Хорошо, что мы говорим про искусство. Про него я могу говорить часами. Оно центр моей вселенной. Я знаю, что вряд ли смогу зарабатывать рисованием, но искусство обязательно должно быть в моей жизни. Может, стану преподавать. Или пойду работать в музей. Или реставратором. Меня не надо вдохновлять на искусство; оно само главное вдохновение моей жизни. Но я знаю, что Джош ждет другого ответа.
Больше других на меня повлияли Густав Климт и Джейкоб Лоуренс. Они очень разные, но их картины меня одинаково трогают.
Джош склоняет голову набок.
Тебя трогают картины? Я думал, художники вдохновляются жизнью, а не другими художниками.
Я смеюсь.
Ну да, но почти все художники, которых я знаю, вдохновляются более искусными мастерами. Когда мы можем прочувствовать чужую работу, то можем творить и сами. Такие связи это главное, что есть в мире.
Связи медленно говорит Джош, улыбаясь шире.
Не могу понять: то ли он искренне, то ли дразнит меня, но мне все равно. Я улыбаюсь в ответ и разворачиваюсь к машине.
Для арендованной она вовсе не дурна. Кожаные сиденья, и столько подставок для напитков, что нам всем нужно по три стакана, чтобы заполнить их все. Мы без разговоров загружаемся внутрь. Харпер теребит в руках аптечку, расстегивая и застегивая молнию. Наконец она убирает ее под сиденье. Брекен садится рядом с ней, а Кайла размещается рядом со мной на заднем сиденье. Харпер снова набирает сообщения. Брекен разглядывает маршрут на телефоне. Джош все еще возится со своей сумкой, и я могла бы выбраться из машины и заставить его сесть посередине, но он и так на костылях, зачем терзать его еще сильнее. Когда он садится рядом, я двигаюсь на сиденье, чтобы ему досталось побольше места.
Так странно ехать куда-то с четырьмя совершенно незнакомыми людьми. Я рада, что Брекен сел спереди. Он нервно стрекочет про обходные маршруты и прогноз погоды. Нагоняет страху, хотя на дороге ни снежинки. Вдобавок Брекен какой-то напряженный. Может, дело во взгляде. Или в том, как у него дрожат руки. В любом случае я рада, что он не сидит рядом со мной.
Мои соседи по сиденью по сравнению с ним кажутся совсем расслабленными. Кайла прислонилась к окну, словно собираясь вздремнуть, а Джош пытается найти место для своих костылей. Из-за них под ногами практически не остается места.
Давай помогу, предлагаю я.
Он оглядывает меня долгим взглядом и неохотно протягивает костыли. Ладненько. Он милый, но немного странноватый. Я кладу костыли один на другой поверх нашего багажа.
Спасибо, несколько нервно благодарит меня он.
Может, решил, что я с ним флиртую? Ну и подумаешь. Наверняка в колледже у него есть какая-нибудь выпендрежная подружка. Изучает поэзию и феминизм, носит челку и обклеивает ноутбук антикапиталистическими наклейками.
И все же, когда он пытается подвинуть ногу и тихо стонет от боли, я сочувственно морщусь.
В аэропорту, наверно, несладко пришлось? спрашиваю я, кивая на коленную скобу.
Ну По-разному.
Он хмурится.
И как ты справился?
Я провожу социальный эксперимент, со смешком отвечает он. Давай, угадай.
Что угадать? Я недоуменно наклоняю голову.
Как думаешь, что случилось с моим коленом?
Спортивная травма, ответила Харпер, хотя он спрашивал меня. И еще, судя по твоему комментарию, ты изучаешь психологию.
А если судить по ее собственному комментарию, они с Джошем явно не друзья. Наверно, она просто из тех популярных девчонок, которые всех знакомых называют друзьями.
Да нет, какой тут спорт! возражает Брекен, даже не оглядываясь на Джоша. Я думаю, на ступеньке поскользнулся.
Вы оба не правы. Но ваши ответы я запомню на будущее, с широкой улыбкой говорит Джош. Мира?
Он явно ждет моего ответа.
Думаю, на тебя напал бродячий медведь.
Бродячий медведь Он улыбается еще шире. Пока что это мой самый любимый вариант.
Ну ладно, может, не такой уж он и выпендрежный. И довольно смазливый ну, как смазливый бариста из кофейни. Как и половина парней в модных кофешопах Сан-Диего, он высокий, светловолосый и давно нуждается в стрижке. Его одежду мне почти не видно со своего места, но вот перчатки все в дырах. Пока Харпер крутит руль, выбираясь с парковки, он достает «Превращение» Кафки и красную ручку. Не хватает лишь зерен темной обжарки и мрачного гитариста в углу.
Ехать придется долго, тихо говорит Харпер, выезжая на дорожку от гаража.
Брекен елозит на сиденье, оглядывается по сторонам, а потом расправляет плечи, словно решил, что пора сделать важный шаг. Он первым успевает дотянуться до радио и начинает перебирать станции.
Нужно включить новости. Вдруг сообщат о какой-нибудь аварии. Или что где-нибудь дорогу перекрыли.
Пока что дороги в полном порядке. Если что, у нас с собой есть все, чтобы попасть домой на Рождество: цепи на колеса и сигнальные ракеты.
Я беру в руки телефон. Как хорошо, что мы поехали. Всего шесть неловких часов в машине с незнакомыми людьми и я попаду домой, к маме. Все будет хорошо. Мы поговорим. Я поругаю ее за то, что она ничего мне не рассказала. Она мне все объяснит. Мы оставим ссору в прошлом.
А ты на каком факультете? спрашивает меня Джош, улыбаясь, точно уже знает ответ.
Я знаю, что это виноват Кафка. Мальчики из кофеен уверены, что все знают заранее.
Я пока не выбрала специальность, быстро отвечаю я, не смутившись собственной лжи. А ты?
Он пожимает плечами.
Вообще я учусь на бизнесе, но в последнее время меня интересуют совсем другие вещи.
Так, предупреждение, говорит Брекен. Похоже, надвигается буря.
Я смотрю на электронное табло над шоссе. Огромные мигающие буквы. «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: МЕТЕЛЬ. 13.00 суббота 8.00 воскресенье».
Я выглядываю из окон: дороги сухие, порхают мелкие снежинки. Может, снежинок стало больше?
Проверяю часы на табло. 11.28.
Пока что на метель не похоже, но как знать.
Три
Нас впервые заносит на участке дороги, который совсем не выглядит опасным. Ничего серьезного: просто машину чуть повело в сторону. Мы скорее удивились, чем напугались. У меня даже пульс не успел ускориться, как электронный датчик пробуксовки уже взял все под контроль. Асфальт по-прежнему выглядит сухим. Неужели ледяная корка?
Ну или просто попался скользкий пятачок.
Я проверяю ремень безопасности. Вроде не разболтался. В самолетах летать безопасно, а вот машины совсем другое дело. Я провела много времени в этих горах Не помню, когда в последний раз в Пенсильвании случалась метель, которая не закончилась бы какой-нибудь страшной аварией.
Конечно, не все дороги настолько ужасные. Просто несколько обледенелых участков. Мы едем не спеша; снег теперь падает быстрее, и на лобовом стекле растет слой льда. Никаких запасов омывайки не хватит, чтобы его счистить.
Черт
Голос Харпер звучит пискляво и напряженно.
Черт, ничего не вижу из-за этого льда.
Давай пересяду за руль, предлагает Брекен. Я учился водить на севере штата, так что эта погода для меня пустяки.
Не, все в порядке. Просто бесит эта наледь.
Я уставилась в окно, предаваясь ленивым размышлениям. Это что, правда метель? А с какой скоростью мы едем? И как дела у мамы? За мной что, кто-то следит?
Я резко выпрямляюсь. Какой странный вопрос пришел мне в голову. Еще удивительнее, что холодок все еще бежит у меня по спине и волоски на руках встали дыбом. Я оглядываюсь: именно так себя чувствуешь, когда за тобой кто-то наблюдает. Но нет, попутчики не обращают на меня никакого внимания. Харпер на переднем сиденье со вздохом нажимает кнопку очистки стекол. Обледенелые дворники медленно волокут по стеклу потоки мутно-мятной жидкости с комочками дорожной соли.
Нет, совсем плохо видно, признает Харпер, замедляя ход.
Просто следуй за машиной впереди, говорит Брекен. И, честно, я могу повести вместе тебя.
Спасибо, не надо, отвечает Харпер, крепче вцепляясь в руль. Я шесть месяцев жила с мамой в Китае. Водила машину по трассе Сычуань Тибет. Сотню раз. Уж как-нибудь справлюсь.
Брекен смеется.
Сычу что?
Сычуань Тибет. В Китае. Ну, знаешь, есть такая страна в Азии.
Харпер вроде как его поддразнивает, но я замечаю резкие нотки в ее тоне.
Я знаю, где находится Китай, тихо говорит Брекен.
Прости Харпер едет еще медленнее. Просто просто очень уж бесит это все.
Я достаю телефон. Дорога, видимо, предстоит долгая, и пора уже сообщить родителям, что меня не украли и не увезли в неведомые дали.
Конечно, лучше не сообщать им, что я решилась поехать в машине с незнакомыми людьми. Но и игнорировать шесть сообщений, от которых мой карман то и дело вибрирует, тоже не стоит.
Папа: Похоже, погода неважная. Напиши, когда доедешь.
Мама: Пропустила твой звонок, но вижу, что все полеты отменили.
Мама: Позвони мне, когда узнаешь, что происходит.
Папа: Звонила мама по поводу рейсов. Тебе нашли гостиницу?
Мама: Обед закончился, но я позвоню тебе в перерыв. Или ты сама позвони!
Мама: Мира? Почему ты не звонишь?
Значит, она не на обеде. Я могу, конечно, ей написать, но ведь маму это не остановит, она все равно мне позвонит. Если я не скажу ей, что позвоню сама и не назначу время. Но какое время?
Прикусив губу, я набираю сообщение им обоим. Надо написать что-то, достаточно приближенное к истине, чтобы не мучиться чувством вины. Но не настолько правдивое, чтобы мама не вызвала внутренние войска мне на подмогу. Я решительно заношу пальцы над экраном.
Я: Все рейсы отменили, но я нашла попутчиков. Соседка по сиденью из Сан-Диего с семьей живут рядом с Питтсбургом. Они арендовали внедорожник, очень надежный. Мам, я позвоню через несколько минут, когда мы остановимся.
Почти сразу высвечивается облачко с многоточием: мама печатает мне ответ. Разумеется. Год назад она лишилась сестры. Пару недель назад Дэниела. А теперь ее единственная дочь едет сквозь ураган, который, если верить новостям, был точь-в-точь как тот, что довел до каннибализма партию Доннера[1].
Приходит сообщение.
Мама: С кем ты? Какой это внедорожник? Не нравится мне все это.
Я: Не переживай. Дороги не так уж и занесло. Так, пара снежинок. Скоро позвоню тебе. Скучаю, жду встречи!
Мама: Я тоже. Но погода портится. Пожалуйста, позвони мне.
Машина замедляется. Я поднимаю взгляд от телефона и вижу отсветы тормозных фонарей. Снег уже не тает на шоссе: впереди чернеют следы шин на белом.
Скоро начнутся пробки, говорит Брекен.
Думаю, ты прав, отвечает Джош, освещенный светом мобильника. Через десять километров все дороги на карте красные. Похоже, там совсем не проехать.
Может, дорогу перекрыли? спрашивает Брекен.
Может, говорит Джош, авария?
Да дороги не такие уж и плохие, встреваю я.
А объехать негде? спрашивает Харпер. Не хочу застрять в пробке до утра.
Надо посмотреть, отвечает Джош. Наверно, вся эта краснота означает аварию, да?
Я посмотрю, куда можно съехать, вздыхает Харпер.
Давайте остановимся у заправки? предлагает Брекен. Если верить телефону, до нее всего километров восемь, сразу за мостом.
Харпер напряженно приподнимает плечи.
За мостом? А мост разве не обледенеет?
Думаю, еще как, отвечаю я.
Снега совсем немного, но он липкий.
Не переживай, говорит Джош. Мы проследим, чтобы все было в порядке.
Да ладно. Спасибо, конечно, за заботу, но если Джош не умеет управлять магией льда, то, думаю, дорогам будет наплевать на его старания.
Ого! внезапно воскликнула Кайла.
Почти всю дорогу она спала, а теперь неожиданно выпрямилась на сиденье и прислонила тонкую руку к стеклу. Она смотрит на что-то на дороге. Наверное, авария? Харпер сбавляет скорость. Брекен шепотом матерится. Мне не видно, на что они смотрят. Я извиваюсь на сиденье, пытаясь разглядеть, что скрывают снег и запотевшее стекло. Наконец я понимаю. В канаве колесами кверху лежит спортивная машина. Похожая на перевернутую черепаху с лапками в воздухе и обнажившимся брюшком. У меня сводит живот.
Я знаю, что это: в Филадельфии подобное происходит каждый год. Стоит паре снежинок упасть на дорогу, как водители лишаются последних крупиц здравого смысла. Половина машин плетется со скоростью двадцать километров в час, а другая половина петляет между ними, несясь в четыре раза быстрее.
Обычно именно эти шашечники и переворачиваются, но папа всегда говорил мне, что виноваты копуши. Когда мы проезжаем мимо, я замечаю за машиной парня лет двадцати. Ошарашенно уставившись вдаль, он прижимает к уху телефон. Уверена, сегодня он впервые оценил ремни и подушки безопасности.
На обочине припаркована еще одна машина; из нее выходит широкоплечий мужчина и направляется к перевернутой.
Вроде обошлось, говорит Брекен. Можем ехать дальше.
Ну ничего себе
Кайла широко улыбается мне, и в ее сонном взгляде поблескивает восторг. Меня бросает в дрожь.
Уфф Харпер вздыхает. Все еще ничего не вижу.
Брекен протягивает руку, словно собираясь взяться за руль.
Эй, не выезжай за полосу.
Я не вижу, где моя полоса!
Это все лобовое стекло. Джош словно читает мои мысли. Его совсем залепило.
Он прав: на дворниках нарос слой льда; с каждым взмахом они чистят стекло все хуже. Понятия не имею, как Харпер вообще что-то видит сквозь эти крошечные окошки.
Попробуй опять омывайку, говорит Брекен, указывая на кнопку справа от руля.
По стеклу потекла жалкая струйка синей жидкости. Очевидно, лед забился и в брызгалку.
Черт.
Попробуй хлопнуть, предлагаю я. Ну, знаешь, оттянуть дворник и хлопнуть им по стеклу.
Брекен опускает окно. Внутри моментально становится холодно, как в Арктике. Одетой в перчатку рукой он хватает дворник со своей стороны, отводит назад и резко отпускает. Пластик громко шлепает о стекло, из отверстия брызжет снег, но синяя жидкость так и не появляется.
Ладно, давай теперь с моей стороны, говорит Харпер. Я вообще ничего не вижу.
Мне не дотянуться до твоего. И с моим дворником все равно не сработало. Нам нужно остановиться.
Нет, нет, мы справимся. Харпер опустила свое стекло.
Холодный ветер прорезает мою куртку, словно она сшита из тонкого кружева. Я обхватываю себя руками.
Как Харпер ни изворачивается на сиденье, до дворника ей не дотянуться.
Нет, не получается.
Брекен качает головой.
Попробуй еще раз.
У нее не получится, спокойно отвечает Джош.
Я бросаю на него яростный взгляд, но он пожимает плечами:
У нее слишком короткие руки.
Он прав: ей придется встать с сиденья, чтобы достать до дворника. Но зачем он это сказал? Харпер и так вся изнервничалась, и она явно в курсе, что не дотянется.
Давай остановимся, говорит Брекен. Все будет в порядке. Ты сможешь видеть дорогу, и ехать станет проще.
Джош склоняется вперед, натягивая ремень безопасности, и пододвигается к Харпер.
Он прав. Ты можешь остановиться. У тебя получится.
Тишина.
Джош медленно, неуверенно протягивает руку и слегка хлопает Харпер по плечу. Всего один раз.
Харпер? Поверь Брекену. Послушайся его, просто делай то, что он скажет. Ты сможешь.
Да еще бы не смогла, говорит Брекен. У нее отлично получается.
Мне не нужны советы, нервно отвечает Харпер.
Очень, очень нервно.
Они продолжают ее ободрять, но в их советах столько мужской снисходительности и страха, что я не испытываю ничего, кроме раздражения. Может, намерения у них и хорошие. Постараюсь думать об этом, а то от комментариев в духе «слушайся его советов» мне хочется скрежетать зубами.
Вот, съезжай сюда, говорит Брекен.
Харпер кивает и слегка поворачивает руль вправо, пока мы не останавливаемся на обочине. Харпер нажимает на разные кнопки. Зажмурившись, она опускает палец на клавишу омывайки и две соседние.