Гомелум также стал приютом для множества беженцев, спасающихся от войны. Кто-то из них оставался здесь на заработки, кто-то перебирался отсюда в другие страны.
Попадавший в город путник сразу поражался до глубины. Весь город был похож на один драгоценный камень. Вдоль его бульваров выстроились стеклянные, черно-графитового цвета дома, отделанные мраморной плиткой, переливающиеся цветом всего возможного спектра. По длинной вытянутой набережной, днем освещенной солнцем, а по вечерам разноцветной иллюминацией гуляли модно одетые парочки и уже начинали кататься легкие лодки и спортивные байдарки.
В самом городе было кристально чисто и запрещались любые столкновения. Видеокамеры, воткнутые через каждые три метра, тщательно следили за соблюдением порядка, и все попытки нарушить оный карались быстро и жестко. Директорианцы пользовалась этим и вовсю оскорбляли, и цепляли представителей Балторуссии, стараясь спровоцировать их на конфликт. Те скрипели зубами, но сдерживались.
Собственно, благодаря всему этому в дипломатическом клубе всегда собирался самый интернациональный состав: дипломаты, бизнесмены, политики, промышленники. Эти люди приезжали в Гомелум улаживать свои дела как с представителями Директории, так и с представителями Балторуссии тихо, не привлекая особого внимания и не рискуя нарваться на шальной снаряд.
Прошло уже четыре года с тех пор, как Флориан Штильхарт, оставил службу в криминальной полиции, являясь ныне атташе по внутренней безопасности швейцарского представительства. Гомелум он находил довольно милым городом. Ему нравились чистые улицы, модно одетые доброжелательные граждане, рафинированные рестораны. Однако Флориан знал стоило отъехать от Гомелума на несколько сотен километров, как картина рисовалась уже совершенно другая: разоренные деревни, покинутые дома, в крышах которых можно было часто наблюдать торчащие словно копья неразорвавшиеся снаряды, а редкие жители, прежде всего пожилые бабушки, были похожи на привидения. А всё здешнее великолепие было построено на умелом маневрировании между сторонами и использовании своего положения.
Наверное, это были несправедливо с его стороны. В конце концов, народ имеет право повеселиться. Но Флориана коробило от мысли, что пока здесь люди носят дорогую одежду, ходят по ресторанам, флиртуют друг с другом, совсем рядом пылает огонь несчастья. Ему казалось это омерзительным.
Потому что Флориан знал, что только один бизнес в мире может принести городу такие барыши война!
За свою жизнь, Штильхарт, видел много разного, работа обязывала, но с войной он сталкивался впервые и это зрелище ему не понравилось. Он не понимал, как можно сознательно заставлять людей убивать друг друга просто из-за личной наживы какого-то высокопоставленного дельца и как люди, даже под самыми благородными целями, могут сражаться друг с другом с такой ожесточенностью и остервенением, которые они никогда бы не направили в мирное русло и какими угрозами их заставляют делать это? Флориан не знал ответов на эти вопросы и что самое главное он понимал, что и ответы ему могут не понравится.
Карта у него сегодня определенно шла. Он уже уверенно обыграл немецкого дипломата и известного болгарского певца и теперь сосредоточил свое внимание на жгучей француженке лет двадцати шести в обтягивающем черном платье и бокалом мартини в руке.
Девушка игриво посмотрела на него.
Вам сегодня везет, сказала она, вы любите рисковать.
Риск мое второе имя, улыбнулся Штильхарт, сто оноров и девяносто недобор.
Прекрасно сыграно. отметила девушка.
Она сказала это с легкой вопросительной интонацией. Ожидала, что он представится.
Штильхарт, сказал молодой человек, закуривая трубку, Флориан Штильхарт, атташе по внутренней безопасности представительства Швейцарии, мадмуазель?
Камилла Берже, представилась девушка, атташе по культуре французского представительства.
Мы с вами коллеги? спросил Флориан.
Смотря в чём, сказала девушка три в трефах.
Четыре, улыбнулся Штильхарт.
Пас, сказал болгарин.
Кажется, это сторона приносит мне удачу, сказал Флориан.
Это пока! парировала девушка, три без козыря.
Она сыграла четыре.
Вы решили взяться за меня всерьез, заметил Флориан.
Этого я и хотела, сверкнула глазами девушка. Итак?
Штильхарт раскрыл карты.
Малый шлем в пиках, торжественно объявил Флориан.
Атташе по культуре явно сникла. Игроки легко рассмеялись.
Вы меня должны простить господа, и вы мадам Берже, произнес Флориан, я боюсь, что это будет мой последний роббер на сегодня. Уже за полночь, мне завтра рано вставать.
Бросить карты, когда партнер в выигрыше, с укором сказал английский коммерсант, это ваш фирменный ход, Штильхарт.
Флориан улыбнулся, поднимаясь из-за стола.
Выигрыш разлагает душу, сэр Роберт, сказал он, всегда необходимо вовремя останавливаться. Всего доброго джентльмены он кивнул девушке мадам.
Штильхарт уже был у дверей, когда услышал сзади цоканье каблуков.
Кажется вы тоже решили оставить партнера? сказал он.
Кроме платья, на девушке теперь красовался легкий мутон. Очевидно, она собиралась покинуть клуб вслед за ним, а скорее всего вместе с ним. Не то чтобы Штильхарт возражал
Вы так быстро ушли, проворковала девушка, даже не дали мне шанс на реванш. А ведь было так интересно. Кстати, я мадмуазель Берже.
Штильхарт задержался возле кассы, получая выигрыш.
По-моему, вы из тех девушек, что всегда добиваются реванша, заметил он, если вы сочтете это приемлемой компенсацией, то как бы вы отнеслись к предложению поужинать. Внизу подают чудеснейшую царскую уху. Потом можно зайти ко мне, и я угощу вас настоящим бразильским кофе.
Камилла загадочно улыбнулась.
Начало многообещающее, манерно протянула девушка, интересно, каким будет продолжение?
* * *
Они не ограничились только ухой, но также остались неравнодушны к утиной грудке, жареным почкам с пряностями и бутылке «Pomerol», урожая 2016 года, хотя Помероль из тех вин, которые хороши вне зависимости от года.
Штильхарт жил в небольших, но стильных апартаментах в южной части города, с видом на реку и огни набережной.
Целоваться они начали ещё в лифте и не прерывали это занятие, когда переступили порог квартиры.
И этот человек убеждал меня, что его привычки меняются! звонко сказал женский голос.
Штильхарт отлепился от желанных губ и возвел глаза к потолку. «Это безнадежно» подумал он.
В гостиной включился свет. На зеленом кресле, скрестив ноги, сидела ещё одна молодая девушка. Внешность её точеное личико, светлые волосы, хрупкая фигура; была абсолютно космополитична. Она была одета в бриджи для верховой езды бежевого цвета, высокие кожаные ботфорты и длинный практически до колен красный жакет. Свои тонкие изящные руки она сложила на груди и широко улыбалась.
Камилла недовольно поджала губы.
Это что твоя подружка? спросила она.
Флориан, что-то промямлил невнятное.
Я его психоаналитик, сказала «Арнис», надеюсь, он вам не докучал? Если он вам доставляет неудобства, могу только принести свои извинения.
Хватит уже меня преследовать, сказал Штильхарт, можно сделать такое одолжение?
«Арнис» поднялась с кресла и направилась к сладкой парочке.
Вот видите, милая, сказала она, бред преследования. Ему постоянно кажется, что кто-то вторгается в его жизнь.
Штильхарт повернул голову к Камилле.
Это не так! сказал он. Это она повсюду за мной ходит.
Девушка фыркнула.
Знаешь, что! сказала она, Разбирайтесь тут сами, кто за кем ходит! Можешь не провожать!
Она крутанулась и быстро направилась к выходу.
Я позвоню! крикнул Флориан.
Ответом ему был хлопок двери.
Штильхарт тяжело вздохнул, развернулся к незваной гостье и прищурившись посмотрел на неё со скептической гримасой.
Ты презренная! констатировал он.
Девушка продолжала хитро улыбаться.
Да, продолжил Флориан, ты самая, самая, самая презренная из всех самых, самых, самых презренных девиц, которых я только знал, и я не могу понять, как можно быть такой презренной? Такой презренной, что я даже не видел таких презренных. И это не потому, что я мало встречал презренных женщин
Если ты примешь мои скромные извинения, протянула «Арнис», потягиваясь, я не хотела красть у тебя эту ночь. У тебя по-прежнему хороший вкус.
Штильхарт осклабился.
Сущий пустяк! сказал он, Найду её завтра и сочиню что-нибудь оправдательное.
«Арнис» притворно и заговорщицки ухмыльнулась.
Думаю, после моего визита, сказала она, ты не захочешь здесь оставаться. Я ищу того, кто составит мне компанию в небольшом приключении.
Флориан застонал и сел напротив подруги.
Так, ясно, бросил он, изобразив скептическую гримасу, слушаю. Куда ты на сей раз влипла?
В такое дело, от которого лучше держаться подальше, улыбнулась «Арнис».
Запугиваешь?
Нет «Арнис» размяла костяшки пальцев. Пытаюсь втянуть. Что тебе говорит название вирус «Зеленый призрак»? Меня ты, конечно, не думаешь чем-нибудь угостить?
Штильхарт скривил губы и поплёлся к барной стойке.
Знаешь, сказал он, наливая в бокалы вино, я как-то стараюсь держаться подальше от любых словосочетаний со словом вирус. Тебя устроит бутылка Бри?
Если у тебя есть хороший сыр, сказала девушка, с кусочком Fleur dHauterive оно будет вполне сносным. Один неизвестный написал письмо в управление контрразведки. Думаю, тебя это заинтересует.
Меня всегда интересует то, что пишут неизвестные в управление контрразведки, улыбнулся Штильхарт, беря в руки протянутый девушкой лист бумаги. Там было написано, дословно следующее:
«Imeyu svedeniya kasayushchiesya vakciny protiv virusa «zelenyj prizrak». Esli vy hotite poluchit ih, prishlite na vstrechu so mnoj vashu sovetnicu ledi Arnis. Ya soglashus peredat ej informaciyu, no tolko ej i iz ruk v ruki. Mogu soobshchit tolko, chto delo kasaetsya izvestnoj vam Organizacii. Ya ne veryu nikomu iz politikov, potomu chto znayu, chto oni vse pod kontrolem organizacii. Vashe opolchenie net, poetomu peredav informaciyu vam, u menya budet shans ostatsya v zhivyh. Esli me solve prinimaetsya podtverdite svoyu zainteresovannost, cherez izvestnogo vam cheloveka».
Да, протянул Флориан, ни подписи, не штемпеля. Коротко, но содержательно. А что это за «известный вам человек»?
Грошик, сказала «Арнис», потягивая вино, Это через него пришло письмо.
Штильхарт хмыкнул. Лично с владельцем этой смешной фамилии он знаком не был, но много слышал о нём. Выбор его в качестве курьера был вполне ясен.
Этот Бри обладает высокой плотностью, заметила девушка, «Pascal Bouchard», Каберне Совиньон, Бургундия, две ты-ы-сячи шестнадцатый, нет, ответ неверный, две тысячи семнадцатый. Мягкая зима дает элегантный вкус.
Фантастика! восхитился Флориан. Надо же какое у тебя хорошее обоняние.
Точнее зрение. кивнула девушка, я прочла этикетку.
Штильхарт, засмеявшись, отсалютовал ей бокалом.
Твое здоровье! сказал он, откладывая письмо, Тебе не кажется, что рановато для пасхального подарка? Возможно, за этим кроется нечто большее. Думаю, кто-то хочет сыграть с тобой в игру.
Возможно, ты прав, сказала «Арнис», именно это обстоятельство и заставило меня взяться за это дело. Ты же знаешь, что я просто обожаю играть в игры.
Да-а? протянул Флориан. А мне кажется, что ты просто не любишь вирусологов.
При чём тут они? нахмурила лоб девушка.
Ну как? всплеснул руками Флориан. Все вирусологи мира ночи не спят, чтобы изобрести вакцину от этого вируса, а тут появляешься ты и преподносишь её общественности. Это будет сильный удар по их самолюбию.
Девушка поморщилась.
Нет, пробормотала она, подобная слава меня не прельщает. Знаешь, я тут открыла, что совсем не тщеславна по своей природе.
Флориан скорчил гримасу.
О-о! Опять этот блеск в глазах и хитрая улыбка, сказал он. Всегда знал, что ты не можешь просто так посетить старого друга.
«Арнис» широко улыбнулась.
Дружба не должна иметь срок годности, менторно произнесла она. Ты же не откажешь в помощи одинокой девушке?
Ну конечно, кивнул Флориан, как же я тебе могу отказать. Мы же с тобой известные разъездные борцы с неприятностями мирового масштаба.
Да, небрежно бросила девушка, мы с тобой любим быть в центре событий.
Они улыбнулись друг другу и звонко чокнулись бокалами.
Глава II. Восхождение
Если в мире всё бессмысленно, спросила Алиса, что мешает выдумать какой-нибудь смысл?
Льюис Кэрролл
Неделю спустя
Она больше не носила казенную неудобную прокурорскую форму, которая когда-то составляла основную часть её жизни. Прошлой жизни. Больше ничего этого в её жизни не было. Ни формы, ни докладов начальству, ни трупов в подвалах. Зато появились долгие нудные заседания в Думе, софиты и тягомотное сидение в кресле, пока девочки-гримеры накладывают косметику и как-то особо затейливо укладывают волосы, когда она участвует в политических толк-шоу некой обязанности современного политика в Великоруссии. Раньше было достаточно обычного пучка.
В этой её новой жизни Наталья Владимировна Покровская даже в собственном кабинете уже не могла чувствовать себя уютно.
Кабинет этот располагался на одном из верхних этажей большого красивого, красного дома, когда-то бывшего вначале зданием городской думы, затем музеем вождя пролетариата, а нынче зданием Государственной думы Великоруссии, откуда открывался прекрасный вид на площадь и красные башни древней крепости в центре великорусской столицы символа государства и его мощи. Графитового цвета стол был завален рабочими документами, дисками, безделушками, и разной чепухой, вроде очередного фанатского рисунка её самой в стиле манга с признанием в вечной любви. Над всем этим беспорядком висел монитор, разделенный пополам двумя изображениями. Слева транслировался великорусский информационный канал «GRT» на английском языке, справа мерцало универсальная цифровая проекция человека и график голосов. У той и другой стороны практически поровну.
То есть парламент, а с ним и общество, расколется пополам и по большому счету уже без разницы будут они принимать закон о едином цифровом распределителе или нет. Больше всего задевало то, что депутаты при голосовании будут, как всегда, учитывать свои личные интересы от лоббирования собственных проектов цифровой программы до банальных взяток от корпораций. Хорошо бы привлечь к голосованию церковь, но у них не было голоса. В результате получалось, что об общем состоянии общества после принятия закона не думал никто.
А вот она стояла на своем. Распределитель принимать нельзя. Слишком негодной была сама процедура принятия голосования. Кроме того, распределитель угрожал правам личности. Информация собиралась безусловно и безакцептно. Никто из граждан ни в малейшей степени не мог повлиять на процесс сбора. На предприятиях устанавливался жесткий контроль за сбором данным. К тому же собирал информацию частный подрядчик.
Она предлагала назначить общественные слушания, сделать процесс корректирования максимально открытым, предлагала сделать данные распределителя государственной тайной. Но все её замечания натыкались на стену непонимания и равнодушия. На неё все время смотрели, как «на ту юную выскочку, приехавшую из непонятно зачем вернувшийся территории». Ей прямо так один раз и заявили в кулуарах, пару дней назад. Тогда она еле сдержалась, чтобы не расплакаться. У неё получилось. Почти получилось.