Прости меня! Чёрт попутал, я не виновата!
С силой мужчина ногой от себя пнул Дуську и она повалилась на пол с плачем, а Махмуд снял петлю с девочки, которая, задыхаясь, стала кашлять. Отчаянная женщина снова обхватила ноги Махмуда, но он с силой снова ее пнул ногой и зашагал с несчастной девочкой к выходу на свежий воздух. Дуська вскочила и, шатаясь, побежала за ними, ревя и вопя как зверь:
Я же тебя люблю, мой Махмуд! Это все ради нас! Я готова даже в ад из-за тебя!
Мужчина, не глядя и не останавливаясь, произнёс грозно:
Пусть твой шайтан тебя разорвёт на куски, нечисть ты поганая!
Оля всё ещё тяжело дышала и кашляла. У ворот стояла лошадь, запряжённая в телегу, на которой стояли три пустые ящика, два железных, а один деревянный, для будущего товара. Девочка открыла свои глазки, наполненные слезами, и тонкими ручонками обхватила шею Махмуда, когда-то чужого и страшного, а теперь более родного, чем бабушка Дуся.
Оля была в бреду, словно очутилась в прошлой жизни. Рядом с ней молодая красивая мама и папа. Они её любили и папа целовал в щёки, приговаривая:
Это мой ребёнок, она похожа на нас обоих.
Мать смеялась:
Да, ты прав, но она и моя любимая дочка, красавица.
А бабушка в это время бурчала себе под нос:
Тоже мне, красавица. Вот я в молодости была красавица так красавица, а эта, моя внучка-то просто обезьянка маленькая.
Мама, ,папа стонал ребенок.
Махмуд, глядя на девочку с горечью, спросил:
Как ты, дочка? Тебе лучше?
Оля молчала и сказать ничего не могла, словно верёвка до сих пор сдавливала ей горло.
А Дуська, громко рыдая, все бежала за телегой, прося прощения у Махмуда:
Прости меня, грешную.Чёрт меня попутал. А я ни в чём сама-то не виновата. Это всё он.
Торговец положил девочку на мягкую подушку рядом с собой на телегу, взял вожжи, легко стегнул лошадь и та тронулась с места, стуча копытами по твёрдой земле.
Дуська остановилась, запыхавшись, рыдая и проклиная уезжаюших. Она кричала им в след проклятия:
Сдохните и горите в аду из-за меня!
Махмуд по-татарски сказал что-то в ответ и Оля только одно слово узнала -шайтан.
Головка девочки клонилась от слабости и Махмуд её голову положил себе на колени. Погладил её по волосам, сочувственно произнося:
Потерпи, дочка, всё будет хорошо. Тебя никто бить не будет, я тебе обещаю.
А девочка была словно в прошлом: лежала в тёплой постели между родителями, а они обняли её и приговаривали:
Спи, дитятко, спи, родноая. Мы тебя очень сильно любим.
И дочь сладко спала с родителями. А утром мама и папа попрощались с ней, поцеловали её и отец снял с крюка тушу телёнка, понёс на телегу, чтобы продать в городе. Была уже весна и бежали ручейки днём. Ранним утром лужи, замерзшие, покрытые тонким льдом, трещали и хрустели под ногами у прохожих. Родители и дочь не знали, что в последний раз видят друг друга. Они были грустные, особенно мать, даже всплакнула. Муж её пожурил:
Не плачь, ведь мы через два дня вернёмся.
Но увы. Они уже не вернулись.
Приехав в крупный город, они сразу же на рынке стали торговать мясом. А на другой же день город закрыли на карантин.Чёрная чума косила людей и стали умирать и стар и млад.Чума эта болезнь не выбирала, косила всех подряд. И родители Оли тоже попали под чёрную косу смерти. В городе стали гореть костры и груды трупов бросали в огонь.Так девочка осталась без любимых родителей. Она тосковала и плакала, а бабушка Дуся орала на неё:
Лучше бы ты подохла вместо своего отца, вместе со своей матерью! и у неё наворачивались на глаза слёзы, но она смахивала их ладонью и зло начинала снова ругать внучку и стукать её кулаком куда придётся.
Вот с этого времени начались побои.
Бабушка палкой или ремнём била внучку, которой исполнилось лишь 5 лет. И вот однажды от злости бабушка железной кочергой ударила по спине внучку. Олюшка упала, вскрикнув, и дышать даже не могла. Бабушка Дуся не напугалась, а пнула ребенка ногой:
Вставай, что тут развалилась?
Но Оля лежала у печи навзничь, уткнувшись лицом в
грязный пол. Дуська перевернула нехотя ребёнка и плаксивым голосом пропищала:
Вставай, моё наказание!
Но внучка с закрытыми глазами лежала на полу. Дуське даже показалось, что внучка не дышит, но не напугалась и не пожалела родное дитя. Она лишь расстроилась кто будет ей прислуживать, если та умерла. Нагнувшись, женщина поморщилась:
Умерла что ли? и ладонью шлёпнула девочке по щеке, что щека даже покраснела.
Дуська, ничуть не сожалея о случившемся, сплюнула:
Похоже тоже подохла, как и мать, и встала посмотреть в окно, где уже солнце садилось красным шаром за горизонт.
Потом женщина походила по комнате и положила Оле руку на пульс. Услышав стук сердца, она подняла внучку и положила её на постель, но не на мягкую, свою, а на ту, которую уже приготовила для внучки в маленькой узкой комнате, где стояла только одна кровать и без окон.
Сколько минут прошло, сколько времени, девочка ведь не знала. Она очнулась уже в постели на жёстком матрасе, куда в последнее время её бабка спать ложила. Спина болела и девочка, изнемогая от боли, повернулась на живот.
Она ведь не могла видеть синюю спину от удара, и только стонала.
На другой день бабушка Дуся заставила внучку встать и мыть посуду на кухне. Девочка всю неделю болела, но бабушка заставляла такую малютку работать, и держала её впроголодь. Вся эта ужасная жизнь пронеслась в сознании Оли, как будто она снова прожила эти страшные моменты.
Девочка с Махмудом ехала на телеге в неизвестную жизнь.
Оля ещё была в забытьи и ощущала себя перед окном ночью. Ей было в то время шесть или семь лет- она не знала. В это время на спине от бабкиного удара у неё уже вырос горб. Красивое её личико исказилось от горя.
Она то и дело повторяла:
Я теперь уродливая. Из-за родной бабушки.
Та стала ещё больше ненавидеть внучку и обижать, брезгуя ее уродством. И не только словами, но и побоями, да так бежалостно била, что тело у девочки было всегда в синяках.
Оля уже не росла, горб мешал.
Лошадь бежала рысцой и от неровной дороги трясло. Девочка очнулась и этот чужой чёрный дядька притормозил лошадь, помог ей сесть на подушку и спросил:
Пить или кушать хочешь?
Она кивнула. Махмуд из сумки достал сыр с хлебом и дал девочке:
Ешь, а запивать будешь кефиром: молоко по дороге уже скислось.
Спасибо, произнесла удивлённая Оля и стала медленно кусать и жевать такой вкусный сыр с хлебом, что её затрясло от наслаждения, и она заплакала.
Но-но, не смей плакать, я ведь тебя не бью.
Спасибо вам, добрый человек, я вам до смерти буду благодарна и буду вам служить.
Он засмеялся:
Эх, дочка, служить она мне станет. Ты что, солдат что ли? Я тебя привезу в Крым к своей родне, будешь моей сестре Надие помогать по хозяйству. У неё муж умер и осталось двое детей: девочка твоего возраста и постарше мальчик. Вы подружитесь, я знаю. А я вам помогать стану деньгами, ещё больше буду давать для тебя.
Оля не знала сколько ей придётся трястись на телеге, но это лучше чем жить с бабушкой Дусей. Если дядя Махмуд спас её от бабушки, сняв с петли, то девочка была спокойна и доверяла спасителю.
На пути им показалась деревня и, когда торговец подъехал к одному большому дому, то остановился рядом. К ним навстречу выбежал молодой мужчина и пригласил любезно в дом.
Заходи, Махмуд. Я рад тебя видеть, оглядел прибывших и воскикул: О, да ты не один, а с помощницей?!
Да, я её везу к сестре. Она сирота.
Ну что ж, это с твоей стороны очень мило. Бог за это тебе счастье даст.
А он мне и так даёт. Слава Аллаху, возвел благодарно руки.
Махмуд снял с телеги Олю и повёл её за руку. Она, потупив взгляд, шла за спасителем и не боялась никого и ничего, но пугливое сердце вдруг всё равно сильно застучало.
В доме хлопотала на кухне миловидная девушка, она оказалась женой хозяина. Глафира и Матвей тоже торговцы и дружат с Махмудом уже 10 лет. Всё это узнала Оля из разговора за обедом.
Глафира позвала за стол своих семилетних детей. Мальчишки весело вбежали на кухню и поздоровались, удивленно разглядывая Олю.
Девочка уже ждала, что они станут смеяться над её уродством, но братья протянули ей руки. Она испуганно вздрогнула, даже не поняла, что они хотят, а они хотели за руку поздороваться. Дядя Махмуд им сказал:
Дети, не обижайтесь на неё: она у меня дикая, в лесу жила и с детьми не дружила. Их она даже не видела.
Один из мальчиков спросил:
А вы ночевать у нас будете? Если да, то мы с ней поиграем.
Махмуд подумал:
А ведь ребята правы: девчонке надо привыкать к людям, и ответил: Да, останемся. А завтра утром тронемся в путь.
Ребята обрадовались, захлопали в ладоши. Оля сидела за столом и даже слово боялась сказать. Говорил за неё и за себя дядя Махмуд.
Он с Матвеем много разговаривал. А дети после еды пошли во двор. Братья были близнецами и кто-то из них был Ваня, а другой Коля, но Оля не могла узнать, так похожи были они. Один из братьев предложил:
Давайте в прятки играть.
Девочка тихо спросила:
А что это такое? Как играть-то?
Ну, братья наперебой стали рассказывать.
Один из нас стоит с закрытыми глазами, а двое прячутся. И когда сосчитает он до 20 и скажет: "я иду искать", то если кого найдёт, то тот и станет с закрытыми глазами стоять.
Хорошо, я поняла, ответила девочка. А куда мне идти прятаться?
Мальчишки засмеялись.
Да ты хоть в бочку ту прячься, вон она перевёрнутая лежит.
Оля посмотрела туда и сказала:
Но там сидит кот.
А ты его шугни.
Не могу. Он первый место занял.
Братья в один голос заявили:
Да ты права, тогда мы тебе покажем места, где надо прятаться.
Оля так удивилась, что братья к ней так дружелюбно хорошо относятся, что ей даже плакать захотелось. Кто на улице видел ее, все смеялись над её горбом. А эти добрые мальчишки словно не видели её уродства. Слёзы навернулись на глаза. Один из братьев спросил:
Оля, ты плакса? Ты не бойся, тебя здесь даже наша злая собака не укусит. Вон смотри на неё, она спит, а других даже к воротам не пускает.
Другой произнес:
Она ведь у нас знает кто добрый, кто злой. Если на тебя даже не лаяла, значит ты хорошая.
Оля вытерла ладонью слёзы и улыбнулась. Она в первый раз встретила таких хороших мальчишек и первый раз играла в прятки, и в первый раз улыбнулась.
Утром рано её разбудил дядя Махмуд:
Вставай, позавтракаем и надо ехать. Дорога у нас дальняя.
Девочка быстро села, а добрый дядя дотронулся до её плеча и проговорил ласково:
Ты, дочка, посиди немного, резко вставать нельзя: голова заболит.
Оля немного посидела на кровати, потрогала рукой постель: она была не такой жёсткой, как у нее дома, и девочка хорошо выспалась.
Братья ещё спали: было очень рано и хозяйка накормила гостей и мужа завтраком. Затем Махмуд и Оля распрощались с добрыми гостеприимными людьми и тронулись в путь.
До самого вечера они ехали до города.
И здесь у торговца тоже было пристанище. Они заехали во двор, где их встретила хозяйка, полная женщина лет пятидесяти, и сказала:
Муж скоро придёт. Он в магазине. А вы проходите в дом, я вас сейчас с дороги чаем напою. А когда муж придёт, вместе покушаем. Я уже готовить еду на огонь поставила.
Когда наливала чай гостям, хозяйка радостно рассказывала:
К нам в город приехал цирк, мы ходили вчера. Ой, вы тоже
завтра сходите. Девочка, чай, такого ещё не видела: два тигра и лев слушались своего дрессировщика, а он просто их направлял на большие высокие табуреты. Я так боялась за этого смелого мужчину, ведь звери могли его загрызть. Какой он смелый! Потом вышел другой здоровый детина с огромным питоном и он с таким длинным змеем играл, как с игрушкой: то шею свою змеёй обовьёт, то тело. Мне так страшно было, что ночь я спать не могла: всё казалось, что на кровати со мной лежит этот змей коричневый, с пятнами круглыми, белыми на спине. Я всё думаю: люди на всём могут деньги зарабатывать. Вот ты, Махмуд, и мой Тагир торговцы, и очень много вам приходится трудиться, но ведь твой ковёр или твоя ткань не укусит. А тут ведь какой большой риск: зверь ведь может и напасть на человека.
Ты, Кадяра, не волнуйся за них, сказал гость, они этого тигра ещё котенком взяли и выращивали его, готовили выступать, учили его как работать в цирке, ведь даже щенок волка вырастает и славно служит своему хозяину. Да и собаки бывают разные.
Дверь открылась и на пороге, улыбающийся, стоял хозяин, лет 55-60. Его седые усы и борода казались приклеены, так они выглядели на смуглом лице, а лысина на его голове блестела от пота.
Он громко произнес:
О, дружище! Давно же ты у нас не был. Добро пожаловать! Завтра я вас не отпущу: сходим в цирк, у меня там знакомый. Он проведёт нас бесплатно. И ещё я помню, Махмуд, ты мне давал три ковра, один мне в подарок, а два на продажу, так я их все три продал. А на вырученные деньги накупил товару: посуду всякую, ткани, поэтому тебе денег пока не дам.
Торговец Махмут улыбнулся:
Ну так это не в первый же раз, мы же с тобой как братья: свои люди сочтёмся. На обратном пути я тебе снова что-нибудь дам.
Пока они ели за столом щи с гусиным мясом в каждом блюде, двое мужчин планировали какой товар приобрести, чтобы продажа шла на ура. А тут к ним присоединился сын хозяина, пришедший из лавки:
Я, отец, закрыл магазин. Только прибыль не считал, завтра сам посчитаешь.
Мать встала и подошла к чугунку.
Садись, сынок, за стол, проголодался наверное.
Да, мама. Я очень голоден.
Мать налила сыну щей и положила большой ему кусок мяса. Он тёмно-коричневый из блюда красовался. Сын вымыл руки и, улыбаясь, сел. Мать похлопала ему по плечу и произнесла: -Сын наш вырос. Вот уже 27 лет ему, и скоро женится. Он всё искал красивую и добрую девушку, а другие дети у нас все умирали.Аллаху, видно, угодно было, встрял в разговор муж. Будем внуков ждать. Жалко что ты, Махмуд, не будешь гулять у нас на свадьбе. А может все-таки приедешь через 3 месяца?
Там посмотрим, ответил Махмуд.
Тагир вытер белые усы и попросил:
Жёнушка, давай нам теперь кашу гороховую. Ночью будем все пукать с неё, ха-ха-ха.
Жена улыбнулась и стала всем накладывать густую желтую массу. Оле нравился суп из гороха, но не каждый день, а вот кашу кушать не могла. Её при виде каши уже тошнило. Она вспоминала, как однажды бабушка Дуся потащила её в 7 лет на поминки. Внучка спросила:
Кто умер, бабушка?
А я почём знаю? Позвали всех помянуть какого-то старика. Нам-то что? Идём, идём, хоть животы нахаляву наполним.Там вкусно, всегда много еды. Возьми кофту с карманами: пирожков с мясом положим и дома поедим.