Теперь вы видите, добавила она, есть ли у меня причина возненавидеть свет. Велите забрать весь драгоценный груз золота, серебра и посуды, навьюченный на эту лошадь, и пустите на постройку монастыря, где будут непрестанно молиться за душу монсеньора короля.
Ах, госпожа! сказала аббатиса, вы не знаете, сколь тяжела монастырская жизнь. Это труд телесный и невзгоды душевные. Оставайтесь с нами, не принимая пострига; будьте всегда госпожой королевой; наш дом это ваш дом, ведь основали его предки монсеньора короля.
Нет, нет; отныне мир для меня ничто: я прошу вас принять меня в монахини, а если вы откажетесь, я убегу в эти дикие леса и там загублю вскоре и тело свое, и душу.
Если так, благодарение Богу, что он дарует нам общество столь доброй и столь родовитой дамы.
И, не медля более, аббатиса отрезала ей косы; нетрудно было увидеть, что, несмотря на глубокую печаль, Элейна была прекраснейшей в мире женщиной. Из поклажи вьючных лошадей, ведомых стражами аббатства, достали черное сукно и покровы, которые ей отныне уже не придется снять. И когда оруженосец из Треба увидел королеву так преображенной, он сказал, что не оставит ее; его облачили в рясу послушника. Прежде чем последовать за ними, капеллан, два послушника и два оруженосца взялись перевезти короля в аббатство, не столь далеко расположенное. Его отпели по-королевски достойно; тело его с почестями предали земле до того времени, пока на горе, где он скончался, не достроили монастырь, о коем просила королева. Туда и перенесли тело, а королева пожелала жить в келье при монастыре вместе с двумя другими монахинями, двумя капелланами и тремя послушниками. Каждое утро после мессы она приходила на берег озера, где у нее похитили сына, и читала там псалтырь, орошая его обильными слезами. Когда стало известно, что королева постриглась в монахини, местные жители прозвали монастырь Королевским, и туда подались благороднейшие дамы той страны, из любви к Богу и к королеве.
IV
Между тем Клодас покорял страну Ганн, как прежде покорил королевство Беноик. Богор пережил брата всего на несколько дней и оставил двоих детей, Лионеля и Богора, еще в колыбели. Местные бароны защищались, пока могли; королева укрывалась в Монтеклере, своем последнем замке, и тут узнала, что Клодас идет брать его приступом. Боясь попасть к нему в руки, она покинула замок, переправилась через реку, омывавшую его стены, и с двумя детьми и несколькими верными слугами добралась до леса неподалеку от того аббатства, где приняла постриг ее сестра, королева Элейна.
Когда она проезжала по этому лесу, ей повстречался рыцарь, который долго и верно служил королю Богору, но был лишен наследства и изгнан за человекоубийство; ибо сей государь был великим поборником справедливости, как и брат его, король Бан. Этот рыцарь, по имени Фарьен[18], некогда взял под начало наемников короля Буржского и от него владел добрыми землями. В тот самый час, когда через лес ехала королева Ганнская, король Клодас охотился в нем на кабана, и рыцарь, его сопровождавший, стоял на краю большой рощи, как вдруг увидел, что едет королева с детьми. Он бросился к поводьям лошадей и велел спустить колыбель, в которой спали дети. Не спрашивайте, пронзил ли ужас королеву; она припала к своему коню, и ее с трудом удержали. А рыцарь, охваченный глубокой жалостью, сказал ей:
Госпожа, король Богор Ганнский причинил мне немало зла; но я не так жесток, чтобы выдать вас вашему врагу, моему нынешнему сеньору. Я не забыл, что мое изгнание вас огорчило и что вы тогда избавили меня от смерти. Позвольте мне проводить вас до края этого леса и доверьте мне опеку ваших детей. Я буду заботиться о них, пока они не войдут в возраст, когда им дозволено будет носить оружие; и если они вернут себе наследство, то я не сумею им помочь, но от души порадуюсь этому.
Дама, поколебавшись немного, ответила рыцарю, что она верит в его преданность и оставляет на его попечение самое дорогое, что у нее осталось на свете. Он велел своему слуге доставить обоих детей к нему в дом. Сам же он, проводив королеву до лесной окраины, где было аббатство и где ей дали приют, простился с нею и вернулся к Клодасу в тот самый миг, когда гонец принес весть, что замок Монтеклер не может долее держаться. Клодас тотчас направился к замку, и ворота перед ним распахнулись.
С того времени он стал неоспоримым владетелем старинных уделов королей Бана и Богора.
Монастырь, куда препроводили королеву Ганнскую, был невдалеке от избранного королевой Беноикской. Обе сестры скоро встретились, и нетрудно понять радость и печаль их свидания, когда они услышали рассказы о недавних своих злоключениях. Аббатиса, подойдя к королеве Ганнской, остригла ее длинные волосы и дала ей покров, который та испросила, чтобы вполне укрыться от докуки и посягательств Клодаса. Мы оставим обеих сестер в их благочестивом уединении, чтобы узнать, что стало с младенцем Ланселотом.
V
Дама[19], увлекшая Ланселота на дно озера, была фея.
В те времена феями именовали всех женщин, которые занимались колдовством и ворожбой. «Им была ведома, говорит сказание бриттов, сила слов, камней и трав; они постигли тайну, как сберечь себя юными, прелестными, дивно всевластными. Особо водились они в обеих Бретанях[20] во времена Мерлина, обладавшего всею мудростью, коей дьявол может наделить человека». В самом деле, Мерлин у бретонцев считался то святым пророком, то божеством. А от него-то Владычица Озера и получила премудрость, вознесшую ее над всеми женщинами ее времени.
Несомненно то, что Мерлин был зачат женщиной от одного из злокозненных духов, кои часто посещают наш мир и настолько одержимы нечистым пылом, что стоит им бросить взгляд на женщину, как они теряют силы для воплощения своих дурных умыслов. Тем же умозрительным пылом обладали они еще прежде своего ослушания и прежде сотворения Евы. Пьянясь обоюдным восхищением, они довольствовались одним взором, чтобы вознестись на вершину взаимного счастья. Однако же одному из них Мерлин был обязан своим рождением[21]. На границе Шотландии жил некий вавассер весьма скромного достатка; у него была дочь, которая, войдя в брачный возраст, заявила, что никогда не разделит ложе с мужчиной, увиденным ею собственными глазами. Родители делали все возможное, чтобы истребить в ней это странное отвращение; она же всегда отвечала, что, если ее выдадут замуж против воли, она сойдет с ума или наложит на себя руки. Не то чтобы ей недоставало любопытства узнать, в чем состоит тайна супружеского союза; но только ей претило видеть того, кто придет открыть ей эту тайну. Отец, не имея других детей, не хотел перечить ее решимости; но после его кончины демон, обо всем осведомленный, явился к девице ночью и стал нашептывать ей на уши слова нежные и льстивые.
Я молодой чужеземец, добавил он, здесь я никого не знаю; мне говорили, что вы не желаете видеть того, кого могли бы полюбить; я пришел сказать вам, что и я некогда принял то же решение.
Девица позволила ему подойти и обнаружила, что он превосходно сложен из плоти и кости; ибо, хотя демоны это просто духи и телесных форм не имеют, они могут создавать из воздуха подобие той материи, которой им недостает. Так была обманута эта девица: она с превеликой страстью приняла незнакомца, не видя его, и не отказала ему ни в малейшей его прихоти.
Пять месяцев спустя она почувствовала себя в тяжести, а когда настал срок, тайно произвела на свет дитя, нареченное Мерлином по указке того, кто его породил. Его не крестили; и было ему двенадцать лет, когда его доставили ко двору Утер-Пендрагона, как о том свидетельствует его жизнеописание.
После смерти герцога Тинтагельского, надоумив Утер-Пендрагона, как обмануть герцогиню[22], Мерлин удалился, чтобы жить в дремучих лесах. У него были вероломные и лживые склонности его отца, и он обладал, ничуть не менее того, всеми тайнами человеческого познания. А на окраине Малой Бретани жила девица превеликой красоты по имени Вивиана; Мерлин воспылал к ней страстной любовью; он явился в места, где она обитала, и бывал у нее и днем, и ночью. Она была умна и примерно воспитана; устояв перед его посягательствами, она сумела выведать у него все его премудрости.
Я готова, сказала она ему, сделать все, что вы от меня хотите, если вы меня обучите малой толике ваших тайн.
Ослепленный любовью, Мерлин согласился передать ей из уст в уста все, что она пожелает узнать.
Научите меня вначале, сказала она, как мне силою слов замкнуть такую ограду, никем не зримую, из которой было бы невозможно выйти. А потом, как мне удерживать человека спящим так долго, как я захочу.
Но для чего, спросил Мерлин, нужны вам подобные тайны?
Чтобы употребить их против моего отца; ведь если он узнает однажды, что вы или кто другой разделил со мною ложе, он меня убьет. Видите, как важно мне знать способ усыпить его.
Мерлин поведал ей и одну тайну, и другую, а она поспешила записать их на пергаменте; ибо она была обучена грамоте. После она как будто бы уступала желаниям Мерлина; но всякий раз, когда он к ней приходил, она чертила ему на коленях два волшебных слова; он погружался в сон и упускал любую возможность похитить у нее сладкое имя девственницы. А когда рассветало и она будила его, ему мнилось, что он обрел все желаемое; ибо в силу того, что оставалось в его природе человеческого, он был подвержен тем же заблуждениям, что и прочие из нас; и дама не могла бы его обмануть, если бы он был демоном всецело. Демоны, как известно, всегда бодрствуют; они не знают сна, и для них это одна из величайших пыток.
Наконец, дама вызнала у Мерлина столько всего, что заперла его в гроте в погибельном Дарнантском лесу, что подступает к Корнуэльскому морю и к королевству Сорелуа. С тех пор Мерлина более не видели ни разу, и никто не мог указать то место, где он заключен.
Дама же, обманувшая Мерлина, была та самая, что унесла в озеро Ланселота; и никогда еще, смеем уверить, не было матери нежнее и заботливее к своему чаду. В избранном ею месте она жила не одна: ей составляли общество рыцари, дамы и девицы. Вначале она отыскала хорошую кормилицу; а когда дитя возросло до того, чтобы без нее обойтись, то выбрала наставника, дабы научить его всему тому, что ему положено было знать, чтобы держать себя в миру как подобает. Его называли то Прекрасным найденышем, то Сироткой-богачом; но дама звала его не иначе как Королевичем. В восемь лет он обладал силой и умом отрока и уже выказывал немалую страсть к бранным утехам. Однако он никогда не выезжал из леса, простертого от того места, где король Бан испустил последний вздох, до самого взморья. Что же до озера, в которое якобы увлекла его дама, это была одна лишь видимость и колдовской морок. В лесу возвышались красивые дома, струились ручьи, полные лакомой рыбы; но от чужих глаз все было скрыто обманчивой зыбью озера, разлитого над всем.
Здесь история покидает Владычицу Озера и юного Ланселота, чтобы поговорить о двух его кузенах, Лионеле и Богоре, сыновьях короля Богора Ганнского.
VI
Фарьен не забыл наставлений доброй королевы Ганнской; обоим детям он обеспечил пропитание, особо стал заботиться о старшем, а младшего отдал на попечение своему племяннику Ламбегу. Однако он не открыл тайну рождения этих детей никому, кроме того племянника и своей жены, молодой и прекрасной дамы, которая позднее обманула его доверие и уступила любовным притязаниям короля Пустынной земли. Словно бы искупая свою вину, Клодас облек Фарьена чином сенешаля страны Ганн[23]. Но случилось так, что Ламбег узнал о дурном поведении дамы, и с того дня он воспылал непримиримой ненавистью к королю, навлекшему позор на его род. Фарьен, извещенный Ламбегом, едва мог поверить в свое несчастье, ибо он полагал, что любим своею супругой не менее, чем сам ее любил. Однажды, когда Клодас отослал его с неким наказом, он повиновался для виду, но с наступлением ночи вернулся к себе домой, где и застал короля. В первом порыве ярости он ринулся, чтобы сразить его; но Клодас его упредил, выпрыгнув из дома через окно. Коль скоро виновник ускользнул, Фарьен счел за благо притвориться; назавтра он пришел во дворец и сказал, отведя Клодаса в сторону:
Сир, я ваш верноподданный, и мне нужен ваш совет. Прошлой ночью я застал со своей супругой одного из ваших рыцарей.
Кого же? живо спросил Клодас.
Не знаю; жена моя отказалась назвать его; но он из вашего дома. Что мне делать? И если бы такое приключилось с вами, что бы делали вы?
По правде говоря, Фарьен, ответил Клодас, если бы я застал его на месте, как оно, видно, и было у вас, я бы убил его.
Стократ вам благодарен, сеньор!
Но король так говорил лишь для того, чтобы вернее избежать подозрений Фарьена.
Придя домой, сенешаль не проронил ни слова упрека или жалобы, но взял жену за руку и отвел ее в домовую башню. Одной старой матроне велено было заботиться о ее пропитании и обо всем, что ей понадобится. Дело это долго держалось в тайне; наконец, дама нашла способ уведомить Клодаса, который, выехав за несколько дней до того поохотиться в Ганнском лесу, послал к Фарьену оруженосца, чтобы передать ему, что приедет к нему отобедать. Сенешаль принял известие с притворной радостью; страждущую пленницу он вывел из башни и холодно предупредил, чтобы она хорошо приняла короля. Затем он выехал королю навстречу, поблагодарил его за оказанную честь и отдал дом в его распоряжение. Когда встали из-за столов, он вышел, а Клодас уселся возле дамы на прекрасном и богатом ложе[24]. От нее он услышал, что Фарьен его узнал и что с той поры она заперта в башне, где влачит жизнь, плачевнее которой на свете не бывает.
Вам нетрудно будет вызволить меня и отомстить Фарьену. Он уже три года держит при себе двоих детей короля Богора, как видно, для того, чтобы помочь им вернуть свое наследство, когда они возмужают.
Благодарю вас за совет, сказал Клодас, и уж я сумею им распорядиться.
Он попрощался с Фарьеном, ничем не обнаружив злого умысла. Среди его баронов был один близкий родич того рыцаря, которого Фарьен убил во времена короля Богора, за что и был лишен своих наделов. Клодас призвал его к себе.
Я не прочь, сказал он, дать вам способ отомстить Фарьену. Он тайно растит сыновей Богора; обвините его в измене, а если он будет отпираться, потребуйте доказать это в поединке с вами. Я вам обещаю чин сенешаля после боя.
Большего и не понадобилось, чтобы уговорить рыцаря. Когда Фарьен вновь явился ко двору вместе с Ламбегом, они нашли у короля добрый прием. Но на другой день рыцарь, выйдя от мессы, подошел к Клодасу и сказал ему во всеуслышание:
Сир, я требую призвать к ответу Фарьена, вашего сенешаля. Я обвиняю его в измене. Если он это отрицает, я докажу, что он тайно приютил двоих детей короля Богора Ганнского.
Тогда Клодас обернулся к Фарьену:
Сенешаль, вы слышите, что говорит этот рыцарь в укор вашей чести. Я не могу поверить, чтобы вы так отплатили за мое доверие.
Прошу дать мне время, ответил Фарьен, чтобы посоветоваться.
Кто запятнан изменой, возразил рыцарь, тому нет нужды просить совета. Или уж взять веревку да надеть себе на шею, или оспорить обвинение. Если вы невиновны, чего вам бояться? Верность придает мужество тем, у кого его нет; но и самый лучший рыцарь окажется худшим, если дело его неправое.