I. Физиологическое направление
Самой старой и примитивной формой неокантианства является физиологическая интерпретация критицизма. Она видит в результатах физиологии чувств подтверждение и истинный смысл доктрины априори Канта. Его представителями являются Гельмгольц и Ланге, которые, с понятием вещи-в-себе как простого предельного понятия, подготавливают Когена и, в то же время, примыкают к идеалистической метафизике в форме поэзии сознательного мышления.
Герман фон Гельмгольц, в равной степени выдающийся физик и физиолог один из основателей экспериментальной психологии, родился в 1821 году в Потсдаме, сын учителя гимназии, в 1842 году военный врач в Потсдаме, в 1849 году профессор физиологии в Кёнигсберге, в 1858 году профессор физики в Гейдельберге, в 1871 году в Берлине, в 1888 году президент Физико-технического рейхстанштальта; умер в 1894 году в Шарлоттенбурге. «Über das Sehen des Menschen», лекция 1855 г., «Die Lehre von den Tonempfindungen», Brunswick 1863 г. «Handbuch der physiologischen Optik», Leipzig 1856 66. «Die Tatsachen der Wahrnehmung», Berlin 1879 г., «Vorträge und Reden», 3-е издание научно-популярных лекций, Brunswick 1884 г. «Schriften zur Erkenntnistheorie» под редакцией и с пояснениями Пауля Герца и Морица Шлика, Berlin 1921 г. и др. Гельмгольц с его всеобъемлющим образом мышления и этически высокими побуждениями относился к эпистемологическим проблемам со всей серьезностью в то время, когда презрение ко всякой философии, особенно в естественных науках, было мнением дня, однако, он не стремился к созданию философской системы.
С ранней юности он был настроен против метафизики, но с замечательной объективностью признавал этическое содержание и значение идеализма для развития гуманитарных наук. Гельмгольц считал, что его привели к философии с трех сторон: его исследования в области психологии чувств, проблема аксиом геометрии и основные положения физики. Проблема познания: в каком смысле наши представления соответствуют реальности? является, по мнению Гельмгольца, точкой пересечения философии и естествознания. И та, и другая должны ответить на этот вопрос. Философия, рассматривающая духовную сторону, стремится исключить из нашего воображения то, что проистекает из эффектов физического мира, чтобы представить исключительно то, что относится к деятельности самого духа. Естественные науки, с другой стороны, стремятся устранить то, что исходит от духа, чтобы сохранить в чистоте то, что принадлежит миру реальности, законы которого они ищут. Направление, в котором движется мышление Гельмгольца, определяется Кантом. Гельмгольц был первым неокантианцем. Он обосновал в неокантианстве физиологическую теорию Канта. Наши ощущения это эффекты, которые производятся внешними причинами в наших органах чувств.
Эффект зависит как от возбуждающего объекта, так и от воспринимающего сенсорного аппарата. В частности, место и время возникновения ощущения зависит от объекта. Ощущение это знак афферентного объекта, а не его образ. Отношения между ними сводятся к тому, что один и тот же объект, действуя при одних и тех же обстоятельствах, производит один и тот же знак, и что неодинаковые знаки всегда соответствуют неодинаковым эффектам. Этот факт имеет величайшее значение, поскольку он приводит к тому, что закономерность реального мира отражается в мире знаков. Пространство и время также не принадлежат самим вещам. Гельмгольц, однако, отказывается рассматривать геометрические аксиомы вместе с Кантом как независимые от опыта. Пространство может быть трансцендентальным, но осознание его формы является эмпирическим. Гельмгольц также утверждает мыслимость не евклидовых форм в силу их эмпирического характера. Мы могли бы представить себе вид псевдосферического мира во всех направлениях так же хорошо, как и разработать его понятийный аппарат.
В своих собственных публикациях Гельмгольц рассматривал закон причинности как априорный закон; его доказательство невозможно, поскольку уже первые шаги опыта предполагают закон причинности. Он также гарантирует реальность внешнего мира, поскольку из ощущений мы делаем вывод об их объективной причине.
Однако в наследстве Гельмгольца были найдены записи, которые показывают, что Гельмгольц также рассматривал причинный закон природы как простую гипотезу.
Подобно Хельмгольцу, Адольф Фик, «Versuch über Ursache und Wirkung», Кассель 1882, «Die Welt als Vorstellung», лекция, Вюрцбург 1870, «Philosophischer Versuch über die Wahrscheinlichkeiten», Вюрцбург 1883, учит, что в результате выводов рассудка внешние вещи конструируются из ощущений, как внутренних состояний нас самих.
Фридрих Альберт Ланге, родился в г. Вальд близ Золингена в семье теолога Й. П. Ланге, был учителем гимназии, в 1870 г. профессор философии в Цюрихе, в 1872 г. в Марбурге, ум. в 1875 г. «Основы математической психологии», Дуйсбург 1865 г., «Arbeiterfrage», Дуйсбург 1865 г. «История материализма», Изерлон 1866 г. «Логические исследования» (Вклад в новое обоснование формальной логики и эпистемологии, Изерлон 1877 г.). «История материализма», Изерлон 1866 г. «Логические исследования» (Вклад в повторное обоснование формальной логики и эпистемологии), Изерлон 1877 г. Эпистемология Ланге очень похожа на эпистемологию Гельмгольца, ее важность и особенность заключается в позиции по отношению к метафизике. Лишь в теоретической философии Ланге видит нетленное достижение Канта, практическую же он сам считает необходимым заменить другой. «Мир чувств это продукт нашей организации. Наши видимые (телесные) органы, как и все остальные части мира явлений, являются лишь образами неизвестного предмета. Трансцендентальная основа нашей организации остается для нас столь же неизвестной, как и те вещи, которые действуют на нее. Мы всегда имеем перед собой лишь продукт того и другого». В соответствии со своей реинтерпретацией эпистемологии Канта в физиологическую, Ланге видит в физиологии органов чувств «развитое или исправленное кантианство». Система Канта может рассматриваться как программа для новейших открытий в этой области. Заслуга Канта в том, что он признал пространство и время субъективными и распространил свое учение на разум (категории). Они не применимы к вещи-в-себе. Согласно Ланге, понятие причинности также коренится в нашей организации и по своей природе предшествует всему опыту.
Поэтому она имеет неограниченную силу в области опыта, но не имеет смысла за его пределами. В области психологии Ланге активно полемизировал против понятия самонаблюдения и выступал за новую «естественнонаучную психологию». Прочная граница между внутренним и внешним наблюдением вообще не могла быть проведена. Поскольку Ланге также считал душу лишь явлением, в котором нет ничего неизменного, он считал себя приверженцем «психологии без души» (это выражение, по-видимому, восходит к нему). По этой причине в 1-м издании своей «Истории материализма» Ланге счел возражения против использования Кантом понятия вещи-в-себе шокирующими для всей системы; позднее формулировка этого понятия как «предельного понятия» показалась ему приемлемым выходом. «Мы действительно не знаем, существует ли вещь-в-себе. Мы знаем только, что последовательное применение наших законов мышления приводит нас к понятию совершенно сомнительной вещи, которую мы принимаем как причину явлений, как только признаем, что наш мир может быть только миром воображения». С помощью этого акцента на понятие вещи-в-себе как предельного понятия Ланге подготовил интерпретацию Канта для Когена.
В области метафизики Ланге видит недостаток кантовской системы в том, что Кант не хотел рассматривать умопостигаемый мир как мир поэзии. По мнению Ланге, он таковым является, но все же его следует рассматривать не как игру талантливого произвола, а как «необходимое порождение духа, источника всего высокого и святого, вырывающееся из глубинных жизненных корней вида». В прозрениях науки мы имеем фрагменты истины; в идеях религии и метафизики мы имеем образ истины во всей ее полноте, который, однако, всегда остается образом. Его значение заключается в том бодрящем эффекте, который от него исходит. По мнению Ланге, этим он дал удовлетворительное решение религиозной проблемы, для которой было возможно только два пути: либо полный отказ от нее и ее упразднение, либо проникновение в ее суть, заключающееся именно в сознательном возвышении над реальностью. Особенность творчества Ланге заключается в том, что, хотя он, как и Софи Жермен, рассматривает метафизику лишь как поэзию, он, тем не менее, считает ее способной оказывать на человека глубокое воздействие, подобное религии. Ланге считает метафизику как науку невозможной ни в какой форме. Если ее попытаются создать как таковую, то «материализм обязательно возникнет и уничтожит более смелые догадки, пытаясь соответствовать инстинкту единства разума с минимальным возвышением над тем, что реально и доказуемо». Ланге активно работал и в области социальной философии, в смысле благоразумного социализма.
Особое влияние Ланге оказал на Вайхингера. В метафизике к нему также относится Адикес.
Здесь также следует упомянуть физиолога К. Рокитансика, А. Классена, «Физиология чувства зрения», впервые основанная на «Теории опыта Канта», Брауншвейг 1877, «Как мы ориентируемся в пространстве с помощью чувства зрения? J. Stelling, «Psychologie der Gesichtsvorstellungen nach Kants Theorie der Erfahrung», Berlin 1901. «Оценка кантовской философии» проявляется также в работах физика ХЕЙНРИХА ГЕРЦА (185794, ученик Гельмгольца, последний профессор в Бонне). «Принципы механики». В первой книге он отмечает, что она основана не на опыте, а полностью на пропозициях внутреннего восприятия и формах мышления. Согласно Герцу, мы создаем для себя символы или иллюзорные образы внешних объектов таким образом, что из изображенных объектов вытекают логические следствия, из чего следует, что между природой и нашим разумом должно существовать определенное соответствие. Для того чтобы быть правильными, понятия не должны противоречить опыту.
Фриц Шульце, под влиянием Дарвина, также первоначально исповедовал неокантианство в смысле критического эмпиризма, и заслужил заслуги за психологию примитивных народов (1846 1908, профессор Технического университета в Дрездене). «Фетишизм», Лейпциг 1871 г. «Философия естествознания», 2 тома, Лейпциг 1881г. «Сравнительная психология I», Лейпциг 1894 г. «Психология примитивных народов», Лейпциг 1900 г. Шульце стремился соединить критицизм с биологией. Априори понимается им как врожденная функция. Критицизм примиряет противоположности между наукой, религией и этикой. Позже Шульце через критицизм перешел к дуалистической метафизике.
Биолого-психологическую интерпретацию априори отстаивает также Юлиус Шульц (родился в 1862 году в Геттингене, профессор гимназии в Берлине). «Психология аксиом», Геттинген 1899 г. «Картины материи», Геттинген 1905 г. «Три мира эпистемологии», Геттинген 1907 г. Шульц выводит всеобщность принципов и мышления из унаследованных ассоциативных привычек. Категории развиваются в мире явлений. Шульц различает три мира: 1. очищенный чувственный мир исследователя, 2. механический мир атомов, построенный на его основе, 3. мир как «опыт переживания самого себя, психический момент, содержание каждого момента» (см. также ниже). «Der Grundfaktor der Biologie», Berlin 1920. «Die Philosophie am Scheidewege», Leipzig 1922. «Leib und Seele», Berlin 1922. ALFRED DIPPE, «Naturphilosophie», Munich 1907.
II. метафизическое направление
Его представляет Отто Либманн (1840 1912). Он придерживается точки зрения, исключающей вещь-в-себе, но не полностью отказывается от реалистической и психофизической интерпретации Канта. Он считает возможной критическую метафизику. Такого же убеждения придерживается и Фолькельт, который безоговорочно отдает дань реализму. Волькельт имеет большое значение для эстетики.
Возможность метафизики как эмпирико-гипотетического познания вещей как таковых отстаивал в своих работах Эдуард Целлер, родившийся в 1814 году в Кляйнботваре, к северу от Штутгарта, последовательно профессор в Берне, Марбурге, Гейдельберге, Берлине (с 1872 года), назначенный в 1895 году, умерший в Штутгарте в 1908 году, начавший с теологии, добился успеха прежде всего как историк философии, особенно греческой. Он был одним из тех, кто требовал возвращения к Канту и положил начало эпистемологическому повороту в философии, поскольку название эпистемология, как говорят, также восходит к нему, хотя мне это не кажется достоверным. (Это слово уже использовалось в 1847 году И. Х. Фихте «Grundsätze für die Philosophie der Zukunft», Stuttgart 1847, стр. 21). Подробнее о нем в более ранних изданиях этого Grundrisse. «Über Bedeutung und Aufgabe der Erkenntnistheorie», Heidelberg 1862. «Über Metaphysik als Erfahrungswissenschaft», Archiv für systematische Philosophie, vol. 1, 1895 a. o. Лекции и трактаты, Leipzig 1865.
Отто Либманн, родившийся в 1840 году в Лёвенберге в Силезии, в 1872 году доцент в Страсбурге, в 1882 году полный профессор в Йене, где он умер в 1912 году, сочетал философское понимание проблем и поэтическую чувствительность к явлениям мира с глубоким знанием естественных наук, не заражаясь господствующим в них натурализмом. Его работы, состоящие из самостоятельных трактатов, занимают важное литературное место в немецкой философской литературе. В его развитии можно выделить три этапа, которые проходили без каких-либо серьезных изменений точки зрения: 1. полная остановка развития до 1876 г. 2. кульминация: «Анализ действительности» 3. формирование точки зрения, представленной им в «Мыслях и фактах».
Либманн начал борьбу против спекулятивных систем. В своей первой работе (1865) он хотел продемонстрировать их несостоятельность, показав, что все они используют понятие вещи-в-себе, в котором Либманн видит главную ошибку Канта. Хотя, по словам Гельмгольца, Либманн был первым среди неокантианцев по времени, он уже предвосхитил более возвышенные поздние толкования Канта, несмотря на то, что ему так и не удалось устранить «вещь-в-себе». Согласно приведенным им в «Объективном взгляде» и позже записанным положениям, за миром, как и за нашим телом, стоят еще неизвестные величины, из взаимосвязи которых возникают явления. «Это отношение между неизвестным (Y) и другим, столь же неизвестным (X), благодаря которому последнее представляется нам как наше тело, из которого в действительности возникают в нашем сознании те разумные качества, которые наш интеллект, согласно законам, данным априори, превращает в воспринимаемую природу, феномен материального внешнего мира». Это отношение между X и Y является тем, что Либманн называет «трансцендентальным фактором созерцания («Anschauung». Несмотря на утверждение Л. Льебманна об обратном, Y и X, очевидно, тесно связаны с «вещью-в-себе».
Точно так же, взгляд Либманна на Канта не полностью устранил физиологическую и, прежде всего, психологическую интерпретацию; таким образом, он все еще довольно близок к историческому Канту. От других неокантианцев он отличается также тем, что у него прослеживается явная тенденция к метафизике, точно так же, как в целом его можно назвать близким к идеализму по обширности его представлений о задачах философии. Для Либманна эпистемология это только первая часть философии; над ней возвышаются две другие: Натурфилософия и психология, с одной стороны, этика и эстетика с другой, первая теория бытия, вторая теория того, что должно быть. Если физика выводит отдельные события из законов, возможно, математически, то задача метафизики сказать, почему то-то и то-то вообще происходит где-то и когда-то. Либманн считает, что она реализуется в виде «критической метафизики», то есть в форме гипотетических утверждений о сущности вещей («Gedanken und Tatsachen», т. 1, с. VII; т. 2, с. 163). Великим достижением Канта Либманн считает доказательство зависимости объектов от субъекта. Основная идея критического мировоззрения заключается в понимании того, что человек познает все только в среде человеческого сознания, что поэтому вся философия, как и вся наука, может двигаться только в сфере человеческих мыслей и человеческих идей и никогда, ни при каких обстоятельствах не может выйти за пределы этой сферы. Не мир, а наше сознание является исходным фактом. Что осталось бы, если бы сознание было упразднено, это совершенно неизвестное, непостижимое нечто или ничто, абсолютная тьма.