Так это вы забрали коробку с моими материалами? спросил Данилов, дождавшись очередной вентиляционной паузы.
Коробку? Евгения Юрьевна сложила небрежно выщипанные брови домиком. Какую коробку?
Мою! Данилов, незаметно для себя, перешел на телеграфный тон. С материалами. Из кабинета Гусева. Вчера. Или позавчера? Зачем? Что? Вообще? Происходит?
Так у вас еще и материалы пропали?! Евгения Юрьевна перешла с басовитого контральто на визг. Хорошее дело! Да что вы вообще творите?! Мало ли в чьих руках окажется конфиденциальная медицинская информация?! Вы вообще отдаете себе отчет в своих действиях?!
Я отдаю! сказал Данилов, сделав упор на первом слове.
Прощаться он не стал не та сложилась обстановка, чтобы приличия соблюдать. Пусть Колбина спасибо скажет, что ее по известному адресу не послали Да чем ближе к старости, тем сдержаннее становится Вовка Данилов Хорошо ли это? А хрен его знает! Наверное хорошо Но сейчас главное разобраться во всей этой кафкианской ситуации
Шерлоку Холмсу везло у него были трубка, скрипка, камин, у которого так хорошо размышлять, и доктор Ватсон, на котором так удобно было оттачивать мысли. Из всего этого набора у Данилова была только скрипка и не под рукой, а дома. Пока доедешь вконец изведешься от всех этих непоняток. Поэтому Данилов выбрал более оптимальный путь завернул в подвальчик недалеко от больничных ворот, где уже однажды пил кофе, заказал чашечку «по-восточному» плюс рюмку коньяка и попытался отрешиться от всего сущего, глядя на огромную, во всю стену, картину с изображением библейской горы Арарат.
Озарение пришло после того, как опрокинутый залпом коньяк был запит глотком обжигающе горячего кофе. «Ты идиот, Вова! сказал себе Данилов. Мог бы и сразу догадаться, а не выдумывать истории с розыгрышами. Сказано же: «cui prodest» «ищи того, кому выгодно». А выгодно это может быть только одному человеку, который, в силу своего гнусного характера, способен на любые подлости».
С одной стороны, было немного обидно из-за своего тугодумства мог бы и сразу догадаться, а не городить огороды. С другой стороны, внутри теплой, уютной волной разлилось спокойствие, вызванное определенностью. Дело было за малым вывести негодяя на чистую воду. Доказательств у Данилова не было, но тому же Шерлоку Холмсу железная логика позволяла разоблачать преступников и без доказательств сами признавались, как миленькие. Того же Кэлвертона Смита, убившего своего племянника, Холмс разоблачил при помощи элементарной провокации, свидетелем которой был Ватсон. У Данилова казус-фигазус попроще, поэтому можно обойтись и без ассистента. Завтра он прижмет нехорошего человека к стенке, заставит его признаться в содеянном, а затем А затем во всем мире воцарится справедливость, зло будет наказано, добро восторжествует и поможет своему посланнику в сжатые сроки восстановить утраченные материалы. Нельзя исключить и того, что нехороший человек сам все вернет, желая загасить скандал в зародыше. Нехорошие люди не любят скандалов, они им что шило в одном месте, ущерб для и без того подмоченной репутации. Что там говорил шекспировский Яго? «Good name in man and woman, dear my lord, is the immediate jewel of their souls» «Доброе имя есть истинная жемчужина души». У нехороших людей нет никаких жемчужин, но им очень хочется, чтобы окружающие верили в их наличие.
За ужином Данилов поделился своими соображениями с женой.
Однако у вас тот еще клубок змей, сказала Елена. Еще почище нашего
Чего удивляться? усмехнулся Данилов. Люди кругом одинаковые, что у вас, что у нас, что везде Хочется, чтобы они были лучше, но от наших желаний мало что зависит. Но ты мне скажи, как сторонний эксперт я прав в своих домыслах или не прав?
Мой муж всегда во всем прав! Елена широко улыбнулась. Он может быть только прав, потому что умнее него нет человека на Земле!
Повтори, пожалуйста, под запись, Данилов взял лежавший на кухонном столе телефон. А то память с годами слабеет, вдруг забуду, а слова такие хорошие, прямо бальзам на душу
Ты только постарайся обойтись без рукоприкладства! посуровела Елена. А то знаю я тебя чуть что, так в зубы.
Давай еще что-нибудь вспомни, посоветовал Данилов. Например, как Сафонов назвал тебя «некомпетентной выскочкой и самодуркой».[2] Или как я на третьем курсе на свидание опоздал, потому что деда на «Китай-городе» откачивал На мне грехов много, одним меньше или одним больше без разницы. Но из уважения к тебе я постараюсь обойтись без рукоприкладства. Честное медицинское!
Глава вторая. Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется, когда никто не признается
Определяющее значение в разговоре имеют первая и последняя фразы. Первая задает разговору тон, в последняя формирует послевкусие, которое, собственно, и запоминается. Нехороших людей надо брать за жабры резко и сжимать крепко, поэтому в качестве первой фразы Данилов выбрал: «Я все знаю, можешь не отпираться!», а последней должно было стать суровое предупреждение: «Больше так никогда не делай!», страхующее от повторения неприятностей. Сработает ли? Данилов был уверен, что сработает. Угодяй далеко не Штирлиц и не герой-подпольщик. Твердости в нем ровно столько же, сколько и в той субстанции, с которой он ассоциируется. Нажми и поплывет.
Когда шеф поручил Данилову проанализировать работу скоропомощного стационарного комплекса, доцент Савельев сначала сказал, что три месяца это крайне малый срок, а затем прозрачно намекнул на то, что сам он гораздо лучше справился бы с этой задачей, поскольку аналитическая работа является его коньком. Понимать эти слова следовало так я здесь один умный, а остальные годятся только на то, чтобы занятия со студентами проводить. Шеф, конечно же, осадил дурака, причем в довольно резкой форме. Савельев заткнулся, но затаил зло и решил отомстить. И неплохо так отомстил двойным ударом. Мало того, что организовал кражу рабочих материалов, так вдобавок еще и больничную администрацию настроил против Данилова. Как научный работник, врач и преподаватель Савельев был полный ноль, но пакостить умел виртуозно и изощренно. Напакостит и первым же посочувствует ай-яй-яй, какая жалость Прозвище Угодяй (сокращение от «угодливый негодяй») подходило ему как нельзя лучше, и Данилову приходилось делать над собой усилие для того, чтобы не называть так коллегу в глаза.
На ловца, как известно, и зверь бежит Данилов столкнулся с Савельевым у входа в корпус.
Надо поговорить, сказал Данилов, беря Угодяя под локоть.
Я вообще-то тороплюсь! затрепыхался Савельев. У меня запланирован важный созвон
Он попытался высвободить руку, но не смог привычка разминать резиновое кольцо во время просмотра фильмов придала даниловским пальцам крепость железа. «Знает кошка, чье мясо съела», подумал Данилов, окончательно убеждаясь в правоте своих догадок.
В закутке за гардеробом Данилов многозначительно посмотрел Савельеву в глаза. Тот сразу же отвел взгляд в сторону и поторопил:
Говорите скорее! Я же сказал, что спешу!
Я не люблю, когда мне пакостят, тихо, но строго, начал Данилов. А еще больше не люблю, когда меня поливают грязью. Не нарывайтесь, Родион Николаевич! Верните мои материалы, если вы их не выбросили, и скажите, кому следует, что вы меня оговорили
Какие материалы?! Савельев широко распахнул свои бесстыжие глаза и отрицательно затряс головой. Вы о чем?!
Недоумение он разыгрывал замечательно, Станиславский оценил бы, но на Данилова притворство не подействовало.
Вы прекрасно знаете какие! сказал он. Они лежали в коробке, которая стояла на шкафу в кабинете Гусева
Какого Гусева? не сдавался Савельев. Не знаю я никакого Гусева и материалов ваших в глаза не видел! Вы что пьяны? он шумно втянул воздух костистым носом, похожим на птичий клюв. Или закинулись с утра пораньше? последовал пристальный взгляд в глаза. Что вы вообще себе нафантазировали? Пустите, я спешу!
Тычок был настолько сильным, что Данилов едва устоял на ногах. До последней фразы дело не дошло, да и вообще разговор пошел не так, как планировал Данилов наглости у Савельева оказалось не меньше, чем подлости. Как говорил водитель Николай Петрович, работавший с Даниловым на шестьдесят второй подстанции: «такого без утюга на чистую воду не выведешь». Раньше был действенный способ борьбы с такими подонками. Пощечина и к барьеру! Впрочем, это тоже не метод, потому что подонок может стрелять лучше
«Сам виноват! упрекнул внутренний голос. Нечего было оставлять материалы в больнице. Дома им было бы спокойнее». «Может тогда и с кафедры все бумаги домой унести? огрызнулся Данилов. Купить сейф, размером со шкаф, сигнализацию к нему подвести».
Подумав, Данилов решил не рассказывать шефу о своих подозрениях в адрес Савельева, а то это будет выглядеть как ябедничанье. Достаточно будет сказать о пропаже материалов и попросить повлиять на больничную администрацию, а напрашивающиеся выводы шеф сделает самостоятельно. Но оказалось, что Угодяй считает атаку лучшим способом защиты. В двенадцатом часу шеф пригласил Данилова к себе и дал прочесть докладную записку, в которой Савельев требовал принять необходимые меры к доценту Данилову В. А., поведение которого несовместимо с высоким званием научного работника. «Испытывая ко мне стойкую личную неприязнь, причины которой мне неизвестны, Данилов В. А. обвинил меня в похищении его рабочих материалов и в распространении порочащих его слухов. Я попытался объяснить, что не делал ни того, ни другого, но Данилов В. А. не стал меня слушать, а перешел к угрозам в мой адрес. Угрозы были высказаны в завуалированной форме, но смысл их сводился к тому, что в случае невозвращения материалов меня ждут крупные неприятности. К месту хочу заметить, что еще во время работы выездным врачом на шестьдесят второй подстанции Данилов В. А. получил выговор за избиение одного из своих коллег».
Откуда он знает про выговор? вслух удивился Данилов.
Было такое дело? поинтересовался шеф.
Избиения не было, Владислав Петрович, уточнил Данилов. Просто дал по морде, один раз. Поверьте, было за что, но это меня не оправдывает, конечно. А Савельеву я просто посоветовал не нарываться, только и всего. Я надеялся, что до него дойдет, но не дошло.
Рассказывайте подробно, что там произошло с материалами! потребовал шеф, устраиваясь поудобнее в своем огромном кресле. А потом объяснительную напишете
Данилов изложил голые факты, без своих соображений. Коробка исчезла неизвестно куда, а начмеда[3] словно подменили. Раньше была адекватной теткой, а теперь обвиняет в разглашении медицинской информации и на этом основании закрыла доступ в архив.
Для меня эта работа не вопрос жизни и смерти, но чисто из принципа хотелось бы довести начатое до конца, сказал в завершение Данилов. Да и интересно же
Интересно, согласился шеф. Что ж если энтузиазм не улетучился, то доводите. Думаю, что мне удастся договориться с больничной администрацией. Только вот что, Владимир Александрович шеф многозначительно поиграл бровями. Перед Савельевым вам придется извиниться.
Даже и не подумаю! вскинулся Данилов. Он сподличал, а я должен перед ним извиняться? Простите, Владислав Петрович, но при всем уважении
Я уверен, что Савельев здесь не при чем! шеф пристукнул по столу кулаком, давая понять, что споры излишни. Я знаю его, как облупленного. Да он пакостник, но при том еще и мандражист, пакости делает таким образом, чтобы не подставляться. Невозможно представить, чтобы Савельев тайком проник бы в чужой кабинет и вынес оттуда коробку с вашими бумагами. Там же, небось, камеры кругом. Кстати, а записями с камер вы не поинтересовались, а?
Кто же мне их покажет, если мне даже в архив допуск перекрыли? усмехнулся Данилов. Да и нет у гусевского кабинета камер, они только в холле у лифта и на сестринском посту. Из кабинета можно выйти на лестницу незамеченным. К тому же коробка стандартная, мне ее в архиве выдали, пока были между нами любовь и приязнь. С такими много кто по больнице ходит. А по части Савельева я с вами полностью согласен сам он коробку красть ни за что бы не стал. Но ведь можно попросить кого-то из студентов. Там же три наши кафедры госпитальной терапии, неврологии и урологии
Шеф отрицательно покачал головой.
Почему бы и не украсть коробку за плату или ответную услугу? продолжал Данилов. За экзамен или зачет? Савельев умеет поддерживать связи, у него повсюду свои люди есть
Ну я ж вам сказал, что он не станет подставляться! в голосе шефа зазвучало раздражение. Вы никогда не задумывались над тем, почему я от него не избавляюсь?
Данилов пожал плечами не мое это дело.
Потому что мне спокойнее держать его под контролем. Лучше пусть сидит здесь, чем где-то там, шеф махнул рукой в сторону окна, вне пределов досягаемости Савельев никогда не станет связываться со студентами или с кем-то еще. Это опасно. Его же могут потом шантажировать и он, будучи человеком осторожным, обязательно должен учитывать такую возможность
У коробки выросли ножки, она встала на них и убежала, невесело пошутил Данилов, намекая на то, что он не согласен с доводами шефа.
Разумеется нет! в голосе шефа ощутимо прибавилось раздражения. Если коробки нет на месте, то ее кто-то украл! Но не Родион Николаевич. Не его стиль!
Ну а кому еще это надо? Данилов пытливо посмотрел в глаза шефу. Больничной администрации? Зачем? Мое исследование не могло нанести никакого ущерба репутации больницы я же брал сведения из официальных отчетов и из сданных в архив историй, работал с документами, которые прошли, так сказать, апробацию у руководства. Да и вырисовывалось все хорошо
Про администрацию разговор отдельный, нахмурился шеф. Как можно обвинять врача с большим стажем, доцента кафедры, в разглашении конфиденциальной информации, не имея доказательств? Это за версту отдает идиотизмом, но, тем не менее, это имело место
Потому что больше им нечего было мне предъявить! вставил Данилов.
Давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны, шеф выдержал небольшую интригующую паузу. Неужели ради Савельева начмед крупной столичной больницы станет выставлять себя дурой, рискуя при этом испортить отношения со мной?
Давняя, еще со студенческой скамьи, дружба шефа с директором департамента здравоохранения Соловьем не была ни для кого секретом.
Чем он ее купил? продолжал шеф. Денег предложил? Или в главврачи продвинуть пообещал? Вы меня простите, Владимир Александрович, но как-то вот не верится Нет, Савельев явно не при чем. Поговорите с ним и напишите мне, шеф дважды стукнул указательным пальцем по столу, покаянную объяснительную. Если инцидент будет исперчен, я ограничусь устным замечанием сначала подумайте хорошо, а потом уже предъявляйте претензии.
Ваши доводы весьма убедительны, Владислав Петрович, признал Данилов после полуминутной паузы. Но, если не Савельев, то кто же? У меня там не было никаких конфликтов. Я приходил, брал отчеты и истории, корпел над ними, а перед уходом немного общался с сотрудниками комплекса интересовался их впечатлениями и тем, как идет работа. Интересовался в позитивном ключе что стало лучше, коллеги? на недостатках внимания не заострял. И за это меня стали выживать из больницы? Удивительно!