Не выдержал кусок камня жадного инородного сердца слишком сильно впилась игла завода в его чрево.
Всё это произошло столько времени назад. Всё верили, что помощь придёт скоро, вот-вот. На сигнал бедствия не ответили ни на следующий день, ни через два дня. Тишина, как будто их забыли на этом куске камня, летающем в большом пустом нигде.
Месяца два как уже. Поначалу все носили защитные костюмы, а некоторые даже достали скафандры, но это скоро прошло.
Первым стал дядя Том его всегда так называли. Спустя неделю после взрыва, он первый переоделся в привычную гражданскую одежду и, поигрывая своей любимой ещё с юных лет свирелью в морщинистой руке, пошёл на край мира.
Может, и словлю там чтонибудь? А? пошутил он при этом.
Остальные посчитали, что старик спятил, но вскоре все присоединились к нему. Из закромов, сумок и шкафов доставались земные одежды платья, простые брюки, то, что взяли с собой на память, просто так. Все решили, что это, наверное, поможет справиться с большим горем, которое так внезапно на них обрушилось. Ведь если видишь, как по улице идёт люди в простой земной одежде, как в гости к тебе заходит не космонавт с далёкой планеты, а простой сосед в рубашке и джинсах. С порога говорит «Эй, смотри я торт принёс! Заваривай чай!» и дальше застолье до ночи.
Дядя Том оказался прав. Это и правда помогло, это и правда не допустило паники. О, если бы она победила здесь бы уже никого не было. Мало ли что люди могут натворить под страхом! Страшно подумать.
О сигнале решили не говорить. Не напоминать об этом. Так что, о нём помнил только дядя Том. Он сам вызвался на это вставал с утра пораньше, плотно завтракал и шёл по длинной ленте асфальта туда, на край мира. И смотрел оттуда ввысь может всё же прилетит помощь? Может сигнал услышали?
А обед ему носила Мирра так все договорились. И ей было весело каждый день приключение и путешествие. Не каждый ребёнок может похвастаться тем, что ходит на край мира!
Дядя Том? раздался детский голос.
Хм? протянул старик, заглядывая в корзинку. О, пирожки и термос с чаем. Отлично.
Слушайте, а
Резкий гул прервал вопрос девочки. Дядя Том схватился за шляпу и чуть не выронил трубку изо рта. Потом поднял голову. К краю мира приближались несколько железных клиньев с ровными, как у птицы, вошедшей в пике, крыльями. Слегка прищурившись, он смог разглядеть на одном из них такой знакомый голубой шар с зелёными пятнами на нём.
У нас гости! Летите сюда! У нас есть пирожки! завизжала Мирра, пытаясь перекричать гул.
Дядя Том молчал. Но он уже понял главное сигнал всё-таки услышали.
Пришла помощь. Она уже здесь.
Источник
Рассвет лениво выползал на безоблачное небо. Хорошо как назло, они забыли взять с собой зонтик.
На поясе у неё висела тряпица, повязанная на человеческий манер. Пёстрая ей она нравилась сильнее остальных. Такая же ветошь свисала с блестящих плеч.
Он шёл рядом, шурша широкополой шляпой из проволоки. Сплёл её сам и очень этим гордился.
Мы определённо похожи на людей, да, Дона? голосовой аппарат выдавал мягкий баритон.
А ты их видел хоть когданибудь, Катод? насмешливо ответила гиноид.
На картинках, да!
Там их все видели, выдохнула она.
Да, вот бы
Не заканчивай, я тоже об этом думаю.
Два робота, блестя железом, неторопливо мерили шагами дорогу. До руин завода оставалось около километра.
***
Они ходили к источнику всегда вместе. По дороге туда, кувшин гремел пустотой и неприятно хлопал по спине Катод не обращал на это внимания. Для него было важно другое Дона была рядом. Он уверен, что она тоже ждала этого момента не зря ведь надевала именно этот наряд.
Когда она набирала журчащее масло в кувшин и ставила его на свои точёные плечи, капли стекали с горлышка, и Дона замирала как статуя на рассвете. Подняв подбородок, положив руку на бедро, изогнув шею. Ради него так и стояла час, два всё так же неподвижно.
Вот и сегодня густое тёмное масло заструилось в недра кувшина. Глухо булькнув, он занял своё законное место.
Ну что, готов? Дона откинула жестяные кудри на спину.
Почти! взволновано ответил он.
Из-под куска бетонной стены он вытащил скрученный лист металла, обёрнутый полиэтиленом. Катод развернул его и закрепил на прутьях, торчащих из обломков второго этажа, низ прижали тяжёлые кирпичи. Можно начинать.
Запахло сваркой. Накаляя на горелке титановое перо, Катод нежно наносил линии и точки на лист. То выглядывая из-за него, то снова прячась, он уже заканчивал свой шедевр. Дона в лучах звезды как красиво, так и вдохновляет! Стоп. Кувшин надо чуть повернуть ручка не так расположена.
Прошел час, утро прогнало рассвет. Надо заканчивать работу и всё прятать. Скоро сюда придут остальные.
Пора, обеспокоено сказал он.
Давай, скорее, Дона поторопила его. Прислонив кувшин к камню, она помогла своему другу снять лист со штырей. Прячь, быстрее.
Хрустнул пакет, горелка потушена. Вдали послышались шаги. К источнику шли остальные.
***
Паломничество начиналось каждое утро, заканчивалось примерно к полудню. Роботы шли кто с кружками, кто с тазами, кто с кастрюлями. А они шли с кувшином еле нашли его. Правда, он был дырявым, но Катод его быстро починил. Он вообще был на все руки мастер! За это его и ценили, поэтому и разрешали самым первым уходить к источнику чтобы набрать самое свежее масло.
Источник просыпался с восходом звезды и замолкал к полудню. Но этого было достаточно он поможет им пережить и этот день. Когда их механические тела ржавели, масло было спасением. Источник давал панацею избавлял их от бед, помогал двигаться, говорить, жить. Он заботился о них.
В развалинах разрушенного города они нашли себе приют. Когда-то здесь был завод кто знает, может, там их и создали? Так или иначе, они осели здесь.
В их поселении не знали есть ли другие роботы, которые остались здесь, или же они последние. Жаль, что проверить было нельзя. Те, кто уходил не возвращались, сколько бы масла они с собой не брали. Ломались ли они, съедала ли их ржавчина чума этого мира, было неизвестно. Но после третьего пропавшего, добровольцев (или безумцев) больше не нашлось.
***
Рассвет принёс плохие вести. Источник иссяк. Пустой кувшин прислонился к камню. Дона молчаливо смотрела на сухую дыру, запах нефти витал в воздухе. Катод стоял рядом и думал. Нехорошо. Очень нехорошо. Настолько, что он боялся подумать, как отреагируют другие.
Надо чтото делать.
Что? пустым голосом спросила Дона.
Что-то, ответил он. Присев на корточки, он запачкал ногу жирной пылью. Потом встал и скрылся за куском стены. Дона продолжала молча ждать. Она сегодня видела на горизонте облака, и они опять забыли зонт. А навес над источником уже прогнил, и укрыться от воды они не смогут. А ведь оставалось так недолго до завершения картины. Она хотела показать её подругам они бы позавидовали.
Мне больно, железные веки задёргались. Мне больно.
Дона смотрела на горизонт. Потом закрыла глаза она кое-что вспомнила.
Как глупо почему она видит какоето странное помещение. Вокруг много одежды, и на ней она тоже висит. Катоду она уже рассказывала эту историю он предположил, что её выплавили из бывшей вешалки для одежды. Ох, ему тогда досталось. А сам же он хвастался, что сделан из вычислительного прибора с какогото конвейера. Тоже мне умник нашёлся. Хотя
«Может поэтому, я люблю наряжаться, и поэтому он любит технику. Он такой последовательный. Какая теперь разница всё равно как только прольётся дождь он смоет все воспоминания. И нас с ними».
***
Расщелину в стене Катод нашёл не сразу рядом с ней чернела странная квадратная панель, усыпанная блестящими квадратами. Знакомый запах масла доносился из недр щели. Почему он не замечал её раньше? Ах да он не ходил сюда особо. За разломом оказалась тяжёлая дверь. С трудом, но она всё же поддалась.
Сухой воздух на лестнице пронзили лучи восходящей звезды. Оставив шляпу у входа, Катод зашёл в помещение. Спуск вниз был долгим. Придерживаясь за стену, он то и дело перепрыгивал через провалы в лестнице. Хорошо, что Дона с ним не пошла ей бы тут не понравилось.
Вязкая пыль покрывала стены. Пол скользил пятна масла были везде. Перила закрывали проход к большой старой помпе, тихо гудящей в дальней части машинного отделения.
На стенах висели непонятные на первый взгляд схемы. Робот присматривался к ним расчёты и формулы ничего ему не говорили. От различных металлических предметов и частей старых механизмов вели стрелочки к изображению робота.
Надписи «Эксперимент», «Вернёмся через десять лет». К чему это? Ладно, он потом разберётся.
Схема завода его заинтересовала намного больше. Он был обозначен цифрой три, а рядом карта местности. Цифры от одного до пяти ярко выделены красным маркером. Непонятная надпись «нефть», «солнечная батарея» и «переработка». Есть ещё заводы? Надо бы отнести её остальным может, что и придумается.
Старая помпа надрывно скрипела, вал совсем не двигался. Катод медленно подошёл и осмотрел механизм. Ну, не так уж всё и плохо, похоже она в рабочем состоянии просто чтото заело.
Интересно, а он сможет её починить?
Крышка стального ящика неприятно скрипнула. Что же с инструментами вполне можно справиться с этим нелёгким делом. Но сначала
Он взял с полки маслёнку и зачерпнул из бака рядом с ним.
Механизм смазан можно начинать работать.
***
Послышалось знакомое журчание.
Дрожащими руками, Дона держала кувшин. Он наполнялся темной, такой привычной жидкостью. Запах свежего масла витал в воздухе. Она осторожно подняла кувшин, поставил его привычным движением на плечо, приняла позу.
Рассветы здесь долгие. Он скоро придёт, она знала это. Ничего, можно и подождать.
Блики восходящей звезды тонули в глубине кувшина.
Запах сушёных звёзд
Запах сушёной гвоздики. Россыпь звёздочек полетела на стол, пакетик лениво завалился на левый бок. В вазочке смесь из цедры горько-кислые нотки добавляются к общему воспоминанию. Да, точно. Они пекли лимонный пирог с гвоздикой.
Маша сердито вытерла нос, измазав все щёки в муке. Кто же знал, что песочное тесто сделать так сложно? Да оно ещё никак и раскатываться не хочет комки сплошные. Может, она не так его замешала? Да нет, всё вроде по рецепту.
Сзади знакомый шорох. Тряпичные домашние тапочки с резинкой, пришитой сзади. Да, это уже была привычка даже если тапочки были с задником, бабушка всегда на него наступала пяткой и прижимала так, что он потом отлетал. Приходилось пришивать резинку всегда белую, чтоб видно было.
Тряпичные зелёные тапочки со сложным рисунком как на коврах персидских шейхов медленно идут по светлому линолеуму, дверь, выкрашенная белым, с фигурным стеклом в сеточку открывается.
Марька! (Бабушка звала её так). Ну чего такое? зычный, но мягкий голос разлетался по всей кухне, явно напоминая кто в этом доме хозяйка. Что с тестом там? А? Чего вымазалась, как пирожок?
Бабушка берёт фартук, вытирает ей лицо, проверяет корж. Не удался придётся исправлять.
***
Табуретка, с повязанным поверх сидения льняным платком, чуть скрипит и шатается одна ножка короче других. Бывало перевернёшь этот не-стул, сядешь в середину и представляешь, что ты в самолёте. Заиграешься и не заметишь, как случайно отвернул все ножки. А потом быстрее обратно привинчивай, пока не заметили и не вспомнишь сразу откуда какая. А если поймают?
На плиту торжественно поставлен казан кипящее масло ждёт своего часа. Точнее, мелких кусочков другого теста, которые ждут рядом. Потом масло сменит мёд и сладкая нотка ворвётся в эту мелодию детства. Тебе семь лет, ты Марька, сидишь на кухне у бабушки, своей любимой бабушки, и она учит тебя готовить, как учила её её бабушка и так далее, и так далее
Лимонный пирог поспевает в духовке, бабушка ловко подхватывает звёздочку гвоздики и внимательно мнёт её корешок.
Марька, смотри, она подносит пряность ближе. Видишь?
Чего, бабуль?
Вот! на указательном пальце блестит капелька масла. Свежая, хорошая, такую только в пирог! Хороший выйдет! Возьмика!
Чего?
Возьми, говорю! Вот, хорошо. А теперь делай как я!
Её тогда это немного поразило. Бабушка неторопливо жевала черенок от сушёной звёздочки. Марька с полминуты недоверчиво смотрела, а потом надкусила гвоздику. Свежесть наполнила её и напомнила о любимой жвачке.
Бабушка, не глядя на любимую внучку, смотрела в окно, сквозь белое кружево тюля и полупрозрачные занавески с цветами. Вопрос «Зачем?» так и повис в воздухе, никем не озвученный. Покусывая пряность, бабушка смотрела в окно, что-то вспоминала и думала. Марька сама не заметила, как встала, подошла и положила острый подбородок на тёплое мягкое плечо.
Запах сушёных звёзд играл в воздухе, перебивая сладость мёда, терпкость лимона, горечь грейпфрута. Тонкий черенок рисовал благовонным маслом картину давнего детства.
***
Сеанс аромотерапии закончился конечно, назывался этот процесс по-другому, но все обитатели этой станции величали его именно так. Мария лежала на кушетке, обитой искусственной кожей, шлем с визорами плотно облегал голову. Заработали фильтры, воздух очистился.
Ну, как? спросил мужской голос. Помогло?
Да, спасибо, женщина лет сорока медленно поднялась с кушетки.
Шаблоны любите, она отдала оператору шлем. Вон как в книжках у вас! Диванчик.
Говори, говори, а многим этот диванчик уже помог. Знаешь, сколько с ума сходят? Точнее сходили до этого? В космосе-то Дом далеко, Земля далеко. Пока вернёшься, если вернёшься, кто знает, сколько времени пройдёт.
Мария промолчала и посмотрела на стену на выходе из кабинета. Сотни мелких ячеек, хранящих в себе память, каждая подписана и заперта на ключ. Их хранили как зеницу ока ключи от ячеек с воспоминаниями. Когда мысли о доме загоняли колонистов в угол, начинали мучить их сознание, они бежали сюда. Ячейка открывалась и сокровища из сушёных звёзд гвоздики, лимонных цукатов, карамелек с ярмарки, зёрен кофе, горелого кедра с летнего костра, мороженой шишки, жареного каштана вырывались на свободу. Аромат брал за руку, выводил из лабиринта мыслей туда, где тебе было пять, семь, шестнадцать лет, согревал шоколадом после дождя, утешал объятиями любимой бабушки, розой пахли первые свидания, гвоздикой пах твой первый испечённый пирог на день рождения мамы.
Теперь она вспомнила рецепт лимонного пирога с корицей надо его приготовить для всех. Здесь, на станции, любят такие сюрпризы как-то сразу по-домашнему становится. Да и сын с мужем оценят.
Не забудь положить обратно! Там уже следующий идёт, поторопил её оператор.
Мария остановилась у стойки прозрачный пакетик, уже убранный из распылителя, лежал на пластике. Острые звёздочки смотрели на неё из высушенных щелей маленькими плодами. Нежно подняв, она подошла к стене воспоминаний. На секунду задержавшись, она приоткрыла пакет.
Аромат миртовых кущ повёл её по тропам детства.
Жестяной зонт
Песчинки чуть хрустели в прекрасно смазанных суставах. Блестящий корпус резал раскалённый воздух над большим сыпучим пространством. Пирамида над ним предательски отбрасывала тень под неправильным углом и не могла защитить своего хозяина от зноя.
Шарниры скрипнули стальные ладони ещё сильнее сжали длинный шест, к которому были приварены листы. На вполовину отрезанном куске рельса сказу появились вмятины и снова раздался скрип.
«Он мне говорил зонтики иногда уносит ветром. Нет, нет мой не унесёт. Я его хорошо держу».
По пустыне мерно шёл робот, над головой держал жестяной зонт. Лужёная поверхность была похожа на часть космического корабля ведь если убрать небо, то в неё будет отражаться космос. Днём это не так видно, но вот если дождаться ночи О, да. Тогда можно будет выглянуть изпод зонта и увидеть всё это. Но не сейчас. Сейчас надо идти вперёд. Надо нести зонт.