Илларион Григорьевич, скажите, у вашей супруги были какие-либо неприятности в последнее время? спросила я.
А что вы имеете в виду, Татьяна Александровна? спросил Александровский.
Ну, прежде всего я имею в виду, что, возможно, по работе, пояснила я.
Видите ли, Лиза никогда не рассказывала мне о том, что происходило на ее работе. Впрочем, я тоже не делился с ней какими-то неприятностями или, наоборот, успехами. Наши отношения не располагали к этому, мягко говоря.
Я понимаю вас, Илларион Григорьевич. Но, возможно, вы замечали, что она чем-то озабочена или подавлена? Может быть, были телефонные звонки угрожающего характера? Вы не в курсе? спросила я.
Вы знаете да, что-то такое похожее, кажется, было, задумчиво произнес Александровский.
Расскажите поподробнее, Илларион Григорьевич, попросила я.
Да я, собственно, ничего толком и не знаю. Ну, были телефонные звонки, да. Но Лиза всегда выходила из комнаты, и разговора я не слышал. Но после этих звонков у Лизы заметно менялось настроение. Да, она становилась нервной. Эти звонки явно были, мягко говоря, неприятными. Я пару раз спрашивал, не случилось ли чего Но она меня, можно сказать, посылала: говорила, что это не мое дело, меня не касается
А как давно такие звонки начались? спросила я.
Александровский задумался, припоминая.
Ну, несколько недель назад. Примерно, сказал он.
Понятно. Скажите, а у вашей супруги были какие-то увлечения, хобби? Может быть, она состояла в каких-то обществах? высказала я предположение.
Да нет. Особых увлечений у Лизы не было. Ну, если только шопинг. А так она больше любила проводить время дома. Говорила, что у нее очень нервная работа, что ей необходимо большую часть времени проводить в тишине и покое. Правда, иногда мы все-таки выходили вместе к моим друзьям. Да, кстати, вот не так давно мы с Лизой были в ресторане. Я совсем забыл об этом в связи с таким трагическим событием.
Да? Расскажите об этом поподробнее, попросила я.
Второй супруг Лизиной матери отмечал двадцатипятилетие своей дочери. Девушка серьезно больна, кажется, у нее рассеянный склероз. В связи с этим она практически все время проводит в израильской клинике, ее мать, первая жена отчима Лизы, живет вместе с дочерью. Но вот несколько дней назад они специально приехали в Тарасов, чтобы отметить эту дату. Был заказан столик в ресторане для этой девушки, Ольги, ее матери Натэллы Викторовны и ее отца Игоря Анатольевича. Но отчим Лизы решил, что правильно будет, если на торжество придут и мать Лизы, и мы с ней. Не знаю, насколько правильным было это его решение. На мой взгляд, получилось как-то не очень. Во всяком случае, неловкость очень заметно ощущали все присутствующие. А Натэлла Викторовна просто неприкрыто злилась. Но мы с Лизой и ее матерью пробыли в ресторане недолго. Сослались на срочные дела, извинились и ушли.
Понятно. Кстати, по поводу ресторана. Вы знаете, что Елизавета Владиславовна кроме того случая, о котором вы рассказали, несколько дней назад была в недавно открывшемся ресторане «Синий краб»? спросила я.
Нет, мне ничего об этом не известно, Александровский удивленно посмотрел на меня. Впрочем Деловая встреча? Она могла с кем-то встретиться в ресторане, предположил он.
И еще один вопрос, Илларион Григорьевич. У вашей супруги был любовник? спросила я.
Не знаю, равнодушно отреагировал Александровский. Но мне кажется, что нет, не было.
А почему вы так считаете? спросила я.
Видите ли, Татьяна Александровна, Лиза практически все время проводила дома. Ну, кроме работы, разумеется. И потом она же все время была раздраженная, даже злая. Мне кажется, что выносить мозг стало смыслом ее жизни. Кому-то больше, кому-то меньше. Я на себе испытал все сполна. Но и другие тоже страдали от ее высокомерия и холодности. Никакой мужчина не выдержит такое обращение.
«А может быть, Елизавета Александровская все-таки завела любовника, а он оказался не таким терпеливым, как Илларион, подумала я. Произошла ссора, и вот результат. Но вряд ли любовник стал бы убивать Елизавету на пороге квартиры. Зачем ему светиться? Ладно, буду продолжать расследование».
А что с друзьями? Подруги у вашей жены были?
По-моему, она изредка только с Валентиной общалась, вроде бы они с детства дружили. Но встречались они без меня. Я Валю пару раз видел. Не хотела Лиза меня брать с собой на эти дамские посиделки.
Учились они в одном вузе?
Нет, в разных. Во всяком случае, в универе я с Валентиной не сталкивался.
Где можно найти эту Валентину? Ее фамилию вы знаете? задавала я вопрос за вопросом. Но ответов на них не получила. Илларион Григорьевич не знал фамилии подруги своей жены, не знал, и где она живет. Ладно, если девушки созванивались, в полиции постараюсь как минимум телефон Валентины выяснить. А по номеру пробить человека не проблема.
Илларион Григорьевич, у меня к вам последний вопрос. Может быть, были еще какие-то родственники, с которыми у вашей супруги сложились неприязненные отношения? Возможно, кто-то особенно ей досаждал, или наоборот.
Дайте подумать Разве что Лизин двоюродный брат, Анатолий. Очень неприятная личность. Он то ли алкоголик, то ли наркоман. Ну, в общем, такой вот тип.
А что, между ними были стычки? спросила я.
Ну, Анатолий периодически клянчил у Лизы деньги, объяснил Илларион. Сюда к нам приходил несколько раз.
Эти визиты происходили в вашем присутствии? спросила я.
Нет, просто я слышал, как Лиза по телефону выговаривала своей матери, Анастасии Александровне. Ведь Анатолий сын ее старшей сестры, объяснил Александровский.
А вы знаете, где живет Анатолий? спросила я.
Да, как-то раз пришлось у него побывать, это на окраине Тарасова. Я сейчас уточню адрес.
Да, пожалуйста, попросила я.
Илларион вышел из гостиной и через некоторое время вернулся с листком бумаги в руках.
Вот, я написал адрес Анатолия, Татьяна Александровна, сказал он и протянул мне листок.
Спасибо. Ну, что же, Илларион Григорьевич, вот вам моя визитка, я вынула из сумки картонный квадратик-визитку и положила на стол, если что-то вспомните, то позвоните мне, пожалуйста.
Хорошо, Татьяна Александровна, сказал Илларион Александровский.
Да, Илларион Григорьевич, у вас есть какая-нибудь фотография Елизаветы Владиславовны? спросила я, подумав, что фото может мне пригодится.
Сейчас поищу, сказал Александровский и снова вышел из гостиной.
Вскоре он вернулся с фотографией.
Вот, пожалуйста, он протянул мне фото.
Спасибо вам и до свидания, сказала я и прошла в холл.
Покинув квартиру Елизаветы и Иллариона, я решила, что стоит пообщаться с соседкой, обнаружившей Елизавету Александровскую. Разумеется, полицейские с ней общались. Но далеко не все наши граждане с доверием относятся к службе правопорядка.
Я позвонила в соседнюю дверь и практически сразу же услышала женский голос:
Кто там?
Откройте, пожалуйста, попросила я. Я частный детектив, мне необходимо поговорить с вами.
Послышался звук открываемых замков, и на пороге открывшейся двери появилась женщина лет шестидесяти пяти или чуть больше, невысокого роста и приятной полноты. Она была одета в трикотажные пестрые брюки и бордового цвета блузку.
Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, представилась я соседке Александровских. Я провожу расследование по поводу убийства Елизаветы Владиславовны. Ведь это вы обнаружили ее тело?
Да, я. Ужас! Просто кошмар! Я до сих пор под этим жутким впечатлением! Уже вторую ночь не сплю, представляете? Но что же мы стоим? Проходите, Татьяна Александровна, в гостиную, пригласила меня женщина.
Через просторный холл мы прошли в богато обставленную гостиную. Женщина усадила меня на антикварного вида кресло, обитое гобеленовой тканью с причудливыми цветами. Сама же она расположилась на стоявшей рядом оттоманке, которая, по всей вероятности, была из того же самого мебельного гарнитура.
Как к вам можно обращаться? спросила я.
Олимпиада Константиновна, сообщила женщина.
Олимпиада Константиновна, как я уже сказала, я занимаюсь расследованием гибели вашей соседки Елизаветы Владиславовны. Расскажите, как вы ее нашли? попросила я.
Ох, это было так ужасно! снова начала восклицать женщина. Ведь такая молодая женщина, ей бы еще жить и жить! Все есть, и достаток, и семья, и ребенок. Девочка теперь полусиротой осталась. Ах, Кристиночка, бедный ангелочек!
Олимпиада Константиновна, скажите, вы слышали шум в тамбуре? спросила я, пытаясь повернуть беседу в нужное мне русло.
Да нет, особого шума не было. Я просто уже была в холле. Собиралась выйти прогуляться, понимаете, я всегда стараюсь по утрам погулять. Да и в магазин сходить, за свежим хлебом но тут Ах, Татьяна Александровна, они так кричали!
Кто кричал, Олимпиада Константиновна? тут же спросила я.
Вернее сказать, не «они», а она. Лиза в основном кричала, как всегда. Очередной утренний скандал. Я вот все время думаю, ну как так можно? Разве я могла бы так отвечать своему мужу, царство ему небесное? Так разговаривать с ним? Правда, мой муж был военным, полковником. Но все равно, это ничего не меняет. Так вот Лиза уже с самого утра, как сейчас выражается молодежь, начала выносить мозг Иллариону, своему мужу. Сначала отчитала его за то, что он что-то там разбил и не убрал за собой. Причем высказала ему свои претензии в очень грубой форме, да
«Так, похоже, что Олимпиада Константиновна сейчас рассказывает мне события, которые происходили не в то утро, когда произошло убийство, а накануне, подумала я. Потому что, если верить рассказу Иллариона Александровского, то в то утро Илларион находился у своей девушки. Впрочем, в этом еще необходимо будет удостовериться».
Только вы, Татьяна Александровна, не подумайте, пожалуйста, что я вот все утро стояла и подслушивала, продолжала Олимпиада Константиновна. Нет, ни в коем случае. Просто у нас очень сильная проницаемость стен, слышно, как чихают и кашляют, ну и разговоры частично. Так вот, Лиза все пилила и пилила Иллариона, он вроде бы отделывался короткими репликами, ну ведь он мужчина, не пристало ему скатываться до взаимных оскорблений. А потом вдруг взял и заявил, что мечтает о том, чтобы Лиза взяла и куда-нибудь исчезла. Представляете? Так и сказал: хоть бы тебя здесь не было! Ну, конечно, его можно понять, он в сердцах такое сказал после всего того, что Лиза ему наговорила. Но слышали бы вы, что потом началось! Настоящее светопреставление! Лиза обвинила его в том, что он хочет ее смерти. Так прямо и сказала: «Значит, ты желаешь моей смерти? Вот ты о чем, оказывается, думаешь?» Лиза вообще невоздержанна в словах была, могла в пылу скандала и не такого наговорить! И тут Илларион ей говорит: «Я с тобой развожусь. Дальше просто не имеет смысла оставаться нам с тобой на одной территории».
И что же было дальше, Олимпиада Константиновна? спросила я.
Лиза сначала молчала, видимо, не хотела поверить в то, что только что услышала, продолжала соседка Александровских. Кстати, она, в отличие от Иллариона, держалась со мной при встрече всегда с высокомерием, с какой-то отстраненностью. Вот Илларион совсем не такой, он всегда приветливо здоровался и справлялся о здоровье, ну, знал, что я одна живу и сердце иногда прихватывает. Ну, так вот. Сначала Лиза молчала, а потом как закричит: «Ты что? Совсем рехнулся, что такое говоришь? Ты ничего не решаешь! Как я скажу, так и будет! Никакого развода ты не получишь, даже и не мечтай!» Она так долго кричала, а потом замолчала, видимо, выдохлась. И тогда Илларион снова четко и громко повторил, что жить он с ней не будет, что он подаст на развод. Тогда Лиза начала шантажировать его их ребенком, дескать, она не разрешит ему видеться с дочкой, а также тем, что он лишится всего их общего имущества, ну и все в таком духе. Илларион пытался поговорить с Лизой по-хорошему. Он стал убеждать ее в том, что им нет смысла сохранять их брак, ведь они постоянно ругаются. А это плохо отражается на их дочке. Илларион даже предположил, что Лиза может снова выйти замуж и ей в новом браке будет лучше, чем с ним. Но Лиза продолжала кричать, что ни за что не согласится на развод, кричала, что он должен одуматься и заслужить ее прощение. Но Илларион был непреклонен, он молча хлопнул дверью и ушел. Вы знаете, Татьяна Александровна, я вот, честно сказать, не понимаю, почему она так цеплялась за их отношения и не соглашалась на развод, женщина покачала головой. Какой смысл? Она ведь не любила Иллариона, это было видно невооруженным взглядом.
Я задумалась: интересно, почему Илларион «ничего не решает»? А потом вспомнила о нашей с ним беседе. Судя по всему, Елизавета была довольно-таки избалованной и властной особой. Она была убеждена, что муж никуда не денется от нее и ребенка, не захочет лишиться роскошного жилья и поддержки со стороны тестя.
И что же было потом, после его ухода? Вы, Олимпиада Константиновна, отправились на прогулку, как и планировали? спросила я женщину.
Ах, нет, Татьяна Александровна, я не смогла. Я человек очень чувствительный, меня неприятно взволновала вся эта сцена, свидетелем которой я оказалась, поневоле, конечно. Мне вдруг стало нехорошо, дурнота какая-то нашла, и я решила принять валидол. Ну, посидела немного, отдохнула, пришла в себя, как говорится. И решила все-таки выйти на свежий воздух. Сколько прошло времени, не знаю, может, минут пятнадцать, может, и больше. В общем, вышла я снова в холл, начала одеваться. Открываю свою дверь, и тут Лиза выходит из своей квартиры. Она, как всегда, только кивнула мне, а я поздоровалась с ней, как полагается, словами. Ну вот, она пошла, видимо, на работу, потому что торопилась, даже не стала ждать, когда освободится лифт. А я подождала лифт мне торопиться некогда и спустилась на нем вниз. Погуляла немного, подышала свежим воздухом, благо погода к этому располагала, и вернулась домой. А на следующий день я проснулась и не услышала привычной перебранки между Лизой и Илларионом. Я даже удивилась. Все так тихо и спокойно, даже непривычно. Я позавтракала и начала собираться на прогулку, как всегда. Уже вышла в холл. И вдруг слышу, как Лиза кому-то говорит, вернее, спрашивает: «Что такое? Что случилось? Зачем» Она не договорила, а я услышала стук, как будто что-то упало, а потом быстрые шаги, как будто кто-то уходил. Я посмотрела в «глазок», но успела заметить только чью-то спину в черной куртке с капюшоном. На куртке сзади, в районе спины, но ближе к воротнику, еще надпись какая-то была. Кажется, «Лос-Анджелес», только по-английски. Я стояла в холле и думала, что же мне делать? Выходить на улицу или остаться дома? Какое-то предчувствие у меня было нехорошее.
Но вы все-таки вышли? Да, Олимпиада Константиновна? спросила я.
Да, я вышла, вздохнув, ответила женщина. Вышла и сразу же зашла к себе в квартиру. Потому что потому что, тут голос женщины задрожал. Потому что я увидела ее Лизу. Она лежала на полу Я сразу поняла, что она мертва. Я ведь медик по образованию. С такими ранами не живут. Нож аккурат в сердце попал, она уже и не дышала, и крови всего ничего было. Я поняла, что помочь ей уже ничем невозможно. Необходимо было вызвать полицию, потому что вызывать «скорую» было уже бесполезно. Но я вдруг увидела недалеко от Лизы ключи. Я сразу поняла, что это не ее у нее брелок весь стильный, в стразиках, и ключа всего три, включая домофонный. Мы двери одинаковые заказывали. Я ее осторожненько обошла и взяла ключи.
Зачем? удивилась я.
Не знаю машинально, наверное. Хотела рассмотреть поближе.
Где они сейчас? быстро спросила я.
У меня, вздохнула женщина.
Скажите, Олимпиада Константиновна, полиция опрашивала вас?