Конечно, господин посол, подчеркнуто официальным тоном произнес Хиллгарт и вновь повернулся к Гарри. Впервые мы услышали о Форсайте два месяца назад. У меня есть агент в местном Министерстве горной промышленности, мелкий клерк. Он сообщил, что все они были взбудоражены событиями, происходившими за городом, милях в пятидесяти от Мадрида. Наш человек не смог добраться до бумаг, но слышал разговоры. Залежи золота. Крупные, подтверждены геологами. Нам известно, что туда отправляют горное оборудование, ртуть и другие химикаты, дефицитные ресурсы.
Сэнди всегда интересовался геологией, вставил Гарри. В школе он увлекался окаменелостями, искал кости динозавров.
Вот как? слегка удивился Хиллгарт. Мы этого не знали. Насколько нам известно, он не получил никакого формального образования в этой области, но работает с человеком, у которого соответствующая квалификация имеется. С Альберто Отеро.
Это он работал в Южной Африке?
Точно, кивнул Хиллгарт. Горный инженер. Надеюсь, дома вам давали для ознакомления какую-нибудь литературу по золотодобыче.
Да, сэр, подтвердил Гарри.
Это было странно, приходилось по вечерам, сидя в своей маленькой комнате, продираться сквозь зубодробильные тексты в учебниках.
В общении с Форсайтом вы, конечно, должны делать вид, будто ничего не знаете о золоте. Полный профан в этом деле.
Да, сэр. Гарри помолчал. Вам известно, как познакомились Форсайт и этот Отеро?
Нет. Тут много пробелов. Нам известно только, что, пока Форсайт работал гидом, он сошелся с сотрудниками Auxilio Social[9] это организация фалангистов, которая выдает здесь свою деятельность за социальную работу. Хиллгарт приподнял брови. Там сплошная коррупция. Денег собирают много, а помощи никакой.
Форсайт поддерживает контакты с семьей?
Отец не получал от него вестей много лет, покачал головой Хиллгарт.
Гарри вспомнил, как однажды видел епископа: после позорного изгнания Сэнди тот приехал в школу просить за сына. Гарри смотрел из окна класса во двор и узнал его по красной епископской рубашке под костюмом. Он выглядел солидным аристократом, ничего общего с Сэнди.
Значит, Форсайт за националистов? спросил Гарри.
Думаю, он за легкую добычу, ответил Хиллгарт.
Вы же не были сторонником Республики? Хор внимательно вгляделся в Гарри.
Я не поддерживал ни одну из сторон, сэр.
Посол хмыкнул:
Я думал, в Испании накануне войны все разделились на красных и националистов. Удивительно, что испанист не выбрал ни одну из сторон.
Ну, я не выбрал, сэр. Чума на оба ваши дома вот что я думал. «Экий язвительный мелкий пакостник», отметил про себя Гарри и добавил: Никогда не понимал, как можно держаться мнения, будто красная Испания не превратилась бы в катастрофу.
Хиллгарта явно раздражало, что его перебивают.
Форсайт ведь совсем не знал испанского, когда приехал сюда? спросил он, подавшись вперед.
Нет, но наверняка быстро выучил. Он умен. В том числе поэтому учителя в школе так его ненавидели. Он был способным, но не желал трудиться.
Ненавидели? изогнул брови Хиллгарт. Это сильное слово.
Полагаю, оно верно отражает ситуацию.
Что ж, по словам нашего человека, Форсайт вошел в контакт с государственным горнорудным агентством. Обделывает для них разные дела, договаривается о поставках и все такое. Хиллгарт помолчал. Фракция фалангистов главенствует в Министерстве горной промышленности. Они хотели бы, чтобы Испания сама могла оплачивать импорт продовольствия, а не вымаливала кредиты у нас и американцев. Проблема в том, что здесь нет сильной британской разведслужбы. Если вы сможете напрямую выйти на Форсайта, это будет неоценимой помощью. Нам нужно узнать, есть ли что-нибудь на самом деле за слухами о золоте.
Да, сэр.
Мгновение царила тишина, в которой вдруг стал слышен шелест хорошо смазанных вентиляторов. Затем Хиллгарт снова заговорил:
Форсайт работает через организованную им компанию «Нуэвас инициативас». В списке Мадридской фондовой биржи она значится как фирма, поставляющая сырье и материалы. Ее акции росли в цене, их приобретали чиновники из Министерства горной промышленности. У компании есть маленькая контора рядом с улицей Толедо. Форсайт бывает там почти каждый день. Наш человек не смог раздобыть его домашний адрес, и это весьма досадно, мы знаем только, что он живет где-то за городом, в районе Виго, с какой-то шлюхой. Во время сиесты он обычно пьет кофе в местном кафе. Мы хотим, чтобы вы вошли в контакт с ним именно там.
Он ходит туда один?
Кроме него, в конторе работает только секретарша. И в эти полчаса в середине дня Форсайт всегда бывает один.
В школе он тоже любил уединение, кивнул Гарри.
Мы установили за ним слежку. Чертовски нервное занятие! Боюсь, Форсайт заметил нашего человека. Хиллгарт передал Гарри пару фотографий из лежавшей на столе папки. Это он снял.
На первом фото Сэнди, хорошо одетый и загорелый, шел по улице и разговаривал с каким-то армейским офицером. Он слегка развернулся к своему спутнику и склонился вперед с внимательным и серьезным лицом, чтобы уловить слова. На втором Сэнди беззаботно шагал по улице, в расстегнутом пиджаке, и курил. На его губах играла уверенная, самодовольная улыбка.
Кажется, дела у него идут отлично.
О, в деньгах Форсайт не нуждается, кивнул Хиллгарт и снова заглянул в папку. Квартира, которую мы вам сняли, находится в паре улиц от его конторы. Она на окраине бедного района, но при общей нехватке жилья вполне правдоподобно, что мелкого служащего посольства поселили там.
Да, сэр.
Квартира на самом деле неплохая, как мне сказали. Во времена Республики принадлежала какому-то функционеру из коммунистов. Вероятно, он уже расстрелян. Устраивайтесь там, но в кафе пока не ходите.
Как оно называется, сэр?
«Росинант».
Кличка коня Дон Кихота, криво усмехнулся Гарри.
Хиллгарт кивнул, в упор посмотрел на Гарри и с улыбкой добавил:
Дам вам маленький совет. Тон его был дружелюбным, но глаза глядели сурово. У вас слишком серьезный вид, как будто вы несете на плечах тяжесть всего мира. Взбодритесь немного. Смотрите на это как на приключение.
Гарри моргнул. Приключение. Шпионить за старым другом, который работает на фашистов.
Посол вдруг хрипло хохотнул:
Приключение! Да хранит нас Господь! По мне, так в этой проклятой стране слишком много авантюристов. Он повернулся к Гарри, лицо его оживилось. Слушайте, Бретт. Кажется, у вас есть голова на плечах, но вы чересчур осторожны. Я согласился на ваш приезд, так как нам важно узнать, что происходит, но я не хочу, чтобы вы спутали нам карты.
Я вас не понял, сэр.
Режим здесь разделен надвое. Большинство генералов, которые выиграли Гражданскую войну, солидные, разумные люди; они восхищаются Англией и не хотят, чтобы Испания вступала в войну. Моя задача наводить мосты и укреплять их отношения с Франко. Я не желаю, чтобы до генералиссимуса дошли слухи, будто мы что-то вынюхиваем вокруг одного из его любимых проектов.
Хиллгарт согласно кивнул.
Это мне ясно, сказал Гарри.
«Хору вообще не по душе, что я сюда приехал, подумал он. Я угодил в какую-то хитрую политическую игру».
Ну что ж, меня ждет церемония для военных моряков героев Испании. Капитан встал. Мне ведь лучше там появиться, господин посол?
Хор кивнул. Гарри и Толхерст тоже поднялись. Хиллгарт взял со стола папку и передал ее Гарри. На ней был красный крест.
Толли отведет вас в квартиру. Возьмите досье на Форсайта, просмотрите все хорошенько, но завтра принесите его сюда. Толли покажет вам, где расписаться.
Когда они вышли из кабинета, Гарри обернулся и посмотрел назад. Хор стоял у окна и хмурился, глядя, как во двор возвращаются летчики.
Глава 4
За дверями кабинета Толхерст с извиняющимся видом улыбнулся и, понизив голос, сказал:
Не обижайтесь на Сэма. Обычно он не знакомится лично с новыми агентами, но из-за этого дела нервничает. У него есть правило: встречи с сотрудниками разведки допустимы, но никакого шпионажа, никакой враждебности к правящему режиму. Несколько недель назад к нему приходили социалисты и пытались заручиться поддержкой в партизанской войне против Франко. Чертовски опасно для них. Сэм отправил их собирать чемоданы.
Гарри Хор не понравился, но его все равно удивило, что Толхерст называл его Сэмом.
Потому что хочет сохранить хорошие отношения с монархистами? спросил Гарри.
Именно. После Гражданской войны они ненавидят красных, сами понимаете.
Толхерст замолчал. Они вышли на улицу, гвардейцы отдали им честь. Открыв дверцу «форда», Толхерст поморщился ручка сильно нагрелась.
Говорят, Черчилль отправил сюда Сэма, чтобы убрать его с дороги, весело поделился он с Гарри по пути. Терпеть его не может и не доверяет ему. Потому и назначил капитана отвечать за разведку. Алан давний друг Уинстона. Они вместе работали в правительстве.
Разве мы не должны быть все заодно?
Есть масса внутренних политических противоречий.
И не говорите.
Сэм обижен на весь свет, сардонически улыбнулся Толхерст. Он хотел стать вице-королем Индии.
Борьба со своими только усложняет всем жизнь.
Но так устроен мир, старина. Толхерст серьезно взглянул на него. Лучше вам не забывать о таких вещах.
Когда я учился в школе, сменил тему Гарри, помню, были такие книги, приключенческие романы Алана Хиллгарта. Это не он, полагаю?
Он самый, кивнул Толхерст. Неплохие книжки! Читали ту, где действие происходит в испанском Марокко? «Творец войны». Там выведен Франко. Завуалированно, конечно. Капитан восхищался им, сразу чувствуется.
Эту я не читал. Но знаю, что Сэнди Форсайт любил их.
Правда? с интересом проговорил Толхерст. Я передам капитану. Это его позабавит.
Они проехали через центр и оказались в лабиринте узких улочек с четырехэтажными домами, где сдавались квартиры внаем. Наступил вечер, жара спала, на дорогу легли длинные тени. Толхерст осторожно ехал по булыжной мостовой. Домами никто не занимался много лет, штукатурка отваливалась, обнажая кирпичную плоть зданий. Им встретилось несколько строений, пострадавших от бомбежек, на их месте поросшие сорной травой горы битого камня. Других машин на улице не было, и прохожие с любопытством поглядывали на посольский «форд». Когда они проезжали мимо, тянувший повозку осел испуганно отшатнулся и скакнул на тротуар, едва не вывалив седока. Тот принялся усаживаться, бурча под нос проклятия.
Интересно, почему выбрали именно меня? произнес Гарри как бы между прочим. Ничего страшного, если вы не можете ответить.
О, это не секрет. Искали старые связи Форсайта, и учитель из Руквуда упомянул вас.
Мистер Тейлор?
Не знаю его имени. Услышав, что вы знакомы с Испанией, они были на седьмом небе. Тут и возникла идея с переводчиком.
Понимаю.
Просто подарок судьбы. Толхерст объехал трещину на дороге, оставшуюся после бомбежки. Вы знаете, что местное посольство стало первым клочком британской земли, на который упали немецкие бомбы?
Правда? Во время Гражданской войны?
Снаряд случайно залетел в сад, когда немцы бомбили Мадрид. Сэм привел все в порядок. В нем есть хорошие черты. Он первоклассный организатор, посольство работает как часы. Нужно отдать должное Розовой Крысе.
Кому?
Мы его так называем, доверительно улыбнулся Толхерст. Он иногда впадает в панику, думает, что Испания вот-вот вступит в войну и его расстреляют, приходится убеждать беднягу, что еще рано бежать в Португалию. Знаете, позавчера вечером в его кабинет влетела летучая мышь, так он залез под стол и кричал оттуда, чтоб эту тварь убрали. Можете представить, как относится к таким вещам Хиллгарт. Но когда Сэм в форме, он отличный дипломат. Ходит гоголем как представитель короля-императора; монархисты, разумеется, заливаются слезами умиления, стоит при них упомянуть о чем-нибудь королевском. Ну вот мы и приехали.
Толхерст припарковал машину на пыльной площади. Посреди нее на пьедестале стояла однорукая статуя солдата в форме XVIII века. Несколько магазинов пострадали от бомбардировок, витрины были наполовину пусты. Площадь окружали доходные дома, окна на ржавых железных балконах были закрыты ставнями от дневной жары. Когда-то это место имело свой шарм. Гарри рассматривал округу. Ему вспомнилась открытка, купленная в какой-то лавке на боковой улочке в 1931-м: такое же обветшалое здание, из окна высовывается девушка и с улыбкой смотрит на цыгана, поющего внизу серенаду. Картинка долго висела на стене в его комнате в Кембридже. Было что-то романтическое в этих разрушающихся домах; викторианцы, разумеется, их любили. Но жить здесь совсем другое дело.
Толхерст указал на узкую улочку, уходившую на север; дома там выглядели еще более неухоженными.
Туда я на вашем месте ходить бы не стал. Это Ла-Латина. Плохое место. Ведет через реку в Карабанчель.
Знаю, ответил Гарри. В тридцать первом там жила одна семья, которую мы навещали.
Толхерст посмотрел на него с любопытством.
Во время осады националисты жестоко обстреливали Карабанчель? спросил Гарри.
Да, и после Гражданской оставили его загнивать. Считали, что там живут их враги. Мне говорили, люди там голодают, а в развалинах водятся стаи диких собак. Они нападают на людей, были даже случаи бешенства.
Гарри бросил взгляд вдоль длинной пустой улицы.
Что еще вам нужно знать продолжил мысль Толхерст. Англичане в целом не очень популярны. Влияние пропаганды. Хотя дело ограничивается косыми взглядами.
Как мы при встрече обращаемся с немцами?
О, просто режем этих ублюдков. Будьте осторожны, приветствуя на улицах людей, похожих на англичан, добавил он, открывая дверцу машины. Они вполне могут оказаться гестаповцами.
Воздух снаружи был душный, ветер поднимал с земли маленькие пыльные вихри. Чемодан Гарри извлекли из багажника. Площадь переходила женщина в черном, на голове она несла, поддерживая одной рукой, торбу с одеждой.
«Интересно, на чью сторону встала эта испанка во время Гражданской войны? подумал Гарри. Или она была в числе тех тысяч людей вне политики, застрявших где-то посередине?»
Лицо женщины иссекли морщины, выражение оно хранило усталое, но не унылое. Видно, она одна из тех стоических личностей, которые снесли все.
Толхерст протянул Гарри коричневую карточку:
Ваши талоны на питание. Посольство получает продукты по норме для дипломатов, и мы распределяем пайки. Это лучше того, что нам выделяют дома. И намного лучше того, чем довольствуются местные жители. Он проследил взглядом за старухой. Говорят, люди тут копают корни и едят их. Само собой, на черном рынке можно кое-что купить, но очень дорого.
Спасибо.
Гарри сунул карточку в карман. Толхерст подошел к дому, достал ключ, и они ступили в темный вестибюль с потрескавшейся и осыпающейся краской на стенах. Где-то капала вода, стоял застарелый запах мочи. Они поднялись по каменным ступеням на второй этаж, куда выходили двери трех квартир. В коридоре две маленькие девочки играли с обтрепанными куклами.
Buenas tardes[10], сказал Гарри, но девчушки отвернулись.
Толхерст отпер дверь. Квартира оказалась с тремя спальнями. В таких, по воспоминаниям Гарри, теснились семьи бедняков из десяти человек и более. Внутри было чисто, пахло мастикой для пола. Обстановка как в жилище людей среднего класса много тяжелых старых диванов и шкафов. На горчично-желтых стенах никаких картин, только светлые квадраты на местах, где они раньше висели. В лучах вечернего солнца плясали пылинки.