12. Духовные основы государственности и правопорядка / сб. тез. докл. и сообщ. на Всерос. науч.-практ. конф. Тюмень: Тюменский институт повышения квалификации сотрудников МВД России, 2013. 180 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1192211/
13. Нравственность, мораль, этика: что происходит в теории и социальной практике? (круглый стол) // Социологические исследования. 2021. 3. С. 2842.
* А. И. Васильев. О духовности, нравственности и ценностях как базовых понятиях в развитии человека и общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл 776567, публ.27676, 02.03.2022
3. К осознанию стратегической необходимости, целесообразности и эффективности комплексной рационализации общественного развития*
Понятие «стратегической целесообразности», как назидательно показывает и отчасти учит великий исторический опыт, следует широко освещать и научно интегрировать в общественном сознании не только в традиционных для него областях, воинской и геополитической, но и по отношению к самому общественному развитию, в разработке его фундаментальных оснований и программ ускоренного совершенствования общества (страны) как целостной формации, существующей в динамично изменяющихся условиях окружающего мира. Стратегической целью этого развития, по отношению к которой следует соизмерять целесообразность и эффективность тех или иных изменений, является достижение наиболее совершенного, могущественного состояния общества, всей страны, того или иного содружества стран (что обусловлено текущими и прогнозируемыми условиями окружающего мира). Думается, в современный период не надо уже объяснять, что указанные понятия и соответствующая научно-философская деятельность всегда имели наиболее важное, государственное значение для России и СССР, а в современный период они видятся уже сверхважными и остро актуальными. Суть в том, что в исторически прошлой России господствовали, главным образом, монархические концептуальные установки, а в советской России и СССР марксистско-ленинские, сталинские и прочие идеологические установки ЦК «партии власти». Каков же современный информационный комплекс российского общества, определяющий развитие страны, содружества стран? Каковы возможности научно-философского сообщества по выработке и утверждению наиболее прогрессивного комплекса, способного придать объективно необходимое ускорение, соответствующее стратегической целесообразности, с наибольшей эффективностью соответствующих деятельностей? Эти и другие вопросы автор предлагает данным кратким сообщением к рассмотрению и обсуждению в научно-философском сообществе, по итогам собственных работ в указанном плане.
Этой осенью, на высоком уровне, по президентскому Указу, отмечается 100-летие со дня рождения известного мыслителя Александра Александровича Зиновьева. Теперь со многими его сочинениями можно ознакомиться уже через некоторые интернет-ресурсы. Хотя наиболее широкую известность получило сочинение под названием «Глобальный человейник», автор этих строк считает более актуальными для научных исследований, для критического осмысления и развития взглядов Александра Зиновьева его итоговые работы: «На пути к сверхобществу» и «Идеология партии будущего», которые следует анализировать, конечно, отдельно.
Здесь автор считает необходимым, на основе своих исследований (см. стр. автора), кратко высказаться по наиболее важным и актуальным для современной России и содружеству стран исследовательским вопросам, которые видятся проблемными, требующими в своем решении существенного изменения мышления о современном обществе и его развитии. Чтобы, как выражался Александр Зиновьев, «повернуть мозги» активным социальным ученым и общественным деятелям.
Читая сочинения А. Зиновьева, посвященные осознанию человеческого общества как такового, возникает вопрос, связанный с методологией автора. Почему он выбрал столь неадекватную, предельно упрощенную в описании, модель для рассуждений «Человейник», если в реальности современные общества, да и прошлые, и даже ранние представляли собой социальные системы, обогащенные множествами ресурсов сохранения и развития? Если следовать логике познания, в которой автор был профессионалом, то продуктивную модель для научного осознания общества как такового следовало бы определять от первичных общественных формаций, в которых хорошо видны всеобщие функциональные комплексы гомеостаза (сохранения жизни, сохранения жизнедеятельности в процессах целевого роста и развития), адаптации, управления и программируемого развития. Нетрудно видеть (по многим исследованиям), что их «внес» в общество сам человек (гоминиды, обладающие свойствами информационного единения, психологией единения, выработанной ранее стайным образом жизни). Автор не рассматривает и принцип функциональной целостности как базовый принцип любой системы, всех естественных живых систем. Думается, А. Зиновьев, как и многие философы тех лет (да и современные), ошибочно дистанцировался от естествознания и теоретических, системных обобщений в биологии, которые с середины прошлого века стремительно развивались многими философами от биологии, философами-естественниками (В. А. Энгельгардт, И. И. Шмальгаузен и многие другие, см. публикации автора). Таким образом, А. Зиновьев шел «своим путем», развивал свою методологию на основе логики, в то время как еще с 70-х годов бурно развивалась методология системных исследований, наиболее адекватная для познания социальных систем, человека и общества в их жизнедеятельном единстве. Думается, сопоставление его сочинений с достижениями других советских философов, указанными автором этих строк в обширной библиографии к публикациям (см. стр. автора), а также с авторским вкладом в системное самопознание будет очень полезным для развития общих результатов современными активными исследователями и социальными теоретиками.
В то же время сочинения А. Зиновьева, характерные внешними (от «пришельца») воззрениями (возвышенными взглядами) и отчасти системными обобщениями, несомненно, служат развитию строго научных системных исследований человека и общества в их жизнедеятельности, в целевом деятельном единстве. Здесь следует акцентировать внимание исследователей, думается, на наиболее важном для современного периода выводе Зиновьева. В предисловии к сочинению «На пути к сверхобществу» А. А. Гусейнов отмечает [1]:
«В тридцатые годы И. В. Сталин объявил, что в СССР построен социализм. Тем самым он соединил понятие социализма с реальностью советского общества. На первый взгляд он сделал то же самое, что и Зиновьев (в данном случае от различия между социализмом и коммунизмом можно отвлечься, тем более что сам Зиновьев считает это различие бессмысленным). Но только на первый взгляд. В действительности здесь наблюдается диаметрально противоположный ход мыслей, показывающий различие между идеологией и наукой. Сталин полагал, что коммунизм (на его первой фазе) осуществился в Советском Союзе и тем самым распорядился именовать социальную реальность СССР коммунизмом и смотреть на нее сквозь призму уже существующих представлений о коммунизме. Так возникает идеология о самом счастливом обществе. Зиновьев говорит нечто совершенно иное: то, что осуществилось в Советском Союзе, и есть коммунизм, и другого коммунизма нет. Тем самым он ориентирует на то, чтобы строить теорию коммунизма как социальную теорию советского общественного опыта, вместо того чтобы смотреть на этот опыт сквозь розово-утопические очки выдуманного коммунизма».
В разделе «Определения» Зиновьев указывает:
«В определения объектов стремятся втиснуть все, что известно об этих объектах. А так как у разных авторов знания различны, то каждый считает свое понятие об объекте единственно правильным, а прочие неправильными. Или происходит мысленное умножение объекта, говорится о его качественном изменении и т. п. В результате простые проблемы запутываются и становятся неразрешимыми. При рассмотрении сложных социальных объектов, состоящих из многих различных объектов, приходится давать определения объекту в целом и его компонентам. При этом должно быть построено одно сложное определение, расчлененное на ряд частичных определений, а не просто некоторое число разрозненных определений. В этом сложном определении между его частичными определениями и определением в целом должна иметь место логическая связь. Объект в целом должен быть определен через его составные части, а части в отношении друг к другу и к целому. В логике этот тип определения не описан должным образом. В дальнейшем нам с такими определениями придется иметь дело неоднократно. Забегая вперед, упомяну здесь об определении общества и его социальной организации совместно с определениями основных компонентов этой организации государства, экономики и других. Если брать элементы этого сложного комплекса по отдельности и изолированно друг от друга, они превращаются в предмет бесконечного словоблудия. А будучи взяты именно как элементы единого комплекса, они оказываются сравнительно простыми для понимания».
В разделе «Экспликация понятий» он утверждает, также:
«Одно из требований логики и методологии науки определенность и однозначность терминологии. А если вы обратитесь к сочинениям на социальные темы, то первое, что вы заметите, это игнорирование этого требования. Все основные понятия (без исключения!) здесь являются многосмысленными, расплывчатыми, неустойчивыми или вообще утратили всякий смысл, превратившись в идеологически-пропагандистские фетиши».
В то же время он почему-то сохраняет термин «коммунизм», который совершенно не адекватен (с научных позиций) высокоразвитому обществу, поскольку отражает лишь одну, к тому же расплывчато, его характеристику «общность». И сохраняет он его лишь с целью изложить своё понимание общества, которое можно обозначить этим термином.
«Например, когда я вводил термин коммунизм как экспликат этого слова в широком разговорном языке, мне многие читатели советовали изобрести другое слово, поскольку каждый понимает коммунизм по-своему. Но я все же настаивал именно на этом слове, поскольку оно ориентировало внимание именно на тот объект, который меня интересовал и мое понимание которого, отличное от обывательских и идеологических представлений, я хотел изложить. Экспликация стремится ориентировать внимание читателя на те объекты, о которых читатель уже имеет некоторые представления, но она при этом стремится придать такой поворот мозгам читателя, какой необходим (по убеждению автора) для научного понимания этих объектов. Главным в этой операции является именно поворот мозгов, который стоит за определением слов, а не сами эти определения, как таковые».
Здесь необходимо вспомнить и всесторонне проанализировать историю появления терминов «социализм» и «коммунизм», их понятий и аргументацию Маркса и Энгельса в установлении этапности «строительства коммунизма». Если понимать коммунизм как установление принципа «общности» в ведущих отраслях общественного производства, общие (общественные) ресурсы, фонды, общие цели и пр., то действительно, прочное установление «социализма» можно считать начальной фазой коммунизма (как размышлял Сталин). Но задумаемся о сущности марксистско-ленинского и сталинского проектов общества «нового типа» (небывалого) с современных научных и системных позиций и попытаемся найти и обосновать терминологическое его обозначение, наиболее полно отражающее сущность столь прогрессивного общества, восхитившего весь мир своим стремительным и гуманным развитием.
Здесь, несомненно, надо обратиться к основным философским словарям и современной «Новой философской энциклопедии» (см. библиотеку на офиц. сайте ИФ РАН), из которых, прежде всего, видно, что термины «социализм» и «коммунизм» были определены всей предыдущей историей общественного развития, мышления общества (его выдающихся Единиц) о самости (самопознания). В статье НФЭ о коммунизме, о его определении известными классиками говорится, например:
«Следует отметить, что в работах классиков марксизма нет сколь-нибудь развернутой характеристики конкретных социально-экономических и политических
параметров социалистического и коммунистического общественного устройства. По сути здесь мы имеем дело не столько с теорией, сколько с критикой существующего буржуазного общества, а также с обсуждением путей и средств его уничтожения».
«Предназначение коммунистического устройства, утверждали основоположники марксизма, в том и состоит, чтобы разорвать этот замкнутый круг и создать бесклассовое общество, свободное от всякой эксплуатации человека человеком. Поскольку все конфликты и потрясения любого эксплуататорского общества коренятся в частной собственности на средства производства, главная задача коммунистов состоит в ее замене на общественную собственность. Общественная собственность предполагает равное распределение материальных благ согласно принципу от каждого по возможностям, каждому по потребностям. Но речь шла не просто об изменении отношений собственности и распределения, поскольку коммунизм знаменовал собой восхождение совершенно нового образа жизни, построенного на принципах равенства, братства, солидарности. Коммунистический идеал включал в себя в системе марксизма идею свободы, но не свободы личности, как она понимается в либерализме, а свободы от подавления, эксплуатации и нужды, причем свободы одновременно для всех при полной отмене привилегий для немногих. Свобода всех в этом случае имела основополагающее значение для свободы отдельно взятого индивида».
К изложенному выше полезно добавить следующее. Известная в социальных науках аналогия «проектному» коммунистическому обществу под названием «первобытный коммунизм» возникла на базе наглядного и убедительного для граждан преимущества использования принципа обобществления всех ресурсов жизнедеятельности и разумного, по высшим целям существования, то есть общественно рационального распределения потребляемых благ. Но в сущности, тот период общественного развития характерен действием не идей, обобществления и прочих, а системных принципов организации общественной жизнедеятельности, характерных для естественных живых организаций и частично указанных выше, которые функционально внес в общественную жизнь сам человек. И главное, действовала функциональная целостность, жизненно разумная (рациональная) функциональная организованность, сложившаяся естественным путем, посредством свойств человеческого сознания и мозга, их развития в целом. Они и обусловили наблюдаемую по историческим научным исследованиям и сохранившимся ещё диким общинам определенную общность и жизненно разумное распределение всех средств существования.
Здесь можно сделать следующие выводы и итоговые соображения о главном. Всё, что определило становление и развитие социализма (начального коммунизма) в России, было исторически определено совершенно недостаточными и неадекватными (ложными) знаниями о человеке и обществе как таковых и реальных, чтобы наиболее быстро, эффективно созидать (по окружающим условиям в мире) сильное в своем могуществе и тотально (целостно) совершенное общество. Эта базовая информационная недостаточность (ущербность) приобрела особое, «тормозящее» действие к 90-м годам и вызвала пресловутую «перестройку», но опять же, под действием информационной недостаточности и когнитивной (функциональной) неадекватности (можно сказать даже, ущербности) её лидеров (архитекторов).