Галина Чередий
Ведьма. Истоки
Глава 1
Прос-с-сти-и-и, хос-с-сяйка-а-а! виновато прошипел Фанирс, склоняя к моим ногам свою увенчанную небольшими рожками голову и покорно распластываясь на полу так, будто желал обратиться в плоскую кляксу, а лучше и вовсе просочиться сквозь камни в свой уютный сырой подвал. Не наш-ш-шел я и отз-с-свука ее з-с-сапаха, ни намека на с-с-след.
Жаль, вздохнула я сокрушенно и поежилась, представляя, как должна буду опять сказать маме, что Лену найти так еще и не вышло, и понятия не имею, где она и что с ней.
В груди пронзительно защемило, что стало почти привычным ощущением в последние две недели после эпичного происшествия у реки. Шли дни, а мало что менялось. Сестра словно сквозь землю провалилась, объявившись кратко, буквально на несколько минут в апартаментах уже почившего совсем не с миром к тому моменту Петши, весть о чем, однако, еще широкой огласки не получила. Говоря прямо, Лена ворвалась в дом бывшего любовника, пока весь движняк на берегу еще был в активной фазе, и не имела возможности, значит, знать об исходе, но не особенно им интересовалась, что не могло не радовать меня. Она создала в личном сейфе глав-вампа внушительное пустое пространство, прихватив порядочно наличности, и так же стремительно исчезла, чему немногочисленные рядовые вампы и рабы никак не препятствовали, памятуя о крутом нраве владыки и о том, что в данный отрезок времени именно Мируна являлась его любимой игрушкой, а значит, лезть с вопросами себе дороже.
Но после этого никаких сведений о ее действиях или перемещениях у меня не появилось, а вот это уже огорчало и беспокоило. Потому как я-то уже прекрасно понимаю, что мир подлунных хоть местами и страна чудес, вот только в большинстве своем они отнюдь не добрые. Оказаться в гуще всего этого дерьма девчонке, что недавно дар речи теряла от необходимости заговорить с посторонним, это же трындец как сложно. И тот малюсенький налет уверенности, что привнесен недолгим существованием в качестве любовницы могущественного вампира, мало мог ей помочь, как по мне. Ведь, очутившись в клане, окруженная чарами Петши, она пребывала в той же, по сути, изоляции, что в своей прежней жизни.
Но вот поделать ничего с этим я не могла. Ни с помощью Лукина, ни с помощью поискового артефакта. И великий шпион сумеречный амфиптер тоже оказался бесполезным. Потому как, по его словам, после воздействия Чаши первого девушка, прежде известная как моя сестра Лена, а позже вампирша Мируна, и той, и этой быть вроде как перестала. По крайней мере, ни ее запах, ни аура не опознавались и не находились. И все, что мне оставалось вздыхать, выслушивая однообразные донесения Фанирса, ждать и раз за разом повторять маме осточертевшее новостей нет.
Воз-с-свращ-ш-шатьс-с-ся к поис-с-ску, хос-с-сяйка? шевельнуло покаянно распахнутыми крыльями пятно в форме амфиптера на полу, отрывая меня от бездумного созерцания падающего за окном снега.
Декабрь и так-то в наших краях на него щедр, но в этом году прям разошелся не на шутку. Валил четыре дня уже, то мелкий и частый, то громадными неровными хлопьями, похожими больше на перья, заставляя зашиваться коммунальные службы и превращая дороги и тротуары в полосы препятствий для водителей, пешеходов и совсем недобровольных ежеутренних бегунов, коей я была понуканиями беспощадного ведьмака. Один плюс снег скрывал извечную грязь и серость города, смягчал режущее глаза искусственное освещение, превращая его в нагоняющее загадочности сияние и привнося некое предвкушение скорого праздника родом из детства. А еще снег и окрепший мороз совместными усилиями накрыли совсем недавно беспокойно текучую реку толстым слоем, принуждающим впасть в сон и надежно замыкая под собой агрессивную к любым живым зимнюю нечисть.
А? Нет, не думаю, что есть смысл и дальше тебе рыскать без отдыха, Фанирс. Отправляйся подкрепись и отлежись. Попробуешь снова завтра.
Сумеречный исчез, прошипев благодарность, зато вернулась та самая прилипчивая тягучая тоска. Или даже черт знает, как и назвать это чувство или состояние, что наползало на меня все плотнее. Наверное, нечто вроде отката после сильного напряжения и шквала одномоментно бухнувших на голову событий. Казалось бы только что было столько всего и всех сразу, и вот ты одна. Стоишь у окна, пялишься на снег, который крутит ветер снаружи, и внутри нечто такое же творится. Медленное вращение по кругу одних и тех же мыслей и эмоций, из которых не в состоянии полностью выдернуть ни тренировки, ни обучение. Сила со мной не разговаривает, судя по всему, до сих пор обижаясь за отнятого Волхова. Сам Егор тоже не объявлялся за это время, а я и не лезу. Черт его знает, как он относится ко мне теперь, и не нарвусь ли на репрессии на общих для всех подлунных основаниях, если сунусь выяснять.
А может все дело в этом дремотном состоянии воды, передавшемся и моей силе, а майор ни при чем. Занят своими делами и думать обо мне забыл, чего собственно, я и добивалась. Сестру спасла, но не факт, что она мне за это благодарна, и не стало ли все только хуже. Но ведь и не ради благодарности я все делала, а потому что хотела лучшего для Ленки, так что отчего же тут печалиться?
Лукин тоже откатился к базовым настройкам. После известия о том, что я сделала Чашу недоступной и бесполезной стало быть, Данила даже не орал на меня. Не упрекал, не тыкал долго и со вкусом в то, какая же я дура и никакой ему от меня в жизни пользы, а одни заботы. Нет, он вообще на эту тему больше не заговаривал, и у нас таки была совместная ночь, что восстановила обоих, но на этом и все. В смысле поутру и сама ночь ощущалась исключительно необходимым взаимным обменом энергией без намека на душевную близость, и вести себя Лукин стал как раньше. То бишь, учитель и опекун, и ничего сверх этого. Ну или я сама себе все придумываю, а он ждет той самой инициативы с моей стороны, а я не готова ее проявить, и это тяготит и порождает такое ноющее не пойми что внутри. Какой-то магически-физический затянувшийся ПМС, видать, когда все вокруг уныло и не радует. Еще и дело к Новому году идет. Семейный праздник, блин. А семья, считай, развалилась.
Эх, мало было к нашему дому одного шинору бесоромного привадить, так он с собой еще и этого маракушу суемудрого притащил, пробухтел тихо, так чтобы было слышно только мне, Алька за спиной.
Угомонись. Подай нам лучше чаю, велела я, отходя все же от окна с вгоняющим в унылое отупение видом.
Ох, хозяйка-хозяйка, тати эти беззаконные обирать нас пришли, добро из дому тащить собрались, а ты их еще кормить-поить велишь. Где же оно такое видано, чтобы в кладовую с казной кого ни попадя пускать, ручищами загребущими лапать злато-серебро-каменья самоцветные, зыркалами беззаконными шарить по
Алька, кончай это! строго глянула на него.
Блин, это мелкий зануда склочный еще не в курсе, что я ремонт большой запланировала с обустройством нормальной современной кухни в здоровенной и, как по мне, абсолютно бесполезной столовой. Может, Рогнеде она и нужна была, и у нее пищеварение не стабильно работало, если пища не подавалась в помещении размером с пол-актового зала в моей поселковой школе, но я-то прекрасно без этого обойдусь. А вот необходимость постоянно обращаться к помощи слуги для того, чтобы хоть кофею себе по-быстрому наколотить или бутер сварганить потихоньку, стало раздражать, с эффектом накопления, причем.
Слуга утопал, продолжая ворчать неразборчиво, а я пошла на голоса беззаконных татей, они же ведьмак Лукин и приглашенный им известный среди подлунных оценщик и скупщик ценностей, то бишь так слезно-занудно оплакиваемого Алькой добра.
Зээв Ааронович Захельмахер! шагнул мне навстречу с протянутой узкой ладонью невысокий мужчина в строгом костюме, не дожидаясь, когда его представит приведший Лукин. Без бесполезной скромности скажу: я лучший диспашер, которого вы могли бы поиметь счастье заполучить для ведения дел среди подлунных в нашем городе, да и во всей стране, пожалуй.
Я бросила вопросительный взгляд на Данилу.
Ты же просила помочь реализовать ту ювелирку, оставшуюся от Рогнеды, пояснил ведьмак. Вот я и нашел тебе оценщика. Не то, чтобы прям лучшего из возможных, но без склонности облапошивать внаглую.
Я вздохнула и наградила его еще одним выразительным взглядом, что должен был донести до нахального Лукина необходимость хотя бы звонить и предупреждать об организованных им визитах посторонних. Но, само собой, не донес. Лукин такой Лукин.
Ой, дайте мне посмотреть на вас, Людочка! продолжил тарахтеть Зээв Ааронович, пропустив мимо ушей поправку ведьмака, и окидывая меня, одетую в домашнюю застиранную футболку, лосины и толстые полосатые связанные бабулей носки, пристальным взглядом. Ну надо же, своими глазами вижу ту самую юную ведьмочку, за которую ходит столько разговоров среди подлунных! Рад, очень рад с вами познакомиться, госпожа Казанцева, и надеюсь на долгое и взаимовыгодное сотрудничество, невзирая на слухи за ваши странности!
Однако наше сотрудничество не заладилось с самого начала. Едва только Захельмахер перестал охать и прищелкивать языком от первичного поверхностного осмотра доставшихся мне ценностей, то сразу же перешел к делу. Цапнул с полки небольшую шкатулку, вырезанную из камня, открыл и извлек на свет массивное ожерелье, подмигнувшее множеством густо-зеленых камней в золотой оправе. Нацепил на голову сильно вытянутый смешной окуляр на ремешке и рассматривал украшение сквозь него несколько минут.
Замечательное колье, хотя не все камни идеальной чистоты, но по нынешним временам это не беда. Шо там сейчас понимают за настоящую чистоту, наконец изрек он. Как вы смотрите, Людочка, если я вам предложу за эту красоту триста тысяч.
Эм хорошо, замялась я.
Зээв Ааронович, ай-яй! мигом оттеснил меня Лукин и живо выхватил из рук диспашера колье. Я вас своей подопечной привел как честного дельца, а вы вознамерились оставить ее голой и босой и это в такие-то морозы? Ну и где ваша совесть? Это изумрудное сокровище по самой скромной цене тянет на пятьсот!
Ой, да шо вам за мою совесть переживать, господин Лукин, когда надо рыдать за вашу! прижал ладонь в район желудка, как обычно это делают над сердцем, визитер. За безделушку пятьсот тысяч! Да если я стану закупать их по таким бешеным ценам, то моему бизнесу конец, а мои жены и дети станут плакать ночами от голода! Четыреста, и ни копейкой больше, иначе моя голодная смерть будет вам вечным укором, господин Лукин, и я стану-таки вам являться каждую ночь призраком и лишать сна бурчанием пустого живота.
Ой, я вас умоляю, Зээв Ааронович, вы еще нас с Людой переживете, а современные олигархи позеленели бы от зависти и потеряли сон и аппетит, если бы узнали о ваших скромных капиталах. Четыреста пятьдесят!
Да зачем им иметь интерес за мои копейки на слезы и старость? Пусть бы они лучше думали о ваших грабительских расценках за услуги. Четыреста пятьдесят! Ведь натуральный же грабеж! диспашер адресовал последнее ко мне, потянув однако ожерелье обратно, но Лукин шагнул вбок, перекрывая ему обзор, и демонстративно исключая тем меня из процесса торга. Ну да ничего не поделаешь, ваша взяла, господин Лукин. Не зря, ой не зря вас Черным Лисом кличут.
Они перешли к препирательствам насчет следующей вещицы, а я поняла, что не нужна им по сути. Данила явно получал удовольствие от процесса, а торчать там для мебели и типа контроля, ни черта не понимая в расценках, как-то глупо, тем более на голодный желудок.
Поэтому я ускользнула, не обращая внимания на мрачный взгляд Никифора и бесконечное бухтение Альки. Спокойно умылась, переоделась поприличнее, поела, приняла отчет у Фанирса и только после этого пошла обратно к комнате с ценностями, потому как еще немного, и у меня появится дыра в черепе от причитаний слуги.
Сто тысяч? донесся до меня возмущенный возглас Лукина на подходе. За мужской перстень с таким замечательным проклятьем гнева, и это уже не говоря о сапфире такой величины? Скажите мне, где вы сегодня позабыли ваш стыд, и я за ним сгоняю по-быстрому, потому как дела с вами вести нет никакой возможности без этого.
Я свой стыд ношу с собой с того дня, как моя обожаемая мама родила меня на свет. А вот ваш точно увяз в сугробе на подъезде, господин Лукин! Я вам честнее некуда предлагаю сто тысяч за то самое проклятье, а сам перстень без него и даром не нужен. Кустарная грубая работа, к тому же новодел всего-то прошлого века, да такого добра вокруг тьма. Если бы не проклятье на нем, я бы в его сторону и не глянул.
Я вошла в помещение и застала обоих мужчин склонившимися как раз над той кучей украшений в отдельном сундуке, что и вызывали у меня самые неприятные ощущения при приближении к ним. Я до сих пор так и не смогла себя заставить и тронуть хоть что-то оттуда, хотя некоторые вещи были потрясающе красивыми. Несколько украшений уже перекочевали на довольно задрипанного вида холщовую тряпку, расстеленную на крышке соседнего сундука, а торг шел вокруг массивного перстня с большим синим камнем.
Погодите, о каком проклятии идет речь? вмешалась я в спор.
Василек, а пойди ты потренируйся зелье против Черной духоты варить. А то вчера у тебя совсем оно жидкое и хреновенькое вышло, оскалился в непроницаемой улыбке Лукин.
Черта с два! Я хочу знать, о чем тут шла речь только что. На этих вещах какие-то проклятья? Они способны навредить кому-то?
Ой, да шо вам за интерес за эти проклятья-шмаклятья, Людочка, и за вред ни разу не знакомым вам людям, когда я даю за эти побрякушки такие приличные, а точнее безобразно неприличные деньги! зачастил снова Зээв Ааронович, явно пытаясь заговорить мне зубы. Я же тут весь употел, шоб только сделать вам хорошо и богато, а самому наскрести хоть на простенький саван, в котором меня и похоронят! Дайте нам с господином Лукиным потрудиться, шоб вы могли ходить потом и тратить деньги на все те женские глупости, от которых такая красавица станет еще краше в сто тысяч и еще десять раз, и это моя последняя цена!
Лукин?! нахмурилась я, игнорируя болтуна.
Люсь, ты хотела же избавиться от них.
Я задала тебе вопрос!
Ну да, так и есть, нехотя и нисколько не скрывая недовольства, ответил ведьмак. На каждой из этих цацок есть магическое обременение. Именно это и составляет их настоящую стоимость, и как раз перепродажей подобных вещей зарабатывает наш гость. Довольна?
То есть, вы покупаете вещи с прицепившимися к ним проклятиями и прочими гадостями и делаете что? обратилась я к Захельмахеру. Перепродаете людям или подлунным, которые хотят навредить кому-то?
Людочка, да зачем вы берете в вашу красивую головку беспокойство за мой скромный бизнес! Он же как и любой другой такой же. Есть спрос, будет и предложение.
Ясно, кивнула я и нахмурилась. Мы не будем продавать вещи, способные нанести кому-то вред. Зээв Ааронович, простите, если потратили зря ваше время, и договоритесь с господином Лукиным о его достойной оплате. Всего хорошего.
Ведьмак промолчал, но закатил глаза, и я почти услышала его обычное Да, Люська, же!
Диспашер же уставился на меня пристально и даже как-то тяжело, и пялился около минуты, а потом кивнул, похоже, каким-то своим мыслям.
Ну надо же, а я уж подумал, шо сплетни среди подлунных за ваши странности пустая болтовня, а они прямо-таки подарок под елку для психологов, и никак иначе. Доброта и бескорыстие в наше время уже не добродетели, а признак слабоумия или повод для подозрения, знаете ли. А заботой о благополучии ближних можно нажить себе только грыжу, нищету и геморрой, в лучшем случае, и словить нож в спину в худшем. Однако, я внезапно для себя проникся и имею до вас, госпожа Казанцева, новое бизнес-предложение. Прибыли оно, конечно, принесет одни слезы, но огрызок от бублика лучше, чем дырка от него и потраченное совсем за просто так время.