Геннадий предложил провести, хотя бы один выходной, всем вместе, например, субботу, если уж так получилось, что Валерий временно покинул семью.
В субботу я обычно в квартире убираюсь, попыталась возразить Люба.
Ничего, уберёшься в воскресенье, я тебе помогу. Провести день на природе, на свежем воздухе, загородом что может быть прекрасней?
Люба согласиться. И в субботу они все четверо оказались за городом на соревнованиях авиамоделистов. Авиамодели жужжали в воздухе, устраивали меж собой воздушные бои, приводя в восторг зрителей и Сёму с Геной. Люба с Анжелой загорали на солнце, всем своим видом показывая, что они не разделяют щенячей радости своих мужчин. А потом была речка, а потом ещё кафемороженное. Вечером в квартиру к Любе они вернулись усталые и довольные.
Но тут навалилась забота. Люба нахмурила брови:
Надо маме постель поменять. Ты поможешь?
Конечно. О чём речь?
Они зашли в комнату матери.
Здравствуйте, Таисия Кузьминична.
Ой, Геночка, обрадовалась мать Любы.
Мамочка, я тебе сейчас постель поменяю. Гена, приподними маму, а я простынь из-под неё вытащу.
Ну, вот ещё ерундой заниматься, сказал Гена и с этими словами поднял Таисию Кузьминичну на руки.
Ой, Гена, я тяжёлая, заволновалась Таисия Кузьминична.
Да, согласился с ней Гена и Любе: Что стоишь? Меняй постель.
Геночка, вы уж не бросайте мою Любочку. Пропадёт она со своим муженьком. Как ей говорила: не выходи ты за этого козла. Не послушалась.
После ужина Люба показывала Анжеле свою вышивку, а Геннадий с Сёмой засели за ноутбук.
Ой, какой жираф! восхитилась Анжела и побежала показать вышивку папе.
Папа, смотри, какой жираф!
Ага, кивнул Гена, не отрывая взгляда от экрана.
А Сёма недовольно и важно сказал девочке:
Иди, иди, некогда нам ерундой заниматься. Мы с твоим отцом третий уровень проходим.
Позже Гена с Любой на кухне пили чай и болтали о разном, а дети в комнате Сёмы устроили весёлую возню.
Хорошо с тобой, Гена, сказала Любовь, спокойно.
Геннадий пожал плечами ничего не ответив, слышать такие слова ему было, конечно, приятно.
В детской комнате наступила подозрительная тишина, пошли посмотреть. Уставшие за день, переполненные эмоциями дети сладко спали.
Что делать будем? шёпотом спросил Гена.
Не будить же их? Сейчас разденем и уложим спать.
А я?
И тебя уложим, улыбнулась Люба.
Геннадий, прислонившись к дверному косяку, наблюдал, как ловко Люба постелила две постели, раздела детей и уложила спать.
Ну, всё, сказала Люба, пусть спят.
Она подошла вплотную к Гене, на губах её блуждала лёгкая улыбка. Он нежно обнял Любу и ласково поцеловал. Она смотрела на него и глаза её сверкали любовью.
Пойдём ко мне, прошептала она.
Они прошли в большую комнату, где располагалась супружеская кровать. Люба повернулась к Гене.
Ты смотришь на меня, как влюблённая женщина, улыбнулся Гена.
А ты, как влюблённый мужчина, ответила Люба на его улыбку.
После чего они долго ласкались, наконец, Люба сказала:
Пойдём, я покажу в ванной полотенце, которым ты можешь воспользоваться.
Люба вернулась в комнату, разобрала постель, и села на краешек, улыбаясь: как же с ним было хорошо и легко и, главное, не страшно.
Почти перед самым приездом мужа Любы случилось несчастье: Сёма уронил свой ноутбук. Парень был в отчаянье. Люба позвонила Гене:
Сможешь починить? Он с виду цел, но не работает.
Попробую. Завтра после работы мы с Анжелой придём к вам.
Люба возилась на кухне, дети играли в большой комнате, а Геннадий открыл крышку ноутбука, отвинтил панель и что-то колдовал над внутренностями компьютера, потом ещё час восстанавливал данные. Наконец, довольный, отвалился на кресло и позвал Сёму:
Принимай работу, приятель.
Сёма был в восторге. Люба позвала всех на кухню пить чай с тортом.
За столом разговорились, развеселились и в самый веселья услышали, как во входной двери проворачивается ключ. Люба побледнела.
Это наш папа, наверное.
В коридоре раздалось недовольное сопение.
Жена, у нас что, гости?
Да, Валера. Ноутбук у Сёмочки сломался, и Геннадий его починил. Сы́ночка, иди, встречай папу.
Сёма вылез из-за стола и побежал в коридор.
Папа, закричал он весело, я вчера случайно уронил компьютер, а дядя Гена его починил.
Молодец, дядя Гена. Что за дядя Гена такой?
Из-за угла показалось недовольное лицо Валеры.
А, это ты! К бабе моей подкатываешь? А ты что ж, сучка, как только муж уехал, так сразу подол задрала!
Люба вышла из кухни, затолкала мужа назад в коридор и зашептала громким шёпотом:
Что ты такое говоришь, Валера? Что же ты меня перед человеком-то срамишь?
Человеком! ревел Валера. Кто он тебе, сучка драная? Это ты меня срамишь чужого мужика в дом приволокла!
В коридор вышел Сёма с работающим ноутбуком в руках.
Смотри, папа, он работает.
Работает!
Разгневанный папа выхватил из рук сына ноутбук, приподнял над головой и со всей дури швырнул его на пол. Ноутбук жалобно звякнул и разлетелся в куски. Сёма застыл с раскрытым ртом, слёзы брызнули у него из глаз, он упал на колени и ручонками стал сгребать куски ноутбука в одну кучу.
Папа, папа, плакал он.
Ты что наделал, Валера? растерянно пробормотала Люба.
Я?! Ты, тварь, довела!
Валера размахнулся. Удар опрокинул Любу на спину, она проехалась спиной по линолеуму и ударилась головой в противоположенную стенку.
Ой, ой, ой, закрывая лицо руками, запричитала Любовь.
Гена увидел округлившиеся от ужаса глаза дочери, развернулся всем корпусом на табуретке, встал резко, перескочил через Любу и бросился в коридор. Там он схватил Валеру за грудки, развернул и сильно приложил его спиной к стене. Стена задрожала.
Ты, гад, если моего ребёнка заикой сделаешь, я тебя по стенке размажу, здесь зарою под плинтусом! Понял, гад!
Он зажал в кулак ворот Валериной рубашки и ткнул им чувствительно и резко в челюсть противника, глаза у Гены горели злобой и ненавистью. Хмель у Валеры сразу же улетучился.
Ты, ты! пытался сопротивляться Валера, ты мою бабу! Ты кто? Ты кто? Ты её! Да?
Он назвал Гену нехорошим словом, матерным, слово это, как-то Гене не понравилось, покоробило, и он ударил Валеру левым кулаком в печень, а правым, не выпуская ворот рубашки, ещё раз в челюсть, потом провёз его по стене и кинул через левое колено за себя. Валера ударился о пол спиной и, по инерции, ещё и головой, но тут же вскочил на ноги, оглядел всех ненавидящим взглядом. Гена стоял в решительной позе, сжав кулаки, заплаканная Люба медленно поднималась по стене, у обломков ноутбука рыдал Сёма. За стеной, слыша шум драки, причитала Таисия Кузьминична.
Да пошли вы все! злобно произнёс Валера.
Он направился к входной двери, надел ботинки, погрозил кулаком в сторону Любы:
Ты, тварь, ещё наплачешься у меня!
Открыл дверь и, громко хлопнув, закрыл её за собой.
Гена оглядел поле боя, вздохнул и сказал:
Ну, что? Представление окончено, гроза прошла. Мы тоже, наверное, пойдём?
Люба посмотрела на него испуганными глазами, дотронулась двумя пальцами до рассечённой губы и произнесла:
А вдруг он вернётся? Останься, пожалуйста. Часов в восемь уйдёте, он уж точно не вернётся.
Хорошо, согласился Гена.
Тут подошёл расстроенный Сёма с обломками ноутбука и спросил:
Дядя Гена, а его починить можно?
Нет, Сёма, нельзя.
Не расстраивайся, сы́ночка, сказала Люба, мы тебе новый купим.
Мальчик отдал матери обломки ноутбука и грустно поплёлся в свою комнату.
Рано ему ещё ноутбук, надо было ему приставку какую-нибудь попроще купить, сказал Гена.
Надо было. Валера перед Новым годом премию получил, вот и купил. Так вы останетесь?
Папочка, я не хочу, сказала жалобно Анжела.
Пойдём мы, Люба. Телефон знаешь, если что звони.
Отец и дочь, взявшись за руки, шли домой.
Почему он такой злой, муж тёти Любы? спросила Анжела.
Не понравилось ему, что мы в его доме, вздохнул Гена.
Но мы же по делу?
Не поверил.
Почему?
Не знаю.
На следующий день Геннадий и Любовь встретились на детской площадке.
Ну, что Валера? спросил Гена. Звонил?
Звонил. Потом пришёл, ноутбук принёс.
Молодец. И ты его пустила?
Он мне муж. Как я его не пущу?
Понятно. И секс был великолепный?
Да.
Люба опустила глаза вниз и покраснела.
Ты так и будешь с ним мучиться.
Валера хороший, ты просто его не знаешь.
Конечно, откуда мне его знать?
И как ребёнку без отца?
А я? Тебе и Сёме со мной было бы лучше.
Не знаю, наверное, но Валера отец Сёмы, компьютер ему новый купил.
Ноутбук.
Какая разница, Сёма очень рад.
Наступило неловкое молчание, они смотрели в разные стороны, друг на друга смотреть было невыносимо. Наконец Гена решился:
Дочь, позвал он, пойдём домой, мне кое-что срочно по компьютеру сделать надо.
Гена смотрел в окно на детскую площадку. На скамейке сидел Валера с бутылкой пива. Неделю уже приходит, а Люба дома сидит. Гена и Анжела сюда, на эту площадку, уже не появляются, а ходят на другую в соседний двор.
15.02.2020 г.
Между прошлым и будущим
Чёрный внедорожник кружил по Замоскворечью, выруливая на улицу Большая Ордынка. Вёл его Иван Быков, ему чуть за сорок, он крупный сильный мужчина, сумел пережить лихие девяностые, сколотить не хилый капитал и теперь он владелец и директор небольшой, но процветающей фирмы. Жена Ивана, Кристина, сидела рядом на пассажирском сидении и смотрела в окно. Кристя не на много младше мужа, но выглядит лет на десять моложе: Иван на красоту жены денег не жалел.
Они оба из одного маленького городка в Волгоградской области. Первым приехал Иван, освоился, обжился, потом привёз Кристину. Она догадывалась, чем занимался Иван и что это за «бригада» такая, но делала вид, что не знает. А когда Иван обзавёлся легальным бизнесом, вздохнула с облегчением. Они вместе владели фирмой и дела вели вместе.
Любил Иван свою Кристю, любил с самого детства, она это знала и этим пользовалась. Сколько раз Иван говорил, что будет твёрд со своей женой, но она подластится и он таял.
Второе сентября, дети в школе, Иван с Кристиной едут в офис.
Впереди купола храма Папы Римского Климента, Кристина повернулась к Ивану.
Вот сколько раз проезжаем мимо этой церкви и каждый раз меня охватывает волнение, внутренняя дрожь, как будто меня с этой церковью что-то связывает. Что-то такое, переломное в моей жизни.
Иван остановил внедорожник у храма.
Давай выйдем и посмотрим, что там тебя связывает. Действительно, сколько раз проезжали мимо, а внутри ни разу не были.
Кристина кивнула, соглашаясь, накинула лёгкую косынку на голову, и они вышли из машины.
Храм поражал внутри своим великолепием и пространством. Они прошли к центру церкви, народу было мало, только что кончилось богослужение. Кристина дрожала всем телом, Ивану тоже было не по себе.
На экскурсию, молодые люди?
Иван и Кристина дружно оглянулись, перед ними стоял священнослужитель, кто он по церковному чину, они, конечно, не знали.
Да. Сколько раз мимо проезжали, а внутри не были, смущаясь сказал Иван, а что это у вас вокруг церкви как бы крепостная стена?
Так и есть, ответил священник, здесь была стрелецкая слобода, пока их Пётр I не выселил. Вокруг храма был острожек, маленькая крепость, предпоследняя перед Кремлём. Последняя была на Балчуге вокруг храма святого Георгия. Отсюда, от этого храма и началось изгнание поляков из Москвы. Он тогда, правда, был деревянным.
Храм был деревянным, прошептала Кристина, на улице полуденное солнце, а здесь полумрак, горят свечи, пахнет воском.
Пахнет воском, горят свечи, повторил за женой Иван странным голосом, и кровь на полу, и покойники
Да, удивлённо произнёс священник, так, наверное, и было. У вас хорошее воображение, молодые люди. Сначала поляки отбили острожек у наших, потом наши отбили его у поляков, убитые, конечно, были. И к вечеру наши выгнали солдат пана Ходкевича, польского гетмана, из Москвы. А вы муж и жена?
Да.
Венчанные?
Нет. За этим и пришли, обвенчаться хотим в вашей церкви.
Кристина удивлённо посмотрела на Ивана.
Жена, ты против?
Нет, замотала головой Кристина. И всё-таки мне здесь как-то не по себе, как будто я уже здесь была. Хотя точно я здесь впервые.
У меня тоже такое чувство, согласился Иван.
Бывает, что Господь приоткрывает пелену, открывая будущее, сказал священник, а бывает, что и прошлое. Но прошлое мало кого интересует, больше будущее. Пойдёмте со мной, наметим день вашего венчания.
Иван и Кристина вышли из храма молчаливые и задумчивые.
Может быть, не надо здесь венчаться? усомнилась Кристина.
Уже договорились, какая разница. Венчание двадцатого октября, долго как-то.
Внедорожник Ивана ехал по Большой Ордынке, вон показался крест Екатерининской церкви за ней поворот, и они в офисе.
Но тут из Малого Ордынского переулка вылетел «джип», круто повернул направо, и его вынесло на встречную полосу, Иван не успел среагировать, как «джип» врезался в его внедорожник.
***
Палили пушки с Климентьевского острога, шла венгерская пехота, махали саблями казаки пана Зборовского и запорожцы атамана Ширая, а с севера, из Кремля и Китай-города могли сделали вылазку засевшие там поляки полковника Струся, но почему-то не сделали. Тяжело биться, ожидая удара в спину.
Острог, деревянную крепостицу вокруг деревянного храма Папы Римского Климента, казакам земского ополчения не удержать. Пороховой дым от пушек и пищалей сливался с туманом Москвы-реки.
***
Иван открыл глаза. Нет, это не дым, просто пелена перед глазами, но пушки в голове грохотали. «Реанимация», догадался Иван, «Жив. Подушки безопасности сработали». Он повернул голову налево, на соседней кровати лежала Кристина. Жива! Движения утомили Ивана, он закрыл глаза и стал погружаться в туман. Гул сражения в голове утих. Зато появился голос, он срамил, взывал к совести, Ивану стыдно слушать его, стыдно, что бежали из Климентьевского острога.
Не стыдно, казаки, видеть белых польских орлов на православном храме? Католики в православном храме!
Со Вшивой горки от церкви великомученика Никиты хорошо было видно, как вдалеке за рекой на храме Папы Римского Клемента развевались красные стяги с белым польским орлом.
Иван знал, кто взывает к совести казаков. Это Авраамий, келарь Троицко-Сергиева монастыря. Он стоял на телеге, крытой попонами и пытался уговорить казаков опять перейти в брод Москву-реку и отбить острог у поляков.
Где ваша слава, казаки? Померкла? Не ваши ли деды-прадеды Казань брали? А вы в карты да в зернь играете в то время, как ваши православные братья чашу смертную пьют!
Что зря кричать, келарь? отвечали ему казаки. Вот наши придут, и мы ударим.
Каких ещё наших вы ждёте, казаки? Наши не придут, наши все здесь. Князь Пожарский собирает воев у Ордынского брода, Кузьма Минин ведёт с Воронцова Поля дворян князя Трубецкого. Остальные из войска православного прячутся за печами, в лопухах да крапиве, и нападают на проклятых католиков-ляхов гетмана Ходкевича. И только вы в карты да в зернь играете и не хотите постоять за веру православную!
Мы наги и нищи, кричали казаки, жалованья давно не было.
А в зернь играть деньги есть, упрекнул Авраамий и поднял два перста к небу. Вот! Князь Дмитрий Михайлович сказал мне, что если веры и совести у казаков окажется недостаточно, то дать вам злато-серебро, что прислала моя братия с Троицкого монастыря.
Аврамий соскочил с телеги, откинул попоны и отошёл в сторону. Перед глазами казаков на летнем полуденном солнце засверкало серебро. Вздох удивления вырвался у казаков.
К телеге подошёл яицкий атаман Неждан Нечаев, стал рассматривать серебряный лом, брать в руки.