Зигмунд приосанился и оценивающе оглядел собеседника:
Вы из меня прямо монстра какого-то делаете, господин. Эти люди знали, на что шли. Никто их силой не заставлял. Ко всему прочему сейчас стоит теплая погода. Да, немного прохладно, но не морозы. Вода спокойная, ветер умеренный, а пролив и вовсе славится своими тёплыми водами.
Эти люди не намного умнее тех, кто отправил их в эту западню, мистер!
Леди Розали прижала ко рту приоткрытый веер и сдавленно охнула.
Ох, зря неизвестный господин затеял эту перебранку! Лицо Зигмунда сделалось красным от злобы.
Вы влезли в разговор, который вас не касается, суёте свой нос не в своё дело и при этом меня называете глупцом! Кто вы такой?
Капитан Атлер Фильган.
Повисла пауза. Оба стояли напротив друг друга, сжимая кулаки, и либо кто-то из них вызовет другого на дуэль при стольких свидетелях, либо будет драка, в которой Орен точно проиграет. Все остальные присутствующие уже прекратили свои занятия и с интересом ожидали развязки. В этот момент капитан Хемшит кивнул леди Розали и положил свою руку на плечо Атлера.
Успокойся, друг мой, это ведь и правда не наше дело. Ещё немного, и ты напугаешь милых дам.
Атлер прикрыл глаза, медленно выдохнул и повернулся к леди Розали:
Приношу извинения за свой пассаж, он наклонился и весьма галантно поцеловал руку. Вынужден покинуть ваше общество, ибо сейчас мне здесь не рады.
Боюсь, что так, растерянно пролепетала дама. Это было неожиданно.
Все проводили удалившегося капитана Фильгана взглядом, а хозяйка дома облегчённо выдохнула и заняла Зигмунда каким-то пустяковым разговором. Капитан Хемшит подошёл к Рене и, наклонив голову, тихо сказал:
Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты как бы это сказать
Потом, оборвал его Рене, надеясь на благоразумие старого знакомого.
А в свою очередь протянул Ульгик и усмехнулся. Как скажешь.
Дальнейший приём не принёс никаких значимых результатов. Все обсуждали несостоявшуюся дуэль между капитаном Атлером и Ореном. Хемшит вскоре откланялся, сославшись на то, что ему хочется проведать своего товарища. Рене через несколько минут так же попрощался с леди Розали и устремился следом. Ульгика он нагнал уже на улице: тот шёл вдоль домов, пока не свернул за угол. Когда Рене наконец догнал его, капитан прислонился к каким-то ящикам и разглядывал собственные ногти.
Так-так-так, протянул он. Лорд Асмадер. Я не ошибся?
Нет, капитан. Позвольте представиться: Ренри Кафер. Бухгалтер.
Рене приподнял шляпу в знак приветствия. Ульгик коротко рассмеялся:
Ты кого-то убил и скрываешься в этом отсталом городишке? Впрочем, я даже не хочу спрашивать, что ты тут делаешь и зачем сменил имя. Надеюсь, Атлер не помешал твоим делам своим выпадом?
Немного, но Рене огляделся. Давай пойдём куда-нибудь. Мне нужна твоя консультация.
Ульгик посерьёзнел.
Я надеюсь, ты не ввязался в какую-то авантюру? Помню, был у тебя такой грешок.
Нет. Это это Рене почувствовал, как немеет язык, и развёл руками. Сам понимаешь.
Капитан сурово кивнул.
Ясно. Поклялся. На чём: на камне? На воде?
Сам подумай.
Ульгик досадливо сплюнул и, болезненно поморщась, потёр руку. Видимо он и сам когда-то приносил клятву на крови.
Ладно, пойдём. Тут есть одно заведение, вполне приличное.
***
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
срань всё это, Ульгик. Нет, я не смогу всё рассказать, клятва всё равно не даст, но просто поверь. Я тут полгода, и ничего не происходит. Они на шаг впереди меня. И почему я? Я, что, похож на Проклятье, как мне надоела эта клятва. Вот надо было ему
Кому, лорду-канцлеру Арго? Как он тебя заставил?
Вот так. Должок. Ну ты, наверное, слышал.
А слышал. Ясно. На самом деле я до сего момента не верил во всё это. На войне ты не был склонен к опрометчивым поступкам.
Я изменился.
Вижу. Рен.. ри Кто придумал тебе такое имя?
Не придумал. Оно моё.
А То есть, есть такой человек? Был? Ясно. Ладно. Насчёт Зиги, ты прав. Я в Рейне недавно, но кое-что уже услышал Надеюсь, всё, что я расскажу, останется между нами?
Не всё.
Хорошо. Надеюсь, без имён?
Клянусь.
Не разбрасывайся так клятвами! Так вот, услышал я следующее: этот Зиги вложил свои деньги в экспедицию компании «Нортинг». Успел получить неплохие проценты за два каравана. По векселю.
Значит, это прибыльное дело?
Подожди. Компания «Нортинг» ещё год назад считалась очень надёжной, и многие владельцы судов, среди которых есть и капитаны, заключили с ней договор. Только вот за последние три месяца «Нортинг» не выплатила по векселям больше половины своих вкладчиков, вместе с тем убеждая их, что это временные трудности. Чуешь, чем пахнет? Нет? Эх ты, а ещё бухгалтером прикидываешься. Это пахнет банкротством. Я тебе ещё зацепку подкину: если этот Зиги получил все выплаты вовремя, значит, он в курсе некоторых деталей. Что в свою очередь ведёт к
Постой, но вводить в курс дела этого идиота означает поставить на край любое дело! Не сходится, Ульгик.
Ну так и я не следак. Это ты у нас умный малый, а я так, на подхвате.
Но если он Всё равно не сходится Налей ещё.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
Скажи, Рене, а почему ты не остался в армии?
Нашёл, когда спрашивать.
Не, я серьёзно. Ты там был на своём месте. До сих пор помню этот безумный поход через перевал. Мы потеряли только неуклюжего Гарри. Но так он и на земле всегда себя чувствовал неустойчиво.
Между прочим, Ульгик, это ты спас от падения одного нерасторопного майора. Иначе было бы два.
А ты мне отдал половину своего пайка, после того как моя лошадь упала в ущелье.
А ты ладно, наливай уже.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
А ты женился?
Куда мне! Капитан не самая лучшая партия. Особенно тот, кого прозвали Мясником Ульгиком.
Ты защитил пролив.
Защитил. А толку-то? Теперь каждая собака нос воротит. Впрочем, есть одна дама. Только тссс Я тебе не говорил. Прекрасна, как Магдалина, и умна, как Дино. Правда, замуж не пойдёт предлагал.
А ты пробовал ухаживать?
Пробовал, как же! И вполне успешно, если понимаешь, о чём я. А ты не присмотрел себе красотку в Рейне?
Не до этого.
А да, точно. В таком деле женщины обуза.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
Вот что скажу тебе, Рене. Если Трое будут благосклонны, то нынешним летом женюсь. Слово даю!
Не разбрасывайся словами!
Нет, женюсь!
Ну как хочешь. Я вот как-то Ай, ладно.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
Ты мне друг, Рене?
Рене тебе друг.
И я тебе! Вот всё, что надо! Какая бы помощь не понадобилась. Ты же мне жизнь спас!
Ты мне тоже.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
Знаешь, Ульгик, а вот женщины это такая загадка. Смотришь и понять не можешь: то ли она злится, то ли затевает что. Спрашиваешь, а она вся такая холодная, как кусок льда. Поди догадайся.
Да ты же эмпат!
Да какое там Сломан. Кое-что чувствую. Понять могу. Даже кое-как щит слепить получится, но чтобы проникнуть и повлиять Самое паршивое не это. Я постоянно ловлю чужие эмоции, и они словно мои собственные. Вот, приходится амулет носить.
Снимай.
Да ты с ума сошёл! Я не могу без него!
Снимай, говорю! Вот. И не морщись. Возьми себя в руки. И пошли к твоей этой ледышке.
Сдурел ты, капитан! Какой ледышке?
Такой. Я тебя не знаю, что ли?
Да я не знаю, где она живёт.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
Нет, Ульгик, не пойдём. А насчёт женщин: я давно зарёкся с ними дело иметь. Как свяжешься, так потом одни упрёки и игры. Всё. Я пьян, как тысяча дракончиков. Пошли отсюда, а то ещё немного, и мы тут же и уснём.
Глава 8. Честь и благоразумие
У меня есть способности к хозяйству; я имею качества и бережливости, и расторопности, и благоразумия, даже постоянства.
Н. В. Гоголь
Мари так и не дождалась мистера Кафера, чтобы получить оплату. Домой пошла расстроенная, сосредоточившись на попытках переделать их маленький бюджет. Придётся вновь ругаться с хозяином комнаты и клясться, что оплатит завтра, а она так этого не любила.
Около дома путь ей преградил невысокий, но кряжистый господин. На его шее красовался шарф в красно-зелёную клетку.
Мисс Энгель? он даже слегка поклонился.
В этом простом движении сквозила издёвка. Мари кивнула в ответ и непонимающе посмотрела в лицо мужчины. Оно было никаким. Такое увидишь и забудешь. Ничего примечательного.
Меня зовут Бигри.
Я вас не знаю, сэр.
Бигри улыбнулся какой-то приторной улыбкой. О да, такие улыбки Мари помнила. Молодые люди обычно так улыбались, когда хотели что-то получить взамен комплимента: поцелуй или даже согласие на тайное свидание. Матушка учила, что таких господ нужно обходить десятой дорогой. Мари и рада была бы обойти Бигри, но проулок оказался слишком узким. За спиной этого странного господина шумела улица, слышались голоса людей. Если она закричит, её услышат.
Конечно, вы не знаете меня, мы не знакомы. Я искренне приношу извинения, что вторгаюсь так внезапно.
Лицо его сделалось виноватым, даже на щеках проступил стыдливый румянец. Но Мари не поверила.
Мой назовём его партнёр хочет помочь вам поправить своё печальное положение. Он пожелал остаться неизвестным, дабы не повредить вашей репутации. Уверяю вас, он хочет сделать это от чистого сердца.
Мари скромно улыбнулась, ожидая продолжения. Репутация! Какая несусветная чушь. От её репутации не осталось и клочка. Бигри даже не старался скрыть насмешку. Ему это незачем. Он уверен, что наивная девица спокойно проглотит наживку. Но чего же от неё хотят? Мари молча ожидала продолжения и попыталась изобразить на лице счастливое удивление: неуверенная улыбка и блеск в глазах. Это проще, чем изображать равнодушие.
Господин, у которого вы работаете, не совсем честный человек.
Какой господин? Мари старалась не переигрывать, и в её голосе сквозило лёгкое подозрение.
Мистер Кафер.
Нечестный человек? Суровый, педантичный мистер Кафер вызывал у Мари совсем другие чувства.
Я не понимаю. Что вам нужно?
Сущую безделицу
***
У мамы опять был хриплый тяжёлый кашель. Эльза каждый раз вздрагивала. Мари достала из тайника кошелёк и пересчитала деньги. Монетка к монетке. Вздохнула и пошла к аптекарю за «синим дымом». От лекарства матери стало лучше. Она успокоилась и уснула.
Мари же положила на стол две последние монетки. Указательным пальцем подвигала сначала одну, потом вторую. Серебро и медь. Они легко скользили по неровной столешнице. В голову стали приходить мысли, которые раньше вызывали ужас. А теперь? Мари прислушалась к себе. Тоже ужас, но уже другой.
Согласиться или нет? спросила она сама себя.
Папа говорил, что честь это не только то, что юная девица может потерять, не физиологическая особенность. Это что-то, что делает человека цельным, достойным. Стоит один раз оступиться, и в зеркале ты увидишь кого-то другого. И этот человек может тебе не понравиться. У Мари не было зеркала, чтобы взглянуть, но было достоинство. Она так думала. По крайней мере, она не плакала, когда старые знакомые проходили мимо и отворачивались. Нет, плакала, давно. Ревела в подушку, чтобы мама и Эльза не слышали. Но слёзы кончились.
Интересно, а может ли кончиться честь?
Мари пришла рано, чтобы застать мистера Кафера дома. В конечном счёте оплата это мелочь по сравнению с невероятно выгодным предложением Бигри. Открыв дверь чёрного входа свои ключом, девушка сняла плащ и тихо прошла в гостиную. Мистер Кафер был дома. Он в самом затрапезном виде развалился на диване одна рука свешивалась до самого пола, босые ноги возлежали на подлокотнике, верхняя рубашка отсутствовала и нижняя тоже, но штаны были на месте. Из-под обеденного стола торчали чьи-то ноги. В сапогах. Хороших таких, не очень новых, но ухоженных, лакированных, с толстой подошвой.
На самом столе и на полу вокруг стояло множество бутылок больших и маленьких, полупустых и совсем пустых, а в воздухе витал незабываемый запах алкогольных паров, грязных носков и мужского пота.
Мари открыла рот, чтобы что? Что можно сделать в такой ситуации? Завизжать и указать пальчиком на безобразие? Вряд ли после бессонной ночи мистер Кафер будет рад такому пробуждению. Упасть в обморок от созерцания обнаженной мужской груди? Никто ведь даже не оценит. Мари, которой в равной степени не было свойственно ни визжать, ни падать в обморок, закрыла рот и вернулась на кухню. Она ещё помнила, как папа боролся с похмельем. Мистеру Каферу и господину в сапогах это может пригодиться.
Рене проснулся от запаха жареного мяса сочного и жирного. Желудок сразу отозвался глухим урчанием, а голова тупой болью. Он вспомнил всё то безобразие, что они устроили накануне, и со стоном сел. Первое, что ему попалось на глаза, сапоги. Они торчали из-под стола и не подавали признаков жизни.
Ульгик?
Сапоги даже не шевельнулись. Рене осторожно сел и пнул товарища. Получилось не очень сильно, потому что свою обувь он где-то потерял. На третьем пинке послышался стон, а потом стол закачался, и на пол посыпался водопад из бутылок. Они падали с оглушительном звоном, многократно отражась эхом внутри черепа. Рене сжал голову и очень тихо прошептал:
И-ди-от.
В ответ опять простонали. Послышались лёгкие шаги и тихий вздох, и Рене поднял голову. Мари смотрела на развернувшуюся сцену с обречённостью и беспокойством. В этот момент Ульгик вылез из своей берлоги и раскрыл глаза. Он растерянно огляделся и принялся ощупывать лоб.
Вы не пострадали? спросила девушка, по-видимому сомневаясь в полном здравии господ. Особенно в душевном.
Только моё достоинство, милая леди, пробурчал капитан.
Рене внезапно окатила волна обиды. Густая, вязкая, она облепила разум и тело. Накатила и сползла. Он принялся ощупывать грудь и не обнаружил медальон. Принялся шарить на диване, но и там его не оказалось. Стало ясно, что его похмелье частичное отражение той бури, что творилась в голове Ульгика. Как же так? Столько лет носил, ничего не было, а тут потерял вдруг.
Мари ушла и почти сразу же вернулась, неся поднос с двумя большими кружками.
Выпейте. Это поможет уменьшить головную боль и тошноту. А потом я накрою на стол, она замялась, оглядывая комнату, и поправилась: С вашего позволения, в кабинете?
Рене махнул рукой в знак согласия. Ульгик свою кружку схватил мгновенно, принюхался, чему-то улыбнулся и с жадностью принялся пить. Рене же взял свою осторожно и пристально взглянул на Мари. Он почувствовал лёгкое, едва уловимое смущение, а по ней и не скажешь: глядит строго, даже холодно, на лице ни одной эмоции. И если он, чуть-чуть, без насилия, потянет за эту ниточку
Рене снова схватился за голову. Да уж. Зачем, спрашивается, экспериментировать, если и так понятно, что у юной девушки внутри настоящий бедлам. Да и у любого в её возрасте.
Ты пей, а не смотри, проворчал Ульгик, который выглядел уже немного лучше.
И Рене выпил. Залпом.
Ульгик ушёл через час, оставив свой адрес, а Рене сел в кабинете и расстелил карту, но работать не хотелось. В гостиной тихо убиралась Мари, иногда вздыхая. Можно было уловить то одну, то другую эмоцию: раздражение, усталость, почему-то обиду, затем нерешительность, а когда она остановилась у двери кабинета, то смятение и даже страх. Но больше всего было неуверенности. Вот только, когда она робко постучала, то всё куда-то пропало, осталась только решимость.
Сэр, мне нужно вам кое-что рассказать, она замялась, подбирая слова. Вчера случилось странное, и я уверена, вы бы хотели это знать.
Рене приподнял бровь и сипло (какой стыд!) ответил:
Рассказывай.
Она вздохнула и поправила выбившуюся из узла волос прядь.
Мари рассказывала подробно и обстоятельно. Даже припомнила шрам на подбородке, едва заметный, но тоже деталь. А предложение было весьма заманчивое двадцать золотых! Рене старательно делал серьёзный вид, пытаясь не выказать удивления.