Давай решим, что будем делать? предложила я.
Я подвинула полную рюмку ближе к Диме. Он послушно выпил. Необходимо потянуть время. Я отчаянно надеялась, что коньяк Диму расслабит, лишит бдительности, а я, тем временем, придумаю, как мне выпутаться из этой ситуации. Стоило вызвать полицию. Пусть они сами разбираются в том, что произошло.
В полицию звонить не вариант, будто прочитав мои мысли, ответил Дима. Меня же посадят. Он помолчал, размышляя. Хотя другого выхода нет. Варя, нам надо позвонить им и сказать, что началось нашествие зомби.
Ты думаешь, в полиции поверят в зомби-апокалипсис?
Но так и есть!
В ходячих мертвецов они вряд ли поверят, я помотала головой. А вот в убийство более чем вероятно. Мертвый министр тому доказательство, сказала я, снова подливая коньяк. Меня удивила Димина рассудительность. Для душевнобольного он мыслит слишком здраво. Хотя, откуда мне знать, что думают душевнобольные?
Тогда нам нужно валить. И чем быстрее, тем лучше.
Дим, так нельзя. Нас потом найдут, будет еще хуже. Неужели ты не по
Я не договорила. Запах вот что заставило меня замолчать. Комната мгновенно наполнилась тяжелым запахом разлагающегося тела. Запахом гнили. Тошнотворно-сладким. К горлу подкатила волна тошноты.
Из коридора послышались шарканье ног и хрипение. Мы с Димой застыли на месте, в тягостном ожидании чего-то неизвестного, предчувствуя неотвратимую опасность. Запах стал сильнее, звуки ближе. Через мгновение в комнату вошла Дарья Прокопьевна уборщица.
Она выглядела омерзительно: кожа светло-синяя, как у покойника; глаза невидящие желтые; редкие зубы были красные от крови. Уборщица медленно двигалась, шаркая ногами, будто сильно устала, и издавала странные хрипяще-бурлящие звуки, заливая кровью изо рта светлый линолеум.
Вне себя от ужаса, я инстинктивно попятилась. Я смотрела на Дарью Прокопьевну и не могла поверить своим глазам. Мой коллега оказался более решительным. Он подскочил. Схватил стул. Бросил его в женщину. Та слегка покачнулась, но продолжала медленно надвигаться на нас.
Дима взял биту и приготовился защищаться. С диким ужасающим рыком уборщица набросилась на парня. Я закричала. Дима отталкивал Дарью Прокопьевну битой, стараясь держать ее на расстоянии. Казалось, она вот-вот его схватит.
Но тут в комнату ворвалась Анна Маратовна наш директор.
Выглядела она воинственно: короткие черные волосы с ассиметричной челкой торчали в разные стороны; рубашка с вертикальной полосой порвана в нескольких местах и чем-то испачкана; в руках угрожающе качнулся топор, который она Бог весть где взяла.
Анна Маратовна женщина внушительной комплекции, но активная и подвижная залетела в комнату, не говоря ни слова, и одним ударом разнесла уборщице голову. Комната отдыха превратилась в комнату страха: всюду кровь, выбитые зубы, части мозга, медленно сползающие по стене.
Все это было до того жутким, что казалось нереальным ужасающим сном, из которого невозможно выбраться. Может, я все еще спала?
Ой, Дима!
Неуклюжий Дима наступил мне на ногу, когда метался по комнате, убедив меня в реальности происходящего.
Ай да Анна Маратовна! Ай да молодец! закричал обрадованный парень, держа в одной руке биту, другой зачесывая свою густую шевелюру назад. Голубые глаза лихорадочно блестели, лицо покрылось крупными каплями пота.
Директор перекладывала топор, испачканный внутренностями уборщицы, с одной руки в другую. Она повернулась ко мне:
Вы не ранены?
Я покачала головой.
Что тут происходит? спросила я, надеясь, что хоть директор сможет прояснить ситуацию.
Какая-то херня, только и ответила Маратовна, нахмурившись, надо идти. Поговорим, когда выберемся отсюда.
Нам с Димой два раза не нужно было повторять мы как по приказу двинулись за Маратовной. Когда мы шли по направлению к выходу, тишину, царящую в здании, разорвал крик, леденящий кровь. Кричала девушка. Я не могла разобрать, кто именно. Тут же послышалось противное рычание, от которого волосы встали дыбом.
Там кто-то живой! воскликнула я.
Если не хочешь стать такой же, как Прокопьевна, надо валить! сказал Дима, не останавливаясь.
Но, Дима Вдруг мы можем помочь!
Я не хотела не могла бросить человека, который нуждался в помощи.
Тех, кто не посинел я отправила по домам, сказала Маратовна. Вы с Димой последние, кто остался.
А кто же там кричит?
Не знаю. И не хочу выяснять. Ей вряд ли чем-то поможешь. Надо идти. И лучше держаться вместе.
Есть босс! отсалютовал Дима.
С тяжестью на душе я вышла из здания вслед за коллегами.
Крики за нашими спинами смолкли.
Рычание нет.
Глава 2
Мне было некуда идти. Мои родные жили в деревне, которая находилась в тысяче километров отсюда. Мама и папа В душу забралось страшное чувство, которое я старалась побороть. Нужно было успокоиться. Глубокий вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
В чувства меня привел голос Анны Маратовны:
Варя, некогда релаксировать. Нужно придумать, где нам лучше спрятаться и переждать эпидемию.
Так все-таки это эпидемия? спросила я.
Понятия не имею. Зараза какая-то. Пока не разберемся в происходящем, будем называть это эпидемией, болезнью, помешательством. Как хочешь.
Маратовна повернулась к Диме:
Где твоя машина?
Она за углом, но там почти нет бензина.
Плохо. Это очень плохо.
Моя машина заправлена, отозвалась я, можем поехать на ней.
Отлично! Где ключи?
Я побелела.
Ключи в офисе на столе остались. В сумочке.
Я принесу, твердо заявил Дима.
Дим, там может быть полно синих людей, сказала Маратовна, ты справишься?
Я мигом. Туда-обратно.
Раз уж ты туда идешь, зайди в комнату отдыха, возьми все, что есть в аптечке, упаковку воды и коньяк. Все это нам пригодится.
Будет сделано, шеф.
Дима, несмотря на внушительную комплекцию, быстро добежал до здания, в три прыжка преодолел лестницу, юркнул за дверь и скрылся в темноте. Рядом с Маратовной он, казалось, воспрял духом. Будто и не было никакого министра.
Секунды казались часами. Мы ждали Диму, беспокойно разглядывая помещение. В некоторых окнах горел свет. Брошенное здание навевало страх. Мы знали, что там остались люди. Мертвые люди. Или живые? Живые мертвецы?
Анна Маратовна, кажется, я схожу с ума, пробормотала я, или просто сплю.
Хреновый сон, да, Варь? горько усмехнулась директор.
Мы замолчали. Спустя несколько напряженных минут Маратовна чертыхнулась. Тут же чертыхнулась еще раз.
Что случилось? спросила я.
Она протянула руку вперед и ткнула указательным пальцем в сторону двух человек, движущихся в нашем направлении. Назвать их «людьми» можно было с большой натяжкой, как и сказать, что они «идут». Подростки, которые раньше приходили в наше ивент-агентство на подработку и бесконечно шумели в силу своего возраста, сейчас еле волочили ноги по асфальту, поднимая пыль. Тела казались перекошенными, одежда оборвана, на оголенных руках и ногах виднелась грязь и засохшая кровь. Их еще можно было узнать, несмотря на синий оттенок кожи и искаженные лица: губы отвисли, обнажив все еще белые зубы; невидящие желтые глаза то закатывались, то бесцельно блуждали в глазницах.
Чем ближе они подходили, тем отчетливее слышалось их тихое рычание и запах Его не передать словами. Такой же, как у покойной уборщицы тошнотворно-сладкий смрад разлагающегося тела. Его ни с чем не спутаешь.
Мы стояли как вкопанные, разглядывая подростков, не в силах пошевелиться. Разум кричал: «Беги!», ноги продолжали стоять на месте.
Они подходили все ближе.
Что нам делать?!
Анна Маратовна, пошлите к машине. Они скоро дойдут до нас.
Голос надломился, тело дрожало. Страх. Всепоглощающий страх накрыл с головой. Я еще не знала, на что именно способны эти уродливые, безобразные люди, вызывающие у меня животный ужас. И не хотела узнавать. Бежать. Спасаться. Сейчас!
Но Маратовна медлила. Она нахмурила брови, пристально вглядываясь в подростков и сжимая в руках топор.
Без Димы мы никуда не пойдем.
Анна Маратовна, он знает, где моя машина. Он придет.
Я в нетерпении переминалась с ноги на ногу. Чувствовала себя так, будто за мной уже кто-то гонится.
Нет, только и ответила директор.
Она встала в боевую стойку, готовая в любой момент дать отпор обезображенным людям. Но этого не пришлось делать у нас за спиной хлопнула дверь. Мы с Маратовной обернулись. Дима. Наконец-то! Живой и невредимый. С вещами.
Что стоите? весело спросил он. Кого ждете?
Поразительно, как Дима мог шутить в такой ситуации. Я понимала, что его веселость напускная. Обычно он за ней прятался от проблем, как за ширмой.
Парень посмотрел на подростков, поморщился и сказал нам с Маратовной:
Ну, что замерли? Пошлите к машине. Давайте уже уедем отсюда.
К чертям собачьим! сказала Маратовна, и мы побежали до машины.
Когда машина завелась, я мысленно похвалила себя, что вовремя заехала на заправку. Полный бак. Чувство было такое, будто мы выиграли джекпот!
В скором времени слова Димы о том, что в городе происходит что-то неладное, подтвердились. Мы проезжали мимо брошенных посреди улицы машин, горевших домов, разбитых витрин. Повсюду раздавались душераздирающие крики. Люди умирали. Люди убивали людей. Все еще живых. В надежде выжить. Они вопили, стонали, ревели. Хотелось зажать уши руками и не слышать этой чудовищной какофонии. Я крепче вцепилась в руль, оглядывая улицы. Повсюду кровь, смерть, слезы. Где же военные? Где полиция? Почему никто не спешит остановить это безумие?
Автомобили на ходу теряли управление, врезаясь друг в друга, в дома, и даже в людей, оставляя на асфальте темно-красные полосы. Одна машина чуть не влетела в нас мне удалось уйти от нее вправо, заехав на тротуар. Повезло, что бордюр оказался невысоким, и что там не было людей. Машина пролетела мимо и врезалась в столб.
Твою мать, что за сумасшествие? воскликнул Дима.
Я притормозила.
Что ты делаешь? зарычала Маратовна. Зачем останавливаешься?
В аварии могли пострадать люди, ответила я. Может, им нужна помощь!
Какая помощь?! Ты не видишь, что творится? Дима выглядел не на шутку испуганным.
Варя, всем людям не поможешь. Надо спасать себя. Поехали!
Я знала, что они правы. Я видела, что происходит. Но не могла до конца осознать весь масштаб трагедии. Слишком быстро все изменилось. Слишком страшно стало вокруг. Знакомый мир неожиданно показался чужим.
Я послушала своих коллег и нажала на педаль газа.
Что будем делать дальше? Куда поедем? спросила я.
Ты говорила, что у тебя родители живут в деревне. Может, до них эта хрень не добралась, и они не посинели?
Сердце сжалось. Мама и папа Я рассказала Маратовне, что мои родители действительно живут в глухой деревне Роднино. Уже будучи на пенсии, они купили себе маленький домик у озера подальше от людей. Они всегда ценили уединение. В Роднино даже почта приходит не чаще, чем раз в месяц. Туристов и приезжих там нет совсем. Возможно, болезнь действительно не добралась до них. Я подумала о том, что это хорошее место, чтобы спрятаться от того безумия, что сейчас происходит. Оставался только один вопрос: как туда добраться?
Бензина может не хватить, сказала я, взглянув на приборную панель. До родителей около тысячи километров.
По пути наверняка стоят заправки. Давай решать проблемы по мере их поступления. Нам некогда сейчас разрабатывать план в мельчайших подробностях. Поедем в деревню, а там видно будет. Позвони родителям, узнай, как там обстановка.
Дима подал мне телефон, но связи не было.
Несколько минут мы ехали молча, стараясь как можно меньше обращать внимание на то, что происходит вне машины. Маратовна включила радио, чтобы хоть как-то отвлечься. Играла какая-то зарубежная песня. Если не смотреть по сторонам, то наша поездка казалась чем-то обыденным. Будто мы не убегаем в неизвестность от синих, а едем на обычный пикник в соседнюю деревню. Я даже на минуту позволила себе подумать, что так и есть, но вскоре заставила себя откинуть эти мысли.
Прибавь скорость, торопила меня директор. Нужно как можно быстрее валить из этого ада.
Пока не закрыли город, сказал Дима, сидящий сзади.
Думаешь, закроют? спросила Маратовна.
Дима мрачно кивнул:
Вспомните историю о черной оспе, которую привез из Индии в Москву художник Забыл его фамилию.
Кокорекин, напомнила Маратовна.
Да, точно! Тогда правительство быстро справилось с эпидемией.
Расскажите мне об этом случае, попросила я.
В декабре 1959 года, начала директор, художник Кокорекин приехал с Индии и направился к любовнице. Вместе с подарками он привез и смертельное заболевание черную оспу. Так, по цепочке, он заражал все больше и больше людей. Врачи не сразу определили болезнь, некоторые люди умерли, в том числе и Кокорекин. Все светила медицины были подключены к решению этого вопроса. Благодаря одному опытному вирусологу фамилию не вспомню был поставлен верный диагноз. С помощью КГБ удалось выяснить, с кем общался художник после приезда. Все эти люди были отправлены в изоляцию. Город перекрыли. Чтобы избежать паники, жителей держали в неведении.
Я почувствовала, как по всему телу побежали мурашки.
Что произошло дальше? спросила я.
Дальше тотальная принудительная вакцинация. Было запущено экстренное производство препарата. Прививали всех: от новорожденных до больных и умирающих. В кратчайшие сроки привили больше миллиона людей.
Удивительно, сказал Дима, но правительству удалось быстро предотвратить масштабную трагедию.
История меня потрясла. Появилась тоненькая ниточка надежды, которой я поспешила поделиться со своими спутниками:
А что, если происходящее в 1959 году повторяется? Только это уже не черная оспа, а невиданная ранее болезнь? Может быть, и наше правительство не афиширует об опасности, чтобы избежать паники?
Судя по живым мертвецам, ситуация вышла из-под контроля, буркнул Дима.
Но правительство не может оставить нас умирать, не сдавалась я, скорее всего они занимаются разработкой вакцины. Точно! Нужно только подождать. Пережить эту неразбериху.
В машине повисла тишина. Мне и самой до конца не верилось в то, что я говорила. Но как жить без надежды?
Пока мы все не съедим друг друга.
Как же непривычно слышать такой тихий Димин голос. Вероятно, он пытался осознать то, что случилось. Но как вообще можно поверить в подобное? Даже если ты видел все собственными глазами.
Сейчас власти поймут, что к чему, продолжал он, и закроют все выезды из города, дабы избежать распространения неизвестной эпидемии. Поставят блокпосты.
Что будет дальше? спросила я, продолжая вести машину и всматриваться в дорогу.
Город начнет вымирать. Судя по всему, заражение происходит молниеносно. Подозреваю, что после укуса синего, у человека нет шанса выжить.
Он умрет?
Нет, Варя. Он тоже станет синим, голос Димы оставался серьезным. Без тени юмора.
Мы замолчали, погрузившись в раздумья.
Получается, если кого-то из нас укусит синий, то мы тоже посинеем, выпятим губу, будем шаркать ногами и бродить в поисках жертвы, брызгая слюной? Так себе перспектива. Верить в это не хотелось.
Интересно, как происходит заражение? вслух подумала я.
Черт его знает, ответила Маратовна. Опасность может быть где угодно: в еде, воде, воздухе.
Одно известно точно: синих лучше не подпускать к себе близко, заметил Дима. Иначе рискуете быть съеденными.
Бред какой-то, громко заявила Маратовна. Не могут они есть людей.
Ничего не бред, почти обиженно сказал Дима.
Я взглянула на него через зеркало заднего вида. Парень выглядел подавленно. Он смотрел в открытое окно; ветер развивал густую челку.