Щеки мои пылали. Я не сразу сумела попасть в рукава своей старенькой куртки. Уже осенью она была мне тесновата, а теперь и вовсе запястья торчат К обиде примешивалась ненависть в такой степени, на какую прежде я не считала себя способной.
«Пусть Барыгина сильней меня, думала я, терзая свой замок и хлястики. Пусть она одолеет меня физически. Но духовно я ей никогда не подчинюсь. Пусть воображает себя хоть королевой мира, у нее не будет подданным один человек на земном шаре я!».
Нисколько не пугала меня возможность драки. Схлестнуться с Ларкой я была готова. Так бы и вмазала в ее наглую физиономию!.. Только чтобы один на один. Если их будет много против меня одной тут уж я не выдержу и обязательно разревусь. А больше всего на свете боюсь я дать им повод думать, будто они что-то для меня значат.
Барыгина, со своей стороны, всячески старается показать, что не считает меня за человека. Но я уверена: и я что-то для нее значу. Иначе бы она так меня не преследовала
Делая вид, что завожу ручные часы, я отошла в сторону от школьных ступеней и укрылась за толстым стволом дерева. Там уже стояла Ершова, пытаясь раскурить свой жалкий бычок. Мы обе прятались от ветра и недобрых глаз.
Тощие спичечки в грязных Зойкиных пальцах все время ломались, и Ершова с досадой чертыхалась.
Слышь, постой так, сказала она. А то задувает У тебя жвачки нету?
Нет, ответила я.
По ступеням неторопливо сошла Барыгина в своих сапожках из натуральной кожи. Трофимова семенила справа, несла ее и свою сменку. Удальцова пристроилась слева, щебетала на всю улицу и льстиво смеялась. Зайчиков на ходу отпускал кому-то щелбаны Главные шакалы расползлись. Я выждала минуту. Можно идти.
Но тут появился Кирилл Романов.
Я нелепо дернулась на месте. Кир. Мальчик в рыцарском плаще Он застегивал самую обыкновенную черную куртку, но это не имело значения все равно он был в плаще. Простой жест, каким он заслонил глаза от солнца, для меня был исполнен безыскусного благородства. Кир, Кир! Радость моя единственная
У калитки мы слегка коснулись плечами. Он взглянул на меня рассеянно-ласково:
До понедельника?
Ага до понедельника.
И мы разошлись в разные стороны.
Домой я всегда ходила в одиночестве, стараясь пропустить вперед Барыгину и ее шакалят. Обычное средство защиты, вроде приемов самбо (которыми, увы, я не владею). Но сегодня это вдруг показалось мне унизительным. Я шла и думала: из кожи вон вылезу, но докажу Инге, родне, себе самой! что я не пропащий человек. После чего смогу покинуть Петровку с гордо поднятой головой. Мне здесь всё опротивело. Я завизжу, если вновь услышу «малый» вместо «парня» или увижу ряды черного хлеба вместо белого
Всё здесь черное, черное, черное.
Но даже здесь апрель это апрель. Даже эта убогая весна радует душу. Наконец растаял снег Теперь при слове «снег» мне всегда будет вспоминаться обрыв над Окой и грязно-белая трясина, в которой я увязла. И мой отчаянный вопль: «Кир, помоги мне! Помоги мне, Кир!..». Вопль был во сне, трясина наяву.
Соня?.. Мое отношение к ней определить трудно. Но, во всяком случае, это не дружба. Линючева мне не более близка, чем случайная попутчица в автобусе. Мы сошлись, потому что несколько месяцев сидели за одной партой, и потом она единственная от меня не отвернулась. Нас связывает многое, и в то же время ничего. Вскоре я расстанусь с ней, но это не причиняет мне никакой боли.
Совсем другое дело Яна.
Всегда Яна.
А теперь еще и Кир
Я часто вспоминаю свою прошлую жизнь. Детские обиды и радости, двор в цветущих вишнях, старенькую пятиэтажку, рыбок в аквариуме Как много было хорошего, и как я была слепа! Теперь все кануло в Лету, а я стою одна на пустынном перекрестке на этой бесконечной улице Металлистов и маюсь: куда завернуть? Временами мне хочется плакать, но особой тоски по родным я не испытываю. Я приглушила все свои чувства, чтобы выжить
Вдали мелькали яркие куртки шакалят, ветер доносил беспечный смех. Я прямо спросила себя: «Я боюсь?». И во мне ожила гордость. Какое право они имеют пробуждать во мне страх?! «Нет, сказала я себе, этого не будет. Отныне я никого не боюсь». Я ускорила шаг, почти побежала, и теперь уже страстно желала застать всю компанию.
Но двор был пуст.
Возможно, после этого учебного года я действительно утрачу чувство страха, ибо устала бояться изо дня в день. Хорошо это или плохо, когда в человеке нет страха?..
Пазл 27. Первый день без мамы
Август 1992 г.
Алексин
Старинные ходики над моей головой пробили два часа по полуночи. Я натянула одеяло.
В первый вечер тетя Римма любезно поинтересовалась, не помешают ли мне часы с кукушкой. Я ответила: «Нет» и с дороги уснула без проблем. Но вот уже пятая ночь в этом доме, и тетку больше не интересуют мои спальные удобства. Я лежу на раскладном кресле, каждые полчаса вздрагиваю от неизбежного «ку-ку» и слушаю сонное дыхание Алины. Как смогла она уснуть после всего, что было?.. И однако же, она спит на своем диванчике у окна. Она спит утомленная выпитым вином, хохотом и суетой и криками «шлюха» и «алкашка», которыми наградила ее родная мать. Она спит, ибо для нее эти крики привычны, как застарелая зубная боль. Ничего в ее жизни не изменилось (на что она, может быть, втайне надеялась). А в моей жизни изменилось все.
Впервые за тринадцать лет я мучаюсь бессонницей.
Наверное, это означает, что я выросла. Дети с бессонницей не знакомы. Что бы ни случалось в моей жизни прежде, какие бы издевки дворовой компании ни довелось перенести, как бы ни огорчали ссоры с Яной, как бы ни трясло от домашних скандалов наступал положенный час и природа брала свое: я засыпала. Но детство кончилось там, на грозненском перроне, наводненном бородачами с автоматами в руках. И здесь когда уехала мама
Мы обнялись на пороге, и она сказала: «Перемелется мука будет». И велела слушаться взрослых. Последнее специально для тети Риммы, которая стояла рядом. А маме хотелось сказать другое я видела по глазам: как страшно ей оставлять девочку-подростка одну в чужом доме на положении бедной родственницы. Кто принесет мне утром стакан молока? Кто побудет со мной, когда я болею? (А я так часто простужаюсь). Кто осушит мои слезы, выслушает мои стихи и просто выслушает?.. Уж конечно, не эта женщина с таким странным именем и таким резким голосом, которая торопится прервать наше прощанье: «Борька уж заждался, хватит нежничать, в последний р-раз, что ль, видитесь?». И в глазах мамы: «Возможно, и в последний. Кто теперь поручится?..». Она целует меня и подхватывает сумку. И я говорю ей: «Все будет хорошо, все будет хорошо».
Мы прибыли в Алексин ветреным солнечным днем. Еще с автобуса меня поразило, что городок раскидан среди леса. Иногда сквозь него проглядывали дачи, но большей частью это был самый настоящий лес. Сколько же здесь берез! В Грозном я видела их только на картинках. Белоствольные красавицы символ моей новой жизни Я как-то выпустила из виду, что уже не раз любовалась березами, когда гостила у сестер. В ту пору «белоствольные красавицы» не представляли для меня особого интереса. Но сейчас, взвинченная переменами, я ощущала сентиментальный восторг. Разве не об этом мечтала я с тех пор, как уехала Яна? Разве не писала я в своей зеленой тетрадке: «Хочу жить в России! Я россиянка!..». И вот моя мечта сбылась.
Только как-то странно.
Поселок Петровский выглядел самой настоящей деревней, в которой кое-где по недоразумению воткнули многоэтажные дома. Я сама выросла в подобном районе, но сейчас ощущала смутное разочарование. В мечтах все казалось значительным и сияющим, на деле обернулось обыденным, если не сказать убогим. Неужели это сюда я так рвалась?..
Дядя Боря остановился у магазина:
Заскочу на минутку. Римка ругаться будет, но не голодать же Ваське.
«Какому еще Ваське?» удивилась я. Моего двоюродного брата звали Андрей, и я знала, что он живет в Калуге учится в институте им. Баумана.
Здесь хорошо, правда? сказала мама. Спокойно
Я кивнула, понимая, что она хочет меня подбодрить.
Из магазина дядька вынырнул с пятью буханками ржаного хлеба.
Лид, подержи пакет.
Буханки одна за другой исчезли в большом черном кульке, который дядя Боря почему-то назвал «пакетом».
Куда нам столько? засмеялась мама.
Это Ваське. Мы поросенка держим. В сарае за домом. Каждый вечер баланду ему ношу. Жрет, скотина!.. Ну а зима наступит мы сами его сожрем.
Дядя Боря подмигнул мне. В его устах эта грубая фраза звучала по-доброму. Но я была слегка шокирована. Трудно сразу перестроить сознание: животное, которое в твоем родном краю испокон веку считается «грязным», здесь легализовано в виде новогоднего угощения. В отличие от чеченцев, мы свининой вовсе не брезговали, но чаще ели говядину или баранину; а уж чтобы порося поселить в двух шагах от дома такое в Грозном и представить невозможно!.. Мне стало любопытно, и я решила сегодня же напроситься с дядей Борей в сарай.
Странно было слышать только русскую речь и не видеть никого в платках и папахах. С одной стороны, это успокаивало, с другой будто чего-то не хватало. Мимо прошла компания подростков, и россыпь табуированных слов угодила в меня подобно сухим абрикосовым косточкам.
Пока мы шли через двор, стиснутый между четырехэтажек, с погнутыми турниками и начавшей желтеть травой, я переваривала новую для себя информацию. Мое представление о неприличной ругани не простиралось дальше известного литературного слова. Здесь же я услышала такие комбинации, что покраснела, даже не понимая их смысла. Но сильней всего было удивление: для парней эти слова значили не больше, чем междометья «ах» и «ох», так небрежно они были и произнесены, и выслушаны. Это ставило в тупик.
Как и положено благовоспитанной девочке из интеллигентной семьи, я относилась к пороку во всех его проявлениях с острым любопытством, словно к забавному уродливому зверьку.
Уж меня-то он не укусит!..
Тетя Римма, полная женщина с крашеными хной волосами и неожиданно тонкими чертами лица (которые, впрочем, уже начали расплываться), облобызала меня в обе щеки, не переставая при этом что-то говорить. В ее глазах за стеклами очков светилось тревожно-ищущее выражение, а повышенные децибелы должны были выражать восторг встречи. Рядом вертела хвостиком и подпрыгивала от такого же неуемного желания оказать радушный прием маленькая черная собачонка. Я присела ее погладить. Она обнюхала мне руки и стала лизать щеки. И в эту минуту я поняла, чего так не хватает поцелуям тети Риммы теплоты.
И какой неприятный у нее голос, с этой грассирующей «р», и как она умудряется задавать по три вопроса в секунду и сама на них отвечать, и как старается показать, что рада нам будто в глубине душе не очень-то и рада. Я устыдилась своих мыслей. Зачем с порога выискивать недостатки в той, которая будет мне вместо матери? Подозревать, что тетя Римма нам не рада, по меньшей мере нелепо. Зачем бы ей тогда названивать в Грозный и так настойчиво меня приглашать? Просто я еще не отошла от пережитого страха, вот мне и чудится подвох там, где его нет «Как здорово, что на свете есть собаки!» подумала я и с двойным усердием стала чесать подставленное мохнатое брюхо.
Мими и тут первая, произнес насмешливый девчачий голос из глубины квартиры.
Поздор-ровайся с сестр-рой, сказала тетя Римма, и во фразе проскользнуло едва заметное раздражение: с псиной-де можно возиться и после
Я выпрямилась и пробормотала «привет».
Мою кузину звали Алиной, как Янину сестренку. Имя достаточно редкое. Оно будет напоминать мне малышку, а значит, и Яну как будто я нуждаюсь в чьих-то напоминаниях! Эта Алина была совсем взрослой старше меня на четыре года. Она стояла, прислонившись к двери своей комнаты (которая теперь будет и моей), скрестив руки на груди, и в ее спокойном взгляде было так мало любопытства. Как она похожа на отца! Она и не подумала броситься ко мне с поцелуями, а у меня не возникло желания приласкаться к ней. Уж очень независимой выглядела эта хорошенькая кареглазая девушка с короткой стрижкой и изысканной фигуркой. Ее взгляд говорил: «Не тронь меня и я тебя не трону». Мы сразу друг друга поняли и в дальнейшем неплохо поладили, хотя она продолжала держать меня на расстоянии.
Зато тетя Римма понятия не имеет о том, что такое личное пространство.
Ну дай же мне р-разглядеть тебя, Анюта, она бесцеремонно схватила меня за локоть и вывела на середину комнаты. М-да Зачем же пр-рятать кр-расоту волос в этой унылой косе? Еще бантик повяжи, как маленькая. А эта юбка
Рим-ма! тихо, но отчетливо сказал дядя Боря.
На секунду тетка примолкла, и глаза ее виновато забегали. Потом она возобновила атаку:
А что такого? Я же как лучше Лида! Может, в Гр-розном так пр-ринято юбки до пят, но у нас девушки не пр-рячут ноги, как стар-рухи!
Я покраснела. Моя юбка была не «до пят», лишь прикрывала колени, и такая длина казалась мне даже смелой. Вот уже полгода ношу я длинные юбки и горжусь тем, что я взрослая. А теперь, оказывается, я маленькая, «еще бантик повяжи», но при этом старуха!..
На улицах Тулы и Алексина я не встретила ни одной девушки в длинной юбке, да и зрелые тети щеголяли в столь откровенных нарядах, обнажая толстые ляжки и обвислые груди, что я диву давалась: неужели они не видят, как это вульгарно? Почему им никто не подскажет?.. А вместо этого «подсказали» мне.
Римма, мы отстали от моды, примиряюще заметила мама; эта реплика показалась мне унизительной и породила внутренний протест.
Но тетка воодушевилась:
Конечно, где вам в этом убогом Гр-розном! Еще бы платком девчонку замотала!.. У нас так не носят, забудьте ваш мусульманский кошмар-р, мы ей пер-решьем или купим новую. Да и блузка, честно говор-ря У нее все такие? Словно из бабушкиного сундука. (Она была недалека от истины: вот уже год, как одежду мне не покупали, а перешивали из хранящихся у тети Дуси нарядов; но до сих пор я считала, что одета красиво). Ничего. Мы это попр-равим. Подбер-рем что-нибудь из кофточек Алины
Если Алина не против, вставила дочь с прежней спокойной насмешкой.
Ах, это Алинка шутит! засмеялась тетя Римма; смех был такой же возбужденный, как и речь, движения рук и глаз. Ничего, ничего, что-нибудь пр-ридумаем
Словно я приехала голой и теперь следовало немедленно прикрыть мою срамоту. Почему мама не вступится, не осадит эту самоуверенную тетку? Но мама, казалось, не видела в происходящем ничего дурного. Чувствуя, как пылают щеки вот что значит «теплый прием», я присела на краешек дивана. У ног моих вертелась Мими, такая славная, ей все равно, какой длины у меня юбка! Я похлопала рукой; Мими на секунду заколебалась, потом прыгнула и приткнулась рядом с выражением блаженства на мордочке.
Моська!..
От этого грозного окрика дяди Бори вздрогнули мы обе.
Ты почему на диване?! А ну брысь, шипел дядька на бедную псину; но я почувствовала, что упрек предназначен мне.
Мими соскочила весьма резво для своей комплекции и, поджав хвост, поплелась к подстилке в прихожей. «Знай свое место», подумалось мне, и мысль эта породила неприятное предчувствие.
Какое место в этой стае будет у меня?..
«Ку-ку!». Часы пробили половину третьего.
Я заворочалась, устраиваясь поудобней в тщетной попытке приманить сон, и кресло-кровать заскрипело. Только бы не разбудить Алину. Я жалела ее и вместе с тем сознавала, что она не нуждается в моей жалости и, вздумай я навязаться, спокойно и иронично поставит меня на место. И снова подумалось: а какое оно, мое место?..