Что? Да, с удовольствием. Ветеринар снял и протёр очки.
Ну давай, выкладывай! Долли согнала со своего стула кошку и присела. Кто тебя так разозлил?
Кнапс пригладил растрепавшиеся волосы.
Ты же знаешь, я каждое утро выезжаю в усадьбу Клипербуша, начал он, чтобы присмотреть за его кобылой, которая стоит в своей конюшне одна-одинёшенька. Я уже который день жду, когда же его племянник в конце концов удосужится заглянуть в усадьбу и решить, что будет с животным. Других-то наследников, видно, нет, если он единственный живой родственник.
Мне тоже так представляется, согласилась Долли. Пусть Клипербуш и не особенно жаловал своего племянника, а всё-таки это сын его любимой сестры.
Негодяй он, вот он кто! закричал доктор. Знаешь, что говорит мне этот субъект сегодня утром, когда я наконец-то встречаю его в усадьбе? Кнапс с такой силой хлопнул ладонью по столу, что какао Эммы опять расплескалось. Что он уже звонил скотобою! Что ты на это скажешь?!
Очень на него похоже, покачала головой Долли. Я этого племянничка встречала у Клипербуша пару раз, и с меня вполне хватило. Его ведь, кажется, Альбертом зовут?
Доктор кивнул.
Альберт Гансман. Ты представляешь? Он наклонился над столом. Я этому типу объясняю, что животное абсолютно здорово, что оно ещё по меньшей мере лет десять проживёт и чтобы он отдал его кому-нибудь на попечение, если сам о нём заботиться не может. Тут он ухмыляется мне в лицо и говорит: «Забойщик платит мне триста марок, а всё остальное стоит моих денег». Вот и весь его ответ!
Ты пей свой кофе, посоветовала Долли. Это успокаивает. Отчего бы ему не попытаться продать кобылу, раз он так гонится за деньгами? Ведь она ещё вовсе не старая.
Старая не старая, но ты же знаешь, как она выглядит! Доктор Кнапс отхлебнул глоток кофе, сваренного Эммой, и его передёрнуло. Гром и молния, какой крепкий!
Да, Эмма варит шикарный кофе, заметила Долли, ложка стоит.
Миссисипи Доктор сделал ещё один, очень осторожный глоток. Быть может, для Клипербуша Миссисипи и была красавицей. Но ведь она, как ни крути, а вся в полосках, словно зебра, с тех пор как угодила тогда в колючую проволоку. Кроме того, у неё плохие зубы, потому что Клипербуш вечно кормил её шоколадом. Даже этот Гансман понимает, что такую лошадь никто не купит. Нет, он отдаст Миссисипи на скотобойню.
Да как же так! воскликнула Эмма. Ведь можно же против этого что-то сделать!
Долли вздохнула.
Даже и не знаю что, дорогая.
Доктор Кнапс поглядел на Долли поверх своей чашки.
Ты не могла бы с ним поговорить?
А-а, вот почему ты здесь, протянула Долли.
Ну пожалуйста, Долли! Доктор Кнапс изобразил на лице свою самую милую улыбку. Сходи к племяннику Клипербуша и предложи ему взять Миссисипи на попечение. Бесплатно. Ещё сегодня. Этот подонок Он бросил смущённый взгляд на Эмму. Прости, Эмма. Этот эм-м человек торопится вернуться в город. Уломай его, ты же по этой части мастерица. Пусть отдаст тебе лошадь.
Не знаю. Долли разрезала ещё одну булочку и густо намазала её вишнёвым вареньем. Ещё одну собаку или, там, кошку, сам же знаешь, можешь привести сюда в любое время. Но ещё одну лошадь? отмахнулась она. Нет, Кнапс, как мне ни жаль Альдо и так уже меня разоряет, о счетах от ветеринара и говорить нечего.
Но расходы я беру на себя! вскричал доктор. Я тебе всё оплачу. И мои врачебные услуги тогда, естественно, тоже будут бесплатными.
Он с обидой взглянул на Долли.
Мне же не впервой довольствоваться парой куриных яиц, верно?
Долли ничего не отвечала. Просто сидела и чертила ножом по столу невидимые узоры.
Ну пожалуйста, бабушка! взмолилась Эмма. Альдо наверняка бы обрадовался.
Теперь ещё и ты вмешиваешься! пробурчала Долли. «Бабушка»! Если она вот так говорит, то уже всё равно поздно, простонала она. Держу пари, кобыла жрёт одну икру, потому что Клипербуш её настолько избаловал. Но это, собственно, уже не моя печаль. Всё ведь будет за твой счёт, Кнапс.
Даю честное слово! Лицо доктора до ушей расплылось в сияющей улыбке. Я знал, что ты мне поможешь.
Да что ты говоришь? Радуйся, что Эмма тебя поддержала. И что у меня слабость к животным, которые никому не нужны. Хорошо. Когда нам за нею съездить?
Кнапс вскочил. Так стремительно, что ударился коленями о стол.
Прямо сейчас! Я отвезу вас.
Ладно, ладно! Долли тряхнула головой. Погляди на него, Эмма. Он такой же чокнутый, как я. Даже трёхногую корову и ту бы ещё попытался от забойщика спасти.
Ну что ты! Ветеринар взял свою сумку и смущённо поправил очки. Как-никак, мы же с Клипербушем каждый вторник в карты играли, и я знаю, как он был привязан к Миссисипи. Я должен сделать это ради него. И потом, ни одной лошади не место в колбасе.
Свинья тоже не стала бы утверждать, что мечтает попасть в колбасу, возразила Долли и со вздохом встала. Ну ладно, ребята, поехали. Пока я не передумала. Осторожно, Кнапс, пригни голову!
Но доктор уже врезался в притолоку.
Глава третья
Старый Клипербуш был в деревне человеком далеко не бедным. Его дом был самым большим на всю округу, а на прилегавшем к нему участке земли смогли бы уместиться все тридцать пять домов деревни. Несмотря на это, после его смерти в конюшнях осталось только одно-единственное животное Миссисипи.
А почему у него, собственно, была всего одна лошадь? спросила Эмма по дороге к усадьбе.
Всех остальных он пережил, объяснил доктор, или продал.
Продал? Как же так? Эмма выпихнула Джерри из кармана своей куртки. Уговорить его с Томом остаться дома не удалось, так что теперь Эмма сидела на заднем сиденье с двумя собачьими мордами на коленях.
Да просто Клипербуш в очередной раз собрался эмигрировать, ответил доктор. В Америку. Это была его заветная мечта. Каждые семь-восемь лет он продавал своих животных, собирал два огромных чемодана, со всеми прощался а потом всё-таки оставался. За две недели до его смерти опять началось: Клипербуш продал лошадей, коров, кур и даже кое-что из мебели. И только с Миссисипи расстаться не смог. В его глазах ни один человек не был достоин этой кобылы. Уже и чемоданы его стояли собранные рядом с кроватью, а Миссисипи по-прежнему была у него. Н-да, а потом Клипербуш взял да и упал замертво.
Кнапс остановил машину на обочине.
Так, я вас здесь высажу. Будет лучше, если этот тип не увидит мою машину. Сегодня утром мы здорово накричали друг на друга.
Вот как! Долли посмотрела на него и покачала головой. Об этом ты нам вовсе ничего не рассказал.
Мне было неловко признаться, пробурчал доктор. Но этот тип просто вывел меня из себя. Как бы там ни было, желаю, чтобы тебе повезло больше!
Кривая вывезет! бросила Долли в ответ.
Только она вышла из машины, как Том и Джерри собрались прыгнуть следом, но Долли захлопнула дверь у них перед самым носом.
Вот что, Кнапс, собак мы оставим с тобой, сказала она. Мои бедные нервы не выдержат избалованную клячу и двух сумасшедших собак за раз. К тому же они с большей охотой прокатятся в машине, чем будут тащиться за нами по дороге. После просто завезёшь их обратно ко мне, идёт?
Ну если это очень нужно
Тут доктор высунулся из окна и зашептал:
Долли, оставайся вежливой, как бы отвратительно он себя ни вёл. Иначе он доведёт дело до конца и отправит Миссисипи на живодёрню, только чтобы позлить тебя.
Ну-ну! ухмыльнулась Долли. Меня не так-то легко вывести из себя.
И вот ещё что! Доктор поманил её поближе. Здесь триста марок. Отдашь ему, если не поможет твоё красноречие.
Знаешь что, Кнапс? Долли сунула деньги в кошелёк. Мне будет ужасно любопытно узнать, кто из нас от любви к животным первым разорится. Давай, вали уже отсюда. Теперь наш с Эммой выход.
* * *
Дом Клипербуша показался Эмме жутковатым. Серый и недружелюбный, он стоял в глубине замощённого двора, окружённый пустыми хлевами и высокой живой изгородью боярышника. Единственный выход к дороге вёл через большие железные ворота.
Когда Долли распахнула их, Эмма пробормотала:
Я бы такой дом и даром не взяла.
Клипербушу он тоже не особенно нравился, сказала Долли. Но дом принадлежал его семье с незапамятных времён, вот он его и не продавал. Он не помышлял об этом, даже когда начинал бредить эмиграцией.
Пустой двор Долли и Эмма пересекли молча. Перед конюшнями стоял большой новенький автомобиль.
Это племянника? шёпотом спросила Эмма.
С чего это ты вдруг зашептала? поинтересовалась Долли. Боишься, что тебя услышит дух старого Клипербуша? Уверена, что он давным-давно в Америке.
Она подошла к автомобилю и глянула через стекло.
Н-нет, этот явно не Клипербуша. Уж больно фанфаронский, на мой вкус.
Эмма огляделась по сторонам и поёжилась, она чувствовала себя здесь неуютно.
Большая парадная дверь дома была немного приоткрыта. Долли потянула Эмму туда.
Идём. Внутри всё не так уж плохо.
* * *
Но и внутри дом показался Эмме таким же мрачным.
Ох, вздохнула она, если бы меня заставили жить в таком доме, я бы тоже сбежала за границу.
Племянника Клипербуша они нашли наверху в спальне единственной комнате, не заставленной старой громоздкой мебелью. На стене висели два плаката: на одном был изображён Гранд-Каньон, на другом плывущий по Миссисипи пароход. Рядом с кроватью стояли два собранных чемодана.
Альберт Гансман прощупывал матрац своего покойного дяди.
Долли постучалась в открытую дверь.
Зря стараетесь, сказала она, ваш дядя всегда относил свои деньги в банк.
Племянник Клипербуша обернулся.
Вам-то что тут надо? набросился он на Долли.
Та же изобразила на лице свою самую любезную улыбку.
Герр Гансман, мы пришли сюда по поводу Миссисипи кобылы вашего покойного дяди. Я Долорес Блюментрит. Возможно, вы меня ещё помните. Мы несколько раз встречались с вами в этом доме. А моё хозяйство у деревенского пруда. Ребёнком вы там нередко околачивались.
Ах ну да! Конечно! Деревенский друг животных. Альберт Гансман рассмеялся. Прозвучало это не очень приятно. Припоминаю, припоминаю. Такса-Долли так мы вас всегда звали. Я и мои друзья.
О, мне вспоминаются некоторые прозвища пообиднее, заметила Долли.
Эмма перевела взгляд на неё. Долли-то улыбалась, а вот её глаза не смеялись.
Я слышала, что вы хотите избавиться от кобылы вашего дяди, продолжала она. Это правда?
Гансман кивнул.
Да. Я уже вызвал забойщика. Ведь её не продашь, вы бы её только видели.
Именно, поддакнула Долли. Потому-то я и здесь. Я с удовольствием взяла бы кобылу к себе. А вы избавились бы от неё, не сходя с места и не заплатив ни пфеннига. Да и лошади жилось бы у меня хорошо.
Гансман наморщил лоб.
Честно говоря, мне безразлично. Хотите заполучить эту клячу, дайте мне больше того, что платит забойщик. Очень просто.
Да что вы? Долли всё ещё глядела так, словно считала своего собеседника славным малым. Эмме ничего не оставалось, как лишь восхищаться настолько талантливым притворством. И сколько же?
Гансман дёрнул плечом, стряхнул с костюма паука и раздавил его.
Забойщик платит мне триста марок, дайте четыреста и лошадь ваша.
Знаете что? Долли убрала со лба седые волосы. Я дам вам двести. Всё, что у меня с собой.
Что? Гансман снова расхохотался. Это что, дурацкая шутка? На такой вздор у меня нет времени.
Именно, опять поддакнула Долли, у вас нет времени. По вам сразу видать. Вот я и предлагаю вам двести марок. Ближайший забойщик лошадей толстый Пит, а он живёт далеко, очень далеко. И вообще, он всегда ужасно тянет резину. Что он вам сказал? Пообещал, небось, что приедет послезавтра? Или послепослезавтра? Тогда можете спокойно накинуть ещё денька четыре. На Пита никогда нельзя положиться. Вот вы позвоните ему. Долли указала на переносной телефон, торчавший у Гансмана из кармана куртки. Вон ведь у вас какой замечательно удобный аппарат. Позвоните Питу и спросите у него, когда он заберёт Миссисипи.
Альберт Гансман поглядел на Долли, вытащил было телефон и снова засунул обратно.
Ну ладно. Я тоже слыхал, что этот забойщик не из проворных. Он поправил галстук. Дайте мне двести пятьдесят.
Эмма затаила дыхание и перевела взгляд на бабушку. А ту всё это, похоже, здорово забавляло.
Двести, я сказала. Вообще-то говоря, не мне ли здесь положено быть тугой на ухо? А?
Гансман рассерженно сощурил глаза.
Такса-Долли А ведь вы, кажется, всегда были такой упрямой, верно? Дядя как-то сказал, что голова у вас будет потвёрже кладбищенской стены. Не связывайтесь с Долли, говорил он.
Да-да, он хорошо меня знал, усмехнулась Долли. Даже очень хорошо. Когда-то он хотел забрать меня с собой в Америку, но это давняя история. Ну так как? Двести?
Гансман пожал плечами.
Двести. Будто у меня нет дел поважнее, чем торчать здесь и торговаться по мелочам со старой женщиной. Давайте деньги, но тогда и лошадёнку сразу с собой забирайте, ясно?
Да, так и сделаем, вырвалось у Эммы. С удовольствием.
Гансман на неё даже не взглянул.
Долли достала из кармана куртки кошелёк и отсчитала деньги ему в руку.
Да, и вот ещё что, прибавила она. Я предпочитаю такие вещи оформлять в письменном виде. Напишите мне на листочке, что я приобрела лошадь на законных основаниях.
Гансман вздохнул. Его телефон зазвонил, но он не обратил на него внимания.
Будут ещё особые пожелания? Может, мне эту клячу ещё и упаковать красиво, и бантик ей подвязать?
Нет, спасибо, сказала Долли. В этом нет нужды. Мы её так заберём.
В ответ Альберт Гансман и тут залился смехом, но звучал он ненамного приятнее.
И на кой ляд она вам вообще сдалась? спросил он.
Да видите ли, Долли окинула взглядом спальню Клипербуша, я, собственно, лишь хотела спасти Миссисипи от забойщика уверена, что вам этого не понять. Но раз уж она теперь стоит такой кучи моих кровных денег, заработанных тяжким трудом, у меня появилась ещё и другая идея. Моя внучка без ума от лошадей. А от моего старого мерина проку уже мало. Вот я и подарю кобылу ей.
Эмма смотрела на Долли, окончательно потеряв дар речи.
А Гансман опять рассмеялся.
Тэк-тэк, с издёвкой сказал он. Что ж, деточка, как говорится, будьте счастливы. Прям мечта, а не лошадь!
Только Эмма не обратила на него никакого внимания. Словно онемев, она всё ещё стояла и вдумывалась в слова, только что произнесённые её бабушкой.
Что писать? спросил Гансман, раскрывая свой блокнот.
Долли продиктовала:
Настоящим подтверждается, что я, Альберт Гансман, продаю Долорес Блюментрит кобылу Миссисипи по цене в 200 немецких марок. Дата. Подпись.
Когда Гансман протянул Долли подписанный листок, она его тщательно перечитала. Затем, кивнув, свернула и засунула в карман брюк.
Большое спасибо. Может случиться, что вы всё-таки ещё отыщете в этом матраце золотые сокровища. Пойдём, Эмма.
Они поспешили покинуть дом. Во дворе Эмма оглянулась и увидела наверху Альберта Гансмана. Он стоял у окна и наблюдал за ними.
Кажется, твоя шутка насчёт матраца ему не понравилась, заметила она.
Ну и что с того? Мне этот тип не понравился целиком, отозвалась Долли. Пошли, сейчас первым делом заберём Миссисипи и поскорее вернёмся домой. Пешком отсюда путь неблизкий.
Кобыла стояла в самом дальнем стойле пустой конюшни. Когда Долли и Эмма приблизились, она навострила уши и беспокойно затопталась на месте. Долли протянула руку и дала Миссисипи обстоятельно обнюхать её.
Лошади чем-то похожи на собак, тихо сказала она. Они судят о людях по их запаху. Надеюсь, мой запах этой барышне придётся по нраву.
По-моему, она симпатичная, шепнула Эмма.
Что, Миссисипи, негромко спросила Долли, хочешь прогуляться? Она огляделась вокруг. Эмма, ты не видишь, здесь где-нибудь недоуздок висит? Неплохо бы к нему ещё и верёвку подобрать. Кнапс так торопился, что я совершенно позабыла прихватить с собой что-нибудь подходящее.