Ясно, что твоих, убеждённо заявил Дид. Уруп прежде никогда не оставлял окон открытыми, но ты его обхитрил. Ловок, нечего сказать. Слыхал я о месте, где таких ловкачей готовят, да на дома честных горожан науськивают. Воровской притон под солидной вывеской, язва на теле нашего многострадального города. Каков твой чин? Прикормыша сюда не послали бы, для заправилы молод ещё. Проныра или тень?
Довольно языком чесать попусту, заговорил я, обеспокоенный осведомленностью незнакомца. Молви уже, что от меня нужно!
Так ведь сказано было спасти и одарить. Радуйся, голубок.
Я скривился, как от кислого и буркнул:
Тихоном меня звать, Дид. От чего же ты спасти меня хочешь?
Дид гадко рассмеялся.
Ну и глуп же ты, Тихон. Сторожей не позову от смерти лютой спасу. Сума-то твоя от добра Урупова распухла, церемониться они не станут.
Буду благодарен, нервно кивнул я и попятился к двери. Да и зачем занятых людей тревожить понапрасну? Пусть твой достойный хозяин почивает спокойно, а мне надобно к себе возвращаться.
Уже уходишь? недобро прищурились глаза-огоньки Дида. Постой, я тебя не одарил ещё.
А может, не надо? слабым голосом попытался отказаться я.
Стой, кому велено!
Он подался вперёд, и пламя камина высветило сутулые плечи, крупную голову на короткой шее и пышную бороду. Дид оказался куда меньшего роста, чем с испугу нарисовало воображение. Убеждения в его голосе было, однако, столько, что я безропотно замер на месте.
То-то же. Теперича слушай внимательно и помалкивай. Уруп мне не хозяин глуп он для этого и жаден безмерно. От блеска золота совсем разум потерял, бесправие чинит, добрый люд в долги вгоняет и грабит. Давно бы его со свету сжил, да всё же родич, хоть и дальний. Он и сам себя скоро в могилу сведёт, коли не образумится, токмо сперва дом родной таким чёрным проклятием покроет, что вовек не отмыться.
Дид сделал странный жест рукой и сплюнул через левое плечо. Я помалкивал, как было велено, хотя вопросов в голове возникало множество.
Когда он скупал золото из разграбленных могильников, я терпел; когда распродал купцам заморским драгоценности родной сестры, от бабки Анфисы наследованные осерчал ужо всерьёз. А намедни этот сквалыга такое учудил, что и сказывать стыдно!..
Голос Дида стал громким от негодования, и я стал обеспокоенно прислушиваться, не звучат ли уже за стенами шаги разбуженных домочадцев менялы. Было тихо.
Кхм Впрочем, тебя мои горести не должны занимать. Довольно того, что хочу я Урупа проучить и беду от дома отвадить, а ты можешь в том помочь.
Душегубством не промышляю, на всякий случай предупредил я.
Тьфу, как тебе такое в голову взбрело? поперхнулся от неожиданности Дид. Дело-то пустяковое, в самый раз для такого умельца. В накладе не останешься: в лучших корчмах будешь есть и пить вволю, поминать Дида добрым словом.
Коли так, я готов, недоверчиво вглядываясь в тень, согласился я.
Вот и ладно. Токмо сперва хозяйкино приданое в сундуки верни, не для тебя его тут схоронили.
Я ожидал этого требования, а потому почти без эмоций выгрузил обратно позаимствованные ценности. Прощайте ложки, украшения и меха мне будет вас не хватать! Пригретый за пазухой лисий хвост вытаскивал уже как что-то своё, родное. На, подавись, жадина. Свиток заказчика и несколько неприметных безделушек я всё же оставил, на что Дид никак не отреагировал. Может, не заметил, но, скорее всего, решил не мелочиться.
Не вздыхай так горестно, будто своё отдаёшь. Ждёт тебя впереди добыча куда более ценная, идти за ней следует с порожней сумой. Слушай и запоминай: в пустой опочивальне, что за второй дверью слева по коридору, ковром плешивым укрыт спуд тайный. Ищи его под камнем, что в стене будет непрочно сидеть. Там Уруп хранит от родных малую казну свою, сокровенную. Возьми её всю, без остатка, да возвращайся к оконцу отворённому, но поторопись: с первыми петухами проснётся дворовой ключник и первым делом туда примчится, дабы запечатать накрепко. Опоздаешь не обессудь, против стражи я тебе не помощник. А теперь ступай.
Дверь за моей спиной резко скрипнула и вдруг отворилась сама по себе, одновременно в камине погасло пламя. Я моргнул и обнаружил, что кресло вновь стоит пустое, а в комнате больше нет ни души. Выдохнул.
Признаюсь, мысль бросить всё и немедленно бежать к спасительному окну казалась весьма привлекательной. Смущало то, что Дид в этом случае может изменить своё решение и кликнуть стражу, да и желание заполучить подпольную казну Урупа сыграло роль. Как бы то ни было, я принял решение вернуться в уже просмотренную пустующую спальню.
На этот раз я знал, где искать, поэтому без колебаний подошёл к затёртому до дыр ковру, верхний край которого был небрежно прибит прямо к каменной стене. Откинув пыльную ворсистую ткань, я тщательно ощупывал каждый булыжник в кладке, пока не наткнулся на один, сидевший в своём гнезде слишком свободно. Поддев его остриём кинжала, осторожно вытащил и заглянул в образовавшуюся дыру.
Эффект совиных глаз почти прошёл, но даже с тем, что осталось, видно было предостаточно. С трудом сдержав потрясённое восклицание, я засунул руку в тайник и разом вынул полную горсть светлого и жёлтого металла вперемешку с цветными каменьями. Торопливо принялся вытаскивать и без разбора швырять в сумку разнообразные кольца, перстни, броши, браслеты и ожерелья. Здесь не было ничего лишнего: только благородный металл и драгоценные камни. Целое состояние!
За приятным занятием время пролетело незаметно, и очень скоро пояс ощутимо потяжелел и обвис, а сумка раздулась и закрывалась только с усилием. В тайнике не осталось ценностей, за исключением крупного, тускло отсвечивающего серебром браслета. От прочего добра он отличался внушительными габаритами и простотой исполнения, даже некоторой грубоватостью. Места для него при всём желании уже не находилось, но бросить без малого гривну серебра было выше человеческих сил. Задрав рукав, я защёлкнул украшение на запястье и довольно улыбнулся: вот теперь можно было и откланяться.
Спасибо этому гостеприимному дому, однако, пора и честь знать. Вернув булыжник и ковёр на место, я без промедления отправился в обратный путь, и когда пропели первые петухи, меня уже и след простыл.
***
Город постепенно просыпался, однако ночной мрак всё ещё царил на улицах; ему аккомпанировал густой влажный туман. В окнах редких домов медленно зажигались тусклые оранжевые огоньки, большинство же ещё было закрыто ставнями.
Собственно, слабый отсвет фонаря на переулке коробейников я приметил ещё издали, только не придал этому большого значения. Мне не терпелось вернуться в свою берлогу и детально ознакомиться с попавшими в руки сокровищами, после чего я намеревался одну часть припрятать, а с другой явиться в гильдию для отчёта. Доля тени две трети казалась мне справедливой лишь в бытность неопытным пронырой. В те непростые времена я получал всего-то половину от добычи, к тому же мог рассчитывать только на самые простые подряды. Да и кто доверил бы уличному оборванцу серьёзное дело? Моим первым поручением было отвлечение внимания некого заморского купца, пока более опытные проныры потрошили тюки с его добром. За успех в этом предприятии я получил один лишь жалкий медяк, который тут же обменял на кусок пирога с зайчатиной. До сих пор помню этот вкус.
Погрузившись в воспоминания, я не сразу среагировал, когда какой-то человек резко вышел из укрытия и беззвучно преградил путь. В неровном, колеблющемся свете фонаря я успел разглядеть, что одет он был в льняную рубаху не первой свежести, а через плечо носил кожаную перевязь с креплениями, удерживающими несколько метательных ножей. На лице у незнакомца была маска из тёмной ткани с прорезями для глаз.
Постой, цыпка! раздался хриплый окрик сзади.
Я быстро обернулся, и увидел спешно догоняющего меня второго человека в пыльном плаще с низко надвинутым капюшоном. В его правой руке угрожающе блестел длинный кинжал. Приближаясь, он успокаивающе приговаривал осиплым, будто застуженным голосом:
Ты не робей, мы ж к дитям завсегда ласково. Снимай суму-то свою и ступай подобру-поздорову.
Голос незнакомый. Это не гильдия, да и вообще, похоже, не местные. Ничем хорошим такая встреча обернуться не может, тут и думать нечего. Наткнуться на засаду в такой близости от дома, да ещё и когда сумка лопается от золота
Ты очами-то не зыркай, от нас не утечёшь, предупредил Сиплый.
Выступать против двух взрослых вооружённых головорезов было бы просто самоубийством, но и расставаться с золотом как-то не тянуло.
Вы не смеете преграждать путь тени! попытался припугнуть их я, но голос предательски сорвался, превратив угрозу в мольбу.
Не знал, что в тени берут эдаких цыплят, хохотнул Сиплый.
Он приблизился уже достаточно, чтобы один вид его огромного кинжала окатил меня нервной дрожью. Тесная улица не оставляла большого манёвра для бегства, а звать на помощь в этом квартале означало лишь попусту сотрясать воздух. Как-то лично довелось проверить, пусть и не в роли жертвы.
Место засады пришлось на узкий проход меж двух купеческих каменных домов, окна и двери которых в этот час были наглухо заперты. Укрыться негде. За спиной первого разбойника виднелся спуск на рыночную площадь, откуда было рукой подать до моей берлоги, но я подозревал, что метательные ножи у негодяя были отнюдь не для украшения.
Мой мечущийся в поисках спасения взгляд упал на дождевую бочку, стоявшую у стены дома. Скользнул дальше, приметив узкий карниз под окном и выщербленную от времени стену около самой крыши. Раздумывать времени не было, а потому найденное решение было принято мгновенно.
Переборов парализующий страх, рванул к бочке, оттолкнулся от неё одной ногой, в прыжке дотянулся рукой до карниза и отчаянным рывком поднялся вверх. Не слушая злые окрики оставшихся внизу разбойников, быстрыми движениями принялся карабкаться прямо по отвесной стене к спасительной крыше. Одновременно что-то металлически лязгнуло о камень у самой головы, чувствительно стукнуло по локтю и заскользило вниз по стене. Метательный нож.
Чувствуя, что не удержусь и вот-вот проследую вслед за ним, расцепил сведённые судорогой пальцы и кувырком соскочил на ближайшую поверхность крытый черепицей козырёк над дверью противоположного дома. Мысль о том, что в темноте и тумане, из такого неудобного положения можно так метко метнуть нож, вызывала дрожь. На волосок ведь разминулись.
Попался, цыпка, раздалось снизу, совсем близко.
Я пугливо метнулся в противоположную от голоса сторону, скакнул на самом краю козырька и ухватился обеими руками за очередной оконный карниз. Подтянулся и вскарабкался на него, думая лишь о том, как бы оказаться как можно дальше от жуткого метателя ножей.
Вот воша неуёмная!
Свистнул рассекаемый воздух, и заточенная сталь наполовину своей длины ушла в деревянную ставню у меня перед носом. В панике я попытался перепрыгнуть на соседний карниз, но зацепился ногой за плющ, чьи стебли густо оплели стену дома. Споткнулся, беспомощно взмахнул руками и рухнул вниз, прямо в освещённый фонарём круг на земле.
Выработанные годами тренировок рефлексы помогли извернуться в падении так, чтобы приземлиться на ноги, но произошло непредвиденное: изношенная кожа поясной сумки, наконец, не выдержала перевеса вкупе с бешеной тряской и попросту лопнула. С громким, исполненным глубокой печали перезвоном на камни мостовой водопадом просыпались украденные сокровища Урупа.
Золото! торжествующе вскрикнул Сиплый.
Две тени одновременно метнулись ко мне, не давая оправиться после приземления. Время будто бы замедлилось, как и мои собственные движения. Я видел злой оскал гнилых зубов и крючковатый нос под капюшоном Сиплого, его страшный кинжал, сжатый грязными шишковатыми пальцами. Видел его молчаливого напарника, тянувшегося к перевязи за очередным ножом. Видел разлетающиеся драгоценности, горящие ярким огнем в свете фонаря.
Я ещё не осознал, но уже принял эту потерю, сосредоточившись на главном вопросе как уцелеть самому. Голова работала на удивление быстро и ясно, выискивая пути спасения так уже бывало со мной в моменты смертельной опасности. Сил на ещё один рывок я не чувствовал, но сдаваться не собирался. Тянуться за собственным кинжалом также не стал, реально оценивая шансы на победу. С моей профессией быстро научишься чуять исходящую от людей угрозу. По правде, даже помышлять о драке с этой парочкой в тот момент было страшно до тошноты.
Взглядом выхватил упавший прямо под ноги свёрнутый свиток цель подряда. Потеря его означала бы серьёзный урон моему положению в гильдии, не говоря уж о репутации. Свиток был близко только руку протяни. Я и протянул. Бездумно, рефлекторно, на полусогнутых ногах, почти упав на колени.
Не знаю, чего здесь было больше тонкого расчета или слепой удачи но свиток оказался у меня в ладони, а в месте, где я только что стоял, с жутким скрежетом прошёлся с силой пущенный смертельный снаряд. Я же кубарем прокатился по жёстким камням мостовой, пересчитав попутно все рёбра.
Резче, Шило!
Свистнул очередной метательный нож, и ногу чуть ниже колена обожгло болью. Следом раздался звонкий удар металла по камням и жалобное аханье, будто старушечье. Миг спустя я сообразил, что аханье принадлежало мне, а звон означал, что нож прошелся по ноге вскользь. Провёл ладонью по раненому месту та вмиг повлажнела от крови.
Любо! Отбегался, цыплёнок.
Мысленно не согласившись с этим утверждением, я поднялся и что есть сил припустил дальше по улице. Где-то на десятом шаге обнаружил, что вместо ожидаемого движения вперёд меня почему-то настойчиво тянет вниз. Чувствуя подступающую слабость, сделал по инерции ещё несколько шагов к ближайшему дому, бессознательно ища укрытия в тенях. Добравшись до стены, медленно сполз по ней прямо на холодные камни и закрыл глаза, приготовившись умирать молодым.
Где он?
Рядом прошуршали шаги.
Глянь крышу!
Я рискнул открыть глаза и обнаружил, что не могу рассмотреть преследователей. Мешал неестественно сгустившийся туман кончика носа не разглядеть. Ощутимо похолодало. Плотный туман заполнил всю улицу, оставив вместо привычных домов и строений лишь мрачные силуэты. Что за чудеса? Прикинувшись частью ландшафта, затаился.
Чутко вслушиваясь, определил, что оба разбойника добежали до угла дома, обошли соседние строения, после чего вернулись к рассыпанным сокровищам. Теперь пыхтят, собирая их с камней жадными пальцами. Вот сейчас они закончат, возьмут фонарь и проверят все подозрительные тени Я обеспокоенно пошевелил раненой ногой. Сильного кровотечения вроде нет. Нарывает зараза, но терпимо.
Довольно, Шило. Чураемся!
Две размытые фигуры, обидно позванивая на ходу, мелькнули совсем рядом, после чего вновь растворились в тумане. Я остался один.
Вставать отчего-то не хотелось, но долго сидеть на голых камнях было жёстко и холодно. Нога и рёбра ныли, на губах ощущался железистый привкус крови, хотя в остальном я ощущал себя на удивление сносно. Кряхтя, поднялся, огляделся по сторонам. Растерянно хмыкнул.
Туман развеивался столь же стремительно, каким было и его появление. Прямо у меня на глазах он становился всё более и более прозрачным, пока не осталась лишь лёгкое утреннее марево. Чудно. Сроду такого не видывал.