«Нам это известно. А чего ты от Марины Максимовны хочешь?» (Смородин.)
«Мнения!»
Далее идет то, что мы уже слышали вплоть до разговоров о новом директоре, когда Марина Максимовна исключала из своего репертуара песенку «А я люблю военного»
Товарищи, как же это? Ведь мы подслушиваем словно очнувшись, сказала Ирина Ивановна Смородина.
Что-что? не поняла Клавдия Петровна, однако нажала клавишу «стоп».
Я лучше пойду Я эту педагогику не знаю, конечно, только как-то нехорошо Ирина Ивановна двигалась спиной к двери, горестно глядя на Назарова. До свиданья. И ушла.
Клавдия Петровна всплеснула руками:
Если хотите правду, вот уж кто действительно ревнует своего сына к этой Марине, так это она! И по-моему, неспроста А здесь вот струсила!
Не о храбрости речь, Клавдия Петровна, глухо сказал Назаров, уставившись на кассеты. Если не ошибаюсь, магнитофон принадлежит вашей дочери?
Да, это наш ей подарок А сама-то она кому принадлежит? Я могу это спросить, не усмехайтесь, я жизнь на нее положила! Клавдия Петровна направилась к графину с водой. Выпила два стакана подряд. Когда я послушала разговоры эти, я поняла наконец, откуда у девчонки такой тон со старшими. Оказывается, это можно. Вот «разобрали» Эмму Павловну И вас, Кирилл Алексеич, заодно! Ей знаний не хватает, вам лирики, видите ли. От любого немного останется, если его так разобрать, никто не святой, правильно? Одна Марина Максимовна!
По-моему, комментарии тут излишни, вмешалась Ольга Денисовна. Мы подумаем, разберемся Она сверхвыразительно глядела на Назарова.
Вот-вот. А то получается по пословице: сильнее кошки зверя нет!
Вы можете эту пленку доверить нам? На день-два? спросил Назаров. Ему не терпелось прекратить эту аудиенцию.
Да, берите с аппаратом вместе А ей я что-нибудь придумаю. Берите, берите, интересы у нас одни, правильно? Только, Кирилл Алексеич, Юля-то моя здесь тоже распустила язык Надеюсь, по ней моя откровенность не ударит? Десятый класс
Не ударит. Назаров ухватил магнитофон за кожаный ремешок, буркнул «до свидания» и вышел.
Дали звонок с урока.
Ах, господи! Клавдия Петровна досадливо щелкнула пальцами. Тогда уж я пересижу у вас перемену, а?
Она подсела к Ольге Денисовне:
Думала: приду, выложу все станет легче. Нет, камень тут. Она дотронулась до груди. И себе не облегчила, и вам тяжесть навесила
Ольга Денисовна согласилась:
Золотые слова.
Директор разнервничался Между нами, женщинами, там ничего такого нет?
Где «там»? Не понимаю
Я говорю: может, уже раскручена эта самая «лирика»? Я ж не из пальца, вы сами слышали: «лирического учреждения» ей надо!.. Это как утепленного? Худо, дескать, зябко в одинокой постельке? Ни стихи не помогают, ни песенки? А французские еще хуже
Внезапно Ольга Денисовна залилась краской, разгневалась такой мы еще не видели ее.
Послушайте! Речь все-таки идет об учителе вашей дочери! Нельзя так, нехорошо! Мы с вами не девчонки, калякающие в туалете!
Она взяла стопку тетрадей и вышла, прежде чем Клавдия Петровна успела оправдаться.
А через полминуты вдруг вернулся Назаров, ударом ладони распахнул дверь. Шея у него была красная.
Во что вы меня превращаете, мамаша? Иду в кабинет навстречу весь десятый «Б» а я с этой штукой. Красиво? Я ж педагог, черт возьми, директор, коммунист!
Лицо Баюшкиной хлопотливо выразило понимание и сочувствие.
Действительно Не хватало вам еще от них прятаться! Директору от ребят смешно! Был один заграничный фильм, длинное такое название про дело человека, который вне всяких подозрений Вот это вы! говорила она, отобрав у него магнитофон и укладывая его в желтый мужской портфель.
Благодарю вас. Я смотрел. Как раз он там убийца, не улыбнувшись, напомнил Назаров.
Серьезно? Пример, значит, глупый, беру назад Так хорошо будет? Она передала ему портфель.
Он несолидно показал большой палец, чтобы больше не произносить ничего. Боялся произнести то, что вертелось на языке.
* * *
В коридоре он встретил Марину.
Спасибо большое, Кирилл Алексеич, сказала она. Мы там выключили.
Да? А мы тут включили
Что? она, естественно, не поняла.
Он переложил портфель из правой руки в левую и распорядился:
Зайдите ко мне после уроков, есть разговор
Хорошо, сказала она рассеянно. Но зря вы с нами не смотрели: такие вещи бывают раз в год, надо все бросать и смотреть
Дела, знаете, работа! отозвался он едко. Не всегда для души, как у вас, а все же не бросишь: зарплата идет!
Она даже задохнулась от этого выпада и ответить не успела: директор спешил.
* * *
Алеша Смородин, застигнув свою маму в раздевалке, допытывался у нее:
Мам, не выкручивайся. Зачем ты пришла?
Ерунда, Алеша, не обращай внимания думала, что ключ дома забыла, а он вот он нашелся Ирина Ивановна, уже одетая, без надобности рылась в сумочке, лишь бы не смотреть на сына.
Здравствуйте, Ирина Ивановна! подбежал Адамян, а с ним Ельцов. Неужели вас вызвали?
Здравствуй, Женя. Давно вас не видела. Похудели вы что-то, ушла она от вопроса.
Но сын настаивал:
Мама, зачем ты приходила?
Если уж смородинских родителей вызывают, сказал Ельцов, тогда я уже ничего не понимаю
И, не сумев спрятаться от честных глаз сына и его друзей, Ирина Ивановна вдруг взмахнула рукой, сердито глянула наверх и сказала:
Языкатые вы слишком, несдержанные Особенно ты, Женя. Навредили вы своей учительнице этими длинными языками.
Кому? Мариночке?!
Вот видите: она для вас «Мариночка» А разве это можно?
* * *
По иронии школьного расписания после телевизионного урока о Моцарте и Сальери у десятого «Б» была химия, Голгофа.
Кого нет? выясняла Эмма Павловна.
Дежурная осмотрелась и несколько удивленно стала перечислять:
Адамяна Жени И Смородина не видно. Еще Ельцова
Адамяна нет? Слава богу! Один раз отдохнуть от его великой учености и великого нахальства! Он думает, что если его папа химик, то
Дверь отворилась: прибыли Адамян, Смородин и Ельцов. У них замкнутые недобрые лица.
Разрешите?
Ну вот, только обрадовалась! Адамян, я уже отметила тебя как отсутствующего. Так что или ты уходишь, или на весь урок делаешься как рыба!
Женя фыркнул и отпарировал:
Ну нет Вам легче зачеркнуть вашу пометочку, чем мне отрастить жабры и метать икру
Класс одобряет его смехом.
Начинается! Все, сели, тишина! К доске идут Сысоев и Баюшкина. Сысоев решает задачу вот она, а Баюшкина расскажет нам про бензол и вообще про ароматические углеводороды их строение, свойства и так дальше
Урок пошел сравнительно гладко: Юля неохотно, небойко, но все же сносно докладывала о бензоле, писала кольцевые формулы на доске, Сысоев пыхтел над задачей, у остальных были свои заботы, далекие, в большинстве случаев, от химии.
Алеша шептал Адамяну:
В чем они могут ее обвинить, в чем? Все, о чем мы говорили, можно повторить на площади, в рупор!
Не скажи Ее ответы мягкие по форме, но суть
А кто ей вопросы дурацкие задавал? Кто? грозным свистящим шепотом напомнил Алеша.
Ну кто знал, что Юлька свою игрушку поставит на запись?
Ладно, молчи.
А сама эта идея испытания
Молчи, говорю!
Женька виновато затих. Но не было ему покоя: он метнул несколько жгучих взглядов назад, на Майданова, тот не сразу заметил, потом поднял бровь: дескать, в чем дело? Женя размашисто написал записку и, прицелившись, пустил ее по воздуху так, что она шлепнулась как раз перед носом адресата.
Майданов прочел и напрягся весь.
* * *
Алина, секретарь дирекции, с удивлением приникла к кожаной двери, приоткрыла ее: в рабочее время товарищ Назаров слушал песенки! Алина позволила себе войти и осталась незамеченной: директор стоял, отвернувшись к окну. Портативный магнитофон на столе пел ему голосами Марины Максимовны и представителей десятого «Б»:
Алина бесшумно вышла
* * *
Эмма Павловна рассеянно прочитала то, что изобразил на доске Сысоев, и сказала:
Ну так, Сысоев «четыре», Баюшкина «три». Дневники мне на стол.
Адамян поднял руку.
Что тебе? прямо-таки с испугом спросила химичка. Я же сказала: ты у меня отсутствуешь!
Женя встал:
Но это субъективный идеализм, Эмма Пална. Всякий материалист скажет вам, что я присутствую. А следовательно, могу задать вопрос: в чем ошибка Сысоева? Почему «четыре», а не «пять» или «три»?
Граждане, когда же это кончится? воскликнула Эмма Павловна. Почему я должна давать ему отчет?!
Но вопрос по существу, Эмма Пална, кротким взглядом своих черных бархатных глаз Адамян показывал полную лояльность. Человек правильно вычислил объем газа, полученного
Молчать! закричала Эмма Павловна так, что все перепугались. Вон из класса!
За что? спросила Юля. Несправедливо!
За что? стали громко интересоваться и другие.
Эмма Павловна дала себе паузу, чтобы остыть. По лицу ее растекались яркие пятна.
Это я вас хочу спросить: за что мне нервотрепка такая? Что я вам сделала плохого-то? А ведь могла бы кое-кому испортить аттестат! Нет, мне это не надо. Я вообще могу уйти и фармацевтом устроиться!.. Сколько раз даю себе слово
И тут вошел Назаров. Десятый «Б» хотел встать, но он удержал:
Сидите, сидите Я тоже посижу. Эмма Павловна, вы не против?
Ну что вы Наоборот, очень вовремя. Только урока не будет, Кирилл Алексеич, пока не выйдет Адамян. Я не могу его видеть, я уже говорила вам Он он умственный хулиган, вот! Или он, или я!
Назаров оценил напряженность обстановки.
Адамян, пойди погуляй, скомандовал он спокойно.
Женя усмехнулся и вышел.
Эмма Павловна раскрыла свои конспекты и, читая, сказала:
Тема у нас механизм реакций замещения. На примере предельных углеводородов Пальцы ее на тетрадочном переплете слегка дрожали.
Поднял руку Майданов.
Что тебе?
Можно выйти?
Ну выйди если невтерпеж, пожала она плечами. Класс дружно хохотнул.
Майданов целеустремленно вышел, ухватив попутно насмешливый Юлин взгляд.
Все пишут! провозгласила Эмма Павловна и пошла по рядам, наблюдая за исполнением этой команды. Ме-ха-низм ре-ак-ций заме-ще чеканила она и так дошла до Назарова, устроившегося за последним столом.
Он тихо удивился:
Зачем же по складам, Эмма Павловна? Десятый класс
Ох, уж я не помню, на каком я свете, созналась она. Записали?
Он посмотрел на нее внимательно и подавил трудный вздох.
* * *
Вырвавшись в пустой коридор, Саша Майданов допытывался у Адамяна:
Объясни толком Я и не помню, чего мы там такого наговорили.
Не помнишь? Ну еще бы: ты-то в порядке! Кому будет плохо, так это Мариночке. Хотел ее испытать теперь радуйся! Теперь эту шарманку включат на педсовете!
А ты не за себя ли испугался?
Здрасте! Да если б это по Мариночке не стукнуло, я б только радовался, что они наконец услышат про Голгофу!
Майданов помолчал, подбросил несколько раз и поймал монету И высказал резюме:
В общем, так: ты отвлекаешь Алину надо, чтоб она вышла, а я захожу в кабинет Шерифа
Зачем? честно не понял Женя.
За магнитофоном!
Погоди, погоди! Тут надо рассчитать на пять ходов вперед может, это только напортит? И потом
Что?
Неловко все же
Один лестничный пролет Майданов шел молча, потом остановился и сказал:
Вот поэтому вы, интеллигенция, не класс, а только прослойка. Что неловкого-то отобрать свое? Мы ж отдадим кому? Юльке. Она хозяйка? Она! Значит, что? Значит, обратно будет справедливость.
Адамян хотел возразить, но майдановская логика была слишком проста и пряма для него.
А как ее отвлекать, Алину? спросил он.
Ну скажи, что о ней спрашивал один человек. Высокий, скажи, спортивный. И тяни резину, что ты обещал его не выдавать И уходи. Она пойдет за тобой, как нитка за иголкой.
Это что, проверено? Многознающий Адамян был, как дитя, неопытен по части женского сердца и распахнул глаза.
Тыщу раз.
* * *
Все шло как по нотам. Из канцелярии Алина вышла вслед за Женей, заинтригованная предельно:
Ну намекни, Жень Ну хоть на какую букву?
На «эс».
Стеблов Костя? Старший пионервожатый?
Алина, не могу, слово дал. Адамян сдерживал смех: способ действовал безотказно.
Если Стеблов неинтересно А подбородок у того человека раздвоенный, да? А глаза черные.
А вот и нет. Серые!
Серые это хорошо. Только у тех серых, которые я имею в виду, фамилия совсем на другую букву, вздохнула Алина. А если ты на своего Смородина намекаешь, то давай не ври: мы-то знаем, на ком у него свет клином сошелся На каком недоступном предмете! засмеялась она.
На каком? застыл Женя.
Не знаешь? А друг называется! Ну давай на обмен: я тебе эту тайну шепну, а ты мне про того человека А?
Проводив их критическим взглядом, Майданов прошел в дирекцию спокойно.
В кабинете магнитофона не было. Ни на столе, ни внутри стола, ни на стеллажах, ни на подоконниках. Неужели в сейфе? Тогда это мертвое дело. Уже признав свое фиаско и собравшись исчезнуть, Майданов напоследок рискнул открыть большой желтый портфель, что лежал в кресле директора. Есть! Но ведь если вынуть магнитофон, портфель совсем легонький? Ну что ж Пусть там пока полежит один из этих томов Большой советской энциклопедии книги, товарищ директор, ваши, а магнитофончик, извините, нет!
* * *
Уроки кончились. Раздевалка гудела, девчонки, одеваясь, теснили и перекрывали друг друга возле зеркала.
Юля уж надела шапочку, когда рядом оказался Майданов: вид у него был таинственный.
Ты ничего не потеряла?
А что?
Он медлительно открыл свой портфель, в который с трудом влез магнитофон, вытеснив книги, их Майданов держал под мышкой.
Мой? Где ты взял? поразилась Юля.
Где взял, там нету.
У тебя сейчас лицо, как у афериста. Где ты взял, я спрашиваю?
А чего ты сразу обзываешься? Это вместо благодарности Вот не отдам теперь!
И он с независимым видом пошел вверх по лестнице.
Накинув шубку на одно плечо, Юля кинулась за ним:
Ты можешь толком сказать, в чем дело?
Ну мама твоя принесла его Только тихо.
От непонимания у Юли застопорились все реакции.
Мама? Принесла тебе?
В вестибюль спускался Назаров. Саша торопливо наступил Юле на ногу. Однако Назаров думал что-то свое, гроза миновала
* * *
У парапета набережной стояли Смородин и Адамян, смотрели на глыбистый серый лед. Алеша был мрачен.
Не понимаю, чем ты недоволен, говорил Женя. Была «мина», так? Ее нет. Обезврежена. Сделано не совсем изящно, согласен, но
Суетимся мы, Женька! перебил Смородин. Значит, неправы!
Ну знаешь, это в математике годится, в физике: «Формула некрасива следовательно неверна». А в жизни
Зачем было красть? Ну Майданов понятно: он сразу представил себе, что он майор Смекалкин в штабе генерала фон Дурке А ты?
А я его страховал
От слова «страх»! А чего нам бояться, Жень? Ну допусти, что новый директор совсем не фон Дурке
Идеализм Гляди, Колчин шагает.
Парень, которого мы видели в классе, но пока не удостоили персональным вниманием, тоже заметил их.
Чего это вы делаете?
Видишь, стоим. Воздухом дышим.
И дома еще не были? определил он по портфелям. На пустое брюхо дышите? Не, я так не могу. Я сегодня два раза обедал: дома и у бывшей соседки. Ей однокомнатную дали, ну я и помог ей там барахлишко перевезти. Второй обед заработал и еще пятерку.
Тимуровец, усмехнулся Алеша. Ладно, Колчин, иди. Жень, а нам, я думаю, в школу надо. По некоторым признакам, учителя там трубили сбор
Думаешь, насчет этого? А что мы можем сделать?
Вы уже сделали! взорвался Смородин. Вы сделали так, будто Марине Максимовне есть чего стыдиться, вот ужас-то в чем!
И он пошел быстро, не оглядываясь.
Колчин между тем не спешил по своим делам.
А чего случилось? спросил он.
У Мариночки неприятности, вздохнул, поеживаясь на ветру, Адамян и последовал за другом. Колчин был заинтригован и решил тоже не отставать. Может быть, второй обед вызвал у него прилив сил, которым не было точки приложения, только теперь нашлась