М-м-м, кайф-то какой, протянула я, закрывая глаза, наслаждаясь тем, как постепенно утихает боль в ушибленной спине, как исчезает жжение в ссадинах.
Лежала и лежала, впитывая беспрерывный шепот-журчание и отстраненно отслеживая поразительное ощущение того, как говорящая со мной живая жидкость не только омывает мою кожу, но и непостижимым образом проникает сквозь нее, будто проходя свободной волной от макушки до кончиков пальцев, и вымывает не только боль, но и негатив, зацепившийся за разум и душу от происшествия в клубе и от визита гадкой бабы, а еще усталость и воспоминание о холоде. Стало так хорошо-хорошо, тихо, тепло, уютно, ничего не нужно, вот так бы лежать и лежать, не нуждаясь ни в ком и ни в чем, даже в новом вдохе. Звуков нет, забот не существует, единственное движение мягкое течение, что укачивает как дитя в колыбели.
Да блин! выдохнула досадливо, резко выныривая из накрывшей полностью воды и садясь. Нельзя так делать! Нельзя!
Я погрозила содержимому ванны пальцем, хоть и понимая, что это бесполезно. Вода никогда не перестанет пытаться заполучить меня всю и насовсем, это я уже успела понять. Как и я, похоже, не смогу перестать подспудно желать в ней полностью раствориться. Видимо, так работает наша связь. Может, с получением полной силы это как-то изменится, или я смогу влиять, запрещать эти заманивания? Кто бы знал.
Да уйди ты с дороги, поперешник бестолковый! услышала я голос Лукина из-за двери.
Не велено было пущать. Кормить велено, а пущать бельма бесстыжие пятить на прелести хозяйские нет.
Пялить? Ага-ага! хохотнул ведьмак. Обещаю, бельма почти участвовать не будут. Серьезно, отвали с дороги, ветрогон деловой, и вали спать в свою конуру, нам с твоей хозяйкой пока любопытные зыркалы по углам ни к чему.
А ты мне не господин, чтобы указаниями кидаться! Хозяйка не прикажет не пущу. Совести у тебя нет, буслай ты бешеный! Утянул из дому целую-здоровую, а обратно привел всю замордованную-битую, да еще теперь с удом своим прешь неугомонным! Думаешь, не знаю я, что задумал ты, шинора волочайная?
Тьфу, королобый ты какой! подключился к спору густой бас домовика. Не твое то дело все, потатуй тьмонеистовый! Зелье он несет целебное хозяйке, как творил его сам видел и гридиенты искать пособлял! Ишь ты, встал поперек, мохнаткин страж зряшный! Чай, хозяйка сама не без ума, в своем дому решать ей одной, когда яриться, а когда гнать полюбовника!
Я собралась оборвать эти вечные препирательства сразу, но почему-то замешкалась, вдруг осознав: да не напрягает меня все это. Наоборот, это вроде как повышает уровень моего нового комфорта и уюта, где эти их забавные контры стали неотъемлемой частью быта. Частью моего нового дома, его атмосферы. У каждого человека, наверное, есть этот кокон уюта, в котором он рос, но однажды наступает момент, когда появляется иной, уже твой личный. Может, вовсе и не похожий на тот, изначальный, но и не должен же. Ведь ты не твои родители, как бы ты их ни любил. И для тебя комфортно и нормально другое. Вот в моем комфортно перманентные забавные склоки домашней нечисти и Лукина.
Блин. Это что, я внезапно ведьмака тоже как-то причислила к составляющим атмосферы моего дома? Не напрасно ли?
Эй, кончайте там эту махровую похабщину, я не оглохла и не в анабиозе! все же вмешалась, не сумев не засмеяться я. Алька, иди спать. Никифор, ты тоже. Данила, заходи.
Съел? гуднул насмешливо домовой.
Смотри, как бы тебе тоже не объесться, маракуша суемудрый! огрызнулся Алька, но явно уже далеко от двери.
Обратила бы ты его в пса, василек, ворчливо посоветовал вошедший в ванную Данила. И так только и делает, что рычит да гавкает, пустозвон.
Он был обнажен по пояс и босиком. В руках большая кружка с поднимающимся над ней опалесцирующим паром.
Собакен мне кушать готовить не сможет, ответила, проходясь по ведьмаку от ступней до лица бесстыжим взглядом. А у меня пока кухни нормальной нет.
Данила понимающе ухмыльнулся, присел на бортик ванны, протянул мне кружку.
Давай, Люсь, мелкими глотками, но до дна. Мой же готовит, ты же ему велишь только при нас псом ходить, а работает пусть в обычном облике.
Я понюхала питье, остро пахнущее травами и медью, скривилась, но покорно выпила, как было велено. Под конец стало перехватывать дыхание, но Лукин настойчиво придержал кружку, не давая остановиться.
Моя же ты умница! похвалил он, убирая посудину, и его голос прозвучал как-то гулко, будто он в пустую бочку говорил, но эффект был недолгим. Странным образом гулкость звучания трансформировалась в щекотную вибрацию во всем теле, а потом меня всю залило расслабляющим жаром. Он пронесся по мне ураганом, и даже тряхнуло чуток, однако почти сразу схлынул, и осталось только легкость и небольшое опустошение, ну точно как от небольшой дозы алкоголя. Помыться к себе-то пустишь?
Только помыться? вылетело из меня раньше, чем сработали тормоза разума.
Ух ты! А зельице-то я сварганил, видать, забористое, фыркнул Лукин, не мешкая сдернул джинсы вместе с бельем, сверкнув индикатором полной боевой готовности, и, опершись на руки, так чтобы очень эффектно забугрились мышцы, опустился в воду, усевшись в противоположном углу большой ванны.
А я подумала, что раз те самые пресловутые тормоза сразу не сработали, то и пусть пока идут к черту, и скользнула к ведьмаку, садясь лицом к лицу поверх его бедер. Данила шумно выдохнул и откинул голову на бортик. Отказывается встречаться взглядами? Это что, такая форма отказа? И то, что сейчас тяжело пульсирует между нами, не в мою честь?
Я даже не спросила, как ты после того ужаса в клубе, тихо сказала, обхватывая его шею и прижимаясь губами к уже успевшему стать чуть колючим подбородку.
Ну, все же части тела на месте, как видишь, василек, так что в порядке. Голос ведьмака огрубел, но он и не шевельнулся обнять меня в ответ или хоть как-то проявить заинтересованность. Меня вторым взрывом оглушило, а пока очухивался, тебя Василь уже спер. Сукин сын!
Да брось, он нормальный, хоть и напугал поначалу, пробормотала, пройдясь поцелуями от его скулы вниз к горлу с нервно ходящим ходуном кадыком.
Тебя напугал? сильное тело напряглось подо мной, Лукин слегка согнул колени, вынуждая окончательно столкнуться грудь к груди и таки взбрыкнул подо мной, отчего меня прошило острым импульсом удовольствия и выгнуло. Он же вернул мне мою недавнюю ласку, загреб мокрые пряди, не позволяя опустить голову, и прошелся краткими жгучими поцелуями по коже шеи. Это я едва не обосрался, когда не нашел тебя сразу. Я вот сейчас мозгами понимаю, что ты не виновата, но знаешь, как хочется
О-о-ох! Чего? выдохнула, опуская веки и изгибаясь еще сильнее, чтобы получить еще больше давления твердой плоти внизу, и позволяя рту Данилы добраться до моей груди.
Пороть и карать! рыкнул он, царапнул щетиной между грудей, но не поцеловал, а вскинул голову и почти отпустил мои волосы, позволяя наконец нашим взглядам встретиться. Василек, что это, а? Сила оголодала?
Меня уже изрядно раскачало волнами возбуждения, и я тяжело дышала, но честно прислушалась к себе.
Нет. Она, походу, вообще вроде бы как спит, глядя прямо в его глаза, ответила не скрывая ничего.
Все же глаза у него потрясающие, радужка такая темная-темная сейчас, об обычном карем цвете напоминают только крошечные золотистые искорки. Веки отяжелевшие, взгляд сквозь густые ресницы тоже тяжелый, буквально втекает в меня от такого прямого визуального контакта, подобно расплавленному камню вулканической лавы, и поджигает все и так разогретое на своем пути. Новый уровень возбуждения, такой, где ничему осмысленному или сдерживающему не место. Не выдерживает оно таких температур.
Значит, сейчас только ты и я? вопрос Лукина вместе с дыханием перелит из уст в уста и тут же возвращен мною.
Здесь только ты и я? Только два голых вожделения, ни амбиций, ни обменов дашь на дашь, ни обольщения, ни хитрости?
Сильные руки подхватили меня под ягодицы и приподняли, чуть сдвигая, позволяя его плоти безошибочно отыскать вход в меня, и безжалостно рванули назад, заставляя ослепнуть и закричать от мощи первого вторжения.
Здесь только я, василек. Сиплый шепот мне в кожу последнее предупреждение и щадящее краткое промедление перед тем, как начать сжигать окончательно жесткими пронзающими толчками.
Горела, полыхала, металась на нем, как пламя на сильном ветру, разгораясь от него только сильнее. И только когда после оглушительного взрыва жар пошел на убыль, захотелось положить ладонь прямо туда, где сейчас тяжело и гулко билось его сердце за ребрами, и спросить: А здесь только я?, но вероятность получить слишком честный ответ от циничного любовника мигом отрезвила. Ну или я просто струсила, и вместо этого подняла голову с его плеча, подставляя губы под поцелуй. Ведь если в нашей игре словами, допускаю, что она вообще что-то значила, ведьмак предъявил права на мое тело, то я нуждалась в гораздо большем. А какое право у меня задавать такой вопрос, не имея для него ответа в своем сердце?
Глава 7
Василек, подъем! скомандовал во второй уже раз безжалостный ведьмак.
Прошлый был по моим ощущениям минут пятнадцать назад, и я после его команды благополучно задрыхла снова.
Не хочу, буркнула я, не открывая глаз. У меня больничный.
Хрен там! Ты уже абсолютно здорова. Вставай!
Тогда у меня выходной. Я его вчера честно заработала, переспав с непосредственным начальством.
Это ты-то в процессе работала? Совесть есть?
Ты сам постоянно говоришь, что совесть вещь для подлунного совершенно бесполезная.
Надо же, как ты вовремя об этом решила вспомнить!
Правда?
Нет, блин! Вставай, я сказал. Привезли заказанную тобой беговую дорожку, а без присутствия твоей хитрой задницы никто не может ничего внести в твой дом, балда!
Я заказала беговую дорожку? вот тут я таки открыла глаза и села. Когда?
Люська, не беси! Ты сказала, что задолбалась по сугробам скакать. Если нет, то все равно подъем и побежали опять на свежий воздух.
Лукин, вот знаешь, я тебя сейчас прям люблю, со вздохом я вылезла из-под одеяла. Но все равно ты изверг и гад, и терпеть тебя не могу.
Ага, местами люблю, местами ненавижу, ведьмак бесстыже таращился на меня, пока натягивала футболку. Лично меня все устраивает.
О чем конкретно речь? уставилась я на него, давая понять, что засекла эти его визуальные лапанья.
Обо всем. Меня все устраивает. Я бы даже сказал, что восхищает. Шевелись!
Я послушалась, но это не спасло меня от наказания за прежнее промедление в виде укуса в ягодицу, как только нагнулась, чтобы натянуть домашние леггинсы.
Супер навороченную беговую дорожку решили установить прямо в холле. Плюс к ней еще на стену рабочие стали вешать кучу турников и прочего оборудования. Скамья для пресса там точно была. Ради этого оттуда даже сняли тот самый щит деревянный со старинным оружием, в который случалось влететь Лукину в момент нашей первой встречи. Блин, времени-то по факту с нее прошло всего ничего, а по ощущениям будто в другой жизни.
Да какого! выкрикнул один из рабочих, когда вроде бы надежно загнанный в стену дюбель вывалился обратно, и покосился на меня. Прошу прощения, хозяйка, вы что со своим домом не договорились об этом?
Эм.м. м? я перевела недоуменный взгляд с него на Данилу.
Пардон, мужики, мое упущение! Сюрприз своей девушке решил устроить, об этом моментике забыл. Василек, отойдем на минутку?
Они что, тоже того? шепотом спросила я, когда он торопливо повел меня в сторону двери, ведущей в подвал.
Чего того?
Ну, подлунные или просто в курсе о нас!
Подлунные, Люська. Никто другой к ремонту наших домов и не допускается. Ты же вроде заикалась о новой кухне вот их тебе и надо. Обычным людям твой дом за первую же дыру в стене та-а-акого пинка отвесил бы на окраине города бы очнулись.
Я передернулась от стылого воздуха, мигом окружившего в подвале. Я до этого сюда спускалась всего раз и осмотрелась чисто поверхностно. Уж больно мрачненько все выглядело, на психику адски давило. По сути не просто подвал, а целый подвальный зал, с потолка которого свисала не только уродливая люстра с черными свечами, но и множество цепей и крюков. Вдоль одной из стен протекала подземная речушка или ответвление какое-то тех самых тоннелей, где творили черное чуди. В середине помещения каменный стол, что казался единым целым с каменным же полом, и на этом постаменте опять же камень, но уже алтарный. Черно-бурый, похожий на ноздреватую пемзу, готовую алчно впитывать любую жидкость и наверняка поглотивший ее немало. Наследство от Рогнеды, которое было абсолютно бесполезно для меня, но, однако же, являлось неотъемлемой частью дома, его сердцем. Сердцем, которое я должна оставить как есть, дабы сохранить дом живым, не взирая на то, что меня передергивало от знания, какие ужасы и мерзости творила с его участием старая ведьма. Альтернативой была процедура смены ее алтарного камня на мой собственный, но он где-то там, в глухих лесах, и не факт, что будет найден.
Мы зачем сюда идем? спросила Лукина, брезгливо оглядываясь.
Мне тут даже просто ходить было омерзительно, ведь человеческой и всякой безвинной живности кровушки здесь пролито немерено, как и останков в воды речки сброшено.
Дому жертву принесешь и насчет работ договоришься. А то он нам так и не даст ничего сделать.
А как? я в принципе понимала как, и мне это жутко не нравилось.
А как ты дом присваивала? посмотрел он на меня с не выделывайся видом.
Ясно, вздохнула я и взяла у него предусмотрительно протянутый мне нож.
Что за магия эта домашняя, блин! Одно членовредительство и кровопийство!
Полив щедро алтарный камень кровью и шепотом попросив дом рабочим сейчас и впредь не препятствовать, я почувствовала себя глуповато, потому как разговаривать с каменюкой все еще странновато для меня, особенно не получая ответа даже в виде какого-нибудь мерцания или свечения.
Интересно, хоть сработало? проворчала я, а потом и зашипела, когда ведьмак схватил меня за руку и мазнул своей пахнущей хвоей мазью.
Запекло, но кровь мигом остановилась, и рана на глазах закрылась.
Сейчас поймем.
Данила повел меня обратно, и я выдохнула облегченно, выскочив обратно в холл из мрачного подземелья. Эх, моя бы воля, я бы его камнями завалила и бетоном залила к чертям. Но тогда Фанирс своего обиталища лишится, да и нельзя в принципе.
Пробуйте, мужики! скомандовал Лукин, и на это раз работа действительно закипела.
Входная дверь распахнулась, впуская еще одного крупного парня в рабочем комбезе с коробкой в руках, и я успела заметить Василя, который стоял под аркой, прислонившись к стене плечом и мрачновато взирая на движуху.
Василь! окликнула я его. Заходи!
Ему и на улице неплохо было, проворчал господин Гостеприимность.
Оборотень вошел, сухо кивнул мне и зыркнул на рабочих.
Что, решил пока поменьше ее из дому выпускать? обратился он к ведьмаку. Правильное решение.
Он не решает за меня, раздраженно зыркнула я на мужчин.
Решаю, возразил наглец и сделал приглашающий жест в сторону лестницы. Жрать хочешь? С ночи же кругами ходишь.
С ночи? возмущенно обернулась я, но Данила продолжил меня подталкивать вперед. И ты не сказал? Держал чело его на морозе?
Ну так, теперь это его служба, василек, невозмутимо фыркнул Лукин. Вот пусть он ее и несет. И холод этим толстокожим нипочем.