Но вот в последнее время он стал замечать некоторое охлаждение со стороны как Музы Евдокимовны, так и Анны Тимофеевны. Обе они уже не так радушно зазывали его к себе в гости, а при встречах на улице или в магазине ограничивались лишь приветственным кивком. Обеих дам можно понять: любой женщине, независимо от возраста, хочется определённости. Михаил Лукич решил больше не тянуть кота за хвост и сделать предложение, выбрав одну из них довольно простым и незатейливым способом. Нет, он вовсе не собирался подкидывать монету или вынимать из шапки заранее записанное на бумажке имя. Михаил Лукич решил довериться природе, точнее барометру: если на следующий день барометр покажет, что давление растёт, он идёт к Музе Евдокимовне, если падает к Анне Тимофеевне. Барометр у Михаила Лукича был старинный, середины девятнадцатого века, в тяжёлом дубовом корпусе. Достался он ему в наследство от тестя и никогда не подводил, точно предсказывая погоду.
Утром барометр показал дождь. Михаил Лукич купил коробку конфет и отправился делать предложение.
У Анны Тимофеевны вкусно пахло запечённой курицей, а ещё у неё в гостях была Муза Евдокимовна, чего никак не ожидал Михаил Лукич. Он собирался делать предложение в камерной обстановке, то есть тет-а-тет, и, конечно же, растерялся и даже немного покраснел, когда увидел вторую даму из своего короткого списка. Обе женщины сразу же поняли, зачем он явился с конфетами, однако по-разному отреагировали на это: Анна Тимофеевна, что было совершенно естественно, обрадовалась, а Муза Евдокимовна, поджав губы, произнесла:
Ну, не буду мешать вам, молодые люди. И направилась к порогу, оставляя за собой шлейф тяжёлых сладковатых духов.
Оживлённая Анна Тимофеевна не стала ее удерживать и проводила до калитки, по дороге заглянув в курятник и перекрестив петуха Юрия, разбудившего её сегодня своим пением на час раньше обычного. Вернувшись в дом, она тут же принялась накрывать на стол.
Едва она перестелила скатерть и расставила свою самую лучшую посуду, как под окнами неожиданно раздалось грозное блеянье, а затем не менее грозное хрюканье. Анна Тимофеевна выглянула в окно и ахнула:
Батюшки, опять Стёпка с Гришкой сцепились! Пойду разниму их, а то все цветы мне в палисаднике перетопчут.
Стёпкой звали козла Анны Тимофеевны. Имя Гришка носил кабанчик, которого она специально выращивала к торжественному мероприятию: Анна Тимофеевна нисколько не сомневалась, что Михаил Лукич сделает предложение ей, а не Музе Евдокимовне.
А вы пока вишнёвой настойки отведайте, сказала она, принеся из кухни небольшой запотевший графин. На водочке делала, как покойная мама научила.
Пока Анна Тимофеевна разгоняла по разным отгородкам непримиримых недругов козла и кабана, Михаил Лукич налил в рюмку настойки и выпил. Настойка оказалась довольно крепкой и немедленно потребовала закуски. Михаил Лукич завертел головой по сторонам в её поисках и увидел на серванте хрустальную вазочку с маринованными грибами. Взяв со стола вилку, он тут же аппетитно закусил.
В комнате всё ещё пахло духами Музы Евдокимовны. Михаилу Лукичу невольно припомнились её поджатые губы. «Да, неловко получилось», подумал он и, налив настойки, снова заел её грибками. Пройдясь по комнате, Михаил Лукич присел на стул и неожиданно увидел стоящий в углу зонтик Музы Евдокимовны, который та, уходя, забыла. «Да, нехорошо вышло», вновь расстроился Михаил Лукич. «Да, что тут нехорошего? неожиданно прозвучал в его голове раздражённый голос. Ты же ей предложение не делал». «Не делал!» кивнул Михаил Лукич. «Вот и пей спокойно, закусывай», произнёс голос. Михаил Лукич опять выпил настойки и доел грибы.
Спустя некоторое время он вдруг почувствовал себя дурно: к горлу подкатила тошнота, а в животе появились неприятные рези. Михаил Лукич покрылся испариной и понял, что нужно как можно скорее покинуть гостеприимный дом Анны Тимофеевны.
Куда же вы? услышал он растерянный голос хозяйки, торопливо сбегая с крыльца, но ему было не до объяснений.
Едва он добрался до дома, как в глазах у него потемнело. Цепляясь за стены и постанывая, Михаил Лукич попытался дойти до телефона, стоявшего на журнальном столике, чтобы вызвать «скорую помощь». Последнее, что запомнил несчастный страдалец, теряя сознание, был барометр, за который он ухватился и который рухнул вместе с ним на пол, больно придавив его сверху.
Очнулся Михаил Лукич на больничной койке. Рядом с ним сидела Анна Тимофеевна.
Это всё грибы её проклятые, наклонившись к нему, прошептала Анна Тимофеевна. Мы же в тот день пообедать с ней сговорились.
«О чём это она?» вяло подумал Михаил Лукич.
Музы Евдокимовны грибы-то, продолжала шептать Анна Тимофеевна. Уж не знаю, где она их раздобыла. Наверное, на рынке у Кольки Китайца купила. Он же вечно всякой отравой торгует. От курицы-то у вас ничего бы такого не было.
Михаил Лукич закрыл глаза. Больше он ни у Анны Тимофеевны, ни у Музы Евдокимовны не бывал и предложение никому так и не сделал.
Проклятие «Пиковой дамы»
Вера занималась в драматической студии при Доме культуры полиграфического комбината она давно грезила сценой. Днём Вера трудилась на комбинате, а вечером ходила на репетиции, поэтому домой возвращалась поздно. Родные в её актерский талант не верили и к репетициям относились с насмешкой, считая Верино увлечение напрасной тратой времени. Тем более играла она всё время каких-то старух, романтических героинь ей почему-то не предлагали видимо, никак не могли в ней тургеневскую барышню разглядеть. Незадолго до Нового года студия решила поставить «Пиковую даму». Вообще-то спектакль по этому произведению задумывался давно, но реализовать замысел никак не удавалось: то режиссёр ногу сломает, то актёр, репетировавший роль Германна, в монастырь уйдёт. Стали даже поговаривать о проклятии «Пиковой дамы».
Вере, как всегда, досталась роль старой женщины, то есть графини, особы не простой и с характером. Она отнеслась к роли серьёзно (она вообще ко всем своим ролям серьёзно относилась) и даже приобрела на блошином рынке духи «Пиковая дама», которые стоили недёшево. В семье таких трат, конечно же, не одобрили. «Лучше бы ты себе туфли новые купила, покачала головой старшая сестра Анюта, или сумочку». Однако чего не сделаешь ради любимого дела. Всё-таки театр страшная сила.
Премьера удалась, даже несмотря на то, что у Веры разболелась голова от духов, которыми она надушилась перед выходом на сцену, «Пиковая дама» оказались духами сложными, с сильным, терпким запахом. После спектакля выпили шампанского и разошлись по домам. Вере надо было добираться дальше всех в пригород. Сойдя с электрички, она привычно направилась через парк, окружавший усадьбу князей Старобельских, где располагался музей.
Идя по засыпанной снегом дорожке, Вера вдруг увидела в окнах усадьбы свет. Это её насторожило: музей после шести не работал. Неужели туда проникли воры? Она подошла ближе, и тут входная дверь неожиданно отворилась, и чей-то мужской голос громко произнёс: «Пожалуйте сюда».
Вера нерешительно переступила порог. В просторном холле стояли двое мужчин в ливреях, с подносами в руках. «Съёмки у них тут, что ли», растерянно подумала Вера. Не успела она и рта раскрыть, как к ней подошла незнакомая женщина средних лет, в чёрном платье до пят, и торопливо произнесла:
Наконец-то! Она о вас уже спрашивала.
Поминутно крестясь, незнакомка стала подниматься по лестнице. Движимая любопытством, Вера последовала за ней и вскоре оказалась в комнате, слабо освещённой свечами. В полумраке она разглядела кресло, в котором сидела чересчур нарумяненная женщина, в парике и жёлтом платье. Несмотря на обилие румян и пудры, Вере показалось, что женщина весьма стара.
Что-то ты, мать моя, ждать себя заставляешь! сердито произнесла сидевшая в кресле. Ну, привезла?
Вера от растерянности не знала, что и ответить.
Привезла новый роман? спросила старуха, не меняя интонации.
Мысли Веры лихорадочно закружились. Вдруг она вспомнила о «Бедной Лизе» Карамзина. Эта книжка карманного формата была недавно куплена ею для чтения в электричке. Вера всегда читала классику по дороге на работу, чтобы скоротать время, ну и мало ли вдруг музы смилостивятся, и ей выпадет романтический образ, а у неё уже и роль готова. Она достала из сумочки повесть.
Читай! приказала старуха и кивнула на скамеечку, стоявшую напротив кресла.
Вера присела и, открыв повесть на той странице, где лежала закладка, с трудом разбирая в полумраке слова, принялась читать.
Громче! потребовала старуха. Что с тобою, мать моя? С голосу спала, что ли?
Вера стала читать громче, но, дойдя до самоубийства Лизы, вновь была прервана грозной обитательницей комнаты:
Да ты что, совсем ополоумела? Ты же знаешь, я утопленников до смерти боюсь! И старуха так ударила рукой по столику, на котором стояли свечи, что пламя от них заходило ходуном.
Вера принялась засовывать книжку в сумочку, но дрожащие руки ей не повиновались. Из сумочки неожиданно вывалился флакон с духами.
А это ещё что там у тебя? раздражённо произнесла старуха.
Вера подала ей духи.
И как же называется сия гадость? спросила старуха, понюхав флакон.
«Пиковая дама», пролепетала Вера.
Лицо у старухи перекосило. Она поднялась. В этот миг где-то внизу неожиданно грянула музыка. Перепуганная Вера вылетела из комнаты, сбежала по лестнице и бросилась к дверям. Выскочив на улицу, она столкнулась с незнакомым молодым человеком.
Что с вами? удивлённо произнес он.
Вера беспомощно кивнула в сторону музея. Молодой человек недоумённо пожал плечами. Вера оглянулась и увидела, что в музейных окнах темно. Ей стало не по себе. Молодой человек предложил проводить её домой.
Не бойтесь, со мной вы в безопасности, успокаивающе произнёс он. Кстати, меня зовут Герман. Фамилия моя Чайковский.
Вера с криком бросилась от него. Пробежав парк, она благополучно добралась до дома. «Я не сумасшедшая. Мне это привиделось. Никакой Пиковой дамы не существует. Её Пушкин выдумал», твердила Вера. Успокоившись, она открыла сумочку. Духов в сумочке не было.
Собеседники
В эту ночь в городском морге тел как никогда было мало всего пять. Там находились: пластический хирург, ясновидящая, бизнесмен, блондинка лет тридцати, чья профессиональная деятельность довольно трудно поддаётся определению, и старичок из числа тех, которых в современном обществе принято называть лицами без определённого места жительства.
Эти пятеро, а точнее, их тела, оказались в холодильнике морга в силу определённых обстоятельств. Бизнесмен был взорван в собственной машине. Пластического хирурга смерть настигла также в машине, правда, по другой причине: в связи с остановкой сердца, случившейся в результате непреднамеренного наезда на пешехода. Этим пешеходом была Нет-нет, не блондинка, а ясновидящая, спешившая к клиентке и перебегавшая дорогу в неположенном месте, дабы сократить путь. А вот клиенткой, к которой она так торопилась, как раз и была блондинка. В городской морг блондинку, при жизни гордо именовавшую себя светской львицей, занесло из-за соседок, не одобрявших тот образ жизни, который она вела. Пожилые дамы называли светскую львицу гораздо более прозаическим словом, а именно: профурсеткой. Посчитав, что прошедшая ночь оказалась слишком шумной даже для их изрядно пониженного в силу прожитых лет слуха, они решили во избежание в будущем подобного навестить блондинку и серьёзно поговорить с ней. Перекрестившись, одна из женщин решительно нажала на кнопку дверного звонка. В это время виновница ночного происшествия заканчивала завтракать на завтрак у неё была рыба, приготовленная на пару домработницей Машей. Домработница Маша из-за того, что её накануне бросил возлюбленный, в это утро не слишком добросовестно отнеслась к своим обязанностям и оставила в рыбе косточку. Именно этой косточкой блондинка и подавилась в ту самую секунду, когда в её квартире неожиданно резко прозвучала трель дверного звонка. В поисках спасения от удушья блондинка выскочила на балкон и, взмахнув руками, столкнула с перил оставленную кем-то из своих вчерашних гостей бутылку дорогого коллекционного вина. Бутылка приземлилась не куда-нибудь, а на проходившего в это время под балконом старичка, который держал в руках небольшую металлическую коробку с кнопкой посередине. За несколько минут до приземления бутылки, старичок, найдя данный предмет на скамейке, успел нажать на кнопку, в результате чего в соседнем дворе раздался взрыв. Получив бутылкой по голове (удар, к сожалению, оказался смертельным), старичок составил компанию не только бывшей владелице бутылки, но и всем остальным лицам.
Едва часы, стоявшие в кабинете заведующего моргом, пробили двенадцать, как все пятеро собрались в маленьком, но весьма уютном холле, обставленном мягкой мебелью и растениями в горшках. Стены помещения украшало несколько пейзажей, изображавших преимущественно осень время, как всем известно, угасания природы и всяких жизненных сил. Довершал обстановку сломанный электрический камин. Вся атмосфера указывала на то, что родственники усопших могли по-домашнему скоротать время, ожидая, когда им будет позволено забрать тело.
Какой ужас! сморщив нос и обведя презрительным взглядом остальных, воскликнула блондинка и уселась в кресло, стоявшее под широкими листьями пальмы. Ни одного известного лица!
Ответом ей было молчание. Каждый предпочёл для начала устроиться и осмотреться.
Нет, просто какое-то сборище уродов! через некоторое время вновь возмутилась блондинка.
Это ты себя имеешь в виду? лениво произнёс бизнесмен, в одиночестве развалившийся на диване, обтянутого тканью шоколадного цвета.
Блондинка в ответ выразительно закатила глаза.
Алё, что молчишь? потребовал ответа бизнесмен.
Буду я ещё всякому быдлу отвечать, сказала блондинка, возвращая глаза в прежнее состояние.
Я тебе сейчас покажу, кто из нас быдло! угрожающе произнёс бизнесмен и начал приподниматься с дивана.
Господа, господа, давайте без оскорблений! Мы же с вами воспитанные люди, поморщился пластический хирург, расположившийся на офисном стуле возле журнального столика, заваленного старыми номерами «Космополитена». Нам придется провести здесь всю ночь, пока нас утром не заберут, так что давайте просто вежливо потерпим друг друга.
Бизнесмен фыркнул, но ничего не сказал и, закрыв глаза, вновь развалился на диване.
Да, нам надо потерпеть друг друга, назидательно повторил хирург и посмотрел на бизнесмена так, как обычно учитель смотрит на нерадивого ученика.
Это просто выше моих сил! воскликнула блондинка и передёрнула плечиками. Я привыкла вращаться только в высшем свете!
Что ж, сегодня вам придётся провести время в не столь блестящей компании, не без иронии произнёс пластический хирург.
Да уж, придётся, но вы должны гордиться тем, что такая известная личность, как я, оказалась среди вас, не унималась блондинка. У меня даже смерть была аристократическая от косточки!
Вишнёвой, процедил сквозь зубы бизнесмен, не открывая глаз.
По лицу ясновидящей, которая нашла себе пристанище на медицинской кушетке, покрытой ободранной клеёнкой, скользнула язвительная улыбка. Лишь бездомный старичок, притулившийся на низком табурете возле кадки с пальмой, никак не реагировал на происходящее. Он преимущественно молчал и лишь временами что-то тихо и неразборчиво бормотал себе под нос. «Должно быть, глухонемой», подумала, взглянув на него, ясновидящая.