Всех троих своих детей Фаина любит одинаково сильно, но в то же время, особенными «любовями».
Олеська ее первенец, ее долгожданное дитя. Кирьяша единственный сын. Ну и Юля поскрёбыш, младшенькая. Самую маленькую как не любить?
Всех троих Фая любит, всех. И мечтает только об одном: чтобы все трое по жизни крепко друг за друга держались и жили дружно, рядышком.
Ерунды не мели, Кирюш, строго молвила Фая. Твой это дом, твой, никто тебя обделять не собирается. Только ты дома почаще бывай.
Тут Олеська психанула. Нервы сдали. Плечом капризно дернула, из глаз слезы брызнули:
Хватит, мама, всем нам голову морочить! У меня есть мой капитал, это я его получила, ну отдай его мне! Почему ты им распоряжаешься, ведь никакого отношения к нему не имеешь? Я хочу, значит, я куплю дом и сделаю это сама! В конце концов, капитал дали мне, за то, что я детей родила!
Фаина закачала головой, зацокала языком:
Ты посмотри, как мы заговорили! На капитал твой я прав имею поболее твоего! С детьми твоими, тебе кто помогал? Папки их, или может быть, другие бабушки, дедушки твоих детей?
Из-за печки шустро выскочил Лексей, бросился защищать старшую дочь:
Не обижай дочку, что ты за женщина такая невозможная?
Олеська только рукой в бессильной ярости махнула:
Да ну тебя, мама! Даже слушать ничего больше не хочу, довольно! Не поможешь мне, так я сама выкручусь, без тебя, с чужой помощью! Я найду, у кого денег занять!
Она убежала, босая, прямо в темноту улицы, скрипнув за собой тяжелой дверью, обшитой с двух сторон толстым ватным одеялом.
***
Фаина долго сидела за столом, прижав к себе свои деньги. Она думала.
Ну Олеська, упрямая, вся в отца!
Что поделать, пришлось идти искать девчонку. Дочь, как никак. Олеська нашлась в кладовке Фая нашла ее по сдавленным всхлипам. Открыла скрипучую дверь звук утих, и догадливая Фая начала шарить по темным углам, вытянув руки.
Ну хватит, выходи. Стыдно должно быть, ить не девочка же-подросток, так плакать, уговаривала она.
Долго сидели мать и старшая дочь темной в кладовке, прежде чем вышли оттуда и направились в дом.
Обе улыбались по-доброму. Лексей, Кирьян и Юлька ждали женщин добрых полчаса.
Завтра Олеське квартиру поедем смотреть! объявила Фая.
Ну вот и ладненько, заулыбалась Юля. С довольной улыбкой подбежал к жене Фае под бок Лексей. (Подробности разговора выпытывать).
И только вечно-жующий Кирьян ходил взад-вперёд по комнате, поглядывая на довольные лица домочадцев. Он один не радовался перемирию женщин. Ходил, сунув руки в карманы трико, поглядывал на всех мрачно.
Настонала? не сдержался мужчинка, поглядывая на счастливое лицо старшей сестры. Выклянчила, таки, да?
Олеська перестала улыбаться и сверкнула гневно глазами:
Не твое дело! Ты мои пироги в кухне не подъедай, к жене своей топай восвояси! Как ни посмотрю, вечно ты у нас харчуешься! Тебе что, твоя Любка совсем не готовит?
Тьфу-ты, а тебе еды для родного брата жалко стало? скривив лицо в презрительной гримасе, поинтересовался Кирьян.
Он выкрикнул это нарочито громко, отчего встрепенулась за стенкой кухни задремавшая было, мать.
Орлицей выбежала стареющая женщина к детям. Фая не любила ссор между детьми в доме, поэтому всегда вклинивалась в любое недоразумение.
Что случилось, почто кричите? Девчат разбудите, я ж их еле спать уложила! Кирьян, иди, вели Юльке тебе диван в зале расстелить! Олеська, не буянь, на столе лучше прибери!
Так конфликт был потушен.
Кирьян с довольным видом проследовал за матерью. Он показал сестре язык, а та затряслась от злости и отвернулась к столу.
Глава 3
Тамара была очень, очень зла: вчера вечером из окна своей квартиры она имела возможность узреть пренеприятнейшую картину: к соседке Вике (которую она себе в невестки присмотрела) начал приезжать приличного вида молодой человек.
Мажор какой-то, нервно подметила женщина, со злостью задернув шторку.
Викин ухажер ей прямо скажем, занозой засел в самом сердце.
И где его Вика откопала?
Всем то он, как назло, хорош: брючки носит отутюженные, рубашка на накачанном торсе сидит превосходно и лицо лощеное, что у гуся.
И что самое обидное: при нем автомобиль заграничный. Словом, куда уж ее Витьке до Викиного хахаля!
Вот ведь, какая незадача, огорчилась Тамара.
Еле дождалась возвращения блудного сына. Методично присела ему на уши:
Вот, ты всё по девочкам носишься и не видишь, что Вику скоро упустим!
Какую Вику? не понял сын. Соседку что ли? Да ты что мать, она не в моем вкусе. Холодная, ни рыба, ни мясо. Чувства юмора у нее нет, шуток не понимает! Другие девчонки смеются взахлеб, она одна с каменным лицом мимо проходит!
Здрасьте, приехали! А тебе оно зачем, чувство юмора? поразилась Тамара. Что это за критерий такой вообще? Вика красивая, из приличной семьи.
Сын, Витька, только вздохнул тяжко и улизнул из дома, пока Тамара громко выговаривала сыну претензии и учила жизни. То, что сын сбежал, не став ее слушать, Тамара поняла, когда в окно выглянула: Витька несся по тропинке от дома к автобусной остановке.
В руках у балбеса Тамара гитару увидела.
Дурачок, с досадой вздохнула Тамара. Какой же он у меня дурачок, весь в отца. Тот тоже по молодости вечно из дома собственного убегал. С магнитофоном на плече.
Вздохнула снова тяжко, села на стульчик у окна, кулачком щеку подперла.
До сих пор где-то бегает
Посидев так с полчасика, Тамара Никитична решительно встала.
Родители Вики, Анна и Михаил, ее любимые соседи, уехали два дня назад в санаторий, а ее, как соседку, попросили заходить к ним домой раз в неделю. Цветы поливать. Ну и за Викой по-дружески присмотреть. Все-таки, боязно единственную дочь одну дома оставлять.
Как нельзя кстати они уехали.
Тамара решила, что под лежачий камень вода не течет и надо действовать самой, если уж так хочется заполучить в свои руки такую невестку как Вика.
Собралась, даже губы зачем-то накрасила. Зачем? Наверное, чтобы чувствовать себя уверенней.
И понеслась навстречу своей мечте.
Успела как-раз вовремя: только дверь открыла, как Вику увидела. Девушка вышла из квартиры напротив. Сногсшибательна, как всегда: лаковые туфли-лодочки, сумочка в тон, волосы свёрнуты в "ракушку". Брючный какой-то костюм, шибко вычурный. Сразу видно, на свиданку намылилась.
Тамара приветливо кивнула головой на вежливое тоненькое Викино «Добрый вечер Тамара Никитична!» Улыбнулась, последовала следом и втиснулась в маленький тесный лифт вслед за Викой.
Ах, как не хотелось ей выпускать эту Вику из лифта.
Куда это ты, Викуся? На улице уже темно! подметила Тамара.
Вика только улыбнулась в ответ своими яркими розовыми губами. Улыбнулась и отвернулась к ней спиной, давая понять, что это не ее дело и им не о чем говорить. Любой мало-мальски воспитанный человек это бы понял. Любой, но только не Тамара.
И как не боишься? Куда родители твои смотрят? Почему отпускают тебя одну?
Вика снова премило улыбнулась, поправила свою ухоженную прическу и в лифте сразу вкусно заблагоухало вишней в карамели. Дверки лифта открылись, и Тамара выбежала вслед за прибавившей шагу соседкой.
Вика! Смотри-ка, на дворе совсем темнотища! выкрикнула Тамара, пробежав вслед за девушкой. Та оглянулась:
Не волнуйтесь вы так, Тамара Никитична, я не одна! За мной Глеб приехал. Вот он. Как бы вас не продуло в одном платье, как обычно проявила заботу Вика.
А мать знает, куда ты по ночам бегаешь? громко выкрикнула вслед Вике Тамара. Крикнула она так, что, наверное, на всех этажах жильцы слышали.
Тамара Никитична, возвращайтесь пожалуйста к себе домой, вежливо повернулась к горластой соседке Виктория. Во-первых, давайте сразу договоримся: не нужно на меня кричать. Моя мама конечно-же в курсе, что я встречаюсь с Глебом. Во-вторых: еще далеко не ночь, время вечернее.
Тамара увидела, как девушка-невестка ее мечты повернулась к своему Глебу и приняв из его рук цветы, зашагала вместе с ним к его машине.
Ну я тебе покажу! мрачно шепнула вслед парочке Тамара. Ишь, соплячка такая, учить она меня вздумала!
Тамара просидела в засаде, поджидая соседку Вику в соседской квартире, аж до двух часов ночи.
Спать хотелось так, что глаза сами собой слипались, хоть спички вставляй! Привыкла Тамара после десяти спать ложиться, тяжело ей было высиживать до столь позднего часу. Но что поделать, коль злость в душе кипит?
Явилась! удовлетворенно усмехнулась Тамара, когда услышала как в дверной замок снаружи кто-то ключ вставил.
Ключ безуспешно ковырялся в замке, дверь не открывалась Тамара ведь ее на защелку закрыла изнутри.
Чай стынет, вспомнила Тамара.
Пока Вика недоумевала, стоя за дверью собственной квартиры, почему это замок не поддается, Тамара проследовала в кухню, взяла двумя пальчиками крохотную чашечку с чаем и вышла в прихожую. Свет там включила. Отхлебнула чай, к замочной скважине нагнулась.
Пришла? Блудница. А я тебе дверь теперь не открою! громко выкрикнула она. Где ходила, туда и иди!
Вика перестала копошиться ключом в замке и затихла.
Тамара Никитична? послышался ее удивленный тонкий голосочек. Это вы?! Вы что, у нас? Откройте пожалуйста!
Тамара скривила гримасу и покривлялась у двери, передразнивая девушку. Отхлебнула снова свой чай. Улыбнулась.
А вот не открою! громко выдала она в замочную скважину снова. Надо было дома сидеть, а не гулять по ночам с мужиками!
Тамаре очень захотелось посмотреть на выражение лица растерянной девушки, поэтому она метнулась в своем бледно-розовом халате к трюмо, что стояло в прихожей. Грохнула на него чашку с недопитым чаем и подпрыгнула обратно к двери. Она прильнула к глазку в двери и рот ее расплылся в гаденькой улыбочке до ушей.
Вика же пребывала в полнейшем шоке.
Она стучала кулачком в собственную квартиру и пробовала убедить Тамару открыть дверь:
Тамара Никитична, это уже ни в какие ворота не лезет! Немедленно откройте дверь, иначе я буду вынуждена вызвать полицию! Это моя квартира, ничего не перепутали?
Не вызовешь! ухмыльнулась Тамара. Сама виновата, я же говорила тебе, что на улице темно, надо было дома сидеть! Вот и стой теперь за дверью до самого утра! В следующий раз неповадно будет гулять!
Знала прожженная женщина, что такие благовоспитанные девочки-припевочки, как Вика, к самым крайним мерам (таким как полиция) прибегают лишь в исключительных случаях. Обычно эти "Вики" все проблемы пытаются решить полюбовно. Боятся обидеть. И потом, Тамара была полностью уверена в том, что девчонка не станет звонить своим родителям чтобы пожаловаться. Не захочет им отдых портить!
Да что же это такое-то, Тамара Никитична! снова безрезультатно попыталась повлиять на соседку Вика, Не надо меня воспитывать у меня для этого есть моя мама!
Тамара прикинулась глухой и прильнула к глазку. Она ждала, когда наконец, начнется вторая часть ее "хитроумного" как ей казалось, плана.
Дверь квартиры напротив открылась и на лестничную площадку вышел Витька. (Сын).
Вика? Чего кричишь? услышала Тамара голос сына. Что случилось!
Да мама твоя, Тамара Никитична зачем-то заперлась изнутри и не впускает меня домой! донесся и голос Вики.
Ну Бывает. У меня пока посиди. Чаю вместе попьем, нашелся Витька.
Нет уж, спасибо! возмущенным тоном громко выдала Вика.
Тамара услышала цокот ее каблучков. Девушка убежала по лестнице вниз. Тамара только вздохнула тяжко.
Ишь, гордая какая. Витька ей помощь предложил, а она нос воротит! Ничего, дожмем мы тебя, наша будешь!
Что-ли выходи, мать! пнул дверь Витя. Тамара открыла дверь.
Вишь, странная она какая. Надулась, убежала. Не надо мне ее в жены сватать, высказался недовольно Витя. Как с такой потом жить? Она ж вон какая несговорчивая. Намаюсь!
И то правда, задумчиво произнесла Тамара.
***
Лексей постучал в дверь та отперлась сама, приглашая его войти своим мягким скрипом.
Он и вошел, аккуратно сняв с ног калоши и поставив их у порога.
Сразу за дверью начиналась большая комната, огороженная белёной печкой из кирпича. Скамейки вдоль стен, на скамейках вёдра, банки, разный хозяйственный "хлам" типа рабочих рукавиц и старых инструментов.
Эту избу Лексей помнил: когда-то в ней жили родители Любки-невестки. С тех пор в избе мало что изменилось: все те же старые скамейки и печь, все те же тканные половики на рыжем деревянном полу.
Кирьян? негромко позвал сына Лексей. Никто не откликнулся, поэтому он снова позвал:
Люба?
Спят они, деда! выбежал к Лексею Колька, мальчонка лет пяти.
Как спят, время-то уж одиннадцать? удивился Лексей.
Мальчонка пожал плечами.
За печью что-то брякнуло, а потом загремели, падая на пол с громким грохотом то-ли крышки от кастрюль, то ли жестяные банки.. Лексей поспешил на шум и увидел второго мальчонку. Трехлетний Мишка был весь чумазый: в печку лазил, видать, испачкался. Лексей взглянул на печь и убедился в том, что так и было: дверца печи была открыта. Лексей и внутрь печи не поленился, заглянул: там лежала уже заготовленная кем-то скомканная газета, на полу возле печи спички рассыпаны.
Никак печь топить удумали? строго поинтересовался Лексей у старшого мальчонки. Колька отвёл глаза.
Яйца пожарить хотел.
Лексей только губы поджал.
Мамка-то каши вам не сварила что ль?
Колька промолчал, только обиженно губы покривил, чтобы не заплакать.
Ну собирайся, иди штаны надень, да пойдем к бабе в гости, велел Кольке Лексей.
Пока старший мальчонка побежал искать штаны, Лексей подхватил младшего на руки и прошел в залу. Там встал у второй печи, прокашлялся для приличия и окликнул невестку:
Любка? Пацанов не теряй, я их забрал если что. К нам забрал. Как проснетесь, приходите на обед. Бабка рагу с курицей готовит.
Дождавшись шумного вздоха и сонного "угу", Лексей вышел из залы на крыльцо.
Пока ждал Кольку, оглядел двор. Тот крапивой зарос, лебедой. Тут и там валяются старые колеса, дырявые вёдра, кирпичи да чурки. Видно, что нет в этом доме хозяйской руки и оттого так тоскливо стало старику, что хоть плачь!
Деда, я готов! крикнул Колька, выбегая на крыльцо.
Штанишки на нем старенькие, вытертые. На ногах сандали облезшие, большего, чем нужно размера.
Пошли. Вот Маринка с Настёнкой обрадуются, балагурил по дороге с детьми Лексей.
Не внуки они ему. Когда сын, Кирьян, с разведёнкой Любаней сошёлся, Лексей самый первый его от такого неразумного шага отговаривать кинулся.
Она старше тебя! Неряха такая, с двумя детьми! Что ты в ней нашёл, не торопись, успеешь еще повстречать партию получше!
Но разве сын стал его слушать? Упёрся: «люблю» и все тут!
Практичная Фаина тоже сразу сыну указала на дверь:
Если на ней жениться вздумаешь, к нам дорогу забудь! Мне такая невестка не нужна, так и знай! Не говори потом, что я тебя не предупреждала!
Кирьян мать послушал и к Любке ушел в чем был.
Тут надо сказать, что Любка баба красивая. Интересная. Про таких говорят: все при ней. Что спереди как-надо выпучивается, что сзади. И главное, гармонично так, хоть и двоих в свое время, эта роковая соблазнительница местного пошиба, родила.
Гордости в Кирьяне оказалось мало: через пару месяцев он явился домой, как ни в чем ни бывало. Мать, выплакавшая за время его отсутствия, море слез, словами обидными в сторону сына больше не раскидывалась, но когда Кирьян отъелся-отмылся (из Любки-то хозяйка никакая), то снова к Любе ушел.
Так и жил на два дома: поесть к родителям ходил, а за любовью и лаской женской к Любе.
И даже как-то оговорился, что как только Любку разлюбит, так сразу и за ум возьмется: поедет в райцентр работу искать. А то лес валить за гроши на местного предпринимателя, заведующего лесопилкой, ему не нравится.