С суровой действительностью примирило лишь обещание, что до Женевы они полетят в одном самолете.
Жаль мальчишку, тяжело вздохнув, сказал Уоллес. Если бы отец погиб на службе, мог бы рассчитывать на пенсию. А так
Что, вообще нет родни?
Ну американец замялся, есть, конечно. Родители матери живы. Но у них этих внуков одиннадцать штук. И ни малейшего желания с ними возиться. Разъезжают по всему миру, наслаждаются жизнью. И, честно говоря, имеют право.
А родители Фрэнка? Шербатова покоробила такая логика. Чтобы его родители отказались взять к себе его детей? Если не дай бог что?
Только мать. Живет в доме престарелых Эй, Бэзил, не спеши возмущаться! Уоллес успокаивающе поднял ладони. Ей богу, это не российские богадельни! Это очень хороший ну, по-вашему, санаторий. У нее своя комната, за ней прекрасный уход. Поверь, Фрэнк очень хорошо поступил, определив ее туда. И, кстати, это было непросто знаешь, сколько желающих на ее место? А женщина не молода, он у нее был поздним ребенком. Там за ней такой уход, какого сын никогда бы не обеспечил.
Тебе виднее.
Со стороны всегда виднее. Например, то, что ты очень вовремя уезжаешь. В России опять неспокойно. Народ злой, Ельцин сцепился с Хасбулатовым, либералы с патриотами. Прошлый раз дело путчем кончилось, а чего сейчас ждать? Боюсь, что крови.
Это ваши аналитики к такому выводу пришли?
Какие, к черту, аналитики, сам, что ли, не видишь? Или есть желание с автоматом побегать. Можно узнать, на чьей стороне?
Щербатов задумался. Во время путча он был в Штатах. Та командировка по нему таким катком проехалась, что до сих пор кошмары снятся да в холодном поту просыпается. Но танки на улицах видел лишь по телевизору.
А если опять? Тогда душа болела за страну, а сейчас? Ельцин, Руцкой, Хасбулатов они вместе разрывали Союз. Сейчас перегрызлись за власть. Так что теперь, стрелять в русских? За одного предателя против другого? На хрен. Тот случай, когда американец прав это не его война. Но так же не скажешь.
Да ну, не нагнетай. Бог даст обойдется. А насчет стороны я ж мент. У меня одна сторона закона.
С момента убийства Фрэнка прошла неделя. И каждый вечер Щербатов приходил к этому дому. Гуляли втроем, болтали о пустяках, стремясь отвлечь Поля от мыслей об отце. Вроде получалось.
А потом отправляли ребенка спать, а сами садились вот так на скамейку и разговаривали. По-русски. За это время успели перейти на «ты».
Спасибо, что задержался с вылетом. И согласился лететь не Аэрофлотом швейцарская компания обеспечит парню лучший сервис. Но это же для тебя, наверное, дорого
Это уже была не случайная фраза. Четыре дня назад, сразу после доклада об очередной удачной закладке и получении сигнала от агента о ее изъятии, заместитель резидента изволил заслушать достижения подчиненного в вербовочной разработке Щербатова. И лично поставил вопрос на какие собственно шиши обычный мент покупает билет на самолет дорогой европейской компании. Ответ «На деньги проживающей в Швейцарии жены» был признан неубедительным.
Поэтому после рассказа Поля об обстоятельствах знакомства с Щербатовым в тихом и никому не интересном пригороде Нью-Йорка, был послан запрос в Лэнгли. Ответ был многословен, но абсолютно пуст. Мол, был такой в официальной командировке, нахулиганил на вполне себе длительный срок, даже убил кого-то. Умудрился дать два интервью на крутом телеканале самой Джудит Кэмпбэлл, после чего отпущен из страны с богом. Ограничениям со стороны американской юстиции не подвергался. Подробности, вероятно, знают в ФБР, но делиться ими с разведкой там не пожелали.
В Лэнгли таким отношением коллег остались недовольны и перед мистером Уоллесом была поставлена задача хоть как-то прояснить, что за перец крутится вокруг юного американского гражданина.
Самым простым решением было напоить этого перца вискарем из хитрой бутылки, после чего получить на все свои вопросы самые подробные ответы. Одна беда пить собеседник отказался категорически. Мол, только что закончил лечение от дурной болезни, но алкоголь нельзя до конца недели. Во избежание. А чай можно и дома выпить.
Не поспоришь, приходится работать тоньше.
Ничего, не разорюсь, Щербатову не захотелось обсуждать свой достаток. Мне за интервью в ваших Штатах неплохие деньги заплатили, а тратить их особо и некуда жена как раз в той Швейцарии живет, а одному мне много ль надо?
А, так ты к жене (можно подумать, что для нас это до сих пор тайна), тогда понятно, а я уж подумал, почему именно в Женеву и как тебе из страны выезд разрешили.
Прокол, однако, мистер. Реакцию вы дали на жену в Швейцарии, а не на интервью хотя, наверняка Поль о нем должен был рассказать. Проверим. Только не в лоб.
Поля кто-то из ваших будет сопровождать?
Нет. Здесь посадим в самолет, в Нью-Йорке его встретят. В пути авиакомпания за парнем присмотрит.
Встречать кто будет?
Не поверишь сама мисс Кэмпбелл, лично. Вначале предполагалось, что кто-то из адвокатов, но пару часов назад мне поступил факс дама получила от бабушки доверенность и встретит лично! Кстати, как эта богемная журналистка на тебя вышла тогда, два года назад?
Щербатов улыбнулся, вспомнив как был беззастенчиво снят вдрабадан пьяной дамочкой в нью-йоркском баре, как привез бесчувственное от выпитого тело в ее дом в Кранбери, как по дороге познакомился с полицейским Кассиди, пожелавшим узнать, кто рассекает по любимому городу в машине его соседки мисс Кэмпбелл.
Но рассказывать об этом на фиг.
Обычно. Тогда в Штаты нас троих, ментов, в командировку отправили. Двоих убили. С третьим она захотела сделать телеинтервью. В посольстве одобрили.
То есть это было официально согласовано?
Конечно, я ж офицер.
«Интересный у меня собеседник, мысленно усмехнулся Уоллес. Врет естественно, как дышит. Хотя он же коп, опер, как здесь говорят. Но все равно врет. Уж о Кэмпбелл-то из Центра побольше написали. Чай, личность известная. До этих интервью была одной из многих, такие по Америке стадами ходят, в посольствах их в упор не видят. Ради них пальцем не пошевелят, не то что интервью будут организовывать.
М-да Только умолчали вы, господин майор, что два года назад были не последним человеком в министерстве, иначе с чего бы вас в заграничную командировку отправили. А сейчас в заштатном отделении милиции плесенью обрастаете. Но это ничего, поможем подняться, есть у нас методы. Если договоримся, конечно».
Василий, просьба у меня к тебе. Там в Швейцарии, в нашем посольстве мой родственник работает, у него как раз послезавтра именины. Ты ему подарок от меня не передашь? А то по почте пока дойдет
Надеюсь, не бомбу?
Ну и шутки у тебя. Нет, вот, часы.
Уоллес достал сафьяновую коробочку, раскрыл. Там лежали металлические часы с дарственной надписью. «Биллу от Джона». Однако, «Ролекс»! Об их цене даже не хотелось думать. Ничего себе американцы друг-другу подарки дарят! И посылают с первым встречным. Доверчивые но, как оказалось, не очень.
Если не возражаешь, я их в аэропорту передам, а он тебя тоже прямо в аэропорту встретит. Мистер Билл Галбрейт, второй секретарь посольства. Вот его телефон.
А меня с этим подарком на таможне не примут? Смотри, если что с моей супругой лично объясняться будешь. Она у меня дама обстоятельная, я ее сам побаиваюсь.
Когда русский ушел, Уоллес довольно потер руки. Если все сложится удачно, его коллега в Швейцарии установит контакт с весьма интересной семьей. Месячишко поработает с обоими, а потом переключится на супругу, а муженька передаст в его теплые объятия. И эти часики помогут в укреплении контакта. Если прокола не будет. А откуда ему взяться?
Глава 8
В аэропорт Шереметьево Щербатов приехал за три часа до вылета. Дождался Уоллеса с Полем и только потом вместе с ними пошел к таможне. Впрочем, не сразу. Вначале полчаса оформляли документы в авиакомпании, после чего на их сотрудников была возложена вся ответственность за благополучие поездки Поля на родину.
Затем, когда мальчика увела серьезная тетя, вице-консул долго оформлял документы по доставке тела Фрэнка Кассиди. Гроб, с разрешения следствия, отправлялся тем же рейсом.
И лишь потом Уоллес в туалете, можно сказать, в интимной обстановке, передал Щербатову часы, разумно посоветовав сразу надеть на руку. Мол, часы свои, так что вопросов на таможне точно не будет.
Их и не было.
В самолете Щербатов и Поль оказались в разных концах салона. Вначале оба уговаривали стюардессу серьезную молодую женщину, с классической арийской скрупулезностью следящей за порядком в салоне и в особенности за мальчиком, ответственность за безопасность которого на время рейса была возложена именно на ее плечи.
Пришлось объяснять, просить. Железную стойкость дамы сломал лишь взгляд Поля. Нет, парень не заплакал, не впал в истерику. Он лишь смотрел на этого, самого обыкновенного мужчину, как на единственного в мире близкого человека. А в уголках глаз блестели такие недостойные почти взрослого мужчины слезы.
Сосед же Щербатова, лысый русский мужчина лет сорока в джинсах и сером твидовом пиджаке, летевший в Швейцарию по каким-то банковским делам, оказался человеком вполне понятливым. Сразу согласился пересесть. Правда, немного замешкался, поднимаясь, даже споткнулся достаточно неуклюже. Так что никто и не заметил, как в карман его пиджака опустились те самые злополучные часы.
А Поль, облегченно вздохнув, сел на освободившееся место. Вначале парня удавалось отвлечь от грустных мыслей болтовней о пустяках вроде новинок голливудского кино. Но нейтральные темы быстро закончились. Действительно, о чем можно безболезненно говорить с ребенком, только что ставшим сиротой? О доме, из которого придется уехать, потому что парню будет не с кем там жить? О школе и школьных друзьях, с которыми тоже придется расстаться?
О красотах Москвы, среди которых и убили отца?
Любая тема все возвращало к одной мысли: он теперь один. Отныне ему никто и ни в чем не поможет. Даже этот русский долетит до Женевы и поедет к счастливой жене, к маленькой дочке. А о нем забудет навсегда.
На глаза вновь навернулись слезы и, чтобы скрыть их, мальчик притворился засыпающим. А вскоре и впрямь заснул.
Снились лужайка близ дома в Кранбери, странное, но очень вкусное барбекю, что готовил этот да, тогда его звали Клодом. И он вновь боролся с отцом, только в этот раз отец безоговорочно побеждал под звонкий смех одноклассницы. Линды Кэмпбелл.
Потом небо почернело, набежали низкие тяжелые черные тучи, они буквально давили на уши
И Поль проснулся. Самолет пошел на посадку.
В аэропорту настало время прощаться. Мальчика очередная тетя в форме авиакомпании собиралась отвести в зал транзитных пассажиров, а русскому пора на выход. К жене и дочке. Вон как торопится.
Что ж, дядя Клод или Бэзил да какая разница. Прощайте. Навсегда. Но ведь мужчины не плачут. Так папа учил. Поэтому улыбка, протянутая рука, крепкое рукопожатие. И прочь из памяти. Поскорее бы.
* * *
Когда Щербатов подходил к таможне, обратил внимание, что рядом с инспекторами в форме вертелся некий тип в штатском. В общем, ничего бы в том не было странного, мало ли кто из служащих может быть у таможенной стойки. Но этот господин из всех прилетевших выцепил взглядом именно Щербатова. Задержал его ненадолго, можно сказать на мгновение. Но только на нем. На всех остальных смотрел как на сплошную серую массу.
Так смотрят на будущую жертву карманники, которых не раз приходилось ловить в молодости.
Вот и его очередь. Все остальные прошли вообще без задержки, а тут
Господин, поставьте пожалуйста чемодан на стойку. Откройте пожалуйста.
Пальцы таможенника быстро, почти мгновенно пробежались по вещам, словно невзначай тронули коробку от часов, убедившись, что она пустая. Господин в штатском смотрел на запястья. Слава богу, пустые.
Извините за беспокойство, господин, проходите пожалуйста. Добро пожаловать в Швейцарскую конфедерацию.
После таможни Щербатову приспичило. Так ведь бывает ну вот срочно потребовалось посетить туалет. Что в этом странного?
Краем глаза выхватил в группе встречающих мужчину в сером костюме, держащего лист бумаги с надписью «SHERBATOFF». Мельком подумалось: «Даже фамилию написать правильно не могли».
Но не до того.
Вбежал. Зашел в кабинку. Постоял. А что там еще делать, если не хочется? Вышел, пошел к рукомойнику.
Ну надо же! Какой сюрприз рядом стоит тот самый товарищ, что уступил Полю место в самолете. Проходит мимо, спотыкается вот ведь неуклюжий какой! И в тот же момент что-то опустилось в карман куртки.
И опять живот скрутило. Вновь в кабинку. Ну-ка, что в кармане? Часы «Ролекс». Щербатов мысленно аплодировал чекистам заранее предвидели фортель на таможне. Подстраховали.
Если бы шел с часами на руке, наверняка бы задержали. Мол, «Это ваше? А вы Били или Джон? Ах, вы для передачи? А знаете, что перевозить чужие вещи правилами полета запрещено? А пройдемте-ка, поподробней побеседуем. Кстати, такие часики среди украденных числятся. Но это теперь уже не нам объясняйте, а полиции».
Потом, несомненно, возник бы благородный мистер Галбрейт, зря он что ли у прохода ошивается. Отмазал бы, само собой, но бумажки б остались. И обязаны ему были б и вы, мистер Sherbatoff, и ваша жена.
А теперь дудки. Фигушки. Теперь у нас пространство для маневра имеется.
Ну все, можно идти к встречающим.
Мистер Галбрейт?
Ой, только не делай, дорогой, удивленное лицо. Ты ж меня узнал еще когда я к сортиру мчался.
Мистер Щербатов?
Он самый. Привет от мистера Уоллеса. Он просил передать
Щербатов достал из чемодана коробку, снял с руки часы и положил их на место.
Встречающий смотрел за этой нехитрой процедурой как на выступление фокусника.
Спасибо
Галбрейт протянул руку
Не спеши, дорогой.
Могу я взглянуть на ваши документы?
От этого простого вопроса американец едва не впал ступор. Как! У него? Требует документы какой-то русский?! Но деваться некуда.
Да, пожалуйста, он протянул дипломатический паспорт.
И русский его сфотографировал! На маленькую камеру, что, оказывается, лежала прямо в кармане.
Извините, мистер Галбрейт, Щербатов смущенно пожал плечами. Полицейская привычка все документировать. Вы ж знаете, откуда я приехал. У нас только разуй варежку тут же самого разуют. Да и разденут заодно.
Собеседник и бровью не повел.
Разуть варежку?! Интересная гипербола.
Это метафора, заявляю как филолог.
А я думал коп. Впрочем, надеюсь, у нас будет время поболтать. Вас подвезти?
О, нет, спасибо, должна жена забрать. Правда, она задерживается ну да ничего, дождусь. А то знаете, если она приедет, а меня не будет, то случится тайфун. Маленький, но бедной Швейцарии может хватить. Так что до свидания, мистер Галбрейт.
До свидания, мистер Щербатов. Вот моя визитка звоните обязательно. Швейцария скучная страна, вы это скоро поймете. Поверьте, здесь поболтать с интересным собеседником это действительно большая удача.
Американец пошел к выходу, а Щербатов сел за столик маленького кафе, расположенного прямо посреди площадки для пассажиров, и заказал кофе.
Никакая жена сегодня приезжать и не собиралась. Еще три дня назад он ей позвонил и сообщил, что приезд откладывается по служебным обстоятельствам. Каким? Об этом расскажет, когда приедет. Когда? Скоро. Но когда точно, пока не знает. Служба. Первый раз, что ли?