Примечания
1) Первый отрывок приводится в книге Гёте (GOETHEs sämtliche Werke), т. III, издание 1840 года; второй в «Беседах с Эккерманом», т. I.
2) CUVIER, Receuil des éloges historiques etc. 1810, том I, стр. 215.
3) Опровержение этих сомнений и идеалистических утверждений, а также доказательство того, что мы, однако, способны постичь себя в полной истине, можно найти в моей «Системе метафизики», стр. 68f, 170f и 265f.
4) То, что здесь и далее говорится о способе возникновения и внутренней организации самосознания, можно найти более подробное развитие и обоснование в моем труде «Новая психология», стр. 63f и 192f.
5) Высказывания профессора Плейфейра из его известного трактата «Диссертация о прогрессе математических и физических наук со времени возрождения литературы в Европе», включенного в дополнения к «Британской энциклопедии», процитированного в «Эдинбургском обозрении», том. 80, в рекламе статьи БРЕВСТЕРА «The Martyrs of Science, or the Lives of Galileo, Tycho Brahe and Kepler», London 1841. Рецензент напоминает нам, однако, что еще до НЬЮТОНА один английский астроном уже отдал должное работе Кеплера, а именно ХОРРОКС, который называет его Astronomiae principem.
6) «История химии» Томсона, Лондон 1831, том II, Seite 282.
7) «Философия здоровья, или изложение физической и умственной конституции человека и т.д.» Саутвуда Смита, Лондон 1835, том I, Seite 380.
LITERATUR: Friedrich Eduard Beneke, Die Erwerbung von Naturerkenntnissen, Archiv für pragmatische Psychologie, Bd. 1, Berlin 1851.
ЮЛИУС БАУМАНН
Кант скептик?
Кто такой скептик?
Скептик это МОНТЕНЬ. «Как мы можем доказать, что наши представления о чувстве совпадают с предметами? Чтобы утверждать это соответствие, мы должны были бы иметь знание о вещах, независимое от идей смысла, которых у нас нет, а если бы мы имели его, например, в понимании, то снова появился бы вопрос, откуда приходит к нам знание о правильности понимания.»
БЕЙЛЬ скептик. По его мнению, разум силен в указании на ложное, но слаб в позитивном познании истины. Даже существование физического мира недоказуемо. Вторичные качества (цвета, звуки и т.д.) не реальны; почему движение и протяженность должны быть чем-то большим? Почему бы чему-то не казаться протяженным и движущимся, не имея на самом деле этого в себе? Если Бог может и способен обмануть нас во вторичных качествах, то почему не в протяженности и движении?
ЮМ скептик. По его мнению, нельзя помыслить ничего такого, чего бы не ощущал (чувствовал) раньше, будь то через внешнее или внутреннее чувство. Причина и следствие это просто привычная последовательность фактов (ощущений), простое объединение идей. Субстанция это тоже ассоциация идей, то есть совокупность нескольких качеств, которые всегда воспринимаются вместе. Причина и следствие говорят о связи фактов; для каждого факта возможна противоположность, которую можно представить с такой же легкостью, как и саму реальность, например, солнце завтра взойдет и не взойдет. Таким образом, знание о связи причины и следствия недостижимо путем априорных умозаключений. Адам, впервые оказавшись перед водой и огнем, не может судить по текучести и прозрачности, по теплу и свету, что последние могут его задушить, вторые поглотить. Таким образом, причина и следствие это два факта, связь которых совершенно произвольна, т.е. без наблюдения мы никогда не смогли бы сказать, что факты и обстоятельства вызывают действия и следствия. Во впечатлении органов чувств нет ничего от внутренней связи между фактами. Таким образом, причина это идея, которая формируется из повторения одних и тех же фактов как предшествующих и последующих; она возникает из привычки, т.е. из склонности, развившейся в результате повторных впечатлений, ожидать b после a. Наши идеи не простираются дальше нашего опыта; но у нас нет опыта божественных атрибутов и действенности. Реальная причина и следствие всегда являются лишь комбинацией двух чувственных фактов. Таким образом, человек никогда не выходит за пределы чувственного и не переходит к сверхчувственному. Мысль о небытии Бога не содержит в себе противоречия. Постоянный опыт учит нас законам природы. Вот и все о ЮМЕ.
Скептики это ЭНЕСИДЕМУС и его школа, в которой античный скептицизм достиг кульминации: Все знание относительно, никогда не показывает вещи сами по себе, а в их условности через человеческую или животную организацию.
Практически, древние скептики следовали привычке. Согласно Энесидему, череда явлений сохраняет то, что было с другими, до другого, после другого. Из этого можно вывести полезные для жизни искусства. Как школа присвоила себе отрицание доказательств Бога Карнеадами, так, практически, благочестие было для них жизненным благом. Религиозный поворот у МОНТЕНЬЯ; только откровение Бога дает нам покой и уверенность. То же самое у БЕЙЛЯ: уверенность не может быть достигнута разумом, но только откровением и озарением благодати.
Согласно ЮМУ, чудо не может быть доказано. Постоянный опыт учит нас законам природы; чудо, таким образом, стояло бы как опыт супротив миллионов, тем самым теряя всякую достоверность, всегда более достоверно, что так называемое чудо было обманом. Опыт источник нашего разума, в опыте нет воздаяния, поэтому у нас нет причин принимать его. Опыт лишь показывает нам единство души и тела, поэтому он дает основания против бессмертия. Все это сказано против религии разума; позитивная религия христианства, по мнению ЮМА, основана не на разуме, а на вере, т.е. на постоянном чуде в каждом человеке, которое заставляет его принять то, что больше всего противоречит привычке и опыту. ЮМ хочет мягко обойти скептицизм: Он должен руководствоваться им, чтобы направить свое предприятие на такие положения вещей, которые лучше всего подходят для узких способностей человеческого разума. Ни догматик не станет отрицать, что существуют неразрешимые трудности в отношении всех знаний, ни скептик, что, несмотря на эти трудности, мы подвержены абсолютной необходимости думать, верить, заключать и даже часто соглашаться с ними с полной уверенностью. Скептик, по привычке и склонности, больше настаивает на трудностях, догматик, по тем же причинам, больше на их необходимости. ЮМ основывает мораль на нравственных чувствах, которые отчасти являются непосредственной склонностью, отчасти природным инстинктом, как, например, любовь к детям, благодарность к благодетелям, жалость к несчастным, отчасти и преимущественно чувством долга, когда мы рассматриваем потребности человеческого общества, которые, возможно, не могут поддерживаться без справедливости, верности и т.д.. Поэтому все, что способствует счастью общества, заслуживает нашего одобрения и доброй воли, даже без учета нашего «Я».
В морали ЮМ оставляет свой скептицизм; он просто считает, что человек может быть на мгновение введен в заблуждение его принципами, которые так просты.
После этой ориентации среди скептиков мы переходим к вопросу о том, является ли Кант скептиком в своей самой уникальной работе, «Критике чистого разума» 1781 года.
В Предисловии (стр. IX) КАНТ заявляет:
«в такого рода исследованиях никоим образом не может быть позволено что-либо предполагать, в них все, что имеет хотя бы малейшее сходство с гипотезой, есть запрещенный товар, всякое познание требует признания своей абсолютной необходимости».
Что подразумевается под необходимостью, становится яснее на стр. 2: «Такие общие познания, которые в то же время имеют характер внутренней необходимости», т.е. тот, кто их мыслит, мыслит их именно так и сознает, что не может мыслить их иначе (и даже не желает). Согласно стр. 1, " рассудок перерабатывает сырой материал чувственных ощущений», причем и то, и другое Канта устраивает. Но за пределами опыта этот вопрос кажется ему сомнительным. Страница 3: " Естественно, что, покинув почву опыта, человек не станет сразу же возводить здание на основе знаний, которыми он обладает неизвестно откуда, и на основе принципов, происхождение которых ему неизвестно, не убедившись предварительно в их основах путем тщательного исследования, поэтому он уже давно должен был поставить вопрос о том, как разум может прийти к этим знаниям a priori, и какой объем, действительность и ценность они могут иметь.».
Общие и необходимые знания и принципы существуют, но их происхождение неизвестно.
Для Канта несомненно, что априорные понятия и принципы не могут быть из опыта; ведь опыт никогда не дает строгой всеобщности, а только сравнительную (до сих пор или в сколько-то и стольких случаях это было так), и не дает необходимости, т.е. немыслимости противоположного, а только реальность. Априоризм, который ЛЕЙБНИЦ утверждал против ЛОККА, не подлежит сомнению, но он должен быть ограничен в своем применении к опыту.
Очевидно (и так поступал, например, КРУЗИУС), что такие предложения следует рассматривать как непосредственно определенные. КАНТ, с другой стороны, объясняет на стр. 233::
«(Постулировать в смысле: провозглашать какое-либо утверждение сразу же определенным без обоснования или доказательства), если мы должны были допустить, что для синтетических суждени, как бы они ни были очевидны, можно требовать безусловного одобрения без дедукции в силу одного лишь авторитета их собственных утверждений, то вся критика рассудка свелась бы на нет; и так как нет недостатка в дерзких притезаниях, от которых не отказывается и обыденная вера, тот наш рассудок стал бы открытым для всяких фантазий, не будучи в состоянии отказать в своем одобрении таким утверждениям, которые, хотя и без всякого права на то, требуют для себя признания тем же уверенным тоном, как и действительные аксиомы.» Кант не приводит (предостерегающего) примера такого использования синтетических пропозиций априори (выходящих за пределы характеристик, лежащих в предмете), но можно предположить, что он имеет в виду понятие причины, которое, по его мнению, является синтетическим априори, но может быть использовано только в опыте.
Согласно стр. 90, причина означает следующее.
«за некоторым А полагается, согласно определенному правилу, совершенно отличное от него В. А priori еще не ясно, почему явления должны содержать в себе нечто подобное и потому a priori возникает сомнение, не есть ли это понятие совершенно пустое и не имеющее среди явлений ни одного предмета».
Стр. 171: " о том, что возможны причины, которые изменяют состояние вещей, т.е. определяют их к состоянию, которое противоположно данному состоянию, рассудок не дает нам a priori никакого указания».
Стр. 2067: " Каким образом что-то вообще может изменяться, как возможно, чтобы за состоянием в один момент времени следовало противоположное состояние в другой момен времени, об этом мы не имеем a priori ни малейшего понятия».
У Канта понимание только логическое, с предложением a есть b, b есть c, я внутренне вижу, что a есть также c, но я не вижу внутренней связи между причиной и следствием в чистом мышлении этим способом (ЮМ).
Стр. 221: «Из понятия субстанции или причинности я никогда не могу распознать, что такая вещь возможна». То, насколько здесь правит логика (формальная логика), очевидно, потому что, согласно Канту, было бы трудно представить, что различные виды субстанций должны влиять друг на друга.
Стр. 396: «Ибо все без исключения трудности, касающиеся связи мыслящей природы с материей, проистекают лишь из ложной дуалистической идеи, что материя как таковая не есть явление, т.е. простая идея ума, которой соответствует неизвестный объект, а есть сам объект, поскольку он существует вне нас и независимо от всякой чувственности».
Стр. 494: " Внечувственная причина идей нам неизвестна, и поэтому мы не можем рассматривать их как объект.».
Стр. 635: " каким образом я могу перейти от того, что есть, что налично, к чему-то совершенно отличному от него (называемому причиной); более того, в таком чисто спекулятивном употреблении понятие причины, теряет всякое значение, объективная реальность которого могла бы поддаваться пониманию in concreto».
Стр. 636: " Принцип причинности, действует только внутри области явлений, а вне ее лишен смысла и даже пользы»
Таким образом, априори является для КАНТА идеей, т.е., согласно стр. 750. " вещь, над идеей которой он («Утверждатель») размышляет в одиночестве, чтобы получить из нее нечто большее, чем идея, а именно реальность объекта (реального или возможного опыта)».
Я не могу ничего сделать из простого понятия причины: если a есть, то существует b, совершенно отличное от него, ибо я изнутри не вижу, как это может произойти. То же самое, согласно Канту, с простым понятием субстанции = то, что мыслится только как субъект, уже не как предикат другого, ибо это еще ничего не говорит о внутренностях объекта. Я, в этом смысле называемое субстанцией, является таковым исключительно с точки зрения формальной логики (стр. 355).
Таким образом, причина и субстанция являются, согласно Канту, априорными понятиями, но сами по себе пусты. Но где же он находит истинное знание? Согласно странице 19, способность (восприимчивость) получать идеи посредством воздействия на нас предметов называется чувственностью. Посредством чувственности, таким образом, «объекты даны нам». Ни один объект не может быть дан нам иначе, чем через чувственность.
Стр. 375: «Реальность постижения не может быть понята априори».
Страница 15: «Два основных ствола человеческого познания, вырастающие, быть может, из одного общего, но неизвестного нам корня, посредством чувственности предметы нам даются, а рассудком же они мыслятся».
В чувственности различают чистое и эмпирическое.
Стр. 20/21: «Так, когда я отделяю от представления о теле все, что рассудок думает о нем как то: субстанцию, силу, делимость и т.п., а также все, что принадлежит в нем к ощущению, как то: непроницаемость, твердость, цвет и т. п., то уменя остается от эмпирического созерцания еще нечто, а именно протяженние и очертания. Все это принадлежит к чистому созерцанию, которое находится в душе a priori, также и без действительного предмета чувств или ощущения, как чистая форма чувственности».
Вкус вина не относится к числу объективных характеристик, которые можно рассматривать как явление, а относится к особой природе чувства в субъекте, который им наслаждается; цвета не являются качествами тел, к восприятию которых они присоединены, а лишь видами чувственного восприятия лица, на которое определенным образом воздействует свет. Согласно этому, субъективны не только вторичные качества (вкус, цвета, тона, тепло, холод), но и протяжение, форма, к которым, по показаниям опыта, следует отнести вторичные качества. Кант относит непроницаемость к вторичным качествам; у Локка она была первичной, как и движение и число.
Кант считает движение апостериорным вторичным (стр. 41: " Но в пространстве, рассматриваемом самом по себе пространство, рассматриваемое само по себе, нет ничего движущего; стало быть [движение] представляет собой нечто эмпирически данное»), а число априорно субъективное. Согласно Канту, протяженность и форма относятся к чистому созерцанию, которое априори имеет место в разуме как простая форма чувственности, даже без реального объекта чувств или ощущений. Тот факт, что можно конструировать пространственные формы в воображении, первоначально могло привести Канта к мысли, что математические свойства полностью априорны. Против выведения пространственного восприятия из самих вещей опыта, он замечает на странице 26/27:
«ни абсолютные, ни относительные определения нельзя созерцать
раньше наличия вещей, которым они присущи, т.е. нельзя созерцать
a priori».
Это совершенно верно in concreto, например, является ли предмет трехгранным или круглым, но никак не in abstracto; точно так же, как причина, согласно Канту, является понятием a priori, но ее определенное применение, тем не менее, имеет место в опыте. Поскольку все, что мы говорим о теле, объявляется частично априорно субъективным (субстанция, форма), частично апостериорно субъективным, возникает вопрос, откуда берет начало это апостериорное понятие. Кант говорит о «чувственном воздействии, как единственном способе, посредством которого объекты даны нам. Тело это всего лишь видимость.