Обед я не стала пропускать, полагая, что нужно съесть хоть что-нибудь, хотя мозг не подавал сигналов, а желудок на мысли о еде реагировал крайне негативно. Я спустилась вниз в определенный час и села за свободный столик с тарелкой салата в ожидании подруг. Алька пришла одна и сообщила, что Нику снова тошнит и обедать она не придет.
Аля живет с Батыром. Батыр с ним видится, с Батыром он разговаривает. Я могу хоть что-то узнать о нем
Бася в субботу вечером уехал, но куда не сказал. Вика, ты точно в порядке? У тебя вид какой-то странный Аля смотрела на меня с нескрываемым опасением за мое здоровье.
Я долго облизывала губы и крутила головой, прежде чем выдала:
Аля. У меня полный пиздец. Я не знаю, где он и что с ним. Он выключил телефон. Я больше так не могу
Я разрыдалась. Прямо тут в столовой, не в силах больше держать этот долбанный покер-фэйс. Громко, не сдерживаясь, я выпустила безмерное горе наружу, не осознавая все это время его истинных размеров. Мои внутренние силы ушли в минус.
Ты можешь попросить Батыра ему позвонить? Я готова в ногах у него валяться, я сделаю все, что он скажет, но я не могу больше без него. Пусть он приедет. Хотя бы на минуту. Пожалуйста
Тааак, ну-ка пошли отсюда живо, Аля взяла меня под локоть и быстрой потащила меня к выходу. Ты с ума сошла, господи. Я тебя такой никогда не видела.
Она вывела меня в коридор, увлекая этажом ниже, где находились помещения для курения. Я не видела дороги, еле передвигала заплетающиеся, ватные ноги. Где-то глубоко внутри понимала, что на меня смотрят, но мне было наплевать. Алька тащила меня, пытаясь успокоить, а думала только о том, что хочу просто выйти в окно: подняться на свой этаж, открыть его и шагнуть вперед, потому что боль внутри меня была больше невыносима. Она поглотила меня целиком, я больше ничего не понимала, почти ничего не осознавала и не хотела дышать. Никто не мог мне помочь. Никто, кроме него. Ему нужно было появиться сейчас передо мной и просто посмотреть на меня. И все. Я смогла бы продержаться еще пару дней
Бася, тут у Вики истерика, я не знаю, как ее успокоить. Ты можешь Косте позвонить? Она плачет, она бледная как поганка, она еле на ногах стоит. Я не знаю, что с ней делать, мы в офисе
Я слышала ее слова как тумане, в ушах шумело и я уже готова была расстаться с сознанием, когда она поднесла трубку к моему уху:
Высоцкая, ты меня слышишь?!
Сознание сделало шаг назад.
Да, ответила я сразу же, но не своим голосом.
Ты в порядке?
Нет, я всхлипнула и голос дрогнул.
Ты, давай там успокойся. Я заеду к тебе вечером. Поняла?
Поняла.
Он отключился. Я закрыла лицо руками и громко выдохнула в ладони. Когда мои руки опустились, я увидела перед собой Алькино лицо. На нем застыл такого размера вопрос, что я поняла: разговора не избежать.
Это что сейчас было? спросила она ошарашенная увиденным.
Аля, я не
Даже не вздумай, она угрожающе подняла указательный палец, сейчас от меня отмахнуться, поняла?
Поняла, кивнула я, осознав, что нахожусь в полной заднице, раз даже Алька начала мной командовать.
Ты давно такой стала?
Какой такой?
Такой больной, уточнила она.
Когда его встретила, я понемногу успокаивалась и приходила в себя. Прикури мне сигарету, пожалуйста
Аля выполнила мою просьбу. Я, все еще дрожащей рукой, взяла этот легкий наркотик из ее пальцев, глубоко затянулась и выпустила дым.
Это не похоже на любовь, с сомнением произнесла Алька и тоже закурила.
А это и не любовь. Это болезнь. Я больная на всю голову.
Знаешь, заметно. Что он с тобой делает?
Все, что захочет.
Я как будто с другим человеком сейчас разговариваю.
Я другая. Я сломалась. Я не помню, какая я была до него. Я не умею без него. Я умираю, когда его нет. Когда я его выгоняю, у меня температура зашкаливает, ты видела один раз
Ох, ну, нихера себе, выругалась Аля, что было дня нее редкостью. А почему ты ничего не рассказывала?
Что рассказать, Аля? Что я с ума схожу? Что я люблю его как кошка? Что он сильный и крутит мной, как ему вздумается, а я слабая и не могу ничего с этим поделать? Что я свою гордость давным-давно потеряла и готова на коленях за ним ползти, если он позволит? Что он мой персональный сорт героина и без него у меня ломка начинается? Что он грубый и жестокий садист, которому нравится надо мной издеваться морально и физически? Что он врет мне? Что он возит в машине наручники и оружие? Что он вляпался в какую-то херню и его могли убить? Что я понятия не имею, чем он занимается на самом деле? Что он купил мне часы за сорок пять штук баксов как простой пакетик семечек в супермаркете и я понятия не имею, откуда у него такое бабло? Что еще мне тебе рассказать? Я ничего, слышишь НИ-ЧЕ-ГО о нем не знаю. Кроме того, что я не могу без него.
Да, такого она не ожидала.
Ты себя сейчас слышишь, Вика?
Слышу.
Я щелчком отправила недокуренную сигарету в урну.
Это ненормально. Может быть, тебе нужно от него уйти?
Это ненормально. Мне нужно от него уйти. Он сказал, что отпускает меня пару дней назад.
И?
Что «и»? Он это просто сказал. Вслух. Он глазами меня держит и не отпускает, понимаешь. У меня на шее как ошейник невидимый. Строгий. С шипами внутрь. А поводок у него в руке, на кулак намотан. Ему даже рукой шевелить не нужно, он глазами все делает. Я с ума схожу, Аля Он только словами отпускает. Потому что знает, я приросла к нему кожей. Мне очень плохо.
Но сейчас-то тебе стало лучше?
Сейчас да. Просто потому, что он обещал вечером приехать.
М-да, произнесла она многозначительно. Со стороны вы казались нормальными.
Я болезненно усмехнулась.
Посмотри на меня: я даже не схожу с ума. Я уже сошла.
Аля отвернулась от меня и смотрела прямо перед собой:
Слушай, я видела его с телками, ну, до тебя, сразу поправилась она. Они и, правда, по нему как кисель растекались. Я все время думала, что он такого может с ними делать, что они наизнанку при нем выворачиваются? Он, что: правда, так хорош?
Ты про секс? уточнила я.
Она кивнула.
Я откинула голову назад, закрыла глаза, но тут же поняла, что лучше сейчас не начинать вытаскивать из памяти яркие вспышки, которые приводили мое тело в состоянии острой потребности его касания, а отсутствие разума в героиню сюжета из передачи «в мире животных». Поэтому я промолчала и просто посмотрела на нее. Она прочитала ответ.
Мы вернулись каждая в свой кабинет. Я чувствовала себя лучше и до конца рабочего дня сумела сохранить баланс между отчаянием и ожиданием. Надеялась, что он заедет за мной на работу, но на улице никто меня не ждал, и я со всеми вместе пошлепала по снежной каше к метро. Поднявшись дома на свой этаж, я с надеждой дернула ручку двери, но она была заперта: тут меня тоже никто не встречал. Ну, что ж: опять ждать, больше ничего не оставалась. Ждать и держать в уме, что он мог меня обмануть и приезжать не собирался.
Я переоделась, взяла в руку телефон и села на пол в прихожей напротив входной двери. Решила ждать здесь. Кто-то там, наверху сжалился надо мной, и минут через двадцать ручка двери опустилась вниз. Мирон зашел с двумя большими пакетами из ближайшего супермаркета, полными какой-то еды. Он поставил пакеты на пол, запер дверь, снял свое новое пальто, повесил его на вешалку, подошел ко мне и протянул руку, предлагая подняться:
Почему ты не закрылась на замок? У тебя дверь нараспашку.
38. Двое мужчин в моем доме
Я пожала плечами.
Пошли на кухню, скомандовал он и взял пакеты с пола.
Я села на свое привычное место и просто смотрела на него. Он достал из пакетов продукты, включил воду в раковине, положил в нее какие-то овощи и зелень. По-хозяйски, не задавая вопросов, достал из ящика разделочную доску и взял в руки нож. Попробовав его остроту на собственных пальцах, он остался удовлетворен результатом и вытащил из пакета кусок мяса в упаковке.
Ты будешь меня кормить? подала я голос, наконец.
А ты себя в зеркало видела? ответил он вопросом на вопрос, не оглядываясь.
А ты себя? с вызовом.
Мне идут шрамы, усмехнулся Мирон.
Он нарезал мясо крупными кусками, бросил их в глубокую миску, добавил соль, перец и какую-то приправу из яркого пакетика, который тоже принес из супермаркета. Почистил несколько зубчиков чеснока, положил их на доску и плашмя раздавил лезвием ножа. Затем ножом с доски отправил чеснок к мясу, закатал рукава и опустил руки в миску. На левой руке у него был огромный темный синяк размером с баклажан и несколько длинных, рваных порезов, которые заживали. Глубокая рана на виске начиналась от самой брови и тянулась почти до линии роста волос.
Я смотрела, как он передвигается по кухне, режет овощи и зелень, и мне было очень спокойно. Я закурила и Мирон кивком показал мне, что я должна подойти и дать ему затянуться. Я спрыгнула, подошла к нему и он сделал затяжку из моих рук. Рядом с ним пахло мясом, чесноком и луком.
Целовать меня в губы сегодня ты не планируешь? поинтересовалась я.
У тебя на меня сил не хватит, отойди, ответил он и легонько оттолкнул меня бедром в сторону от плиты, из недр которой он извлек большую сковороду и поставил ее на стол.
Я вернулась на свое место. Он пришел ко мне с едой, готовил ужин и не говорил со мной. Я понимала, что ужин это проявление заботы, но проявлений любви он не выказывал. Удовлетворившись тем, что он просто пришел, я теперь хотела большего. Но он продолжал колдовать и, поставив сковороду на большой огонь, выложил на нее куски мяса, хорошенько спрыснул все маслом и принялся за овощи.
В этот момент раздался протяжный звонок в дверь.
Ты кого-то ждешь? спросил Мирон и я видела, как он внутренне напрягся.
Нет, испуганно ответила я.
Он перехватил нож, которым кромсал помидоры так, что лезвие легло вдоль его руки, став незаметным, и пошел к входной двери.
Сиди здесь, тихо приказал он.
Опять. Он кого-то боится. Он думает, что сюда кто-то может прийти. Кто-то, для встречи с кем нужен нож. Он боится за меня? Я прислушалась: сначала тишина, потом щелкнул замок, открылась дверь, Мирон произнес «добрый вечер, вы кто?» и я услышала голос папы:
Тот же вопрос, молодой человек.
Папа, шепнула и я бросилась в прихожую.
Мирон отступил, раскрывая дверь, а я упала в папины объятия.
Куся, улыбнулся мне папа. Ты бессовестная дочь, но теперь я хотя бы вижу, куда ты пропала.
Он протянул Мирону руку и представился:
Высоцкий Андрей Анатольевич.
Мирон перехватил нож в левую руку, правую вытер о джинсы и пожал руку моему папе:
Константин Миронов, очень приятно.
У вас вкусно пахнет, сказал папа, раздеваясь и внимательно разглядывая моего мужчину. Я не помешаю?
Нет, конечно, я взяла папу за руку и потащила его в кухню.
Куся, я глазам своим не верю: ты научилась готовить? спросил он, окинув взглядом мою кухню, которую он помнил только девственной.
Издеваешься? спросила я у папы, который сел напротив меня за столом.
Мирон вернулся к своему занятию и продолжил ловко нарезать перец.
Надеюсь, вы едите мясо? поинтересовался он.
Пока ее мать не видит, я ем все, улыбнутся папа. Ну, рассказывай, как у тебя дела. И почему ты такая худая и бледная? У тебя все в порядке?
Все хорошо, ответила я и скользнула взглядом по Мирону.
Вижу, Куся, он взял мои ладони в свои руки.
Куся? переспросил Мирон с улыбкой, не отрываясь от готовки.
Для меня Виктория Андреевна навсегда останется маленькой Кусей, он щелкнул меня по носу. Ну, так, как ты? Как успехи? Как там твои права? Получила?
У нее экзамен послезавтра, ответ Мирон вместо меня и я поняла, что совсем об этом забыла.
Да, пап: Мирон директор автошколы, в которой я учусь
Мирон? папа удивленно поднял бровь.
Угу, она меня зовет «Мироном», по фамилии, пояснил мой мужчина.
А как ее зовете вы? спросил папа.
Преимущественно «маленькая моя», ответил он и поставил нам на стол миску с овощным салатом и с улыбкой взглянул папе в глаза. Здесь мы с вами похожи.
Мирон вернулся к плите, а папа посмотрел на меня и тоже улыбнулся.
Я коротко рассказала папе, чем занималась последний месяц, а Мирон в это время закончил с мясом, накрыл на стол и мы втроем принялись ужинать.
Отлично приготовлено, оценил папа, пережевывая мясо, у вас прирожденный талант, Константин.
Благодарю, отвел Мирон и повернулся ко мне. А тебе как?
Вкусно, сказала таким нежным голосом, на который только была способна.
Не будет слишком бесцеремонно, если я поинтересуюсь, откуда у вас такие «украшения» на лице? мой папа всегда был тактичен.
Подрался, спокойно ответил Мирон, разрезая мясо на своей тарелке.
Из-за тебя, Куся? усмехнулся папа, а я закатила глаза.
Пап!
Шучу, парировал он. И все-таки, Константин: я по праву ее отца не могу не поинтересоваться. Дочь совсем пропала с горизонта и подозреваю, что причина заключается именно в вас. Чем вы занимаетесь? Я могу быть спокоен за нее?
Вот тут мне самой стало интересно.
Мирон вытер губы салфеткой, поставил локти на стол, а руки сплел в замок и, глядя на моего отца, ответил:
Тридцать один год, женат не был, детей на стороне не имею. Ну, насколько мне известно. Факультет иностранных языков МГУ по настоянию родителей сразу после школы, потом автомобильный в МАДИ по собственному желанию. Люблю машины, знаете ли. Два автосалона в Москве, четыре автошколы. За нее, он посмотрел на меня, можете быть спокойны. За нее я любому глотку перегрызу.
Он мне нравится, закивал папа, глядя на меня, а я готова была расплакаться, но теперь от счастья.
Кто хочет кофе? спросил Мирон, вставая и собирая пустые тарелки.
Хорошего кофе здесь не сварят, засмеялся папа.
Ну, это смотря, кто варить будет, улыбнулся Мирон и я знала, в чей огород был этот камень.
Когда у меня в ладонях оказалась чашка с ароматным напитком, я обернулась назад, взяла с подоконника пачку сигарет, достала одну и прикурила, забывшись, что напротив меня сидел мой папа, который такое наблюдал впервые.
Куся! воскликнул он. Ты куришь?
Я сообразила, что произошло, но было уже поздно и папа мерил меня порицающим взглядом.
И ты ей позволяешь? он взглянул на Мирона.
И сразу добавил чуть тише:
Не возражаешь, если я перейду на «ты»?
Без проблем, ответ он на второй вопрос и перевел взгляд на меня. Она меня совсем не слушается. Маленькая моя. Но я это исправлю.
Он поднялся, подошел ко мне, наклонился, поцеловал и забрал из моих рук сигарету. Потом еще раз поцеловал. На глазах у папы. Нежно.
Мне пора, я поехал к себе. А вы тут поговорите спокойно.
Папа поднялся и пожал Мирону руку:
Всего хорошего, рад был познакомиться и спасибо за ужин, Костя.
Доброй ночи. И спасибо за дочь, ответил Мирон и направился в прихожую.
Я скользнула за ним. Пока папа не видел и не слышал, в надежде, что сейчас он не станет меня отталкивать, я схватила его за руку:
Не уходи, шепотом. Не оставляй меня одну. Папа скоро уедет.
Мне надо ехать, Высоцкая. Я не могу сегодня остаться.
Тогда поцелуй меня.
Он едва коснулся меня и сразу отстранился.
Не так. Как раньше, пожалуйста
С тебя хватит. Прекрати истерики, начинай нормально питаться и спать по ночам. Ты меня поняла?
Да, дрожащим голосом ответила я.
Он снял с вешалки пальто.
Ты прощаешься? Ты больше не придешь?
В среду экзамен, маленькая моя. Не забудь.
И он вышел.
Я коснулась ладонью двери, закрыла глаза, силясь прогнать слезы, собралась с духом, натянула улыбку и вернулась на кухню. Папа показывал пальцем на свою чашку с кофе и выставлял большой палец в знак одобрения.
Отличный кофе, похвалил он. И отличный мужик. Он мне нравится.
Мне тоже, папуль, ответила я.
Ты влюбилась, Куся?
Очень. Сильно. По-настоящему.
Иди ко мне, маленькая моя. Дай я тебя обниму.
Чуть позже, когда я снова взялась за сигарету, папа указал на мою руку и произнес: