На тебя похожа, шепнул Денис ей в ухо, и Серафима почувствовала себя принцессой на горошине, которую наконец-то сняли с неудобного тюфяка.
Все было прекрасно.
Вот только однажды все прекрасное закончилось, а все плохое началось. И, как водится, буднично и незаметно.
Денис заговорил о ремонте. И не просто так, а по-хозяйски.
Ну чего мы живем, как в семидесятых? Обойчики какие-то цветастые, потолок известкой вымазан, пол линолеумный. Смотри, вытерся совсем. У холодильника вообще дыра. У всех давно потолки натяжные, на полу ламинат. Дверь надо металлическую, а то мало ли
Он гоголем прошелся по дому, осматривая все закутки. Серафима воспрянула духом. Вот оно, женское счастье, рядом совсем! Раз заговорил о ремонте, значит, думает обосноваться навеки.
С замирающим сердцем Серафима стала ходить за ним, поддакивать и подсказывать. Ремонт предстоял обширный и глубокий.
Денис объявил, что займется всем сам. Через некоторое время он нашел фирму, которая выполнит все работы под ключ, и попросил у Серафимы денег для небольшого аванса ремонтникам. Она дала. Недавно как раз была зарплата, поэтому, слава богу, было что.
Еще через три дня Денис, потирая руки, сообщил, что все на мази, только для ведения переговоров ему нужна доверенность на право представлять ее интересы во всех инстанциях. В каких именно, он не уточнил, но Серафима особо и не расспрашивала. Конечно, дом принадлежит ей, во всех бумагах фигурирует ее имя, а Денис пока еще не муж, без доверенности с ним никто дела вести не будет. Все было предельно логично, и Серафима доверенность подписала. Хорошо, что Денис лично ее составил и даже заверил, чтобы какой-нибудь пройдошистый нотариус не обманул доверчивую девушку.
Все шло отлично, и Серафима уже подумывала присмотреть себе свадебное платье. Ей хотелось не белое, а нежно-зеленое, к волосам. И обязательно прозрачное от середины бедра, чтобы были видны ноги. Она даже успела примерить пару туфель в магазине неподалеку от цветочного. Каблук не должен быть огромным, чтобы не смущать Дениса. Он невысок, а ведь нехорошо, когда невеста возвышается над женихом, как Эйфелева башня над Парижем.
Что ее по-настоящему радовало, так это возможность сэкономить на свадебном букете. Его она сделает сама и запишет на слом. Ну или выплатит со следующей зарплаты.
Через два дня Денис с сожалением сказал, что уезжает в командировку на пару дней. Ехать ему не хотелось, но отказаться никакой возможности не было. Серафима его пожалела, нажарила блинов и яиц вкрутую сварила, заварила чай в термосе и помахала любимому ручкой из окошка.
Утром она как ни в чем не бывало отправилась на работу, а когда вернулась, увидела возле дома машину. Дюжие ребята вытаскивали из нее мебель, какие-то ящики и заносили в дом. Серафима даже не удивилась поначалу. Точнее, удивилась, но радостно. Наверное, Денис заказал все новое, просто предупредить забыл. С улыбкой на лице она пошла к машине, и тут из дома вышла маленькая толстая женщина в кожаных брюках и черной косухе. Она мазнула по Серафиме взглядом и крикнула:
Быстрее несите! Игорек, времени нет.
Серафима двинулась навстречу с мыслью представиться, но тут невидимый Игорек ответил требовательной даме:
Хозяйка, мебели у вас тяжелой много. Ребята спины надорвали. Добавить бы надо.
Мы же договорились! возмутилась кожаная дама, по-прежнему не обращая на Серафиму никакого внимания.
А за срочный переезд? С утра без отдыха вещички ваши таскаем.
Да чего ты врешь! С утра! Я только в три часа договор купли-продажи подписала!
Ну так тем более, дамочка! За срочность!
Как ни наивна была Серафима, значение слов «договор купли-продажи» знала и замерла на полпути к сердитой даме. В ее голове с космической скоростью прокрутились события последних недель: ремонт, фирма, аванс, доверенность, командировка. Где-то в самой глубине девичьего сердца теплилась надежда кто-то где-то что-то перепутал. Но суровый голос разума сказал: свершилось худшее, что только может быть в жизни, она лишилась дома.
Последующие события просто выпали из памяти. Потом она никак не могла вспомнить, как очутилась на улице без вещей и без гроша. Как только пыталась воспроизвести в памяти хоть что-то, перед глазами вставал рот в малиновой помаде, налитые кровью глаза и боль от вывернутых рук, когда дюжие молодцы тащили ее к калитке.
Но самое мерзкое ждало ее наутро, когда она, проходив в поисках ночлега всю ночь, ничего не нашла и решила вернуться хотя бы за теплыми вещами. Ну, пусть они отобрали дом вещи-то должны отдать! Хотя бы носильные.
И тут она увидела Дениса, выходящего на улицу. Он остановился на крыльце, потянулся сытым телом и, оглядевшись, довольно крякнул. Тут же из дома выскочила давешняя мадам.
Денечка, котик, забыл телефончик, как же ты будешь звонить мамочке! речитативом пропела она и прилипла к нему.
Денис снисходительно хлопнул ее по заду, дама взвизгнула, и они слились в смачном поцелуе.
Серафиму чуть не вырвало.
Она просто повернулась и ушла восвояси. Конечно, кровь бурлила, в голову ударяла, но что толку? Она сама во всем виновата. Рассиропилась перед первым встречным, поверила, что ее можно полюбить, доверилась.
Получила, можно сказать, по заслугам.
Следующие десять дней были сущим кошмаром. Днем еще туда-сюда работа хоть как-то спасала, если покупателей не было или в обеденный перерыв удавалось поспать в закутке, куда сваливали пустые коробки из-под цветов. На коробках, кстати, спалось неплохо, лучше, чем на лавках в парке. Хорошо еще, что сменщица была в отпуске, и Серафима ишачила за двоих. Некому пожаловаться и помощи попросить, но зато никто не лез в душу с бесполезными соболезнованиями. Было бы здорово, если бы удалось остаться в магазине на ночь, но помещение ставили на охрану дистанционно: в семь просто включалась сигнализация, и все. Серафима пробовала позвонить в охранную фирму, но услышала только безжизненный голос автоответчика. Не рассказывать же ему о своем отчаянном положении! Без денег, без путевой одежды она скиталась повсюду, где можно было перекантоваться, находя ночлег в самых неожиданных местах, иногда довольно спокойный, но чаще стремный, когда всю ночь не удавалось смежить веки от страха.
И вот теперь ей в утешение и на подмогу прислали эту собаку. Ну что, уже неплохо. Значит, надежда не потеряна.
Серафима выбралась из кустов, оглядела себя, проверяя, прилично ли выглядит, а то еще в ментовку загребут, и махнула рукой.
Пошли, что ли, друг Барбос.
Барбос кивнул и потрусил рядом.
Это было довольно странно, но с появлением собаки жизнь в самом деле стала понемногу налаживаться. Сменщица неожиданно вернулась из отпуска на неделю раньше и, узнав о Серафиминой беде, сразу присоветовала, где найти недорогое жилье, да еще дала денег на первое время. Девчонка она была жалостливая, поэтому принесла немного вещей на первое время, а то и трусов было не на что купить.
По ее деньгам жилье оказалось в самый раз: комната чуть больше платяного шкафа и от работы очень далеко, но зато там можно было держать собаку, а для Серафимы это стало самое главное. Барбоса она теперь считала своим талисманом и ни за что от него не отказалась бы. Пес устроился в крошечном коридорчике и заодно выполнял работу секьюрити: если кто близко подходил к двери, негромко, но угрожающе рычал. Голосок у него был тигру на зависть, поэтому посторонние Серафиму не беспокоили, и она наконец смогла выспаться.
Потом подоспела зарплата, а с ней и небольшая премия по итогам первого полугодия. Серафима первым делом купила Барбосу ошейник, а себе новые кроссовки. Старые в скитаниях по чепыжам совсем истрепались, а ошейник означал, что никто и никогда не отнимет у нее собаку.
Серафима теперь Барбосу хозяйка и друг.
Так прошел год.
Она уже знала, что Денис со товарищи промышляли черным риелторством, в ее магазин он зашел не случайно, а по наводке, все случившееся между ними стало частью плана, и мадам в коже была его любовницей.
Нет, она не собиралась бороться за дом, хорошо понимая, что подписанная ею генеральная доверенность на продажу перечеркнула всякую возможность вернуть свое имущество.
Конечно, каждую ночь она кляла себя за глупость, понимая, что ничего исправить уже не сможет, вернее, у нее не хватит для этого средств. Оставалось лишь извлечь пользу из горького опыта и жить дальше.
Серафима так и поступила.
Странный дядька Верстовский
Прямо перед собой Верстовский увидел широкую крестьянскую спину с болтавшейся посредине короткой толстой косой ослепительно-рыжего цвета. Видимо, почувствовав его взгляд, она подергалась туда-сюда и переступила ногами. Ноги, кстати, были хороши, но остальное, вкупе с дурацким цветастым сарафаном, напоминало картины Абрама Архипова, который любил рисовать румяных крестьянок. От скуки Верстовский попробовал представить, как выглядит личико этой Гульчатай, и она вдруг обернулась, мазнув по нему рассеянным взглядом. Фейс пейзанки оказался точно таким, как он представлял: матрешка матрешкой. Круглые глупые глаза, нос пуговкой и веснушки по всей физиономии. Неожиданно для себя Верстовский громко хмыкнул. Девица снова обернулась. Он торопливо схватил плошку с каким-то сложным салатом и стал нюхать.
Не берите, дяденька, вдруг услышал он над самым ухом.
Матрешистая девица смотрела на него с высоты своего гренадерского роста.
Почему? Пахнет вкусно.
Это потому что добавили орегано и тимьян.
И что?
Да кто добавляет душицу в салат! фыркнула девица. Только если хочет скрыть, что ветчина просроченная.
А ты повар? с интересом глядя, как раздулся от негодования короткий нос на веснушчатом лице, спросил Верстовский.
Нет. Не повар. Просто чувствую: запах у ветчины неправильный.
Ему вдруг стало любопытно.
Да как же ты чувствуешь, если его специями забили?
Ну и что! дернула плечом девица. Все равно воняет на всю Ивановскую.
Верстовский понюхал салат. Весьма аппетитно. Он взглянул на девицу. Та уже отошла со своим подносом к кассе. Он схватил со стойки блюдце с нарезанными помидорами, кусок пиццы, компот и рванул за ней. Надо было встать как можно ближе и понюхать.
«Да чего тут нюхать! одернул он себя. И так понятно: пахнет от нее вчерашними щами и дешевым дезодорантом».
Он злился и не мог понять причины. Может быть, колхозного вида нимфа бесила его тем, что почуяла эту несчастную просроченную ветчину, а он нет? По идее, такими носами, как у нее, нельзя уловить даже запах пота от сиволапого мужика в трамвае. Он вспомнил Джерома с его «Трое в лодке, не считая собаки». Девица вполне могла сыграть горничную, которая, понюхав вонючий французский сыр, выселивший из квартиры всех домочадцев, заявила, что чувствует слабый запах фиалок.
Он постарался встать как можно ближе к длинноногой спине и принюхался. Странно, но от нее не пахло ни борщом, ни потом, ни даже дешевыми духами. Лишь шампунем, сложным цветочным ароматом и почему-то землей. Точно, что ли, колхозница?
Поглощая свой обед, Верстовский все поглядывал на девицу, пока та не насторожилась и не сделала неприступный вид.
Надо быть осторожнее, а то, чего доброго, полицию вызовет. Ему вдруг снова стало смешно. Такие полицию не вызывают подходят и с размаху звездят в глаз. Вон кулачищи какие!
Девица заметила его смешок и встревожилась еще больше. Еще маньяком его сочтет!
Дядька, сидевший чуть наискосок, раздражал Серафиму. Ну и что такого она ему сказала, когда посоветовала не брать этот дурацкий салат? Теперь пялится, словно чудо-юдо увидел! Подумаешь, диво дивное! А может, он маньяк? Хотя маньяк, наверное, так открыто рассматривать намеченную жертву не стал бы. Или все наоборот, именно так маньяки и поступают? Жертва начинает нервничать и совершает ошибки. Тут-то ее, испуганную, потерявшую всякий разум, и настигают! Не на ту напал, дядька! Она не будет ждать, пока ее слопают! Вот сейчас доест макароны, подойдет и прямо спросит, чего ему надо!
Сделав свирепое лицо, Серафима принялась энергично жевать сосиску, готовясь перейти в атаку, но дядька, видимо, почувствовав, что пахнет жареным, неожиданно встал, суетливо собрал тарелки и смотался.
Ну то-то же!
Эпизод забылся уже к вечеру, и каково же было ее удивление, когда, случайно глянув в окно в самом конце рабочего дня, она увидела маячащую у входа фигуру давешнего дядьки. Это еще что за дела! Не помня себя, Серафима вылетела наружу и ринулась к маньяку с единой целью врезать ему между глаз, чтобы не смел к ней приставать.
Дядька в самом деле струхнул, когда она, как фурия, рванула к нему, даже отскочил вбок, но тут же спохватился и шагнул ей навстречу.
Постой. Прости, если напугал. Я не хотел.
Напугал? Это еще кто кого напугал! Серафима изо всех сил выпучила глаза и замахнулась тряпкой, которую держала в руке.
А ну вали отсюда, маньячина облупленный!
Почему маньячина был облупленным, она сама не поняла, но дядька почему-то вдруг прыснул, закрыв рот ладонью.
Вот те раз! Чего это он ржет?
Вали, говорю! Нечего тут! гаркнула она и сделала устрашающее лицо: сдвинула брови и оскалилась.
Неизвестно почему, но дядька и не думал валить. Продолжая закрывать рот рукой, он хихикнул громче и вдруг раскланялся перед ней.
Мне, наверное, следует представиться Константин Геннадьевич Верстовский, парфюмер.
Серафима опешила. Ни разу не слышала, чтобы маньяки представлялись своей жертве, да еще парфюмерами назывались. Или парфюмер это кличка в преступном мире? А может, дядька вроде того, что в кино показывали? Ну который девушек нюхал, а потом убивал?
Увидев, что Серафима растерялась, дядька сделал шажок навстречу.
Слушай, извини меня за странное поведение и некоторую навязчивость. Я просто отвык знакомиться, можно сказать, на улице, тем более с особами твоего возраста. Но очень хотелось.
Знакомиться собрался? Ах ты, старый хрен! Сейчас она пошлет его по месту прописки!
И тут дядька, видимо, по лицу разгадав ее намерения, поспешно сказал:
Не торопись колотить по роже! Никаких дурных мыслей нет! Ты заинтересовала меня там, в столовой, но вовсе не по той причине, о которой подумала. Я готов объясниться. Только отойдем немного в сторону. А лучше вон, на другой стороне забегаловка. Там вкусные беляши жарят.
Верстовский беляшами не питался, но был уверен, что девице это блюдо по вкусу. И не ошибся.
Серафима оглянулась на магазин. В окне маячила приходящая к концу дня уборщица. Вряд ли услышит, даже если крикнуть. Хотя в кафешке дядька не решится приставать, не идиот же он. На всякий случай она посмотрела на него повнимательнее. Не первой молодости, мягко говоря. Лет пятьдесят, а то и больше. Плешивый, но аккуратненький такой, даже приятный. Глаза под очками прячет, но видно, что не дурак. И говорит интеллигентно. Хотя кто их, маньяков, разберет! Те тоже интеллигентными бывают. Сначала наплетут с три короба, а только уши развесишь
Дядька отошел от крыльца. Нехотя Серафима шагнула за ним.
В кафе были заняты почти все столики, и она немного приободрилась. Если что, будет взывать к народу.
Они приткнулись в конце зала почти у двери. Подошла официантка, дядька попросил два беляша и по стакану кофе.
Мог бы и побольше заказать. После пустой и невкусной столовской еды у нее давно подсасывало под ложечкой.
Как я уже сказал, начал дядька, я парфюмер. Готовлю эфирные масла, экстракты, мыло делаю. Сотрудничаю с лучшими косметическими салонами Петербурга. Мой бизнес легален, более того, я один из немногих в России профессионалов. В парфюмерии, имею в виду.