Мам Мам! Мама! Мам!
Тим. Наконец я опомнилась. Сын тянул меня за рукав. Я повернулась к нему и наткнулась на встревоженный взгляд.
Мама, что с тобой?
Ничего, ответила через силу. Опустилась на диванчик. Просто Ничего.
Молча обняла сына и закрыла глаза. Ничего. Рано или поздно это должно было случиться. Но я оказалась не готова.
Я тебя очень люблю, сказала сыну, отпустив.
Он нахмурил брови. Мне захотелось провести пальцами по его лбу, но он давно перестал воспринимать нежности. Пришлось улыбнуться, хотя это было непросто.
Кто тебе звонил, мам?
Я качнула головой. Как объяснить?
Ты сделал уроки?
Да.
Разговор повис, так и не закончившись. Тимоха смотрел с подозрением. Но что я могла сказать ему? Сердце уже билось в прежнем ритме, паника прошла. Только ярость всё так же скребла душу. Звонок был настолько неожиданным, что я не смогла подготовиться. А смогла бы я когда-нибудь?
Достав из шкафчика печенье, положила несколько штук на тарелку по краю. В центр поставила чашку.
Мам, что ты делаешь?
Не скажу, беззаботно отозвалась я. Налила кипяток, положила заварку. Пока делала всё это, чувствовала взгляд сына и старалась не обращать на него внимания. Как будто ничего не случилось. А правда, разве что-то случилось?
Держи, подала ему сооружённый за пару минут «натюрморт».
Тимоха не оценил. Даже руку не протянул. Чувствуя себя нелепо, я стояла с тарелкой посреди кухни под осуждающим взглядом собственного ребёнка.
Не хочешь говорить не говори, сказал он и ушёл.
Вздохнув, я поставила тарелку на стол и опустилась на диван. Из глубины квартиры раздался шум телевизора. Орешки со сгущёнкой и курабье с красной капелькой варенья посредине словно насмехались надо мной. Моему сыну девять. Девять, а не три и даже не пять. Это тогда я могла сказать, что всё хорошо, и он верил мне. А теперь обмануть его очень трудно.
Отломив кусочек печенья, я включила телефон. Почти сразу же пришло несколько уведомлений, что абонент с номером плюс семь пытался дозвониться до меня. За ними сообщение в мессенджер.
«Полина, меня зовут Егор Дымов. Номер дал мне ваш отец. Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста, перезвоните, как сможете».
Вот оно что. Не дав себе времени подумать, я нажала на вызов. Дымов ответил на втором же гудке.
Простите, Егор, повернув чашку другой стороной, холодно и безэмоционально сказала я. Что-то со связью.
Егор
Стоило услышать голос дочери тренера, меня снова захлестнуло. Злая ирония, чёрт подери.
Ничего. Чтобы ненароком во что-нибудь не въебаться, я сбавил скорость. Каждое слово хлыстом по оголённым нервам. Как голос с того света.
Заставил себя собраться.
Если честно, не понимаю, чем могу вам помочь. Если не ошибаюсь, вы хоккеист?
Не ошибаетесь.
Вы хоккеист, я журналистка. Хотите, чтобы я взяла у вас интервью?
Нет.
Вкратце я рассказал ей суть проблемы. Она слушала, не перебивая. Временами было ощущение, что связь снова оборвалась, но нет. Видимо, дочь унаследовала манеру своего отца. Краткость во всём. Ничего лишнего.
Мне нужна зацепка, Полина, подвёл я черту сказанного. Любая. В долгу я не останусь.
Не останетесь, отозвалась она с довольно странной интонацией. Помолчала. Хорошо, я помогу вам. По крайней мере, постараюсь помочь. Не обещаю, что это будет очень быстро.
Буду вам признателен. Я снова завёл двигатель. Чёрт! Этот голос Но как бы ни похож он был на голос строптивого ангела, это была совсем другая женщина.
Я поглубже вдохнул и потихоньку поехал вперёд.
Я перезвоню вам, если что-то найду. Пока быть признательным мне не за что.
Я и не сказал, что признателен вам сейчас, усмехнулся я. Лишь сказал, что буду вам признательным.
Разговор с Полиной Кузнецовой оставил странное ощущение, но итог был один: в голову опять полезли воспоминания. Поначалу я пытался отогнать их, но потом понял: на хрена? Лезут пусть лезут. Может, так и лучше. Всё эта дурацкая холодная осень и Россия. Не стоило мне сюда возвращаться. Не вернулся, когда стоило, а сейчас уже особенно и незачем.
Прошлое
Жрать хотелось дико. Возвращаясь с тренировки, я пытался вспомнить, есть ли что в холодосе. По всему выходило, что нет. Неплохо бы было заглянуть в ближайший супермаркет. Забить морозилку, да и дело с концом. Но сегодня тренер нас так ухайдохал, что было в падлу. Благо до дома рукой подать. Подаренная пару лет назад родителями трёшка находилась минутах в десяти ходьбы от катка.
Весна выдалась дрянная. Холодная и мокрая.
Твою ж мать, процедил я, вляпавшись в грязь.
Коммунальщики, похоже, решили забить на талый снег. В потёмках было не разобрать, как пройти к дому, не уделавшись. К хренам моржовым супермаркет. Закажу что-нибудь из ближайшего ресторана.
Решив так, я хотел свернуть к себе.
Отстаньте! вдруг раздалось сбоку. Отстаньте от меня!
Затормозил. Кричала девушка, и голос показался смутно знакомым. В мозг впаялся пронзительный вскрик, другие голоса уже не девичьи.
Я бросился в переулок. В самом конце мелькнуло светлое пятно, рядом тёмные тени.
Достала уже со своей сестрой, сука ебанутая! рявкнула одна из них.
Девушка снова закричала.
Не надо! Мне стало видно, как она загораживается от трёх парней. Пожалуйста
Мы из тебя дурь живо выбьем! Один схватил её за куртку, толкнул к другому.
Чёрт! Когда я оказался рядом, она уже лежала на асфальте. Трое лбов швыряли её, как беспомощного котёнка. Сжавшись, она пыталась защититься, но куда уж.
В меня словно зверь вселился. Сумка с формой полетела на мокрую землю.
Ты, блядь! Я схватил первого попавшегося урода и с размаха всадил кулак ему в скулу. Недомерок отлетел к стенке.
За ним отправился второй. Третий дожидаться своей очереди не стал сиганул в подворотню так, что только пятки засверкали. Хрен тебе, сучёныш. Я догнал его в несколько секунд. Встряхнул и придал ускорения. С девчонкой все трое были смелыми, а тут расползлись, как побитые дворовые псы.
Тяжело дыша, оглянулся. Кровь кипела. Если бы не прижавшаяся к стене девчонка, вернул бы всех трёх и как следует объяснил, что соперников надо выбирать себе по размеру.
Ты Я присел рядом с ней и осёкся, наткнувшись на её взгляд.
Затянутые слезами зелёные глаза, растрёпанные, забитые снегом волосы. В уголке губ кровь.
Ангелина? переспросил глупо. Сам поразился, что её имя всплыло в памяти. Прошло уже больше недели с того матча.
Это действительно была она. Та самая девчонка. Шмыгнув носом, она вытерла кровь и попыталась встать. Пошатнулась. Я дёрнулся, придержал её.
Я в порядке, сказала сдавленно, сделав попытку высвободить руку.
Заметно.
Девчонка отвернулась. Громко, рвано выдохнула и тихо застонала. Я подхватил сумку, вывел Ангелину из переулка и развернул к себе лицом. Заставил поднять голову.
Ёб твою мать, не удержался, увидев царапину на скуле.
Она слизнула каплю крови.
Давай отвезу тебя в больницу.
Не надо! В её тихом, нежном голосе послышался испуг. Отразился он и в глазах. Пожалуйста, не надо, попросила она почти шёпотом.
Ты их знаешь?
Она молчала. Долго. Опустила голову, и грязные волосы скрыли её лицо.
Твои дружки? Едва унявшаяся злость начала подниматься снова. И какого хрена я, спрашивается
Но додумать я не успел.
Не дружки. Они Вернее, мы Мы из одного детдома. Если я поеду в больницу, оттуда передадут в полицию. Только хуже будет. Они меня убьют. Изнасилуют и убьют.
Из одного детдома? Вспомнился билет без обозначения стоимости. Так вот оно что. Выходит, билеты сбагрили в детский дом.
Так мы и стояли, пока я думал, что делать с этим дерьмом. Я держал её за локоть, а она молчала. Тишину нарушали только проезжающие вдалеке машины. Кровь покатилась по подбородку, и она стёрла её.
Раз в больницу нельзя, наконец решил я, пойдём ко мне. Взглядом показал на соседний дом. Тут близко.
Она посмотрела из-под ресниц. Испытующе, смело и робко одновременно. Заметно было, что колеблется.
Пойдём, повторил я. Не волнуйся, на твоё достоинство покушаться я не собираюсь. Мне это не нужно.
Всё время, пока я распатронивал аптечку, Ангелина просидела на краю в самом углу кухонного дивана. Без куртки она казалась ещё тоньше. Водолазка под горло скрывала всё, что только можно было скрыть, и при этом подчёркивала каждый изгиб тела. Белый цвет ей шёл. Я как-то само собой отметил это, только девчонка разделась.
Поставив стул, я сел напротив.
Руку давай.
Она протянула ладонь. Кожа на ладони была содрана. Задрал рукав следы от чужих пальцев, которые не скрывала свежая ссадина.
За что тебя так? Я провёл ватой с перекисью.
Ангелина не пикнула. Складывалось ощущение, что ей похрен, хотя рану наверняка драло. Вздохнула, и плечи её опустились.
Они мне завидуют.
Я даже оторвался от дела. Посмотрел, ожидая продолжения.
Ангелина снова вздохнула.
У них никого нет, а у меня есть старшая сестра. Полина.
Так если она старшая, что же не забрала тебя?
Она старше на пятнадцать минут.
Впервые я увидел её улыбку, продлившуюся долю секунды. Ангелина забрала у меня вату и прижала к уголку рта. На сей раз поморщилась.
Двойняшки, что ли?
Смочил ещё одну.
Близняшки. Мы с ней, как две капли воды. Нас даже родители путают. Вернее, голос стал тише, да и сама она сникла, путали.
В кухне повисло неловкое молчание. Прервала его, как ни странно, сама Ангелина:
Мы с сестрой всегда вместе. Нас за это ненавидят. И родители у нас были, а у этих Она махнула рукой. Кого-то от алкоголиков забрали, а от кого-то в детстве отказались. Вот.
Что с вашими родителями случилось? всё-таки спросил я.
Авария. Папа сразу погиб, мама в больнице умерла. А мы Нас в детский дом забрали.
А родственники?
Ангелина отрицательно мотнула головой. Слипшиеся волосы тоже мотнулись. Словно поняв, что я заметил грязь, она убрала прядку за ухо. Посмотрела вначале из-под ресниц, потом прямо. Рука моя застыла на её. Каждый раз сталкиваясь с ней взглядом, я отмечал, какие красивые у неё глаза.
Не повезло девчонкам, что уж. Я не представлял, как это лишиться сразу и отца, и матери. Да что там, я не представлял, как это потерять хоть кого-то из них. Пусть отношения с матерью у нас были достаточно сложные, я бы порвал любого, скажи он в её сторону дурное слово.
Давно они погибли?
Четыре года назад. Мне кажется, что уже вечность прошла. А иногда я просыпаюсь и Глаза её стали влажными.
Не договорив, она прикусила губу, сжала кулак. Только я хотел сказать, что продолжать не нужно, как она сдавленно договорила:
Иногда просыпаюсь, и как будто вчера всё было хорошо. Мы с сестрой, мама, папа. А потом начинается новый день, и
На этот раз она замолчала, так и не закончив фразу. И опять уставилась на меня. Открыто, с грустью и наивностью, которой я раньше не замечал. Понятия не имею с чего, но стало ясно: раньше она никому этого не говорила. Разве что сестре, но это не в счёт.
Можешь остаться у меня на пару дней. Надеюсь, ты не собираешься сегодня возвращаться к этой своре?
Она отрицательно мотнула головой.
Хочешь позвонить сестре?
Нет. Она набрала побольше воздуха. Поднялась и прошла через всю кухню к окну. Только там обернулась. Сегодня Полина сказала мне, чтобы я бежала и не возвращалась. И запретила звонить ей первое время. Она не должна знать, где я.
А сама она что? Почему не сбежала вместе с тобой?
Она другая. Такая же, но другая. Не знаю, как объяснить. Она может за себя постоять. И опять этот неуловимый намёк на улыбку. Она же старшая.
На пятнадцать минут.
На пятнадцать минут, ответила Лина так серьёзно, словно каждая минута равнялась году. Глядя на неё, сложно было усомниться, что так и есть.
Если так, можешь пожить у меня.
Какой чёрт дёрнул сказать это, я не знал. Видел её второй раз в жизни. Обычная девчонка, каких пруд пруди.
Ангелина натянулась струной. Слова висели в воздухе, сгущая напряжение. Я поймал себя на том, что, если она откажется, будет досадно.
Просто так? спросила с осторожностью.
А как ещё?
Ангелина пожала плечами. В этом жесте было больше, чем если бы она принялась объяснять. Хотелось ухмыльнуться. Не вышло.
У меня трёшка. Одна комната свободна. Так что да, просто так. Я задумался на пару секунд. Хотя нет. Будешь ходить за едой и готовить. И убираться. У меня с этим паршиво.
И всё?
И всё. Только тебя же искать будут.
Будут. Но не найдут.
Не слишком самоуверенно для детдомовской девчонки?
Нет. В самый раз.
Не прошло и десяти минут, как я кинул на кровать в самой маленькой из трёх комнат постельное бельё. Простыня была серая, наволочка и пододеяльник белые.
Извини, некомплект.
Переживу.
В этой комнате обычно ночевали пацаны, если оставались у меня. Но они тоже переживут. Тем более что чем яснее становились перспективы каждого из нас, тем реже мы зависали. При одинаковых исходниках я добился куда большего, чем любой из команды, и останавливаться не собирался.
Девчонка осмотрелась. Подошла к балконной двери, открыла и высунула нос на улицу. Джинсы на ней были узкие, потёртые, носки с разноцветными пальчиками.
Через месяц мне будет восемнадцать, сказала она ни с того ни с сего. Надеюсь, нам с Полей дадут хотя бы комнату.
К чему это было, я не понял, но согласно кивнул. Месяц, значит. Месяц так месяц. Хотя бы на какое-то время после тренировки мне гарантирован горячий ужин. И компания зеленоглазой тоже. Учитывая, что в последнее время вечера приходилось проводить в обществе телевизора, не такая уж дурная перспектива.
Настоящее
Припарковав машину у ограды, я бесцельно уставился на здание детского дома. Во дворе лениво пинали мяч двое пацанов лет двенадцати, ещё один, чуть старше, мёл асфальт. Голову садануло шальной мыслью взять кого-нибудь из этих парней. Правда, желание прошло быстро. Ответственность за чужую жизнь не моё. Одного раза хватило, чтобы усвоить это.
Я завёл двигатель.
Не нужно было приезжать сюда. Детский дом не лучшее место для того, чтобы справиться с внутренней пустотой. И с воспоминаниями о том, что уже никогда не вернуть. О той, что уже не вернуть. Прошло десять лет, а это место не изменилось. Детский дом, где когда-то жила Ангелина. Откуда она сбежала.
Глава 4
Егор
Возвращаясь в Россию, иллюзиями я себя не тешил. Знал: будет хреново. Но не подозревал, что настолько. Не вспоминать прошлое можно было, лишь отрубив себе голову. Единственное, что помогало забыться, лёд. Так что въёбывал я, не жалея себя. К чертям собачьим жалость. Жалость к себе и оправдания две твари, не давшие многим хорошим парням реализовать амбиции. Именно это когда-то сказал мне бывший друг, за что я до сих пор был ему благодарен.
Пока стоял в утренней пробке, услышал собственный гороскоп на сегодня. Нечто вроде «придётся приложить усилия, чтобы намеченные дела были сделаны». Захотелось послать сидящих у микрофонов ведущих к дьяволу. Можно подумать, когда-то было иначе.
Тренировка была сложная. Что тому виной изменившаяся погода, несостыковка планет земной системы или дрянное настроение фиг поймёшь.
Приняв передачу, краем глаза заметил движение рядом с Кузнецовым. Какого хрена?
Что встал, Дымов? раздалось рядом.
В ногу что-то ударилось.
Богатырев, чтоб его! Повернулся к нему на долю секунды. Хотел было послать, но тут над катком прогремел голос Кузнецова:
Перерыв пятнадцать минут!
Всё, что увидел, спину тренера. И ещё мельком девушку рядом с ним. Высокая, худая, она шла впереди.
Я впился в неё взглядом. Каштановые волосы собраны в хвост. Белый свитер, узкие джинсы. Почти сразу она скрылась под трибунами. В груди сдавило, башка поплыла.
Кто это? спросил кое-как у одного из парней.