Я принял такой же глубокомысленный вид, что и у Вовки, и, окаменев на всякий случай (Медуза ж все-таки, Горгона шутка ли), уставился на то, что при иных обстоятельствах вполне могло сойти и за электротехническую конструкцию только какого-нибудь особого, секретного назначения.
Хотя, может, он и не видел ничего особенного в ней, а просто любовался результатом своей монтерской у́дали (между нами, воображение у Вовки сродни медвежьему лучше всего работало при виде закуски или от испуга). Отдавая должное тому, сколько времени и титанических усилий было на это положено, я с трудом удержался от комментариев и расхохотался только тогда, когда Вовка удалился в дом, потирая ладони в предвкушении награды.
Меня, кстати, Медуза вполне устроила. Ричи ведь не страдал избытком усердия в исполнении обязанностей сторожевой собаки, полагая, что ничего страшного не будет, если он отлучится на пару-тройку деньков, а тут нате вам теперь дом навсегда под защитой этого случайного пугала
В другой раз, решив порадовать нас своим фирменным салатом, он превращал кухню в арену гладиаторских боев: через несколько минут беготни между мойкой и столами и яростной рубки теркой и ножами все полы и стены были в остатках свеклы, моркови, капусты и лука. А на столе красовался таз ни больше ни меньше! полный этой овощной мешанины, обильно сдобренной растительным маслом, уксусом и перцем. И не в ожидании гостей и не на трехдневный запас съеден был Вовкой тот тазик зараз.
И вот что я вам скажу: хотите верьте, хотите нет, но я не припомню ни одного случая, когда всерьез разозлился бы на него. Вообще! И совершенно не обижался, когда он вдруг пропадал на долгое время. Никаких надуманных обязательств и полное доверие друг другу и наша дружба оставалась кристально чистым, уютным домом, где мы, хохоча, могли укрыться хотя б на время от неуемных требований мира.
Правда, я вполне допускаю, что у них с Ричи тоже был свой ментальный домик, где мое присутствие представлялось совсем необязательным. Не раз бывало так, что Вовка, приехав к нам, в дом не заходил, и, только выглянув случайно во двор, я заставал его сидящим на садовом пластиковом стуле возле будки Ричи, как выяснялось, уже давно.
Вовка был единственная душа, которой всегда есть дело до того, как там Рычы (так он его называл). И когда мы созванивались или переписывались, он всегда интересовался, что поделывает и где нынче рыщет его четырехлапый брат.
А может, их сближала тяга к самоуничтожению? То, как они распоряжались своей жизнью, своим здоровьем, больше смахивало на опыты по выживаемости в экстремальных условиях: опасные количества водки у одного и опасные загулы у другого. И в этом они готовы были следовать до конца.
Со временем Вовка стал приезжать к нам все реже, и то лишь по случаю. Он обустроил свой быт, жил по своим правилам, где выпивка оставалась ежедневным пунктом, и ему, как мне кажется, все чаще было просто лень приехать ко мне, не слишком к тому же подходящему собутыльнику.
Ну а когда у него возник серьезный конфликт с работодателем и он со скандалом и большим шумом ушел с той работы, наступила третья долгая пора забвения. И последняя
Перед тем как исчезнуть из моей жизни снова, он приезжал еще пару раз. Всем его существом владели озлобленность и жажда мщения по отношению к тому человеку, который выдвинул против него тяжелые и, как он уверял, несправедливые обвинения. Речь шла о краже товара в магазине, управляемом Вовкой его и заподозрили в причастности к ней. Вовкина гордость была уязвлена безмерно. Он чувствовал себя униженным и оскорбленным
Сочувствуя ему, я, тем не менее, всячески убеждал его забыть обиду, перестать жить в гневе. Но он не внимал моим словам алкоголь был ему лучшим советчиком и другом, чем я.
И самым страшным стало то, что наш смех почти исчез. Вскоре он и вовсе перестал со мной общаться, и я только мог предполагать, что он вернулся в Курск.
В последующие пять лет если и была какая-то переписка, то совсем уж редкая; едва начавшись, она обрывались невнятной фразой с его стороны созданной, по всей видимости, под хорошо пьяную руку. Но!
Даже в этих его сумбурных записках нет-нет да и упоминался Ричи.
У которого, тем временем, слагалась своя история
Колокольчики для Ричи
Он появился у нас на исходе зимы. Толстенький, жизнерадостный меховой мешочек, чей зад, управляемый вертящимся, как пропеллер, хвостиком, так и норовил забежать вперед головы. Влекомый любопытством в одну сторону, а своеволием собственных лап в другую, он, сбившись с бега, стоял озадаченный, как тот буриданов осел, не в силах выбрать, куда же бежать дальше. А приняв решение, опять заворачивал не пойми куда.
В общем, он ничем не отличался от любого другого двухмесячного щенка немецкой овчарки. Правда, наши друзья, владельцы статной и породистой мамы сего создания, сразу честно предупредили об одном досадном обстоятельстве: они понятия не имеют, кто его отец.
«Вполне может быть, что он из тех безродных ковбоев, которые ошиваются у помоек в окрестностях поселка», предполагали они, забавляясь своим недоглядом.
Мне бы тогда уже насторожиться от услышанного, но ведь это была первая собственная собака в моей жизни, да еще и овчарка самая любимая порода! Во-вторых, хорошо зная его маму, я полагал, что уж эти гены точно возьмут верх. В-третьих, мы только что перестроили дачу для круглогодичного проживания, где сторожевая собака оказалась бы весьма кстати.
И даже с кличкой все как-то сложилось само собой. (Обычно это нехитрое занятие сразу становится камнем преткновения, как только желающих дать кличку становится больше, чем один.) При виде телодвижений щенка почти сразу возникла ассоциация с популярным в то время певцом Рики Мартином таким же подвижным, плотненьким и веселым. Так что назвали нового питомца Ричи (поменяв букву во избежание вопросов: «Почему Рики?»). При этом на вторую кличку Толстый, он отзывался с особым удовольствием.
Увы! Двойственность его природы все-таки стала проявляться не в пользу лучших качеств, и со временем все больше и больше. Моим радужным мечтам о верном друге суждено было столкнуться с непреложностью закона Мерфи.
Что касалось обучения, умственного развития и экстерьера тут почти безраздельно властвовали мамины черты. Он быстро научился понимать и выполнять команды порой не без лукавства, поскольку обладал еще и чувством юмора; отлично знал, что от него требуется, интуитивно, буквально по интонациям, определяя степень важности обращаемых к нему слов.
Его умная физиономия украсилась правильно вставшими ушами, а туловище обрело характерные для породы очертания мощная шея, широкая грудь, красивые крупные лапы смотрелись безупречно и аристократично Вот только завершал это великолепие хлипковатый зад с невзрачным, загибающимся вверх хвостом.
В поведении же, в характере по мере взросления все больше и больше вылезали безалаберность, шкодливая хитрость и неуемная тяга к бродяжничеству, свойственные, надо думать, проныре-папаше. Все это, помноженное на отменный ум, образовало пагубную смесь, чреватую последствиями. В первую очередь, для него самого.
И уж в чем, в чем, но в одном он достиг совершенства, годами оттачивая мастерство, используя на всю катушку все свои способности удирал изобретательно и со вкусом. Самым впечатляющим номером у него был трюк с вытаскиванием головы из ошейника, как бы туго тот не был затянут. Главное, чтобы не было зрителей он не выдавал свои секреты. Ни дать ни взять великий Гудини во плоти собачьей.
Либо мне демонстрировалось недюжинное актерское мастерство в драматических сценках, разыгрываемых отнюдь не ради аплодисментов, а лишь с одной и той же целью сбежать.
Бывало, мы выходим на улицу, я отстегиваю поводок (Ричи ведь отменно выдрессирован и знает, что такое «рядом» и «к ноге»), и мы чинно следуем на поле близ поселка. Он же, как бы с намерением справить нужду, отходит то к столбу, то к деревцу, то к колесу подвернувшейся по пути машины. Вид при этом у него удивленный и слегка виноватый.
«Ничего не могу с собой поделать, хозяин, меня неудержимо тянет пометить все, что высится над землей больше, чем на полметра. Сам не пойму, зачем. Ведь эти предметы ко мне не имеют никакого отношения. Но запах, хозяин, запах! Ты разве не чуешь его? Запах чужаков, затевающих какую-то пакость», как бы говорит он, поглядывая на меня невинными глазками из-под приподнятых домиком бровей.
Потом, словно бы задумавшись над несовершенством своего племени и, конечно же, случайно развернувшись над очередным кустиком, Ричи идет далее но уже совсем в другом направлении. Он якобы не слышит, как я его окликаю команды «стоять» или «ко мне» остаются без внимания, и только развернутые назад уши выдают его. (Еще он думает, что у него получается незаметно стрельнуть глазком в мою сторону.)
Примечания
1
Что-то вроде нынешней КПРФ по смыслу и «Единой России» по значению.
2
Так тоже величали в устной речи некоторые партийные работники с легкой руки Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева.
3
После восстания молодых строителей в 1959 г. таких комиссий в городе Темиртау было много.
4
Жажду (лат. Евангелие от Иоанна. 19. 28) цит. «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле.
5
Первое, что услышал от новорожденного Гаргантюа его отец король Грангузье.
6
Шиллер Ф. «Ода к радости»7
«Давайте веселиться» (лат.) строчка из старинной песни XIII века, ставшей гимном студенчества.