Голос декана зазвучал строго, особенно на фоне добродушного тона предыдущего оратора.
Так. Программа дня для студентов обоих факультетов следующая: сейчас проверим списки, затем посадка. Заполнение автобусов произвольное. Салоны не забивайте, транспорта достаточно. А то привезём давленные помидоры вместо бойких работников, Горобова подождала, пока стихнут смешки, проверяя что-то в записях, и продолжила: Ехать долго. Поэтому попрошу обойтись без шума, нытья и похабных песенок. С теми, кто меня не понял, я разберусь персонально. Далее. Владимир Ильич Печёнкин, кто не знает наш парторг, Горобова в полуобороте протянула руку назад и сделала многозначительную паузу, а также ректор по хозяйственной части Сергей Сергеевич Блинов и комсорг института Валентин Костин сядут в разные автобусы. Учтите и это.
Старшекурсники недовольно зашумели. Названные вышли вперёд. Парторг, стоящий в очереди к микрофону, кивнул. Валентин тихо взвыл, а собака Бражника отозвалась. Обильно потеющий Блинов выругался одними губами, утёр лицо большим носовым платком и выдохнул через сжатые зубы. Пока кто-то смеялся, а кто-то, наоборот, взгрустнул, Печёнкин сосредоточенно готовился выступить. Рассказать ему хотелось о недавней смене правительства Войцеха Ярузельского, доведшего страну до продуктовых карточек. Поляки откровенно голодали вот уже несколько последних лет, и советский коммунист Печёнкин никак не мог об этом молчать. Особенно в связи с предстоящей сельскохозяйственной практикой.
Сообщив перед линейкой Орлову и Горобовой о том, что в пути хочет прочесть лекцию, парторг получил откровенное одобрение ректора Иван Иванович не переживал, о чём будет идти речь в салоне автобуса, так как оставался в Малаховке А вот Наталья Сергеевна, наоборот, с трудом могла представить, что все три часа пути придётся слушать ржавый голос парторга, да ещё, не дай бог, отвечать на его заковыристые вопросы о внешней политике. Декан спортивного факультета была сильным человеком, но не настолько, чтобы подвергать испытанию свою психику в ближайшие полдня, поэтому то, что ей необходимо сесть в другой автобус, она придумала экспромтом. Комсорг Костин и завхоз Блинов оказались заложниками решения декана. Сожалея о нём, завхоз мысленно прикидывал, успеет ли он до отправки сбегать в магазин напротив института за пивом, оставленным ему золотозубой продавщицей Марковной в загашнике, а комсорг посмотрел на солнце так, словно прощался с ним навсегда. Не к месту чихнув, Валентин извинился и вернулся в строй к преподавателям.
Горобова оглянулась на комсомольского лидера и его огромный рюкзак, из которого торчали резиновые сапоги:
Всем всё ясно?
Из толпы студентов в воздух поползло несколько рук.
Как фамилия? ткнула Наталья Сергеевна в сторону одной из них.
Кашина, польщённая вниманием, Ира говорила, усиленно растягивая гласные и «съедая» части слов на московский лад. Скажите, а если у меня есть освобождение от колхоза, я могу не ехать?
А совхоз это не колхоз, засмеялся Добров. Он совсем не хотел, чтобы Ира не ехала на практику.
Кем подписано освобождение? не удержался чтобы не вмешаться Владимир Ильич. Светло-серые брюки-дудочки и коричневая кофта на молнии сморщились, как лицо самого парторга, наклонившегося вперёд.
Председателем нашего спортивного общества «Трудовые резервы», голос Иры звучал гордо. На парторга она смотрела с подобострастием.
У-у, мать, так тебе самый резон трудиться, раз ты в таком обществе состоишь, снова засмеялся Стас; теперь ему категорически не хотелось, чтобы девушку освободили. Кашина метнула на бегуна взгляд, полный ненависти, но, увидев его широкую улыбку, фыркнула и отвернулась.
В микрофоне послышался свист; вряд ли это был технический шум. Горобова оглянулась на Печёнкина, поправила берет и произнесла строго:
От колхоза как и от совхоза, Наталья Сергеевна, запнувшись, усмехнулась, из студентов освобождаются только, декан выставила руку и стала загибать пальцы, аспиранты раз, члены сборной два. Ты, Кашина, член?
Ира, удивлённая тем, что декан так быстро запомнила её фамилию, растерянно помотала головой:
Кандидат. Пока. В мастера спорта.
Горобова выдохнула, улыбнулась, разогнула зажатые пальцы и развела руками:
Вот когда станешь членом сборной и мастером спорта, тогда и поговорим. Ещё вопросы?
Руку из толпы протянул Виктор Малыгин. Он только что подошёл к толпе сзади, потому студенты его не заметили. С конца августа мастер спорта по прыжкам в высоту находился в Москве на Всесоюзном сборе и отпросился сегодня у тренера на первый день.
Что тебе, Витя? этого абитуриента Горобова запомнила на всю свою жизнь, был для того повод. Студенты оглянулись разом, загудели, приветствуя парня. Но тут в микрофоне раздалось покашливание. Виктор вздрогнул и по-военному вытянулся:
Наталья Сергеевна, а почему сборникам нельзя ехать в колхоз? Тем более что это совхоз? Обидно.
Во-от! Горобова гордо обвела толпу рукой. Вот, друзья, поведение, достойное лидера. Сборник Малыгин, хотя и освобождён от колхоза то есть от сельхозработ, не согласен с тем, что не может выполнить свой гражданский долг. Поучитесь, товарищи!
Сослуживцы декана поджали губы. Печёнкин снова прошмыгнул к микрофону:
Наталья Сергеевна, ну, если товарищ спортсмен так хочет, может, удовлетворим его просьбу в виде исключения? выражение глаз серо-буро-никакого мужчины напоминало взгляд питона, медленно обвивающего шею. Малыгину даже показалось, что ему не хватает воздуха. Но Горобова, отодвинув парторга от микрофона, произнесла, глядя на ряды с высоты крыльца:
Нет уж, никаких исключений, Владимир Ильич. Виктору Малыгину в январе предстоит защищать честь страны на чемпионате Европы по лёгкой атлетике. Так что
Многоточие словно повисло в воздухе, сопровождаемое завистливым вздохом многих и облегчённым выдохом единиц.
6
Обычные городские автобусы для междугородних перевозок доукомплектовали сиденьями на задних площадках. Студенты подходили к задней двери, где водитель загружал багаж. Кашина, протягивая свою небольшую сумку, предупредила:
Ставьте прямо, иначе, если разольются мои духи, я на вас в суд подам.
Иди, балаболка! В суд она подаст Шофёра такими угрозами было не пронять, но сумку капризной девицы мужчина всё-таки поставил подальше и поровнее.
Эх, жаль, что не Икарусы, покрутила головой другая Ира Станевич, и дав отмашку Юлику, красиво пошла внутрь автобуса.
Ишь чего захотела! Здесь тебе не Венгрия, а у нас, обиделся шофёр. Туда, куда я вас везу, и таких автобусов не хватает одни лошади да телеги. А она Икарусы, мужчина скопировал недовольное лицо Станевич. Поняв по сощуренным глазам Юлика, что сказал лишнее, он по-доброму кивнул в сторону отошедшей спортсменки: Яркая девушка. Одна фигура чего стоит. Ух!
Фигуристка, Юлик тут же простил мужичка и закрутил головой. Слышь, дядя, а мы через сколько поедем? Покурить бы успеть, Юлик нащупал в кармане куртки пачку «Столичных».
Так кури тут, племянничек. Кто не даёт? закидывая сумки, шофёр отвечал громко и затих только тогда, когда Штейнберг зашипел:
Ты что, дядя? Без ножа режешь! Мы же спортсмены, а не какие-то там автодорожники или «стали и сплавов», из крупных вузов он знал только МАДИ и МИСиС и, судя по названию, был уверен, что там студенты только и делают, что курят. Коренастый юноша потёр большой нос и огляделся. У нас спортивный режим. Юлик подмигнул старшей поварихе институтской столовой тёте Кате; она развозила на тележке сухой паёк и небольшие пластиковые канистры. Юлик выудил взглядом Соснихина и с намёком кивнул за автобус. Миша ответил, скосив глаза на деревья на заднем плане. Именно туда ребята и улизнули. Шофёр, усмехнувшись словам конькобежца, размышлял про себя: хороший парень спортсмен, раз курит, или нет. Поговаривали, что в сборной страны по хоккею курят вообще все, кроме Владислава Третьяка. А они олимпийские чемпионы. «Что уж тогда с этих физкультурников требовать?» подумал он, решив, что особо хороших спортсменов в колхоз не посылают. Но все же сомнение точило, и мужчина решил спросить при случае про курение и спорт хотя бы вон у того пузатого мужичка, которого все звали Коржиком. Шофёр посмотрел на суетливого Блинова.
Студенты тем временем уже почти расселись. Кое-кто ещё бегал от одного автобуса к другому, высматривая, нет ли там парторга. Даже с грозной Горобовой ехать было веселее, чем с нудным Владимиром Ильичом. Когда первый в колонне ЛиАЗ запыхтел, Кранчевский в очередной раз пожал руку Стальнова:
Всё, Стан, я понял, если дочка хозяина дачи придёт, всё передам. Не волнуйся.
Модная короткая стрижка необыкновенно шла Володе. Чёлка, чётко уложенная на бок, придавала ему примерный вид. Уже сев в автобус, он бодро крикнул Виктору через открытое окно:
Мишке Шумкину скажешь, что сапоги Юрок ему припас, он скинул ношу с плеч прямо в руки друга. Галицкий, забивший место, утвердительно выставил в окно большой палец.
Везёт же вашему Мушкину, Кашина кокетливо посмотрела на Володю. Он молча усмехнулся. Юра, поднявшийся с места, передал сапоги Доброву.
Повезёт и тебе, Стас указал высотнице на свободное место рядом с собой. Он сел сразу за Юрой и Володей. Ира фыркнула. Тогда Добров предложил девушке резиновые сапоги, причём не одни, а всю связку сразу. Кашина хмыкнула и отвернулась.
Вот посмотришь, Катя, эту Вовка точно прибомбит, тихо прокомментировала Рита Чернухина перегляды между Стальновым и Кашиной.
От такой липучки только дурак откажется, согласилась крупная волейболистка, поправляя волосы с неудачно окрашенными «перьями».
Кому адресованы усмешки второкурсниц, заметили Маршал и Цыганок.
Ну и кикимора наша Кашина. Всё что-то строит из себя, строит, Таня незаметно скривилась. Напротив них вытянул ноги на всё сиденье Гена Савченко. Ячеку, пожелавшему сесть рядом, сосед по комнате указал назад:
Не обижайся, Мячик, у меня ноги затекают, так что
Маленький гимнаст широко улыбнулся и сел назад, где сидения наполовину были загружены сумками. Он не сразу заметил, что его соседкой оказалась Сычёва. А когда заметил, то опять широко улыбнулся:
Гланвое, тчобы не тильно срясло, да?
Сычёва кивнула и протянула Мише «Взлётную»:
Если станет плохо соси конфету. У меня много дядя снабжает, девушка настойчиво всунула леденец в руку Миши и для верности загнула ему пальцы.
Да с чего это ему, гимнасту, вдруг станет плохо? прокомментировал слова девушки Гофман. Опасаясь, что Горобова попросит его поменять автобус, заведующий кафедрой гимнастики сразу же, как только уселись, взялся за подсчёт студентов. Сейчас он недовольно махнул в сторону ребят: Сядь уже, Соснихин, не маячь. Фу, что это тут так дымом воняет? преподаватель стал приближаться к хоккеисту, заметно потягивая носом. Соснихин вжался в окно. Галицкий, поняв, в чём проблема, похлопал Гофмана по плечу и молча указал в сторону водителя; мужчина курил за рулём, выдувая в открытое окно. Владимир Давыдович выпрямился. И ты, Галицкий, давай уже тоже усаживайся, не наживай грыжу, ткнув в связку сапог на плече десятиборца, Гофман пошёл дальше по салону. Юра посмотрел назад.
А положу-ка я их вам, девчата, под сиденье? спросил он Воробьёву и Зубилину, устроившихся в хвосте автобуса. Лиза кивнула. Лена безразлично махнула, но для порядка заглянула под сидение проверить, нет ли там уже чьего-то багажа. Галицкий аккуратно уложил обувь и отряхнул руки, словно закапывал сапоги в землю.
Чего такая грустная, Лизонька? улыбнулся он Воробьёвой.
А Миша точно завтра приедет? Лиза робко посмотрела на Юру.
Обещал, заверил старшекурсник. Рудольф Александрович, а когда вы приедете в колхоз? Ну, то бишь в совхоз, дерзнул крикнуть Юра через окно.
Бережной с ними не ехал.
Как всех больных и отсутствующих в кучу соберу, так доложу тебе, Галицкий, о нашем прибытии лично. Телеграммой. Ответил он. Настроение у заведующего кафедрой, несмотря на суету, было отличное. Любил он всякие общественные мероприятия, заменяющие. Напреподавался за тридцать лет до оскомины. Да, и для армии новобранцев, где, на кого ни глянь, характеры, да ещё какие, испытание колхозом казалось их куратору не лишним.
Не забудьте предупредить о приезде, нам ведь подготовиться нужно: оркестр, цветы, отшутился Юра. Бережной махнул рукой, передавая старшему преподавателю своей кафедры Михайлову канистру с водой для дороги. Михаил Михайлович, поднявшись с салон, сел рядом с Масевич. Ира растерянно оглянулась на Кашину. Тёзка полезла в свою сумочку, вытащила оттуда бумажную салфетку, протянула преподавателю. Михайлов обрадовался салфетке и улыбнулся Бережному, заглянувшему в автобус. Несмотря на хорошее настроение, Рудольф Александрович всё же был взвинчен: два студента опаздывали, одна больная. Уже перед самым отъездом Горобова подвела к Николиной парторга. Владимир Ильич брезгливо приложил руку, поцокал и кивнул на выход из автобуса. А ещё Бережной мечтал попеть со студентами в дороге песни, посидеть на привале во время остановки на обед. Память о спуске в молодости на плотах по сибирской реке Лене, восхождениях на горные перевалы Кавказа, рыбалке на Байкале остались немногочисленные фотографии, слайды и сувениры. Хотя друзей у него не было: кого-то уже не стало, с кем-то развела жизнь, одиночества как такового Бережной не ощущал он жил работой. Но декан приняла единственно возможное в такой ситуации решение:
Про Шумкина, Рудольф Александрович, ты знаешь. Про Андронова разберёшься.
А почему после зачисления? поинтересовался Гофман, хотя этот разговор явно его не касался.
Переводом из ГЦОЛИФКа, отрезала Горобова и посмотрела на Гофмана с удивлением: Вам плохо? «Ещё бы!» прокричал он. Гофман представить не мог, что его, заслуженного преподавателя, кто-то когда-то может заставить поехать в колхоз. Но Печёнкин личным примером предупреждал возникновение каких бы то ни было недовольств, и Гофману ничего не оставалось, как молча пойти в автобус.
Наталья Сергеевна, а если у Николиной что-то серьёзное? кивнул Бережной на высотницу. Горобова перешла на «ты», отставив ранги:
Не мне тебя учить, Рудольф. Примешь решение в соответствии с диагнозом. Кстати, завтра по дороге купи, пожалуйста, свежую прессу. А то в этом колхозе
Совхозе, Наталья Сергеевна. Ты всё время путаешь, Бережной смотрел, как младший брат на старшую сестру: он помнил те годы, когда эта женщина-власть была только женщиной.
Какая разница, Рудольф, даже прося, Горобова чеканила слова. Дождавшись утвердительного кивка, она встала на подножку первого автобуса и крикнула в хвост колонны:
Товарищи, поторопитесь! Через пару минут отъезжаем!!!
Та шо ж вы так кричите, Наталья Сергеевна? недовольно сморщился Бражник, сидящий на переднем сиденье справа от водителя и как раз у двери. Кокер спал на его руках, игнорируя большую сумку, приготовленную для его перевозки. Обглоданная добела кость, детская игрушка резиновый цыплёнок, уже не пищащий и откровенно пожёванный, и поводок с ошейником сиротливо лежали там же. От крика пёс всполошился.
Ничего, Панас Михайлович, проспится ваш Золотой в колхозе. Ему картошку не собирать, Горобова прошла за спину биомеханика и села на отдельное сиденье, где уже стояли её вещи. Через ряд напротив обмахивалась веером преподаватель по биохимии Михеева.
Панас Михайлович, а пёс у вас дорогу хорошо переносит, его не укачивает? поинтересовалась она и показала из сумочки край целлофанового пакета. А то у меня на крайний случай вот, припасено. Студенты засмеялись. Соснихин изобразил собаку, блюющую в пакет. Бражник хмыкнул и проворчал, укладывая пса заново:
Чего бы его укачивало? Скажете тоже, Галина Петровна. Это же охотничья порода.
А на кого будет охотиться ваша псюха на полях? Цыганок встала с места, чтобы открыть люк; в автобусе было душно. Панас Михайлович вскочил и начал бешено вращать глазами: