Но это в прошлом.
Сейчас же он больше напоминал спившегося бомжа: его остроскулое лицо украшала жёсткая щетина, о которую при желании можно было заточить тесак, впалые щёки покрывало раздражение, скорее всего появившееся от постоянного смешивания алкогольных напитков, отросшие чёрные волосы с ярко заметной стальной проседью закрывали уши, а когда-то роскошные бакенбарды сейчас напоминали двух разъярившихся и давно не мытых псин. По крайней мере, одет он был в форму ВМО: тёмно-синий камзол с кричащими золотистыми эполетами, приталенная белая рубашка, которую в теории должно украшать пышное жабо, но оно отсутствовало не только на капитане, но даже в этой солнечной системе, узкие брюки с модными лампасами и ослепительно-яркие высокие сапоги с внушительным каблуком. Да вот только всё это форменное великолепие оказывалось велико Макарову размера эдак на три: так как последние несколько лет он сидел на алкогольной диете, то сейчас его ранее ухоженное тело напоминало узловатый скелет, покрытый скудным слоем кожи и остатками того, что раньше называлось мышцами. Интересно, что при таком образе жизни у него полностью отсутствовал такой мужской атрибут, как пивное пузико, века сменяли друг друга, технологии совершенствовались и снова забывались, а избавиться от этого феномена невозможно. Однако Макаров каким-то удивительным образом не пал жертвой этой мужской заразы, хотя и потреблял пиво эпичными порциями. В итоге шикарнейший мундир капитана ВМО висел на нём как объёмистый мешок на анорексике каждое утро ему приходилось подгонять его под свою фигуру при помощи примитивных шпилек. А зачастую он просто прикрывал всё это дело своим обожаемым плащом интересным элементом гардероба, обладающим высоким воротником, массивными отворотами на рукавах и такими длинными полами, что они почти доставали до земли. Чёрный цвет капитанского плаща придавал ему сходство с соборными внемлющими и осознавшими неприятными типами, столкнуться с которыми капитан не пожелал бы никому. Вторая проблема заключалась в том, что спал он не в грязной и изношенной капитанской кровати, на которой при желании можно было поместить ещё пару-тройку таких же, как и он, капитанов (остальные члены команды обзавидовались бы Макарову, если бы знали о размерах его ложа: «Энкратуриус» отнюдь не славился удобством матросских и гражданских кают), и даже не на скользкой и неудобной кушетке, ненавидимой Андреем всеми фибрами его души, своё бренное тело он расположил на полу, причём в самой неудобной позе, до которой только могло додуматься его подсознание.
Вчера он, конечно, позволил себе лишнее и в этом нет ничего удивительного: одно дело служить такси для вонючих шахтёров, и совсем другое задание, которое он вчера получил по защищённому каналу напрямую из Лунного штаба ВМО. Надо сказать, в последний раз его вызывали по этому каналу примерно семь лет назад с самыми нехорошими последствиями Теперь же всё вышло совсем по-другому. Теперь у капитана был шанс. Теперь он мог изменить свою жизнь раз и навсегда. Более того, скорее всего, он бы смог отомстить Только сначала он захотел в последний раз как следует напиться во имя долгих семи лет отчуждения и изгнания.
О входе в солнечную систему планеты Куахти капитана оповестил его личный бортовой компьютер, что одновременно послужило для него будильником. Раскалывающаяся голова намекала Макарову, что было бы неплохо сегодня вообще не вставать, а затёкшая правая рука напомнила о том странном и непередаваемом чувстве, когда он лишился левой. Тогда он лежал на испещрённом микропробоинами дьявольски холодном полу доживающего свои последние минуты армадского крейсера «Виорра»; его трясло так, будто он вот-вот разорвётся на мириады маленьких кусочков, а головокружение создавало впечатление падения в штопор. Он попытался опереться на левую руку, чтобы встать, но осознал, что даже если мозг и посылает сигналы в её рецепторы, то они никуда не доходят, не было ни боли, ни мучительной агонии: просто невероятное чувство того, что часть его куда-то исчезла, будто её никогда и не было. И сейчас он чувствовал себя примерно так же: словно его судно только что обстреляла целая флотилия примакальных судов-уничтожителей. Искусственная левая рука потянулась к правой и проделала некое подобие скрипучего массажа («Надо будет смазать» пронеслось в этот момент у Андрея в голове), и через некоторое время капитан уже стоял на ногах, при этом пошатываясь и спотыкаясь, но всё-таки в вертикальном положении.
Голова разразилась пылающим вулканом, а из лёгких вырвался душераздирающий пыльный кашель, и капитан понял, что если он прямо вот сейчас, немедленно, не заглушит всё нарастающую боль хоть какой-то дозой этилового спирта, то он, скорее всего, умрет в кошмарных муках. Походкой человека на грани жизни и смерти он прошагал к своему холодильнику устарелому устройству, за сущие гроши купленному у барахольщика на одной из автономных заправок, где-то на пути к сверхскоплению Персея-Рыб. Дверь холодильника недружелюбно скрипнула, и капитан обнаружил, что его содержимое может порадовать только сгустком плесени, который раньше был экзотическим фруктом с Марса, и почему-то пустой бутылкой лоржеи (жуткий напиток, по вкусу напоминающий прокисшее молоко, зато по голове даёт сильнее, чем осиновая дубина). Андрею захотелось хлопнуть дверью холодильника так, чтобы он перевернулся и пробил собой обшивку корабля, но он справился с гневом, вспомнив о своей головной боли, и закрыл её тихонько и аккуратненько. Капитан, бросив унылый взгляд на год как сломанный пищевой синтезатор, чертыхнулся, мысленно пообещал переломать все кости уволившемуся с корабля инженеру, а заодно и командованию ВМО, которое подсунуло ему такую ответственную миссию как раз в разгар его ежегодного запоя, и начал размышлять, чем ещё он может вылечить адские боли в черепе.
Мимолётом Макаров взглянул на себя в настенное зеркало и понял, что надо бы не то чтобы привести себя в порядок, но даже произвести настоящую реставрацию. Благо, камера восстановления всё ещё работала, в отличие от большинства примочек на этом летающем корыте.
Он вздохнул, потянулся, в очередной раз прослушал скрипучую арию в исполнении своей искусственной руки и решил провести время наедине с собой и трудом всей своей жизни, который он озаглавил просто и ясно «Человек»: благо дрейф продлится ещё целые сутки, а писание всегда отвлекает его от головной боли. Макаров решил написать свою книгу, после того как в магазине на Марсе ему попалась на глаза голокнижка под названием «Рактоног. Тот, кто даёт космосу свет». Капитан, оскорбившись в своих лучших чувствах, скомкал в руках форменную фуражку ВМО, в душе посетовал на несправедливость и неблагодарность любого инопланетного разума и именно тогда написал первые строки своей книги, которые, надо сказать, потом переписал несколько раз, дабы его никто не заподозрил в расизме. Никогда в своей жизни он не был расистом: он всегда испытывал уважение к жителям и аборигенам любой из возможных планет. Ну практически всегда. Иногда. Да нет же, всегда и всенепременно. Как и любой житель планеты Та-Кемет. Да, самообман был определенно присущ сущности Макарова.
«Человек! Да, это до сих пор звучит гордо. Человек самостоятельно вышел из глубин океана, пробрался через непроходимые леса невежества, развёл свой первый костёр, убил своего первого мамонта, построил себе дом, написал первую книгу, сочинил незабываемую мелодию, развязал войны и так же быстро закончил их, построил космический корабль и, подобно ангелу милосердия, вознёсся к небесам, простирая свою щедрую длань инопланетным разумам, которые так нуждались в его помощи. Человек был первым, кто установил контакт с жителями другой планеты и дал им шанс пробиться в сокровенные тайны космоса. Не требуя никакой благодарности, он кормил детёнышей аквилов, ухаживал за свежими яйцами рактоногов, показал ощимусам, что такое огонь и как им пользоваться, и даже объяснил альдебаранцам, что нет ничего страшного в хождении по суше им просто нужно было спуститься с небес на землю»
Капитан усмехнулся своему бездарному каламбуру и продолжил заносить в компьютер свежие мысли. Надо сказать, он намеренно не пользовался своим сектором Простора, что заметно упростило бы написание его книги и её неминуемую редактуру, но в последнее время Андрей столкнулся с изрядными приступами паранойи, а посему искренне опасался, что какой-нибудь хакер взломает его сектор и выкачает всю важную информацию и труд всей его жизни прямо у него из головы.
«Поэтому неудивительно, что человек до сих пор занимает первенствующее положение в Галактике, возвысив себя над примитивными»
Зачеркнуть последнее слово! раздражённо бросил он в сторону компьютера и продолжил.
«менее удачливыми представителями галактического сообщества. Мы распростёрли свои огненные крылья межгалактических двигателей и долетели до самых тёмных закоулков Галактики, сея вокруг себя лишь знание, мудрость и просвещение. Не говоря уже о вере. Мы дали всем расам Вселенной то, во что можно верить, мы дали им Слово Единого Бога, единственного в своей премудрости. Мы дали им всё. А что получили в ответ? Что?..»
Зачеркнуть последний абзац! снова выкрикнул капитан и резко вскочил на ноги. Какой Единый, к чёртовой матери
Надо сказать, что по сути своей Андрей религиозным человеком не был: скорее он просто привык к тому, что кеметское правительство, да и ВМО в том числе, навязывает всем и каждому свои представления о Единой вере. При этом благостные чиновники и политики всячески уверяли межпланетное сообщество, что Единая вера лишь сплотит всевозможные расы, сделает их похожими и уравняет их менталитеты. Это всё, конечно же, звучало хорошо и красиво, но только Макаров искренне не мог понять, как Единая вера до сих пор не попала под запрет особенно учитывая, к чему привели её последователи Та-Кемет в прошлом. Или лучше сказать Землю Тогда ещё Землю. Регрессия Забвение Бесконечная война с цаннами Собор Может, всё дело в нём? Может, правительство его родной планеты до сих пор трясётся в страхе перед этой могущественной организацией, которую, может, и изгнали на Плутон в прошлом, но она до сих пор имела свою армию, свой флот и своих агентов по всей Галактике. Кто они, эти внемлющие, услышавшие и осознавшие? Что же, в скором времени у него появится шанс узнать это.
Андрей намотал несколько кругов по каюте, собрался с мыслями и снова сел за приёмщик мыслей в надежде написать ещё хоть несколько строк.
Внезапно за стенкой его капитанских покоев разразился настоящий ураган казалось, кто-то медленно резал ножом непотребного карданского хряка. Капитан выругался последним словом, вспрыгнул на ноги, перекосил лицо от непомерной боли в височной доле и рванул обратно к маленькому холодильничку, где вознамерился выжать ещё хоть несколько капель из бутылки с лоржеей. Спасение, к сожалению, к нему не пришло: содержимое бутылки состояло исключительно из сухой мухи и пары-тройки пылинок, даже при всём напряжении мысли Андрей не смог бы объяснить, как так вообще вышло. Пение продолжалось, и капитан понял, что пора ему осуществить выход в свет, чего он не хотел делать по крайней мере до завтрашнего утра, на которое назначил общекорабельное совещание алкоголизм алкоголизмом, а они всё ещё находились под предводительством ВМО, так что приходилось выполнять определённые поручения от вышестоящего командования, что, конечно, чрезвычайно нервировало Макарова, так как раньше он отдавал приказы, а все эти инопланетные чудики бегали у него на побегушках А теперь теперь можно лишь ругаться, что капитан и сделал, припомнив ещё одно словечко из обильного кеметского кладезя нецензурщины. Ладно, это задание совсем другое. Оно всё изменит.
Пьяные песни не думали заканчиваться всё усугублялось тем, что пропитый хор решил не ограничиваться современной классикой алкогольных песен, а вдарился в настоящий фольклор: мелодии, которые сопровождали любое космическое застолье уже не первое столетие. Макаров предположил, что некоторые из этих песен знали ещё до Забвения жаль лишь, что в настоящем исполнении они превратились в заунывный вой, от которого Андрею хотелось выброситься в открытый космос. В углу каюты обнаружился тот самый видавший виды капитанский плащ из чёрного синтезированного полимера, который в теории считывал показатели тела носившего и время от времени предупреждал об опасностях и возможных вирусах. Плащ Макарова перестал работать ещё полтора года назад и теперь мог лишь определять, когда его владельцу нужна стрижка. Однако он так к нему привык, что носил всегда и везде, даже в тех ситуациях, когда этого не требовали формальности или обстановка.
Капитан рванул к двери, и она с явным недовольством поползла в сторону, однако выйти из неё оказалось не так и просто со стороны коридора к ней привалилась туша явно хватанувшего лишнего кока. Рядом с ним огромная крыса с аппетитом доедала роскошный капитанский завтрак. Андрей нервно сморгнул, отпихнул крысу (она лениво перекатилась с бока на бок и медленно двинулась восвояси) и, совершив отчаянный прыжок через кока, вломился в покои навигационного командования, которые по необъяснимому дизайнерскому просчёту находились как раз рядом с его каютой. Два певуна всё ещё сидели за столом, в то время как третий пустился в пляс, размахивая своей длинной бородой и выписывая ногами такие па, что не снились и стоногому гиппару.
Всем немедленно построиться! Капитан рявкнул так громко, что песня немедленно стихла, а танцор замер на месте и посмотрел на вышестоящее командование таким взглядом, будто увидел свою смерть.
Капитан пробурчал он.
Сама догадливость! немедленно парировал Макаров.
Капитан Навигатор вытянулся по струнке. Мы уже давно легли на нужный курс и начали сканирование Куахти. Через двадцать три стандартных часа мы пришвартуемся к станции Дерис для заправки и подбора пассажиров.
Ага, пассажиров. Капитан полазил по карманам и чуть было не улыбнулся, когда нашёл там одинокую сигарету. Господин Артер, если не ошибаюсь. Его собеседник кивнул, и на секунду Макарову показалось, что из бороды у него что-то выпало. Расскажите мне что-нибудь, что мне неизвестно.
Тогда чем мы ещё можем вам помочь? Два других навигатора молчали, видимо, решив, что одного парламентёра достаточно.
Ну, к примеру, вы можете застрелиться из того звуковика. Он указал на оружие, которое украшало собой обшарпанную стену навигаторских покоев. Или же просто заткнуться, пока ваш капитан занят работой.
Работой, капитан?
Да, знаю, это словечко для вас в новинку. Макаров отломил фильтр, и сигарета запищала, предостерегая о возможном вреде для лёгких. Но мне надо дописывать Он на секунду замолчал, осознавая, что рассказывать навигаторам о своей книге было бы по меньшей мере глупо. Готовиться к визиту пассажиров.
Капитан, Артер говорил осторожно, но вполне уверенно и, может быть, даже немного нагло, информирую вас, что, при всём нашем уважении, у нас сейчас релаксационная смена, которую мы проводим в соответствии с уставом
Не припомню, чтобы в уставе было прописано безостановочное потребление алкогольных запасов корабля и распевание давным-давно устаревших и всем надоевших мелодий, да ещё таким голосом, что всех демонов распугать можно. Сигарета шла легко, словно он курил не убойный табак со спутника Арейры, а обычную полевую травку. Более того, если вы ещё раз посмеете мне дерзить, то я вот этими руками оторву вам бороду и заставлю сожрать её