И надо бы удивиться, но Барти совсем и не удивился, когда его взор заполонил яркий свет Драконова Дыхания Железного Дракона. Ксеноновых фар, короче. Машина была повсюду и везде и, похоже, неслась прямо на него. Она взялась из ниоткуда, и рев мотора, смешанный с визгом тормозов и трением шин по раздолбанному асфальту, навалились внезапно, будто давно изнемогали от нетерпения. Барти мало чему удивлялся. Он воспринимал все как данность, которую надо переварить. Есть и есть.
Хотя какой «есть и есть»? Это же сражение! Чудовище на его пути! Не можешь победить прогони! Опыт зачтется в любом случае. Станешь сильнее.
Наш друид поднял руки, рюкзак в страхе прилип к мокрой от пота футболке, и с губ слетела какая-то непонятная, но абсолютно уверенная тарабарщина. В салоне тряхнули длинной белой (для Барти седой) шевелюрой, выматерились заплетающимся языком и рванули влево. Пежо 307 цвета пепла, припорошившего базальт, испуганно а то и трусливо, ха! улизнул с дороги и невнятной походкой (поездкой?) помчал в окружную, огибая Ярмарку.
Барти снова вмешался в правила игры. И снова сработало.
Он проследил за автомобилем, пожал плечами и пошел себе дальше. Вы представляете, у него даже сердце не ускорило ритм! Остаточная мысль после всех событий была такова: Найджел Филлинс снова пьян. Барти не переживал, что его знакомый может разбиться в это не верилось, и он вообще не допускал мыслей с нехорошим исходом. Так Игроки будут в безопасности. Это в его же интересах. А Найджел хороший Игрок, нестандартный. Игроки живы Игра продолжается.
Только что Игра сильно встряхнулась.
Голова Барти взорвалась болью.
-9-
19 мая, среда
Сандерсу казалось, что что-то произошло. А именно: ИМПУЛЬС вышел на свободу и СРАБОТАЛ. Он и не думал ошибаться уверенность в успехе подпитывалась накатывающим волнами запашком от кроссовки КРОССОВКИ? Я ЕЩЕ И НАСТУПИЛ В ЭТО ДЕРЬМО? АХАХАХАХА! оскверненной то ли лосем, то ли все-таки им (через мир и лося, а не ПРЯМ ИМ). Хрен его разберешь с такими выкрутасами.
Отнекиваться глупо он захотел отомстить. Ладно, не столько Лен Фэйри, сколько этому Алексу (но было бы неплохо, чтобы досталось ВСЕМ). Имея в виду всех, он имел в виду не только Сладкую Парочку. Во всяком случае, Сандерс не конкретизировал, а в юрисдикцию его ИМПУЛЬСОВ входил Баттермилк со всеми его жителями. Потому что НЕХРЕН.
Мистер Румс прошлепал по шоссе 97 до ближайшей таблички ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СОРИТЕ, ДАВАЙТЕ УВАЖАТЬ ДРУГ ДРУГА и с помощью острого бока металлического листа знака соскреб остатки своей неудачи (блин, или удачи, если он сам наколдовал и оно получилось?!) со снятой кроссовки, и через некоторые сотни метров свернул направо, по ответвлению от шоссе с высоким тощим столбом, на котором написано НА БАТТЕРМИЛК, и под аркой целующихся тополей, в перпендикуляре, на обочине нестояла-нележала здоровая креветка из известняка, и она приветливо махала лапками, устроившись поверх надписи ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БАТТЕРМИЛК. Прям как позирующая фотомодель на пляже.
Ах, ну наконец-то мы внутри Баттермилка. А то все вокруг да около. Люблю я этот город, черт возьми! Хороший он, теплый, ламповый. Люди в большинстве своем милые и приветливые. Со своей чудинкой, правда, но все же. Ну и с медлительностью, присущей людям периферии вдали от столиц и шумных городов. Мне особенно нравится здесь речка Быстрянка, берущая начало где-то в горах и весело протекающая через весь Баттермилк. Из-за нее здесь имеются несколько мостов, и в этом есть что-то романтическое и сказочное.
Контуры креветки начинали размываться; заходило солнце. Ну а то, что лежало под подошвами Сандерса, звалось Сквозной улицей и пролегало, собственно, сквозь город, чтобы на том конце свернуть налево и вновь влиться в разгоряченную артерию шоссе 97. Чуть дальше после креветки справа от улицы расположился гипермаркет «Мы с вами» с небольшим, но все равно бесполезным придатком парковкой. Видимо, арендаторы решили, что сюда будут заезжать с шоссе какие-нибудь дальнобойщики или просто потребители. Но нет. К пустырю за гипермаркетом, кстати, подводил левый отросток Заплатки (не самый популярный и не шибко-то живописный обособленный мусорными баками и прочим хламом). Никто не знал, что однажды здесь все заасфальтируют и воздвигнут огромный магазин.
В общем, с этой креветочной точки Сандерс видел город, который уходил вниз. Точнее, его зримую часть, ибо Баттермилк город рельефный. Вдали (хоть из-за размеров городка говорить «вдали» и не совсем верно, но все же) высились Башня и Антенна (круглое здание бизнес-центра и телевышка соответственно), а позади них, у самого берега, маячили крыши гостиничных апартаментов «Наши гости». Но обо всем этом попозже. Довольно экскурсий.
Взглянем более детально: вот идет Сандерс Румс, двенадцатилетний мальчик стандартной комплекции, блондин, большие глаза, штаны с дополнительными карманами сбоку от колен, заношенные кроссовки невзрачно-коричневого цвета, мятая футболка с флагом Японии. Точнее, застиранная белая футболка с вылинявшим красным шаром, напоминающим ИМПУЛЬСЫ Сандерса. Он УГОВОРИЛ маму купить футболку на ярмарке выходного дня пару месяцев назад, подгадав удачный момент, когда Кит Роджерс подлил достаточно бренди в пакет яблочного сока Бэтси Румс, окосевшей от полученного коктейля более чем быстро. Зато она купила сыну футболку без бонусных пререканий. Но это же флаг Японии, Санди! Сандерс махнул рукой. Ты уверен, сынок? Сандерс кивнул. С тех пор ходит только в ней, лишь изредка и с неохотой отдает матери на стирку.
Никто не знал об этой пасхалке, но Сандерсу и не нужно. Как-то, возвращаясь на перемене из школьного туалета в класс, чтобы дорисовать, что не успел на уроке, он подслушал разговор Лен Фэйри и Алекса Дарка, который притащился к ней, потому что, видите ли, СОСКУЧИЛСЯ. Тогда-то Сандерс и узнал, что этот Дарк у нас, оказывается, неженка, которая считает, что все вокруг смотрят на него. Видите ли, центр Вселенной, пуп земли, король, магнит внимания. Ну-ну. Якобы, Алекс часто видит себя со стороны и старается, чтобы все было безукоризненно (ВЕДЬ НА НЕГО ЖЕ СМОТРЯТ, НУ!). Услышав это от достаточно взрослого мужика (через скоро ему тридцак), Сандерс невзлюбил его. Что за херня какой-то дурацкий комплекс. В душе Румса проросли корни презрения к этому человеку. Понятно, что с виду ничего не заметно, и душу Алекс раскрывал непосредственно своей жене, но Сандерс здорово разочаровался, узнав, что существует вот такая ПОДНОГОТНАЯ! А сколько таких у каждого? Свихнуться. Та же Лен Фэйри, например, совсем не прочь раздвинуть ножки теплым весенним деньком, вот уж ого-го. Вот вам и пасхалки.
А сейчас Сандерс попытался поиграть в Алекса Дарка и представить, как он, Сандерс, выглядит издалека: как будто кто-то запустил красный шар для боулинга по ухабистому склону за счет подпрыгивающей и быстрой походки. Сандерс никогда не любил велосипеды и прочую галиматью и ходил пешком, чтобы не быть жирдяем, как, например, Барти Уоррен, чертов ЛЕСНИК с нестрижеными ногтями, сидящий на своем долбаном тополе.
Несколькими минутами позже слегка запыхавшийся Румс уже шел вдоль гипермаркета. Перед его носом, виляя задницей, проехал автомобиль Найджела Филлинса. Блогер снова пьян, понял Сандерс и уткнулся в свои мысли. Если сперва он решил идти домой, то как-то незаметно передумал и выбрал промежуточным пунктом Колокольню Святой Елены. Надо сказать, что между РПГ и ним прослеживалось что-то общее. Оба зависали где-то ПОВЫШЕ. И Сторож, и КСЕ были уединенными местами. В отличие от Барти, Сандерс не вдохновлялся чем бы то ни было, не создавал свою игру, а просто сидел, глядя на развалины древнего храмового комплекса, и молчал. И мир вокруг был с ним солидарен. Мир молчал. И это радовало и успокаивало. Они общались молчанием. Это было ЕГО общество. Его беседа. Как здорово. Сделанная из красного кирпича колокольня высилась этажей на шестьсемь, винтовая лестница чудом уцелела, площадка наверху была открыта, и представьте себе: никто никогда оттуда не прыгал. Похоже, Баттермилк всех устраивал или же РАЗЛЕНИВАЛ до степени амебы. И даже родители особо не переживали за детей, когда те говорили, что идут гулять на колокольню. Слишком тут все аккуратно. Но вот Сандерс представил, как стоит наверху, смотрит на невнятные горы кирпичей, несущих в себе намек былой геометрии и древних контуров зданий; тихо светит полная луна; он ощущает запах моря и влажной крапивы и делает шаг, а под ногой ничего, и он летит вниз. В падении тело переворачивается так, что в момент приземления его голова будет воткнута строго вертикально в землю. И вот конец близок, а Сандерс высматривает своими большими глазами острый осколок камня, который метит ему прямо в макушку. В темечко. Внезапно Сандерс передумывает и не хочет никуда лететь, но поздно. Ему страшно. Камень в голову это, должно быть, очень больно. Зачем он шагнул-то?! В последней тщетной попытке он отдергивает голову ТОЛЬКО БЫ НЕ В ГОЛОВУ ГОСПОДИ ЭТО ЖЕ БУДЕТ ТАК БОЛЬНО и, вроде бы, избегает камня, но боль все же пришла, жуткая и всеобъятная. Аж заломило зубы и зазвенело в ушах.
Темнота взорвалась цветным конфетти с длинными шлейфами.
«Неужели реально?» подумал Сандерс и схватился за голову. Глаза пока не открыть сдерживают боль. Он ощупал волосы; под ними ничего ни крови, ни мелких фрагментов камня.
Пронесло, показалось
Хм, кажется, начала вздуваться шишка.
Переждав чуть-чуть, Сандерс разлепил веки. Мир огранила тьма, мухами разлетающаяся по сторонам. И в самом центре несфокусированного пространства стоял кудрявоголовый хренов РПГ, с отстраненным удивлением потирающий лоб и смотрящий на него со взглядом, полностью выражающим фразу ЭЙ ТЕБЯ НЕ ДОЛЖНО БЫЛО ТУТ БЫТЬ Я ЖЕ ТАК ХОРОШО ШЕЛ ЧЕГО ТЫ ТУТ ЗАБЫЛ И ПОЧЕМУ ЕЩЕ СУЩЕСТВУЕШЬ И КАК ТЫ ЗДЕСЬ ОКАЗАЛСЯ ВООБЩЕ?
Румс, ты чего не смотришь, куда идешь? несмело и довольно вяло спросил Барти Уоррен, понимая абсурдность возмущений в связи с обоюдностью ситуации.
Сандерс вскипел. Все, что он мог сделать, это пообщаться на языке взглядов. И, судя по виду жирдяя, Сандерс лидировал.
Ты давай это Осторожнее, чувак Ходи в сторону сказал РПГ и пошел восвояси, стукая ботинками по пустой и богатой на эхо парковке.
Этот баран даже говорить нормально не может, когда дело доходит до человеческого языка!
Внутри Сандерса вновь зародился ИМПУЛЬС ого, подумал Сандерс, так быстро! и сейчас он бегал по органам, скребясь и ища выход наружу. Как крыса, накрытая ведром. Долго ждать не пришлось. Лицо Румса вспыхнуло, он неотрывно смотрел на Барти Уоррена и про себя процедил: чтоб ты долбанулся! О, как он был взбешен, как раздражен всей тупостью событий от никчемной слежки до пахучих приключений! ДОЛБАНИСЬ ТЫ.
Но пришел чих. Сандерс посмотрел на солнце, правда, уже уходящее, и чихнул. Ухватился за физическую возможность выпустить ИМПУЛЬС.
И освободил его.
И вскрикнул.
Потому что, кроме солнца, на небе было кое-что еще.
-10-
19 мая, среда
Мда, этот взгляд надо было видеть. Будто бы Барти выкрал у него душу или лишил способности колдовать, будь Рупор магом. Но, блин, этот взгляд!.. Наверное, хорошо, что Румс немой. Страшно подумать, что бы услыхал Барти в свой адрес. С другой стороны, лучше услышать и забыть, чем запомнить ТАКОЙ взгляд. Ладно, Создатель с ним! Барти было не до того. Вечером он твердо вознамерился засесть за разработку настолки (в который по счету раз). Если ему позволят. Возможно, в будущем она станет популярной, и у Барти будет много денег за счет любимого дела. Как у Найджела.
Если ему позволят
Побаливала голова, и эта боль осыпала ауру Барти сухой горечью. Он ведь направлялся домой. В это ЛОГОВО. Барти завидовал другим детям они любили родителей. И это было взаимно. У него же случай особый: его донимали почти каждый день. Похудей, Барти, подстриги ногти, сходи в душ, смени одежду, держи, побрызгайся моим одеколоном, у нас скоро гости. Да, он не красавец. Да, на фоне родителей он больше похож на приемыша. Но где, скажем, их любовь и терпение? Хотя они и говорят, что это мы от огромной любви к тебе, сын, желаем здоровья и всего такого, ведь лишний вес это и нагрузка на сердце, и не только. И на ИХ имидж говорил отец матери, а Барти подслушал. Уже потом, после очередной встряски. Кажется, его воспринимают как безделушку. Какая нахрен любовь?
С родителями Барти мы еще столкнемся, но просто поверьте, что на душе у парня была тоска. Аура неприятно мерцала, ныл лоб, остались крупицы брошенного взглядом заклинания Рупора, от которых еще предстоит избавиться Короче, накрутил сам себя. А дом все ближе. Он уже слышал недовольный тон отца и презрение в его взгляде. Чувствовал, как налаженный им мир трещит по швам и осыпается мелкими осколками.
Нет, это не мой мир. Совсем. Мне нужен портал. Ход в другое пространство. Что мне тут делать? Я не для этой Вселенной. Нет, нет. Мне уготовано иное!
Фразы должны были высосать грусть и развеяться вместе с ней, да только не особо получалось. В конце концов, не найдя ничего лучше, Барти поостыл и спрятался за пеленой отрешения, бывшего с ним некоторое время назад, до столкновения с Рупором.
И знаете, помогло. Отпустило.
Он шел по тротуару вдоль высокого забора, облицованного кирпичом. Этот забор отгораживал улицу и сам Баттермилк от Этери-Рич райского уголка для богатых. Элита города, контраст которой подчеркивал расположенный напротив через Сквозную улицу приземистый и унылый район Западный Удел, прозванный Барти Анклавом. Там как будто обитали воры и убийцы, а по ночам практиковались в темной магии (ну конечно нет, но дайте ему помечтать и свизуализировать, он же любит фэнтези и пр.).
Напряжение между двумя районами чувствовалось едва ли не осязательно. Пожалуй, здесь самая враждебная атмосфера. Идя по Сквозной, чувствуешь себя на прицеле у снайперов, и кажущаяся сладкая жизни богатых военный маскарад для ослабления бдительности, а там, под землей, маршируют солдаты, собираются армии и вовсю строится огромное орудие всеуничтожения. Ну или нет. Возможно, это все придумано самим Барти. Но в этом месте он обычно ускорялся. Мало ли что.
Чего далеко ходить вот идет в своем шелковом полуплатье-полукимоно с нежными узорами из листьев и веточек сакуры Нацука Акияма, прозванная Барти Айз Седай. В «Колесе Времени» Роберта Джордана женщины владели Силой (считай магией), и она видоизменяла их, не давая понять по чертам лица, сколько лет чародейкам. Так и в случае с Нацукой поговаривают, что этой нянечке из частного детского сада было в районе 50, но кто всерьез поверит в это, не зная даты ее рождения? Широковатое скуластое лицо без морщин, миниатюрная фигура, легкая походка, черные волосы без намека на седину. И абсолютно юный высокий голос, словно разговариваешь со своей одноклассницей. Барти будто невзначай достал из рюкзака онигири, чтобы оно было на виду. Ему подумалось, что Нацуке будет приятно.
Добрый вечер! поздоровался он.
Размашисто идущая японка расплылась в улыбке, отчего ее скулы приподнялись еще больше, а глаз стало ну совсем не видно.
Датути, датути! со смешным акцентом сказала она, кланяясь с каждым словом. Онигиря!
Да-а, Барти был доволен произведенным эффектом. Обожаю!
Ее платье вблизи выглядело прям красиво и дорого ткань буквально СТРУИЛАСЬ, как ручей, блестела на солнце и Как мантия, в общем!
Правирна, парезна!
И она откланялась. Спешила.
Это Этери-Рич. Или Дворцы, как именует его Барти.
А теперь поворачиваем голову налево.
Западный Удел место, где, кроме работяг с креветочного завода и не самых зажиточных жителей Баттермилка всегда увидишь кого-то из Марсян! Марсяны (или, по классификации Барти, кобольды) это семейство армян. Непонятным образом детей Марсян становится все больше и больше, и они просто заполонили район. Половину тамошних магазинов, парикмахерские, хозяйственные, это уж если не брать в расчет рынок «Фрешдэй», где Марсяне сидят почти за каждым прилавком, держали милые эмигранты. Вряд ли они жили так уж бедно, но Западный Удел не только их БИЗНЕС-среда, но и среда обитания. Тут им комфортно. А кобольды Ну, потому что такие же юркие, шустрые, чумазые, везде-везде. И угрюмые. Улыбались Марсяне только когда продавали товары.
Нет, конечно, в Западном Уделе жили не только армяне, но их было так много, что в глаза бросались именно они. Еще и Тихий округ начали оккупировать, а с такой тенденцией к размножению вскоре заполонят весь Баттермилк. Темные, в старой одежде, как будто покрытые пылью, они мало чем отличались от здешних домов и визуально полностью соответствовали им.
А вот и братья Роджерсы вернулись главное лицо района. Два брата, не близнецы, но двойняшки. То есть, разные внешности, потому что они не однояйцевые. Но похожи. Посмотрите: здоровые, бородатые, больше всего напоминают рок-звезд, вечно пьяные, с сальными волосами, грубыми руками и преждевременно старыми лицами. Такие они братья Роджерсы. Такова и половина Западного Удела.