Помаши ручкой, красавица, его хриплый голос близко к микрофону.
На экране темноволосая девушка старательно двигает головой, пытаясь затолкать его член как можно глубже в свое горло. Смотрит прямо в камеру и машет мне рукой.
Ты задыхаюсь, слова не идут, вязнут в горле, и такое чувство, что я почти чувствую там его член. мерзкий извращенец.
Глубже, малышка, вместо ответа командует он, кладет руку ей на затылок, давит на него. Двигает навстречу ее рту бедрами, дышит шумно, и эти звуки вколачиваются мне в мозг. Вот так, да
Я вижу, как она начинает дергаться, пытается его оттолкнуть, бьет ладошками, но он отпускает ее только тогда, когда хочет сам. Ниточки слюны тянутся от члена до ее рта и не рвутся, даже когда она надсадно кашляет.
Ты животное, проговариваю, морщась, а сама не могу оторвать взгляда от экрана. Уговариваю себя сбросить вызов. И не могу.
Просовывай ручку в свои шортики, девочка, Гордей ненадолго переключает камеру на себя, закусывает губу, чуть ли не закатывает глаза, и мне становится маниакально интересно, что там происходит. Порно в режиме реального времени. Как раз для таких лицемерных сучек, как ты.
Переключает камеру снова, и я вижу, что уже какая-то блондинка насаживается ртом на его член, а та, первая девушка, с чавкающими звуками втягивает в рот его яички.
У тебя, что, не встает, если я не смотрю? спрашиваю максимально холодным тоном. Ты жалок и отвратителен. И мне все равно, что ты с ними делаешь.
Когда ты смотришь, кончаю приятнее, смеется с придыханием, совершенно не стесняясь ни того, что происходит, ни своих признаний. Смотри, начинается моя любимая часть.
Он чуть отталкивает девушек, и они, как дрессированные, разворачиваются к нему задницами, становятся рядом, соприкасаясь друг с другом бедрами. Гордей шлепает их по попкам, поочередно сжимает половинки.
Стеф, сбрось вызов прекрати это, умоляю я себя мысленно, и все равно смотрю на это, хотя внутри меня сердце словно прокручивают в блендере. Ненавижу его. Ненавижу. И себя тоже. Когда это закончится, пойду к Русу, и просто заставлю его сделать это. Хотя
Не удивил, улыбаюсь той самой стервозной улыбкой. Он все еще лучше. Первый и единственный. Хочешь, расскажу о своих ощущениях от первого раза? Чтобы тебе приятнее было кончать.
Давай, Стефа, я практически слышу, как он улыбается. Расскажи мне про свой первый раз. Ты когда-то пообещала, что сделаешь это с кем угодно, но не со мной Рад, что у тебя получилось сдержать слово.
Он приставляет головку к анусу одной из девчонок и давит, стараясь протиснуться внутрь крошечной дырочки.
Я, в отличие от тебя, умею держать слово, я почти плачу, слезный ежик в горле мешает говорить.
А я, в отличие от тебя, умею не давать слово, которое не хочу давать, простанывает он, проталкивая головку в ее узкую дырочку.
Я слышу, как девушка стонет, дергается вперед, но он удерживает ее сильной рукой, начинает двигаться в ней. И каждый его стон летит режущим осколком в мое сердце.
Он стонал еще громче, когда первый раз вошел в меня. Я с ним боролась. Было больно. И Русу пришлось удерживать за бедра, чтобы преодолеть преграду и войти глубоко, по самые яйца. Никакой романтики. Прямо на полу. И я уже хочу его так же, как ты ее. Чтобы он и в этом плане стал моим первым мужчиной. Не пальцем, как некоторые, членом, я вру, чувствуя кожей, как жалка и неправдоподобна моя ложь.
А тебе бы хотелось романтики, мой маленький фетиш? он выходит из попки первой девчонки, подтаскивает к себе вторую и так же, как и с первой, врывается в нее.
Мне хотелось и хочется никогда больше не видеть твою рожу, выдыхаю я, чувствуя, что вены сейчас разорвутся от ведер больного адреналина, который выплеснулся в кровь. Я нашла своего мужчину и больше не поведусь на твои дебильные игры.
Главное, на свои не ведись, хрипит он и ускоряется.
Он трахает ее жестко, так, что она едва не падает. Долбит во всю силу, а когда начинает кончать, почти достает член, оставляя в ней только головку. Чтобы я видела, как он пульсирует. Его сдавленный стон режет уши, пропускает через мясорубку внутренности.
Жалкий неудачник, мой голос сел, меня просто разрывает от боли и нездорового возбуждения (кажется, коснусь себя даже через пижаму и кончу вместе с ним). Ты можешь перетрахать хоть всех в этом городе, мне насрать. Вот и бесись дальше оттого, что никогда не получишь желаемого.
Переключает снова камеру на себя, дышит тяжело, на лбу испарина.
А я получаю желаемое прямо сейчас, сверлит взглядом прямо в камеру. Я хочу, чтоб ты сходила с ума. Как я сходил. И у меня это получается. Пока, Стефания. На сегодня шоу закончено.
Он сбрасывает, оставляя меня наедине со своими мыслями.
Сволочь, воплю, срывая голос, и запускаю чертов телефон в стену.
Реву в голос, наблюдая, как он разлетается на части. Совсем как я.
8 (Стеша)
Не знаю, куда себя деть. Мечусь по своей спальне, натыкаясь на мебель. Сама того не осознавая, вылетаю в коридор, бросаю взгляд на дверь спальни Руслана.
Приспичило тебе устраивать дебильные смотрины, когда ты так нужен, зло выпаливаю в тишину абсолютно пустого дома.
Внутри словно все разрывается, превращается в кровавую труху. И если бы было так только из-за ненависти и обиды. Нет же. Я скучаю по этому мудаку. Точнее, нет, не так Скучаю по тому, кем он был однажды. И это злит, бесит так, что я готова рвать на себе волосы и крушить все вокруг. И его тоже, но Гордея тут нет. Развлекается с этими шалавами. Господи, да сколько вообще их у него?
Спускаюсь на первый этаж и иду на кухню. Мне надо притупить эту боль. Стою у бара и выбираю анестетик. Шампанское? Нет, не оно у меня не праздник. Тяну руку и беру с верхней полки квадратную бутылку с чем-то явно крепким. Долго вожусь с тугой крышкой, а потом делаю глоток обжигающего до тошноты спиртного прямо из горлышка. А потом второй третий пока в голове не образуется вата, и я не начинаю чувствовать себя отупевшей.
Замечаю у стены ящик с инструментами и валяющийся рядом молоток. Вчера ломалась вытяжка, или типа того, и, вероятно, инструменты забыли ремонтники. Молоток большой, без сомнений, тяжелый.
Ты знаешь, где ножи, проговариваю, хихикнув, его фразу. О да, знаю, где ножи. И что тебе дорого тоже знаю, продолжаю разговаривать сама с собой. На чем ты катаешься сейчас? Синий Скайлайн, да? Стоит без присмотра даже не в гараже.
Соскакиваю со стула и вытаскиваю из подставки для ножей самый большой, подбираю молоток и, не забыв бутылку, иду к тачке. Что ж, его нет, зато есть на чем оторваться.
Провожу рукой по идеальной поверхности, которая гладкая и приятно холодит мою горящую огнем кожу. Такой красивый капот. Такой идеальный. Обхватываю рукоятку молотка покрепче, размахиваюсь и бью. Удар такой громкий, громче только мое собственное сердце, которое грохает о ребра. Вмятина, уродливая, глубокая, приводит меня в восторг.
Я размахиваюсь и бью снова и снова. Отлетает боковое зеркало, идеальные двери и капот покрываются вмятинами, а лобовуха мутными раскрошенными кружками и трещинами. Рушу дорогущую тачку, пока не выбиваюсь из сил. Мало. Слишком мало. Беру нож и его острием процарапываю на дверце водителя одно из тех слов, которое прекрасно его характеризует: предатель.
Маниакально улыбаюсь, еще раз осматривая свою работу, забираюсь на раскуроченный капот, сажусь, подобрав под себя босые ноги, и вновь глотаю мелкими глотками спиртное, от которого уже тошнит.
Как называется инсталляция? он неожиданно стоит прямо передо мной метрах в трех. Давно смотрит? Руки в карманах, взгляд исподлобья.
Я одним движение соскальзываю с капота. Вены затапливает литрами адреналина, от которого я вмиг трезвею. Не свожу с него глаз, готовая в любой момент броситься наутек.
Название простое, улыбаюсь я самой стервозной своей улыбкой. Наверное, ты догадываешься какое, отступаю еще на несколько шагов, гравий противно впивается в пятки.
Да куда уж мне постичь великий замысел творца, делает плавный, звериный шаг в мою сторону. Что бы он ни пытался сейчас показать, он далеко НЕ спокоен.
Я тебя ненавижу, выпаливаю я, задыхаясь от бешеного сердцебиения, и опять пячусь к дому.
Смотрю на него и просчитываю в голове, как побегу и насколько он быстрее. Если поймает, то ничего хорошего не будет. Не хочу, чтобы он касался меня. Мама была права по поводу этого психа ненормального.
Мы в этом с тобой едины, кривит губы он. Я тоже ненавижу себя.
Снова шаг ко мне.
Хочешь теперь спрятаться? вскидывает голову, почесывает густую бороду.
Не смей ко мне подходить, заговариваю ему зубы, чтобы дать себе шанс скрыться от него в доме.
Не то что? еще пара шагов, и он оказывается слишком близко.
Не то я расскажу все Руслану, еще один спасительный шаг, наращивающий расстояние между нами.
Можешь звонить прямо сейчас, приподнимает бровь. Ты телефон хоть с собой взяла?
Я тебя не боюсь, хочу звучать холодно, твердо, но голос дрожит, а в глазах уже собираются первые слезинки. Не смей ко мне Позвоню, не переживай, еще чуть-чуть, я уже почти у крыльца. Приедет и открутит твою тупую голову.
Разве я сейчас должен переживать, моя маленькая девочка? его взгляд леденеет, и я понимаю, что больше у меня нет времени на разговоры. Он мне больше его не даст.
Я бросаюсь к дому, преодолеваю три ступени в один прыжок, залетаю в холл и захлопываю дверь, до последнего надеясь, что успею закрыть замок, но его рука не дает.
Дверь отлетает в обратную сторону, чуть ли не отшвыривая меня в стену. Не жду, пока он войдет, бросаюсь прочь.
Нужно бы бежать наверх, к себе, но лестница освещена, и он быстро меня нагонит. Несусь в кухню, совмещенную с гостиной там темно и много мест, где можно затаиться. Ступаю осторожно, стараясь быть бесшумной, но мое сердце стучит барабаном. Мне кажется, он это слышит, и найдет меня только по этому звуку.
Музыка, тревожная и волнительная, раздается будто бы сразу во всем доме. Подключил всю акустическую систему. Чтобы чтобы я сильнее боялась?
Ты закрыла сердце на замок,
Чтобы я его открыть не смог,
Или я взломаю твой секрет,
Или ты сама ответишь мне
Голос разносится как будто бы внутри меня, заставляет кровь бежать еще быстрее, бьет в виски молотом.
Поиграем в прятки, Стефа? перекрикивает он исполнителя. Как раньше?
Как раньше, стучит в висках, и меня начинает подташнивать еще сильнее.
Чего я боюсь? Гордей не ударит меня из-за раскуроченной тачки. Это знаю точно. Это самое как раньше пугает куда сильнее, чем самое ужасное наказание. Если увижу хоть искру его прежнего, не смогу сопротивляться. А мне нужно его ненавидеть.
Я присаживаюсь за кухонным островом. Сейчас он войдет, и рвану из кухни, понесусь наверх Эта музыка такая громкая, что мешает думать.
Ты точно хорошо спряталась? я почти физически ощущаю, как он приближается. Музыка сменяется с тревожной на мрачную, маниакальную. Где ты? Я иду за тобою, вторит он исполнителю.
Я сделал бы тело себе
Из твоего запаха.
Я двери сносил бы с петель,
Чтоб ты заплакала.
Я продал бы душу, затем
Отнял обратно.
Чтоб ты любила меня
Неадекватно.
Боже Это же его плейлист? Он совсем сумасшедший?
На мгновение в моем обезумевшем от страха и возбуждения мозге возникает такая же сумасшедшая мысль. А может, позволить ему найти себя? Пусть делает, что хочет, лишь бы это безумие уже кончилось. Все равно этому извращенцу уже не будет в кайф, если я перестану быть его добычей.
Чего ты боишься, Стефа? снова сквозь музыку, снова в самое сердце. Ты же знаешь, ни одна машина не стоит тебя.
Дело не в машине. И даже не в Руслане. Дело в нем. И во мне. И в нас, которых не стало. Дело в том, что он сделал мне очень больно, и я не останусь в долгу.
Он уже почти рядом со мной. Я медленно, на корточках двигаюсь в противоположную сторону. Рывок с места, и я оказываюсь на пороге кухни, выбегаю в слабо освещенный холл, где музыка грохочет просто оглушающе. Сил уже почти нет, но я рвусь к спасительной лестнице.
Снова смена песни на какую-то очень даже не грустную, а трагичную. Замираю на середине лестницы, потому что он сидит на верхней ступеньке. Локти на коленях и взгляд на меня. Застываем, сцепленные взглядами. И просто смотрим друг на друга под эту как нельзя подходящую музыку. Его музыку.
Мало, мало мне боли, боли,
Раны по швам и вали, вали.
Мы же большие, ломай, круши.
Вот тебе шея, ты и души.
Все будет круто, мальчик-кураж,
Ты же Иуда, ты и предашь.
Он себя Иудой считает? Или меня?
Я оплачу ремонт твоей чертовой тачки, делаю шаг назад и спускаюсь на ступеньку ниже. И музыка у тебя идиотская. И борода эта тоже.
Мне по херу на машину, смотрит, даже не моргая, кажется. Ты почему вернулась?
А мне по херу на тебя, тут же выпаливаю я то, что точно разозлит его еще больше. У тебя не спросила, нужно ли мне возвращаться домой. К родителям вернулась и к Руслану.
Я пять лет тебе писал, бросает он спокойно ту самую фразу, которая выворачивает меня наизнанку.
Делаю еще шаг назад, и слишком поздно осознаю, что опоры нет. Хватаю пальцами воздух, надеясь схватиться за перила. Лечу вниз спиной, и мне даже как-то все равно.
Сильные пальцы сковывают мое запястье, дергают на себя. Прижимает меня крепко к себе, утыкая мое лицо себе в грудь, зарывает пальцы в волосы на затылке.
Все соцсети, мессенджеры ты заблочила. Почту сменила. Трубки не брала, а потом вообще сменила номер. Я пять лет писал на твою старую почту, надеясь, что хоть случайно ты туда зайдешь. А потом вдруг я приезжаю в этот дом на очередной прием и вижу тебя, каждое его слово отдается гулом в его груди, смешивается со стуком его сердца.
Я судорожно всхлипываю, помимо собственной воли вдыхаю полные легкие его запаха, по которому так скучала, который так хорошо запомнила.
Отпусти меня, Гордей, упираюсь ладонями в его грудь уж лучше кубарем вниз по лестнице, это не так больно. Писал ты мне. Отослал меня, поняв, что наши отношения становятся проблемой. Просто избавился, а потом писал. Пошел ты!
Я не имею власти кого-то отсылать, ты не заметила? сжимает мои плечи, встряхивает меня так, что голова начинает кружиться. А может быть, это от его близости. И ты обрубила все контакты, вместо того, чтобы поговорить со мной! Ты не взглянула на меня ни разу за тот чертов вечер! О том, что ты приезжаешь, знали все, кроме меня. И ты что-то говоришь о том, что я избавился? Какая же ты лицемерка, Стефа. Или полная дура!
Я сказала, убери от меня руки! вновь пытаюсь оттолкнуть его от себя. Не хочу верить его словам, не могу просто. Я тебе не верю!
Я. Не. Могу. Убрать. Руки, смотрит на меня колючим безнадежным взглядом. И я вдруг понимаю, что он действительно не может. Он же больной. Ненормальный абсолютно. Мама была права во всем. Я правильно сделала, что уехала.
Чего ты от меня хочешь? проговариваю я почти спокойно, хотя внутри меня все грохочет и разносится пылью. Что я должна сделать, чтобы ты отвалил от меня? Хочешь трахнуть меня? Давай сделаем это быстро, и ты покатишься к чертям!
9 (Стеша)
Секунду смотрит почти с брезгливой ненавистью, а потом цедит, облизав губы:
Хорошо. Раздевайся.
Не стану, проговариваю четко. Ведь насильникам положено рвать на жертвах одежду, брать силой. Я тебя не хочу, Гордей. Давай сделай это, и я пойду спать.