За неподдельную любовь к России славянофилы чуть не молились на Кокорева и выдавали его за «русское чудо», западники же и либералы на дух не переносили. Учёные восхищались широтой замыслов «верно зачатых» (Д. Менделеев) кокоревских дел, власти же с беспокойством наблюдали за общественными выступлениями этого неутомимого человека.
По окончании Крымской войны он привлёк их внимание он привлёк к себе их внимание устройством торжественных встреч севастопольцев в Москве, на которых московские купцы кланялись в ноги мужественным героям проигранной властями кампании. В предреформенные годы сыграл заметную роль в подталкивании общественного мнения к необходимости освобождения крестьян и не стеснялся при этом водить знакомства с лицами, считавшимися неблагонадёжными. Оттого и сам был причислен к таковым. На него в это время даже писали догосы: «В Москве завелось осиное гнездо Гнездо это есть откупщик Кокорев»
Как чрезвычайно умного человека, способного найти нестандартные решения выставляет Кокорева в своей одной из книг писатель М. Пыляев. Он рассказывает, как на одном из собраний, после долгих прений о мерах помощи голодающим крестьянам северных губерний, решили спросить и о его мнении. В ответ же услышали неожиданное: «Никакие меры из предложенных и никакие миллионы не спасут Север Единовременная помощь бесполезна, систематическая невозможна. На систематическую не хватит денег, от единовременной, если её не украдут по дороге, мужик забалует. Вы спросите, что же делать? А накупите ружей, пороху и дроби вот и всё. Это поправит их лучше всякой помощи». «Гениальный человек», только и сказал председатель собрания вслед удалившемуся Кокореву
Никто из присутствующих не задумался тогда об истоках этой гениальности, между тем они лежали на поверхности. Редкий человек знал нужды России и её народный характер так же хорошо как Кокорев. И редкий человек так же сильно, как и он, верил в те простые истины, что спасение России от всяческих неурядиц дома, в своей же земле, в своих же людях, в которых следует только познать «свою силу», что все проводимые экономические мероприятия необходимо «согласовывать с потребностями народной жизни» и что только это спасительное согласование и есть верный путь к покойному и правильному развитию страны.
В полемической запальчивости Кокорев предлагал даже переписать все экономические учебники, заменив содержащиеся в них абстрактные знания знаниями Русского дома и Русской избы. Но чтобы написать книгу о Русской экономической науке, предостерегал он, надобно предварительно выучиться читать другую многосложную книгу, именуемую «Русская жизнь», листы которой могут раскрыться только для тех, кто имеет сердце, преисполненное любви к простым людям. И в процессе чтения такой книги им сам собой разъяснится коренной для всяких экономических преобразований вопрос о том, что «если деревня богата своими домовными произведениями, тогда и волость богата: а когда все волости богаты, тогда и только тогда богата и вся Россия».
Проблемы экономического роста Кокорев увязывал с благополучием каждого российского человека, с процветанием каждой семьи, со справедливым зароботком каждого работника. И очень настойчиво он возвращался при каждом удобном случае к мысли о том, что экономические преобразования должны идти от потребностей народа, от сложившейся у него системы ценностей, от его восприятия жизненных реалий От сюда, из этих критериев, по его мысли, необходимо находить при принятии экономических решений. Здесь, в житейской практике, а не в кабинетах чиновников следует отыскивать ответы на возникающие вопросы.
Обыкновенный русский дом, обыкновенная русская семья со всеми её потребностями и нуждами вот та печка, от которой советовал танцевать Кокорев. Вместо выставок всевозможных диковинок он предлагал устроить в России правдивую выставку реальной народной жизни со всеми её неладностями и неустроенностями. Чтобы у властей была возможность хорошенько рассмотреть её, чтобы смогли они среди этих неладностей отыскать (и уберечь!) огромное богатство, которому цены нет и на котором стоит Русское государство, силу духа и терпения русского народа.
Главное, в чём Кокорев хочет убедить, это то, что корни экономического успеха, благополучия и процветания лежат не в реализации голых реформ, пусть и кажущихся продуманными, но в создании условий, позволяющих проявиться нравственным силам народа. Не в политэкономических витийствах, не в парламентских хитросплетённых речах, не в разновидных конституциях видит он средство для благоустройства и возвеличения России, но в живущей в простых чистых сердцах Правде Божией.
Все беды, надвигавшиеся на Россию, он прямо связывал с духоугошением русских людей в результате непродуманных действий властей, насилующих и калечащих народную жизнь, забывших завет предков: «Не угашать духа, ибо в нём сила». Несокрушимые крепости и миллионные армии могут подвергаться поражению, но сильный духом народ никогда.
Духоугашение, по мнению Кокорева, является великим смертным грехом, ибо чем более гаснет дух народных мыслей, тем более входят в нашу жизнь всякие напасти, тем более входит в неё дух умопомрачения.
Следует, говорит в связи с этим Кокорев, проникнуться сердечным стремлением к тому, чтобы горькое ощущение переживаемой нами постыдной приниженности, выражающейся в постоянном подрожаниии чужеземному строю, заменилось ободряющим и одушевляющим наш дух чувством государственно народной гордости, основанной на успехах самосознательных мероприятий, и чтобы в то же время канцелярская самонадеянность покаялась в своих заблуждениях и освежила свои мысли духом смиренномудрия, способного почерпнуть законодательные ведения не из архивной пыли, а из живого источника народной жизни.
«Канцелярскую самонадеянность» бюрократии Кокорев подвергает в своих рассуждениях беспощадной критике, и что важно, эта критика целиком применима и к нашим недавним реформаторам с их грандиозными экономическими провалами.
Внимательный читатель заметит, что вообще производство в рассуждениях Кокорева всегда на первом месте. Это главное, все остальные экономические категории, тоже, конечно, важные, находятся в подчинённом к нему состоянии. «Коли на гумне не густо, так и в кармане пусто» вот кредо Кокорева. Кто то захочет здесь возразить и напомнит о созданном им Волжско-Камском банке. Но всё дело в том, что банк этот задумавылся им не для извлечения процентной прибыли: ростовщичество испокон веков считалось для российских предпринимателей делом греховным. Он задумывался им для содействия развитию производства в русской провинции. Для того, чтобы гумно там не было пусто, для того, чтобы народная жизнь обрела там «хлебное довольство» и «домовные богатства», ибо там, где они не укрепляют сердце человека, там нет и финансовой силы. Так что никакого противоречия здесь нет.
Интересен подход Кокорева к проблемам сельского хозяйства. Прежде всего он удивляется, как это при таком избытке земель и рабочих рук мы ухитртлись создать крестьянскую бедность? И соглашаясь с тезисом о том, что главное наше богатство в земле, он предлагает сделать её доступной, а работе на ней придать интерес и выгоду. И путь к этому, по его мнению, прост и ясен: составить карту никем не используемых земель и написать на ней чётко глагол, возгремевший в первые же дни мироздания: «Роститесь и множитесь, наследуйте землю и обладайте ею». Правда, уточняет тут же, что нельзя будет обойтись и без дешевого долгосрочного кредита, и без помощи государства в переселении людей в районы с избытком земельных ресурсов
Многие разочарования от действий властей, кажется, должны были сделать его пессимистом. Но нет. Кокорев верит в Россию! Жалеет только о слишком дорогой цене, которую пришлось заплатить за урок освоения экономических неудач. «И вот ведь странное свойство России! удивляется он, то, что в других государствах могло бы расслабить народную мощь, у нас, наоборот поможет её возродить. Осознанное бессилие, несомненно, подтолкнёт нас к обретению новой великой силы!»
Будет ли это так, зависит от нас и от того, в частности, насколько хорошо мы усвоим уроки, преподанные нам обыкновенным русским предпринимателем Василием Александровичем Кокоревым в завещанной им нам книге. Главный из этих уроков совсем не сложен: быть реалистом, быть патриотом и находить ответы на вопросы, поставленные жизнью, вот высшая правда экономических преобразований.
К тому что сказано выше пожалуй можно добавить только следующее. Более 160 лет прошло с тех пор как Кокорев начал своё нефтяное дело, но то, что было начато им: бурение, добыча, переработка, транспортировка и сбыт, вся эта технологическая цепочка практически не изменилась. Но похоже в этот раз, в Росии, многое придётся начинать с самого начала, и коснётся это прежде всего возрождения создания многих видов отечественного нефтепромыслового оборудования и поиска новых рынков сбыта готовой продукции.
Музей нефти в Лениногорске
После длительного перыва я приехал в Лениногорск летом 2010 года. Я знал, что в восьмидесятые годы прошлого столетия в городе был открыт музей нефти и я заранее запланировал его посещение. Безусловно у меня не было никакой предварительной информации о его тематике и тем более экспозиции. Войдя в него, я был крайне обрадован его насыщенным содержанием. Городские нефтянники и «Татнефть» денег не пожалели на его устройство. Конечно он тесноват и в нём нет перспективы для его расширения. Музей был пуст, две сотрудницы явно скучали сидя за рабочими столами и перелистывая какие то журналы. Первый за день посетитель, а тем более им не знакомый, вызвал в них неподдельное любопытство и радостное оживление. Попреветствовав меня они стали интересоваться целью моего прихода и предложили свои услуги в качестве экскурсоводов. Но я отклонил их попытку быть рядом со мной, сославшись на то, что я хотел бы посмотреть экспозию самостоятельно. Они любезно дали мне согласие и включили во всех залах освещение, так как из-за полуподвального расположения музея в его залах стоял полумрак.
Я потратил более двух часов, чтобы внимательнейшим образом рассмотреть все фотографии старой нефтяной гвардии и натурные образцы отдельных видов бурового оборудования. Я встретил там много знакомых лиц, известнейших людей города, многих из которых знал лично, не по наслышке. Однако, то что я искал и собственно ради чего я здесь оказался, я не обнаружил. Зал посвящённый буровикам я обошёл дважды, но каких либо упоминаний об отце и его конторе разведочного бурения нигде не было. Разочарованный, я вернулся к служителям музея в надежде получить от них хоть какие-нибудь разъяснения.
Но как Вам наш музей, нашли для себя что-то интересное? спросила старшая по возрасту женщина. Видимо она была директором, а та, что по моложе экскурсаводом.
Музей очень интересный, но объясните мне почему экспозиция не полная? ответил я вопросом на вопрос, слегка раздражённым голосом.
Что значит не полная? У нас тут весь город представлен, все предприятия, и даже есть информация о других городах, например Альметьвске, Азнакаево, Бавлах и даже Нурлате. немедленно отпарировала старшая.
Меня интересовала контора разведочного бурения и я не нашёл о ней никаких упоминаний. Ответил я ей всё больше раздражаясь.
У нас все буровики города представлены на стендах, о какой канторе Вы ведёте речь и собственно кто Вы будете? в её голосе появилась определённая настороженность и попытка занять оборонительную позицию.
При этом вторая молодая женщина постоянно молчала, но я увидел в её глазах определённое любопытство по отношению меня и моего вопроса. Я стал понимать, что мне нужно успокоиться, иначе я от них ничего не добьюсь. Я стал им объяснять, что являюсь сыном директора этой конторы, что я тоже нефтянник, приехал из Москвы специально чтобы посетить их музей, и безусловно найти фотографии отца и его коллег по работе.
Директриса только пожимала плечами не зная что мне ответить и ссылалась на то, что музей существует уже более 30 лет, а она работает в нём всего лищь последнии пять лет.
Я не знаю, как так получилось, что у нас нет ничего о Вашем отце, это не моё упущение. Я слышала, что идея создания музея принадлежала «Татнефти» и все экспонаты подбирали и утверждали они, чуть ли не сам начальник объединения. И если у Вас есть претензии, Вы должны обращаться к ним. продолжила директриса.
Я стал постепенно понимать, что от неё я ничего не добьюсь и мне пора уходить. Но в этот момент к нашей беседе присоединилась младшая женщина экскурсовод. Она мне рассказала, что слышала от многих о моём отце и я не первый кто задаёт подобные вопросы и именно об этой конторе. Но от этого объяснения мне не стало легче, ситуация не прояснялась.
Ответьте пожалуйста, у меня дома есть фотографии отца с производственной тематикой, можно ли каким то образом их Вам передать, чтобы исправить эту я надеюсь не умышленную оплошность? обратился я вновь к деректрисе.
Я не уполномочена это делать самостоятельно, но нас недавно передали на баланс НГДУ «Лениногорскнефть» и за экспозицию сейчас отвечают они. Можете обратиться к ним. Это всё, что я могу Вам посоветовать. Ответила она, делая попытку хоть какой то помощи.
Более менее удовлетворившись её ответом и записав все возможные контактные номера телефонов, на последок, я предложил им вместе вернуться в зал, посвящённый бурению скважин чтобы посмотреть свободные места на стенах. Но таковых не было, кроме узкой полоски над стелажами с буровыми долотами. Чтож, и это место сойдёт, лищь бы разрешили, подумал я про себя. Я снял на фотоаппарат это место и попросил их его запомнить, чтобы потом дважды не обсуждать. Там можно было разместить до 15 партретных снимков размером 20 на 30 сантиметров. Прощаясь с ними я почувствовал, что в их лице получил тогда скорее всего союзников, а не без участных наблюдателей. Так закончилось моё первое посещение «Музея нефти» в моём родном Лениногорске.
Вернувшись в гостиницу, я ещё раз стал переваривать в своей голове события того дня, те ощущения вычеркнутости из жизни, которые меня обуревали в стенах музея. И ещё я понял тогда одно, что человеческая память коротка, и история, даже относительно не далёкая, собственно никому не нужна. А вот таким образом она искажается, умалчивается и выглядит в лучшем случае не полной. Не сделал чиновник своевременно запись в каком-нибудь гроссбухе и всё, всё забыто. Сменилость одно поколение и всё забыто. А тем более, я уже упоминал, у местных нефтянников, к тому моменту народилось четвёртое поколение. Но в тот день я дал себе слово, что я во что бы мне это ни стало, исправлю эту умышленную человеческую оплошность, то что ошибка была рукотворной я не сомневался. К тому же, к тому моменту я уже был наслышан о многих чудесах, творившихся в этих краях.
Вернувшись в Москву, я засел за компьютер, стал искать через поисковые системы и социальные сети любые упоминания о разведочном бурении в Татарии. То ли в меру слабой развитости информационной базы, то ли в меру тотальной утерянности архивных материалов и повсеместного закрытия старых предприятий, я через интернет ничего полезного для себя не обнаружил. Пришлость через знакомых, по крупицам находить контакты с семьями многих коллег отца по работе. Постепенно собираемое мною досье в виде пожелтевщих фотографий, рукописей, вырезок статей из старых газет, стало пополняться. Всем приходилось объяснять причины моего поиска, и всем я обещал, что обязательно доведу свою идею до конца. На сбор материалов у меня практически ушёл целый год.