***
В то время, когда в комендантском доме веселье было в самом разгаре, Ганс Хигерт ехал по дороге на Гитлербург. Он надеялся сесть на самолёт до Тегерана ещё до захода солнца. «У Ирана, думал дезертирующий эсэсовец, с рейхом не заключён договор об экстрадиции. Не будут же они ради меня одного начинать новую войну!» Но пересечь границу ему было не суждено, а всё из-за нелепой случайности кончился бензин В спешке Хигерт проскочил мимо двух бензоколонок и не заправился. Автомобиль остановился посреди дороги. Неподалёку чернел лес. «Я погиб!» в отчаянии воскликнул немец, выходя из машины, но, будучи эсэсовцем, постарался взять себя в руки. Он усиленно соображал и разговаривал сам с собой:
Что же мне делать? Что? Так. Думай, Ганс. Думай У меня два выхода: либо бежать до города километров двадцать, либо подождать. Кто-нибудь непременно проедет мимо!
Время шло, но дорога была пуста. В сумерках Хигерт, наконец, понял, что ошибся: немца не заставишь подняться из-за праздничного стола! Оставалось лишь одно добираться до города пешком. Но он решил сократить путь и двинулся через лес, где в былые времена со старым комендантом охотился на кабанов.
Хигерт, приободрившись, бежал через лес, а взошедшая луна тускло освещала ему путь. Ветки кустарников хлестали его по лицу, он спотыкался о пни и колоды, но не останавливался, пока не выбился из сил. Потом сел передохнуть на пенёк; поднялся, шагнул вперёд, под ногой у него вдруг что-то хрустнуло, и он стремительно грянулся вниз. Ударился головой о землю и потерял сознание
Глава вторая. Предвидение
Хигерт очнулся в почти кромешной темноте; голова гудела от боли, а руки и ноги не слушались его Он с ужасом понял, что связан крепкими тугими верёвками, потом, несколько помедлив, позвал на помощь, и вскоре почувствовал чье-то постороннее присутствие. Незнакомец стоял чуть поодаль и, молча, глядел на него.
Я офицер рейха. За моё освобождение вы получите щедрое вознаграждение! почти приказным тоном закричал Хигерт, но при малейшем движении со стороны незнакомца тотчас испуганно взмолился. Нет, не убивайте меня. Я сделаю всё, что вы хотите!
Однако в полной тишине послышался до боли знакомый звук (это чиркнула спичка), лучик света на мгновенье пронзил темноту и тотчас погас. Немец успел разглядеть седые волосы, морщины на лице, крупный нос и курительную трубку, что дымила во рту у незнакомца. Ему в ноздри ударил острый запах табака.
Отчего вы молчите? Кто вы и что вам от меня нужно? в нетерпении осведомился немец.
Незнакомец вытащил трубку изо рта и заговорил по-немецки с сильным акцентом:
Вы меня должны знать, господин оберштурмбанфюрер.
Хигерт внезапно припомнил черты лица этого человека, он видел его на фотографии, сделанной японцами пару лет назад.
Так это вы заключённый под номером 201 523! вскрикнул немец от удивления.
Незнакомец молчал, попыхивая трубкой.
«Вот, я до тебя и добрался!» подумал Хигерт, и в его сердце затеплился огонёк надежды. Но вдруг из темноты раздался голос:
С ним надо кончать, Коба!
Русская речь произвела на немца крайне неприятное впечатление. Он сразу вспомнил о прошедшей войне Внезапно яркий свет полоснул его по лицу. Хигерт увидел высокого, темноволосого юношу, который с ненавистью в глазах глядел на него. «Это второй беглец, догадался он и не вовремя вспомнил. Жаль, что мы перестали фотографировать заключённых».
Коба, отдай его мне, зловеще прошептал парень, у меня руки чешутся
Господин с трубкой усмехнулся:
В этом я не сомневаюсь! Но всему своё время, Борис. Погоди немного.
А чего ждать?! вспылил парень. Отдай его мне, Коба, и он поплатится за страдания, которые причинил нам
Хигерт прислушивался, но понял только слово «ждать», произнесённое запальчивым юношей. Потом эти двое скрылись из виду, и он остался один. В животе урчало от голода. Теперь эсэсовец жалел, что решил бежать из рейха.
Они там веселятся, с бабами развлекаются, а я пробормотал он и впервые за многие годы вспомнил о Боге. Господи, если Ты есть, помоги мне Клянусь, я всё изменю в своей жизни!
Пока Хигерт пытался молиться, Борис и Коба шли по тускло освещённому факелами коридору, где с потолка и стен свешивались мощные корни деревьев.
Отчего ты не разрешил прикончить эту падаль? обронил с досады парень.
Наберись терпения, Борис, и присматривай за ним.
Будь на то моя воля, не стал бы спасать немца, тем более, в форме офицера СС, мрачно проговорил Борис.
Не забывай, мы в долгу перед старцем!
Он и врагам помогает, заметил Борис. У нас из-за него могут быть проблемы!
Это неважно. Вскоре ты уйдёшь, чтобы продолжить наше дело.
А как же ты? удивился Борис. Я тебя не оставлю тут!
Мои дни сочтены, спокойно отозвался старик, стряхивая пепел и пряча свою трубку в карман.
Не говори так, перебил его парень, мой долг доставить тебя на Урал!
Вскоре перед ними выросло препятствие. Тогда Борис стукнул, и тяжёлая дверь со скрипом отворилась. В свете горящего факела показалось бородатое лицо с добрыми голубыми глазами.
Вы как раз вовремя. Проходите, братья. Собрание вот-вот начнётся
Они очутились в невысоком круглом помещении, битком заполненном народом. Люди в чёрных одеяниях сидели рядами на деревянных скамьях, выжидающе глядя в темноту.
Огонь из жаровни вдруг взметнулся ввысь. В свете пламени Борис и Коба, наконец, узрели своего спасителя. Покрытое глубокими морщинами лицо, живые глаза, тонкий нос и добрая улыбка на губах, таким предстал пред ними старец, о котором за время пребывания в подземной обители они слышали немало. И лишь ныне им довелось увидеть его воочию.
Садитесь, братья мои, ласково промолвил старец. В ногах правды нет!
Борис и Коба сели позади остальных.
Братья, сегодня я созвал собрание, чтобы искать совета вашего старец печально вздохнул. Мы исполнили заповедь Господа нашего и спасли человека от смерти. Но он бродит во тьме и видит в нас врагов. И, увы, силою слова нам не исцелить его грешную душу. И ныне нам предстоит сделать нелегкий выбор. Ежели отпустим его, он погубит нашу обитель. Но, удерживая его здесь, мы нарушим Закон, ибо насилие противоречит всему, чем мы живём и во что верим! А посему соборно нам надлежит принять решение, братья
Его надо убить! несдержанно выкрикнул с места Борис.
Коба нахмурился.
Юноша, не должно преступать заповедей Господа нашего, спокойно возразил старец.
Тогда вам надо бежать! Если отпустить немца, он вскоре приведёт сюда целую роту солдат СС, и вас всех до одного перебьют, вступив в спор со старцем, вспылил Борис.
Нет, юноша, ещё не пришло время нам оставлять сию обитель, качнул головой старец.
На это Борис усмехнулся.
Неужели вы надеетесь на скорый конец света?!
Да, юноша, недолго осталось ждать, невозмутимо отвечал старец.
Откуда вам это известно? с вызовом бросил Борис, но тотчас умолк, увидев горящие гневом глаза своего наставника.
Юноша, строго промолвил старец, мы помогли тебе и твоему отцу, когда вы бежали от смерти. Вы алкали, и мы вас накормили. Вы были измучены, мы вас приютили; у нас вы обогрелись и отдохнули от трудов своих. Но говорю вам, Истина открывается немногим избранным! Мы вас не держим в обители. Ступайте с миром А у вас, братья, я снова спрашиваю как нам поступить?
Надобно спросить у него останется ли он у нас по доброй воле? заговорил седовласый старичок, сидевший на первом ряду.
А ежели он откажется? осведомился старец.
Взять с него честное слово, что он сохранит тайну сей обители, и тогда отпустить на все четыре стороны Пусть идет с миром! послышались голоса собравшихся.
Они наивны как дети, пробормотал Борис. Разве можно верить эсэсовцу?!
Коба понимал, что Борис прав, и после собрания прошептал ему на ухо:
Следи за эсэсовцем. Когда его отпустят, последуй за ним и
Вскоре немца развязали, накормили похлёбкой и проводили до выхода из подземелья. Хигерт, обретя свободу, обрадовался и поспешил в лагерь. Второпях он не замечал преследования: Борис шёл за ним попятам и держал в руке верёвку, которой прежде был связан немец
За деревьями, наконец-то, показалась дорога.
Я на свободе! возликовал Хигерт, но тотчас свет в глазах его померк, а шею больно стянула удавка. Он попытался вырваться. Однако все было тщетно
Немец захрипел. Силы покидали его; вскоре он уже не мог сопротивляться и через мгновение обмяк. Убийца отпустил верёвку, и мёртвое тело грянулось наземь
Ну, как всё прошло? спросил Коба, когда парень вернулся в подземную обитель.
Прекрасно, отвечал Борис с улыбкой на губах. Теперь ни нам, ни им ничто не угрожает. Но неужели ты хочешь тут остаться? А как же наше святое дело?!
Борис, я стар и устал отвечал Коба. Пришло твоё время! Ты лидер от природы и многому научился за последние месяцы. Я верю у тебя всё получится! Но не допускай моих ошибок. Никогда не иди на сделки с нацистами
В тот же вечер Борис покинул подземелье, где он нашел временное пристанище, и двинулся по знакомой тропинке. Труп лежал на том же месте, где он его оставил. Тогда, преодолевая брезгливость, Борис надел нацистскую форму, что оказалась ему в пору, достал из кармана удостоверение офицера СС и вышел на дорогу, спрятав руку с пистолетом за спиной.
Вскоре возле человека в черном мундире остановилась машина. Прозвучал выстрел
Спустя неделю Борис прибыл в оккупированный японцами Екатеринбург.
***
Борис ехал в Гитлербург на автомобиле с двумя трупами в багажнике, а Коба, тем временем, сидел в келье старца.
Вы знаете, кто я?! удивился он, услышав своё имя.
Юноша, который был с вами вздохнул старец. Мне известно, что он сделал сегодня по вашему приказу, товарищ Сталин. Смертоубийство тяжкий грех! Вы ведь когда-то учились в семинарии. Стало быть, знаете это не хуже меня
Вижу, правду о вас говорят, задумчиво промолвил Сталин. Вы способны видеть прошлое и будущее! Скажите Россия обретёт свободу?
Мне дано видеть больше, нежели другим, печально сказал старец. Но всё будущее открыто одному лишь Г-ду!
Откуда вам известно о приближении конца света?
Старец слабо улыбнулся.
Сию тайну поведал мне голос.
О чём это вы?
Он часто звучит в моей голове начал старец, но Сталин перебил его:
Вы хотите сказать, голос Бога или Ангела?
Лик старца просветлел.
Не знаю. Это просто голос. Добрый ласковый голос
«Да, старик не в своём уме!» усмехнулся про себя Сталин и проговорил вслух:
От него вы узнали о скором конце света?
Да, отвечал старец.
Сталин раскатисто засмеялся.
Вы услышали некий голос и вот уже десять лет живёте под землёй?! И сколько ещё будете ждать наступления конца света?
Когда надлежит прийти концу мира сего, решать не нам с вами, сухо заметил старец. Но он неизбежен, а явление Господа нашего надлежит встретить в чистоте, плотской и духовной.
Стало быть, жизнь в миру для вас мерзость, грязь и порок, от которых вы укрылись под землёй. А как же братская любовь? парировал Сталин. Вы представляете, что творится в том мире? А я вам расскажу. Пока вы со своей братией отсиживаетесь в тёплой обители, миллионы узников гибнут в бесчисленных лагерях. За кусок хлеба в поте лица трудятся они на рудниках и каменоломнях, прикованные к станкам на заводах и фабриках, и плеть служит им единственной наградой. Вы знаете, сколько людей замучено до смерти в застенках гестапо, а сколько заперто в сибирских гетто и резервациях? И вот я спрашиваю вас: разве истинные христиане отворачиваются от братьев своих?!
Мы с вами говорим на разных языках, товарищ Сталин, отвечал старец, сдерживая подступающий к сердцу гнев. Вы, по-прежнему, одержимы мирскими делами, когда единственное, что нам остаётся это молить Господа о прощении наших грехов, ибо в том, что этот мир гибнет, виновато само человечество
Нет, не могли понять друг друга эти двое, будучи проводниками разных, во многом противоположных мировоззрений. Сталин, выходя из кельи старца, думал: «Старик, может, что-то и знает, но как он заблуждается! Это позиция страуса, спрятавшего голову в песок!»
Бедный, бедный человече, жалел его старец. Он ходит во Тьме и не видит Света
Сталин остался в этой обители отшельников. Он знал, что умирает страшный диагноз был поставлен ему еще в Екатеринбурге. Спустя месяц его не стало. Говорят, перед смертью он исповедался таинственному старцу
Глава третья. Гонения
Чёрные тучи нависли над столицей мира Берлином. Город погрузился во тьму Дождь застучал по стеклу. Курт Леманн глядел в окно на людей, бегущих в свете уличных фонарей. Он завидовал их свободе, как узник, взирающий с тоской из темницы своей
Мальчишка из Гитлерюгенда восхищался фюрером и мечтал о службе в СС. Впоследствии, возмужав, Курт слишком поздно осознал, что его детские представления о рыцарях Чёрного ордена далеки от реальности. А назад пути уже не было Он начинал солдатом охраны концлагеря, а теперь встал во главе карательной машины нацизма гестапо. Когда Генрих Мюллер объявил ему о назначении, Курт Леманн подумал с горькой усмешкой: «Они желают моей смерти!» но вслух своих мыслей не высказал.
После казни заговорщиков по «делу попов» Курт Леманн не мог избавиться от ощущения одиночества Прежде он тайно посещал собор, где настоятелем был отец Гельмут: исповедовался, слушал проповеди пастыря и с благоговением внимал мудрым советам его.
Сын мой, избегай греха, живи по заповедям Божьим, говорил сквозь решётчатое окошко в исповедальне отец Гельмут, и ты обретёшь покой в душе своей. Никогда не поздно встать на путь истинный!
Я не могу оставить службу рейху Если не я, то кто? оправдывался Курт Леманн.
Однажды в нюрнбергское отделение гестапо поступил донос на двух священников местной церкви. Те открыли типографию и среди прихожан распространяли листовки, в которых призывали сынов человеческих вспомнить о заповедях Божьих, но священников обвинили в заговоре с целью свержения государственного строя, и в застенках гестапо они дали признательные показания. Дело о заговоре попов было взято под особый контроль шефом гестапо. Но вдруг среди сообщников заговорщиков всплыло имя отца Гельмута.
Нет, этого не может быть! вскричал Курт Леманн, но затем, немного подумав, отдал приказ об аресте. Допрос он вёл лично, желая докопаться до истины. Отец Гельмут не узнал в начальнике гестапо своего прихожанина, который, посещая собор, искусно маскировался. Теперь священник без сутаны с надетыми за спиной наручниками сидел на дубовом стуле, вмурованном ножками в бетонный пол камеры. Курт Леманн задавал вопросы, но отец Гельмут не отвечал, лишь бормотал про себя слова молитвы «Pater noster».
Назовите имена сообщников, и мы пощадим вашу жизнь! повторил своё требование Курт Леманн. Если вы продолжите упорствовать, мы будем вынуждены применить меры воздействия
Но священник, по-прежнему, молчал. Высокий крепкий парень по имени Фриц нетерпеливо глядел на шефа и, наконец, услышал заветные слова:
Он в твоём распоряжении, тяжело выдохнул Курт Леманн. И тотчас последовали глухие удары
Шеф гестапо мрачно наблюдал, как мордоворот Фриц избивает святого отца.
Довольно! закричал он вскоре, когда священник застонал от боли. Фриц остановился.
Курт Леманн с плохо скрываемым состраданием глядел на разбитое лицо своего духовного наставника.
Итак, вы будете говорить? спросил он, и голос его дрогнул.