. Себя, а не трещавшую по швам маску. Мрачный, нелюдимый алкоголик. А в нём что нашла Маша?
Зигмунд был сломлен. Сколько же он потерял? Почти всё? Или всё? Нет, не он. Он та самая разменная монета, которую не жалко. Вот надо бы прижать его где-нибудь и морду набить. Кулаки прямо чесались. Позже, но не слишком, чтобы не успели убрать, а ведь уберут. Идиот в столь сложном деле в конце концов станет помехой.
Мэр Сурик? Он тоже не играл, сидел за столом, о чём-то беседуя с храмовником. Толстенький, лысый, с крупными чертами лица. Глаза у него были маленькие и кругленькие. Спокойный, размеренный, уверенный. Ему ещё четыре месяца до конца срока. Знает? Может, и знает, но пенсия совсем близко, и вряд ли он рискнёт всем ради опасной авантюры, а вот закрыть глаза может.
Рядом с ним Николас Вифт, обладатель сорока процентов акций соляных шахт. Молодой, всего двадцать семь лет, с приятным свежим лицом. Ни толстый, ни худой. Улыбчивый. Николас скорее почувствовал, чем понял, что на него смотрят. Завозился, но акционер умел держать лицо, чтобы не выказать беспокойство. Да и силы в нём ещё меньше, чем в самом Рене: так, на уровне интуиции.
Знает ли, откуда на шахте рабочие? Знает. Не может не знать. Вопрос в том, нужно ли ему больше или достаточно того, что есть? Непонятно. Его не могли держать в полном неведении или могли? Кажется, не он.
Внимание усилилось. Рене кожей ощущал этот взгляд. Кто?
Он повернулся, осмотрелся. Люди, лица: весёлые, задумчивые, сосредоточенные на игре.
Где же ты?
Интерес сменился раздражением: горьковатым, с примесью сожаления.
Тяжёлая рука легла на плечо.
Вот ты где! Ульгик широко улыбнулся и кивнул на стол. Играешь?
Нет. С некоторых пор предпочитаю не играть в азартные игры.
Капитан с пониманием криво усмехнулся.
Капитан Хемшит!
К ним плавной походкой приблизилась Розали и улыбнулась одними уголками губ.
Леди, Ульгик вежливо поцеловал руку хозяйки. Я счастлив видеть вас.
Надеюсь, Розали коснулась сложенным веером губ, сегодня нас не ждёт никаких внезапных представлений?
Капитан усмехнулся и отрицательно покачал головой:
Сегодня нет, леди.
Рене чувствовал незримый взгляд, ощущал его испепеляющую злобу, но ничего не видел.
До самой ночи они переходили от стола к столу, разговаривая на безопасные темы. Иногда старый товарищ бросал на Рене вопросительный взгляд. Только когда половина гостей ушли, они попрощались с хозяйкой дома и вышли на улицу. Мокрый снег падал крупными хлопьями, прилипая к одежде и сразу же тая. Ульгик поправил форменную треуголку и наконец спросил:
Тебе помогли мои советы?
Да, спасибо. Это действительно оказалось важным.
Ты нашёл то, что искал?
Рене поднял руку, привлекая внимание извозчика. Тот легонько щёлкнул поводьями и подъехал к ним. Они сели в экипаж, который медленно покатил по ночным улочкам Рейне.
Кое-что
Он оборвал себя на полуслове. Сила, которая весь вечер послушно и ровно транслировала все эмоции окружающих, внезапно наполнила его всем, что ощущали люди в радиусе не менее километра. Рене согнулся, схватившись за голову.
Ты чего? Ульгик похлопал товарища по спине.
В какой-то момент Асмадер даже подумал, что просто-напросто умрёт от остановки сердца или разрыва какого-нибудь сосуда в голове, но так же как всё началось, так же внезапно и закончилось.
Нормально
Капитан облегчённо выдохнул.
Мне показалось, что ты сейчас концы отдашь. Тебе точно лучше? Тут рядом есть городской госпиталь
Не надо, уже всё прошло, Рене выпрямился и потёр виски, прогоняя ломоту. Лучше скажи, куда делся мой амулет? Я всё спросить хотел, да не получалось.
Да я не помню уже. У меня его точно не было. Потерялся, наверное. Давай, я тебя до дома провожу и посижу с тобой. В крайнем случае, если помрёшь, то хотя бы не в одиночестве.
Не надо. У меня дома сущий бедлам.
Расскажешь?
Рене пожал плечами и рассказал о событиях последних дней.
Глава 14. Преисподняя
В эту ночь я был опять болен в лихорадке и бредил.
Ф. М. Достоевский
Во тьме прятались призраки. Они проплывали мимо, обдавая холодом. Если окружающая тьма Преисподняя, то Мари это вполне устраивало. Ей не было страшно или неуютно наоборот, в этой темноте хотелось спрятаться. Она забыла себя, словно и не было предыдущей жизни: всё её существо сузилось до маленького клочка пустоты. Что из того, если за свою жизнь она так ничего и не достигла? Теперь это не имело значения.
Призрак прошёл мимо, Мари сжалась от холода, лелея внутри себя остатки тепла. Было в ней ещё это странное тупое чувство: держаться за призрачные надежды. Пройдёт время эта борьба потеряет смысл.
Всё бессмысленно, говорили призраки. Отпусти.
Она почти была готова это сделать.
Нет смысла держаться за обрывки чужих желаний и своих надежд. Никому не нужны её старания.
Иди с нами. Тебя всё равно никто не ждёт.
Она никому не нужна. Разве что только этим призракам. Путь завершится здесь, на краю Преисподней, где души блуждают в темноте собственных забытых жизней. Их не тревожили горести и печали земных дел. Они потеряны так же, как и Мари.
Ладони грел огонёк, чей свет с каждым мгновением угасал, но отпустить его самой не хватало решимости. Она всегда была трусишкой. Молчала, когда кто-нибудь не платил ей за работу, хотя всё было сделано. Терпела презрение и не отвечала на оскорбления. И это она тоже хотела забыть.
Забудешь. Только отпусти.
Пальцы были готовы разжаться, когда вдалеке, на границе Преисподней, кто-то уже спешил к ней, разгоняя тьму. Призраки с шипением отворачивались от него и торопились скрыться. Он подошёл совсем близко и протянул руку.
Идём, дитя моё, пора вернуться к живым.
Когда Мари была совсем маленькой, мама случайно потеряла её на рыночной площади: она всего на мгновение отвернулась, а матушка уже исчезла. Мари впервые осталась одна и испугалась. Она металась среди рядов и людей, не находя знакомого лица. К ней подошёл мужчина невысокий, но очень опрятный. Он приятно улыбался, и от него пахло сахарной ватой.
Ты потерялась, девочка? спросил он.
Мари, глотая слёзы, закивала.
Да. Мама где-то тут.
Я её только что видел. Вот, возьми конфетку и не плачь. Мы её сейчас найдём.
Он действительно протянул ей конфету: шоколадную в золотистой фольге. Такие отец покупал только по праздникам и давал не больше двух-трёх штучек. Тогда что-то в этом человеке напугало Мари ещё больше, чем потеря мамы. Она отвернулась, но мужчина крепко схватил за руку. Её спас сапожник, выскочивший из своего ларька. Он накинулся на мужчину, и тот быстро скрылся в толпе. Мастер обругал Мари, не стесняясь в выражениях, и объяснил, что нельзя никуда ходить с неизвестными людьми. После этого прибежала мама, ужасно напуганная. Всё закончилось хорошо, но тот случай научил Мари одному: не стоит верить всяким улыбающимся дядям.
Нет, ответила она. Я не пойду с тобой.
Ты хочешь остаться здесь?
Да.
Мари не могла разглядеть его лица, но жар и животная ярость, исходившие от него, казалось, наполнили её саму.
Ты умираешь.
Я уже умерла. Это Преисподняя.