После этого он исчезает, а я осторожно запираю дверь и начинаю раздеваться. Однако, ещё раз пристально взглянув на кровать, резко меняю своё мнение, решив, что ни за какие коврижки не сниму свой парусиновый костюм. "Завтра я его постираю, вывешу сушиться на окно, посижу на нём, если потребуется хоть немного разгладить, но снимать его сейчас увольте", говорю я себе. В итоге я ложусь полностью одетая, включая туфли, чулки и гибкий солнцезащитный шлем.
Как только я вытягиваюсь, снизу начинают доноситься странные звуки, и, приоткрыв ставню, я, к своему ужасу, обнаруживаю, что из моей клетушки открывается вид на жилища аборигенов, где, как я быстро понимаю, многие детишки, увы, постоянно кашляют, видимо, страдая коклюшем. Кроме того, их матери ведут между собой непрекращающийся спор, в то время как бесчисленные собаки дерутся, лают и воют. По мере того, как я привыкаю к этому чудовищному шуму, я начинаю различать и другие тягостные звуки испуганное мычание крупного рогатого скота где-то поблизости. Это продолжается до рассвета, и на следующее утро я обнаруживаю, что бойня находится практически за углом. И, вдобавок ко всей этой какофонии, целую ночь откуда-то издалека долетает бой африканского тамтама.
12 августа
Утром ко мне заходит доктор Клауссон с молодым местным дантистом, одним из его бывших учеников в зубоврачебной школе в Багдаде, предлагая прокатиться вместе с ними в машине этого парня. И я, с благодарностью приняв приглашение, провожу часть дня, посещая и осматривая достопримечательности. Но на самом деле смотреть особо не на что, кроме моего собственного отеля (несомненно, одного из лучших зданий в городе), базара, маяка и ржаво-алых останков немецкой субмарины, наполовину затонувшей недалеко от берега. А ещё имеется Кристиансборг старая датская крепость прямо на воде, являющаяся сейчас дворцом губернатора, где живёт нынешний предводитель сэр Аллан Бернс.
В Аккре нет настоящей гавани, корабли бросают якорь на открытом незащищённом рейде. Для перегрузки и доставки к причалу тяжёлых грузов используют связанные вместе прибойные лодки. Лёгкие же товары перевозятся с помощью небольших прибойных лодок, причаливающих прямо к пляжу за пирсом.
Оказывается, городские аборигены бьют в тамтамы и танцуют как днём, так и ночью, что, по словам доктора Клауссона, является древним африканским обычаем, преобладающим над всеми другими в дни радости и печали, скуки и веселья. Если кто-то женится, то бьют в тамтамы, если кто-то опасно болен или умирает тоже.
Меня очаровывают простые лавки золотых и серебряных дел мастеров, а также торговцев слоновой костью и резными деревянными фигурками. Я покупаю золотое кольцо, довольно широкую ленту с выдавленными на ней всеми знаками Зодиака, серебряного слона под пальмой (амулет для ношения на шее), вазочку из слоновьего бивня, и две резные фигурки жениха и невесты из чёрного дерева.
На главной улице есть хороший методистский книжный магазин, и я беру несколько небольших английских книжек, которые прочту по дороге или раздам завтра своим попутчикам, что, как я подозреваю, принесёт мне популярность.
Вечером после ужина я смотрю американский фильм, который показывают в моём отеле в бывшем дворе для рабов, и надо же! это "Волшебник из страны Оз"39. Я, как во сне, сижу, затаив дыхание, и слушаю Джуди Гарленд, поющую мою обожаемую "Где-то над радугой ". Собственно говоря, я, вероятно, одна из немногих в Соединённых Штатах, кто никогда не видел "Волшебника из страны Оз" (хотя его сняли, должно быть, уже около четырёх лет назад), и расцениваю происходящее, как весьма любопытный опыт, впервые смотреть фильм, столь популярный у себя дома, здесь, во внутреннем дворике отеля "Морской вид" в Аккре. (Позже мне говорят, что это одно из наиболее кишащих комарами мест, а потому удивительно, что я умудрилась просидеть два часа с голыми ногами и руками и ни разу не быть укушенной. Возможно, ветер тогда дул не в ту сторону и как-то отпугнул кровососов, или, может быть, моё мыло и тонкий аромат духов пришлись им не по вкусу. Как бы то ни было, я не была укушена и чудом избежала малярии или лихорадки песчаных мух).
13 августа
Я сплю ещё одну ночь в своей убогой каморке, но на этот раз под звуки громко горланящих в нашем дворе мужчин и звона бьющихся бутылок, которые те, похоже, расшвыривают во все стороны. Все они белые и штатские, очень пьяные, только что вернувшиеся в город после нескольких недель, проведённых в африканском буше, где они занимались всякими делами: разными подрядами, строительством дорог, охотой, сделками по приобретению слоновой кости и прочим подобным. Миссионер, тоже оказавшийся постояльцем отеля, пытается убедить их вести себя прилично, но тщетно те орут, поют и крушат всё подряд целую ночь напролёт.
14 августа
Этим утром, позвонив ни свет ни заря, мне, слава Богу, приказывают немедленно явиться в аэропорт, поскольку наш самолёт вскоре вылетает в Кано и Хартум. Но в конечном итоге это происходит только спустя несколько часов, так что у меня появляется достаточно времени, чтобы посетить лагерь.
Меня информируют, что в настоящее время это место является крупнейшим и, вероятно, наиболее важным пунктом базирования ВВС США за пределами континентальных границ Америки. Это штаб-квартира и главная база африканско-ближневосточного крыла Командования воздушного транспорта. Деятельность этой организации распространяется через всю Северную и Центральную Африку непосредственно до Ирака и Ирана, а также вдоль Аравийского побережья до Индии, включая, по их уверениям, 21 локацию вдоль всей трассы в пустынях, джунглях и горах. Считается, что это самый протяжённый воздушный маршрут в мире, в несколько раз превышающий длину всех линий коммерческих авиакомпаний США, вместе взятых.
Хотя авиабаза занимает общую площадь в шесть квадратных миль40, лётное поле и лагерь находятся примерно в трёх милях41 друг от друга. Сам аэродром столь же современный и хорошо оборудованный, как и любой другой в Соединённых Штатах, с двойной взлётно-посадочной полосой длиной 6 000 футов42 и просторной зоной рассредоточения. Говорят, по ночам на этом поле стоит до 200 самолётов. Три больших стальных ангара целиком заполнены оборудованием и запчастями для техобслуживания и ремонта, и создаётся впечатление, что они находятся здесь годами, а не чуть более двенадцати месяцев. Самое удивительное, что, как и на Рыбацком озере, все эти материалы были доставлены кораблями через Атлантику в данном случае в Такоради, ближайший грузовой порт, а затем перевезены для монтажа сюда через горы, за 185 миль43, грузовиками или по железной дороге.
В качестве защиты от опасностей, связанных с возможной бомбардировкой противником лётного поля, лагерь предусмотрительно расположили на некотором расстоянии, примерно в миле44 от океана. Здесь расквартировано около 5 000 офицеров и рядовых, включая транзитных авиапассажиров, следующих через этот пункт, как и моя маловажная персона, в зоны боевых действий на севере и востоке.
Оказывается, в полночь авиабаза предстаёт столь же оживлённой, как и в полдень, поскольку функционирует согласно 24-часовому графику, то есть её деятельность никогда не прекращается. Итак, в любое время суток одна треть здешних мужчин работает, одна треть спит и одна треть развлекается.
Я замечаю в разных концах четыре большие радиовышки, с которых постоянно передаются сообщения во все части света. Гарнизон размещается и питается в типично современных африканских казармах цементной конструкции с каркасными крышами и закрытыми ставнями окнами, так как стёкол здесь нет. Каждое здание на базе целиком забрано американской сеткой для защиты от малярии. Каждый дверной проём оборудован ловушкой для комаров в виде внешней и внутренней дверей, и правило номер один нельзя позволять обеим дверям быть открытыми одновременно. Кроме того, вся 3-мильная зона вокруг базы продезинфицирована, и каждый день несколько сотен африканцев копают канавы, осушают их и опрыскивают. Медицинские работники говорят мне, что число заболевших малярией поначалу достигало 30%, но впоследствии было снижено до чуть более 1% великая победа армейского медицинского корпуса.
Вся мебель, используемая в казармах, изготовлена на месте из массива дивного красного дерева, которое является самой распространённой местной древесиной. Солдатам тут выделены двухъярусные койки, каждая с противомоскитной сеткой, которую нужно бережно подтыкать на ночь. Вдобавок, все мужчины обязаны носить высокие, выше колен, сапоги от комаров из мягкой эластичной кожи, а после захода солнца застёгивать рукава и воротники. Таким образом, есть куча причин, по которым уровень заболеваемости малярией снизился столь существенно.
В полдень я обедаю в столовой, и еда там вкусная и питательная. Многие тонны припасов постоянно прибывают из Штатов на кораблях, и все скоропортящиеся продукты хранятся при температуре в 40 градусов45 в ёмких холодильниках.
Лагерь выглядит, как полноценный компактный американский городок с тремя дизельными генераторами для производства света и электроэнергии, большим резервуаром для фильтрованной воды, доставляемой по трубопроводу длиной в девять миль46 из реки Вольта, полной системой водоснабжения и канализации, обширными складами фактически, всеми удобствами, кроме горячей воды, что, в конце концов, не так уж и востребовано в данном климате.
Здесь есть множество мест для досуга, таких как: бейсбольная площадка, теннисные корты, поля для игры в подковы, волейбольные сетки, два больших зала отдыха с пианино, играми и библиотеками, два клуба для офицеров и унтер-офицеров, два открытых кинотеатра, где каждый вечер крутят свежие ленты и новости, и наконец великолепный пляж для купания на берегу океана, ничем не уступающий самому шикарному курорту Флориды. Часовни различных конфессий заполнены во время богослужений, так что жизнь на авиабазе Аккры выглядит довольно насыщенной.
Это действительно великолепный лагерь, и, как говорит мне полковник Фрэнк Коллинз (начальник штаба американских войск в Британской Западной Африке): "Американская армия ожидает от своих солдат максимальной отдачи, но и предоставляет им во время службы в чужих краях такие условия для жизни и отдыха, каких не сыскать в любой армии мира, в чём вы и можете сами легко убедиться".
Всё это чудесно, но лично я навсегда запомню Аккру, как то место на планете Земля, где я разом ломаю три ребра, споткнувшись о низкую ступеньку в доме генерала Фитцджеральда и ударившись об острый угол тяжёлого стола из красного дерева. Все вокруг приходят от этого в ужас, и полковник Коллинз срочно везёт меня в госпиталь, где молодой доктор под наблюдением майора Кемпа вправляет мне рёбра и отправляет в дальнейший путь в изящном обтягивающем корсете из широкого бинта.
Аккра Кано
47
Итак, "воспарив", мы некоторое время летим над плоской и невзрачной местностью, а затем приземляемся в Лагосе48 в Нигерии, британской колонии с 20-миллионным населением, экспортирующей какао и арахис, или земляные орехи, как их там называют. Мы задерживаемся всего на полчаса, дабы выбросить двух армейцев и какой-то военный груз, но поскольку мы подхватываем двух других мужчин и новую кладь, то общий вес остаётся неизменным. Пока идёт погрузка-выгрузка, мы выходим размять ноги и в зале ожидания аэропорта получаем ледяную кока-колу, добытую из недр американского холодильника, и огромные бутерброды с вездесущим "Спамом"49 и сыром. Но на вторую порцию времени нет, и с бумажным стаканчиком в одной руке и кусочком бутерброда в другой нам приходится бежать обратно к самолёту.
Когда мы снова наверху, я мельком вижу город, маяк и большую лагуну Лагоса, а за ней Атлантический океан. Теперь мы сворачиваем вглубь Африки и летим на северо-восток над густыми джунглями, которые не редеют до самого Кано. По дороге мы видим пробивающую свой путь сквозь заросли реку Нигер.
Где-то здесь знаменитый авиатор, капитан Ролли Инман, потерпел крушение, однако выжил, чтобы поведать о тех событиях. Именно так он описывает свой "самый свежий триллер", едва не положивший конец его карьере:
"Мы благополучно добрались до Натала, но в ту же ночь правый мотор стал плеваться и бурчать всю дорогу над Атлантикой. Я несколько раз решал повернуть назад, но при каждой попытке всё чудесным образом становилось хорошо, и я опять летел в Африку. Мы нормально дотянули до Золотого Берега, где они осмотрели судно, но не смогли найти никаких проблем, поэтому мы отбыли в Хартум и летели примерно три часа. Таким образом, мы продвинулись вглубь суши где-то миль на 60050. И были на высоте порядка 11 000 футов51, когда правый двигатель окончательно сдох. Поскольку эти корабли с горючкой для трансатлантического перелёта весят 36 000 фунтов52, и по всем нормам 27 000 фунтов53 это предел общей загрузки, наша скорость снижения, что бы мы ни пытались предпринять, составляла около тысячи футов в минуту54.
Меня чуть не хватила кондрашка, пока нас несло над сплошными джунглями, где единственным открытым местом был узкий берег реки Нигер, которого мы теперь держались. Несмотря ни на что, я, широко открыв левый двигатель, врубил его на полную мощность. Но всё равно не выходило удержать высоту. Тогда мы сбросили все баки бомбоотсека, и я велел штурману и радисту прыгать, так как понял, что мы разобьёмся. Поскольку это был лишь второй перелёт в их жизни и они не успели толком освоить парашют, то непростительно долго медлили, решив прыгать лишь тогда, когда мы уже спустились слишком низко. Прорезав сквозь пальмы просеку длиной в четверть мили55, мы наконец коснулись земли на открытом месте, поросшем бамбуком высотой в семь футов56, и чуток соскользнули с берега в реку, убив при этом крокодила.
Стоило нам остановиться, как корабль был целиком охвачен пламенем. Второй пилот, паренёк по имени Расс Ховард, и я немедленно вылезли через аварийный люк, получив лишь пару мелких порезов на лице. Штурман по фамилии Кристи и радист по фамилии Вандевер сами выбраться не смогли. Мы, рванув назад, вытащили их. С Кристи чуть не сняло скальп, а у Вандевера горела одежда, и он получил серьёзные внутренние повреждения. Мы оттащили Вана и вместе рухнули в грязь под береговым бугром, так как с каждым всполохом начали взрываться пулемётные боеприпасы, меча во все стороны пули.
Вандевер был очень плох, так как его обувь практически сгорела, обожгло кожу ниже колен, и были сломаны три ребра. Мы пролежали так около часа, прежде чем заметили туземцев, подсматривающих за нами из-за деревьев. Мы жестами показали им подойти, и вскоре их вождь и дюжина самых смелых решились на это. Приблизившись, они упали на колени и принялись, прикладывая руки ко рту, повторять снова и снова 'салю салю'. Позже мы узнали, что это был их способ приветствовать кого-либо, кто считался ими намного выше по статусу, означая, что они готовы ему служить. Они были насмерть напуганы, поскольку впервые в своей жизни узрели самолёт, а мы, покрытые грязью и кровью, выглядели как сущие черти.
Разумеется, они не понимали ни бельмеса по-английски, но мы знаками показали, будто несём кого-то на носилках, и те, живо притащив травяную циновку и уложив на неё Вана, понесли над головами к небольшому скоплению травяных хижин, где они обитали примерно в миле57 от места падения. Начисто выметя одну из них и устелив её травяными циновками, чтобы мы могли лечь, они устроили нас с максимально возможным комфортом. Мы потеряли всё, кроме одежды, которая на нас была. Съестное, медикаменты, оружие, москитные сетки, надувные матрасы и всё остальное, включая и мой шикарный фотоаппарат, сгорело вместе с судном. Карты тоже сгорели, и мы имели лишь смутное представление о нашем местоположении, думая однако, что находимся не слишком далеко от города под названием Кадуна. Произнеся несколько раз 'Кадуна', мы указали в разные стороны. В итоге все туземцы, тоже повторяя 'Кадуна', ткнули пальцем в одном направлении, поэтому мы решили, что там она и должна находиться. Они не могли объяснить нам, насколько далеко, так как понятия не имели о милях. Ховард, взяв местную лошадь и одного из парней в качестве проводника, отправился в Кадуну. Оказалось, что до неё было 60 миль58. Поэтому ему пришлось туда добираться весь тот день и всю ночь. Поездка чуть не сгубила лошадь, так как та никак не могла угнаться за бегущим впереди проводником.