Пап, не хочу нагнетать, но мне, кажется, надо срочно искать адвоката. У тебя есть хороший на примете?
Саш, ну ты чего?! папа не только возмутился, но и ладонью по столу хлопнул. Я же не присваивал эти деньги. Аудиторы вышли, должны во всём разобраться.
Я знаю, что не присваивал, но.
Никаких «но». Всё, закрыли тему.
Решила, что сегодня не поеду домой, переночую у папы. Он, конечно, всячески старается показать, что по поводу обвинений не переживает, даже пытается шутить, но я слишком хорошо его знаю, чтобы поверить в игру. Нервничает и ещё как, а у него сердце больное, то есть пока идёт разбирательство, оставаться без присмотра ему для жизни опасно.
Аппетита не было от слова совсем, но отцу всё же удалось, влить в меня целую тарелку борща, а следом закинуть булочку с маком. После мы, устроившись на диване, посмотрели фильм, но из-за постоянных мыслей о краже, даже не помню сюжета. Спать легли рано, но вот уснула я только ближе к утру.
Слышу сквозь сон, как надрывается дверной звонок, разлипаю глаза в полной прострации, во-первых, за окном ещё темно, во-вторых, лежу не в своей кровати, в третьих, совсем недавно лишь задремала.
Мы, наверное, топим соседей снизу, присев, крикнула я. Кто ещё будет ночью в дверь так долбиться. Пап, ты проснулся?
Да, сейчас открою, послышался заспанный голос и шлепки босых ног по полу. Сашка, ты не вставай, спи.
Ё-моё, четыре утра, включив подсветку экрана на телефоне, проворчала я и, накинув халат, потопала смотреть, какая конкретно труба дала течь.
Тихонов Сергей Витальевич? сквозь приоткрытую дверь ванной до меня донёсся незнакомый грубый мужской голос.
Да, растерянно ответил отец. А в чём дело?
Собирайтесь, поедете с нами. Вот решение суда.
Выбежав в коридор, словно очутилась в кошмаре. Всё жутко и как будто происходит не наяву. Ну не могут к нам домой явиться люди в форме, с целью арестовать отца.
Ноги не держат, поэтому чтобы не рухнуть, навалившись на стену, наблюдаю за тем, как поникший отец обувается.
Дверь раскрывается и сначала первым выходит мужчина в погонах, следом за ним идёт отец, и как только он перешагивает порог квартиры, у меня в голове что-то взрывается.
Срываюсь с места и несусь вслед за папой, а догнав, вешаюсь ему на шею и горько рыдаю.
Нет, пожалуйста, не забирайте его. Мы завтра утром сами придём. Честное слово. Дайте только адрес. Сейчас не уводите.
Саша, доченька, не надо, ну ты чего, дрожащим голосом просит родитель и снимает с себя мои руки.
Дамочка, вы бы в сторону отошли, кто-то дёрнул меня за локоть.
Не смейте трогать мою дочь! взревел отец. Немедленно от неё отойдите.
Крик родного человека подействовал отрезвляюще, надо успокоиться и по возможности полицейских не провоцировать, ведь они не на мне отыграются, а после на папе.
Демонстративно подняла руки и, отойдя от родителя на три шага назад, выпалила как из пулемёта:
Пап, кому звонить?
У меня в тумбочке в верхней полке есть красный блокнот, там на первой странице записаны номера, найди Копылова Юрия, он юрист и должен помочь.
По щекам ручьём льются слёзы, руки трясутся, чувство беспомощности рвёт душу на части, хочется упасть на пол и истошно завыть. Но нельзя, надо брать себя в руки и договариваться с адвокатом.
Невзирая на время, набрала Копылова. Он тут же попытался отделаться от меня, требовал, чтобы перезвонила в начале рабочего дня, уверял, что всё равно в данный момент ничего сделать не сможет, даже грозился сбросить звонок, но я была непреклонна. Стояла на своём и для того, чтобы он оделся и поехал спасать папу, не стесняясь, плакала в трубку, давила на жалость, спекулировала щедрой оплатой, и как итог победила.
Единственное, я тоже планировала с ним поехать, но тут мужчина выдвинул ультиматум, либо не путаюсь под ногами, либо нанимаю другого юриста.
Когда через три часа Копылов перезвонил, так спешно схватила телефон, что не удержала в руках и выронила.
Юрий Иванович, ну как, получилось отца освободить?
Мне нечем вас порадовать, Александра. Новости неутешительные. Судя по всему, ближайшее время Сергею Витальевичу придётся провести под стражей. Разумеется, на ходатайство ещё не ответили, но я задействовал связи и мне неофициально сообщили, что за вашего отца взялись крепко. Да я это и сам понял, слишком уж быстро закрутилась машина.
Не сдержавшись, вновь разревелась.
И что теперь, как папе помочь?
Александра, я не просто так ем свой хлеб. Поборемся. Сейчас скину вам на почту список документов.
Юрий Иванович не только давал задания и инструктировал, но попутно и о многих вещах подробно расспрашивал, а когда выяснилось, что я лично и довольно близко знакома с потерпевшей стороной, ну то есть со Ждановым, Копылов аж приободрился.
Саша, вы обязаны встретиться с Вадимом Викторовичем и за отца попросить? Сделаете?
Конечно, прямо сейчас к нему поеду.
Если бы не Копылов, какая есть растрёпанная, заплаканная и в халате, выскочила на улицу, но мужчина настоятельно рекомендовал привести не только эмоции, а ещё и внешний вид хоть в какую-то норму. Как пояснил адвокат, тут главное не навредить. Если к Жданову явится нервная, очумевшая от беспокойства девица и начнёт в прямом и переносном смысле, трясти его за грудки, добиваясь снисхождения для отца, то только усугубит ситуацию.
Наспех приняла душ, безжалостно дёргая волосы, расчесалась, шкаф в бывшей комнате практически пуст, весь гардероб ещё три года назад вместе со мной переехал в бабушкину квартиру, но строгое чёрное платье в нём нашлось, краситься, разумеется, не стала. Юрист запретил лить крокодиловы слёзы при Жданове, так пусть он хоть посмотрит, какая я бледная и опухшая от постоянных рыданий. Вдруг проникнется.
Свою машину даже трогать не стала, вызвала такси: человек в моём состоянии за рулём на дороге опасен. Пока добиралась, репетировала речь, пусть большая часть фраз вылетит из головы, как только при Жданове открою рот, но что-то должно ведь остаться.
Полностью на автомате, погружённая в мысли, зашла в здание, взяла пропуск, поднялась на лифте, дошла до приёмной Вадима Викторовича, но его секретарь, приятная брюнетка лет сорока сорока пяти, сообщила, что Жданов ещё на работе не появлялся и вместе с тем предупредила, что если бы даже директор был здесь, она всё равно меня к нему не пустила. Потому как он принимает строго по записи и на её веку ни для кого исключений не делал.
Спустилась на крыльцо здания, если в кабинет к Жданову мне не прорваться, то никто не помешает здесь его подкараулить.
Погода под стать настроению, совсем не весенняя, хмурое небо, порывистый ветер с мелким дождём. Вчера было гораздо теплее, поэтому мой кардиган поверх платья смотрится не по сезону, да и не греет совсем.
Зуб на зуб не попадает, торчу на крыльце уже больше часа, губы наверняка от холода посинели, а нос покраснел. Уверена, я сейчас со стороны напоминаю бездомную несчастную собачонку, что трясётся и с тоской провожает взглядом мимо проходящих людей.
Возле ступеней напротив главного входа остановился автомобиль, в том, что это соизволил подъехать господин Жданов, даже не сомневаюсь, вряд ли ещё чью машину сюда пропустят.
Предугадывая события, воображение нарисовало картину, как из чёрного седана представительского класса, выходит водитель в строгом костюме, приближается к задней пассажирской двери и распахивает. Далее из салона появляется господин Жданов и окидывает высокомерным и вместе с тем хозяйским взглядом снующую вокруг чернь, ну то есть меня и собственных сотрудников.
Гадалка из меня точно такая же, как и вруша никакая.
Кроме того, что это действительно пожаловал Жданов, больше ничего не сбылось. Водитель не вышел из-за руля, Вадим Викторович сам открыл дверь и пусть пассажирскую, но не заднюю, а переднюю. Также вопреки ожиданию не заметила в глазах мужчины презрительности ко всем и вся, и не ощутила обычно исходящую от него убеждённость в собственном превосходстве.
Странно, но факт, именно сегодня Вадим Викторович производит впечатление во всех смыслах нормального и вполне адекватного человека. Возможно, этим утром он впервые за долгое время встал с той ноги, и это должно сыграть мне на руку.
Рано обрадовалась. Как только взгляд Жданова на меня наткнулся, в него словно кто-то вселился. И этот кто-то крайне неприятный тип, он никого кроме себя не уважает, горделив, деспотичен, чрезмерно самоуверен, а ещё явно мою персону не жалует.
Подозреваю, если сама к Вадиму Викторовичу не обращусь, он в лучшем случае, как прошлый раз в коридоре удостоит меня кивком и пройдёт мимо.
Всё верно, чем меньше между нами остаётся ступеней, тем быстрее он их перешагивает, причём идёт не по прямой, а отклоняясь от меня в противоположную сторону.
Как же стремительно меняется жизнь, ещё совсем недавно сломя голову убегала от Жданова, а он догонял, теперь же всё в точности наоборот.
Вадим Викторович, постойте, достаточно громко попросила я.
Боже мой, если пришлось бороться с собой, чтобы элементарно к Жданову обратиться, как же с ним разговаривать?
Лицо Жданова выразило крайнее недовольство, попросту говоря, он скривился, а когда на меня покосился, в его глазах читалось: «Какого чёрта, тебе надо?!
Гадко и мерзко, но ничего переживу. Когда родной человек в беде, гордость не по карману.
Простите, можно вас отвлечь? так как мужчина молча стоял, пришлось не только первой заговорить, но ещё к нему подходить.
У вас пара минут, посмотрев на часы, всё с той же кислой миной как бы сделал одолжение Жданов.
Папу сегодня ночью арестовали, сообщила я, так понимаю для Вадима Викторовича далеко не новость.
Мужчина совсем не удивился, а ещё возвёл к небу глаза, демонстрируя всем своим видом смертную скуку и мысль: «Так и знал, что об этом пойдёт речь».
Да, я уже в курсе, без какого-либо сожаления бросил мужчина и пристально с прищуром посмотрел. Александра, а с чего вдруг на следующее утро после ареста отца, вы именно со мной решили обсудить эту тему?
Вы можете помочь, дрожащим от волнения голосом только и смогла произнести я, как тело подвело, на глаза навернулись слёзы, губы затряслись, а в горле образовался настолько необъятный ком, что даже сглотнуть не получается, ещё чуть-чуть и вопреки наставлениям адвоката, разревусь.
Помочь?! повторил мужчина, только не тихо и жалостливо как я, а с неприкрытым возмущением. А вы случайно не забыли, что я пострадавший. Утверждать наверняка, конечно, преждевременно, но предположительно Сергей Витальевич, пользуясь служебным положением, выводил денежные средства со счетов моей фирмы и перегонял их на подставные компании.
Он этого не делал. Клянусь чем угодно, папа ни за что на свете чужого бы не взял, стоило только услышать обвинения в адрес отца, как и предобморочное состояние прошло, и голос прорезался.
Жданов ехидно ухмыльнулся.
Ну раз он не виноват, тогда какие проблемы? Следствие разберётся, и его оправдают.
Проблема в том, что адвокат, которого наняла, сказал, что папу домой под подписку о невыезде не отпустят, и он останется в следственном изоляторе. А у него сердце больное, он там не выдержит, понимаете?
Александра, что я могу? Только разве что посочувствовать, выдохнул мужчина и, напоминая, что время, отведённое мне, почти на исходе, посмотрел на дверь в здание.
Вы многое можете. Если обратитесь в правоохранительные органы с письменным заявлением, что для вас ущерб незначителен, и что пока идёт следствие вы не против, если папу отпустят домой, тогда
А если ущерб ощутим, и я против освобождения?! хлёстко оборвали меня на полуслове.
Наворачивающиеся до этого слёзы, после заявления Жданова, градом хлынули из глаз, в груди ужасно заныло, такое чувство, словно сердце и все внутренности, как простыню после стирки, сильно скрутив, отжимают.
Пожалуйста, очень прошу, помогите, не зная какой ещё привести довод, взмолилась я. Если с папой что-то случится, я не переживу. У вас же тоже есть родители, вы должны понять.
Александра, возьмите себя в руки, мы и так уже привлекли достаточно ненужного внимания, осадил мои стенания Жданов, и тут я увидела, что непросто уговариваю, а ещё держусь за лацканы мужского пиджака и дёргаю.
Из-за переживаний уже не понимаю, что делаю. Простите, одёрнув руки, завела их за спину и виновато потупила взгляд в пол.
Ну вот, вы добились того, что теперь чувствую себя виноватым. Из-за меня плачет девушка. Вы нас, случайно, не утопите? в шутливой манере произнёс Жданов и приподнял мне лицо за подбородок.
Быстро и часто моргаю, чтобы ресницы скорее высохли и ушла размытость зрения. И чем чётче вижу, тем больше беспокоит взгляд, с которым на меня смотрит мужчина. В его глазах сидит что-то злорадно довольное с примесью предвкушения.
Поздравляю, Александра, своим упорством вы меня убедили , Вадим Викторович зачем-то сделал паузу, и лишь спустя несколько мгновений продолжил, выслушать вас. Только, разумеется, не здесь и не сейчас. Жду вас сегодня у себя в офисе, скажем так в восемь вечера. Хотя нет. В девять будет удобней.
В девять, растерянно повторила я. Но это очень поздно.
Вы заняты, у вас есть более важные дела?
Нет, но рабочие часы уже закончатся, некому будет идти с заявлением, и папа точно пробудет в изоляторе весь этот день.
Александра, чтобы между нами не возникло недопонимания, акцентирую. Я ещё не согласился помогать, а готов лишь вас выслушать в более подходящей обстановке. Так что Сергею Витальевичу возможно придётся провести в изоляторе куда дольше, чем этот день.
Но
Мне ждать вас или нет?! облачил Жданов в более вежливую форму фразу: «Либо бери что дают, либо отваливай».
Обязательно приду.
Глава 5
Адвокат просил сразу после встречи со Ждановым набрать его номер и рассказать о результате, что я и сделала по дороге на остановку.
Юрий Иванович, особо новостей нет. Позвонила, потому что обещала. Вадим Викторович спешил, и мы условились поговорить вечером.
Хм, а время и место он назначил?
Да. Его офис в девять часов.
Ну, это уже неплохо. Обнадёживает, что он готов к диалогу. Хотя не исключено, что Жданов попросту от вас отделался, чтобы в лицо не отказывать, а через час или два вам позвонят и отменят встречу. Или подойдёте к назначенному времени, а его на месте не окажется. Но вы только обязательно идите!
Думаю, он всё же меня примет. У Вадима Викторовича достаточно своеобразный характер. И если большинству отказать лично неловко и неудобно, то для него этот способ, наоборот, в самый раз, непрозрачно намекнула юристу, что Жданов упырь и ему высасывать кровь из человека в непосредственной близости самый кайф.
Родственники или близкие люди могут навещать подследственного, но не более двух раз в месяц, апеллируя этим фактом, попросила Копылова организовать мне свидание с папой. Адвокат принял это в штыки и всячески отговаривал от визита, пугал тем, что встреча меня в моральном плане опустошит, говорил, что ужаснусь от обстановки следственного изолятора, а внешний вид отца так и вовсе раздавит.
Разумеется, настояла на своём. Мне надо папу обнять и никакие решётки с отвратительным запахом не остановят.
Хоть и не пожалела о своём решении увидеться с папой, но Копылов оказался во всём прав, вышла из изолятора выжатая как лимон и с тяжёлым грузом на сердце.
И дело совсем не в месте, в котором побывала, а в том, что отец меньше чем за сутки, казалось, постарел на десять лет. Когда папу завели в крохотное помещение, я его даже не сразу узнала. Он, словно стал ниже ростом, худее, морщин на лице прибавилось, как и седых волос на голове. Но самые значительные изменения увидела в глазах папы они потухли, совсем, как будто он не обвиняемый в преступлении человек, а осуждённый и приговорённый к смерти.