Тогда за что же они рискуют? не унимался Гюнтер, делая глупые глаза.
За иллюзию! Мартин был доволен, что «утер нос» молодому коллеге. И если даже взрослые опытные агенты работают на нас практически бесплатно, то что говорить о молодых! Ты удивишься, как легко можно заставить глупого молодого парня рисковать своей жизнью! Нужно только уметь подобрать правильный ключ к каждому. Американцы, например, свято верят в свою миссию по распространению демократии в мире и едут погибать в Ирак и Афганистан, мусульмане бросают свои теплые места в Европе и едут свергать Асада в Сирию, украинцы, как это уже было во Вторую Мировую, снова готовы вешать своих соседей поляков, белорусов, русских и евреев. Великое дело Адольфа Гитлера живёт и расширяется. Гитлеру не хватило ресурсов и денег, чтобы победить. Сегодня ситуация принципиально другая. Сегодня мы располагаем всеми материальными и людскими ресурсами Запада, а деньги мы печатаем в любом количестве. Фюрер был бы очень доволен нами! Верь, Гюнтер, наша победа близка! Мы затравим русского медведя наши «волки» готовы вцепиться ему в глотку! Мартин был красноречив, как никогда. Он замер, приподняв подбородок, став похожим на Муссолини на трибуне.
Это Прибалтика, Польша и Украина «волки»? Или арабы? Да их раздолбают за считанные дни! подумал Гюнтер. Но говорить это вслух не стал.
Поздно вечером Мартин подошел к Гюнтеру, сидящему на скамейке возле здания, и спросил по-испански:
Чем закончилась та история в Чикаго?
Следили за мной, их было пятеро с оружием. Заказчик Эрих Краузе. Я отправил ему привет, но, думаю, он не успокоился.
Когда завершим операцию, я разберусь с ним. Сейчас просто некогда этим заниматься.
Как думаешь, что он от меня хочет? спросил Гюнтер.
Его отец Франц Штангль оказал Германии неоценимую услугу в решении еврейского вопроса, но потом проявил нездоровый интерес к тайным хранилищам для ценностей, которые строил твой дед. Мы думаем, что твой дед истинный рыцарь Германии погиб на своем посту, возможно, с помощью Штангля. Видимо Эрих Краузе считает, что ты что-то знаешь об этих хранилищах и хочет тебя допросить с пристрастием. Мы не трогали его в память о заслугах его отца. Но сейчас он мешает нашему делу.
Почему ты не хочешь просто позвонить ему и приказать оставить меня в покое? спросил Гюнтер.
Мартин замялся, стараясь подобрать нужные слова:
Дело в том, что Эрих Краузе не один. За ним стоят несколько членов нашей организации недовольных своим положением в ней. В том числе и родственники Алоиза. Я пытаюсь сдержать их, но не всегда это удаётся. Я всего лишь второй человек в организации, и после нашей размолвки с Алоизом могу потерять всё. Ты понимаешь, что мои руки связаны. Алоиз не хочет вмешиваться. Он уже старик, его время почти ушло. Скоро нас ждут большие перемены, и, боюсь, не в лучшую для меня и тебя сторону. Мы можем ожидать от них проблем в любой момент. Они будут просто счастливы, если мы совершим какую-либо ошибку во время выполнения операции. Но им позарез нужна эта лаборатория, а без нашего с тобой участия им её не достать. Поэтому до окончания операции нам можно жить спокойно. Но после завершения операции я советую тебе залечь на дно и держать связь только со мной. Пока обстановка не прояснится.
5
На пограничном пункте на границе России с Украиной стояла длинная очередь из грузовиков. Пункт пропуска закрывался уже второй раз за сегодня. Первый раз перерыв составил три часа. Второй раз пункт закрыли до особого распоряжения. Водители, привычные к такому порядку дремали, не выходя из кабин.
В одном из грузовиков сидел водитель с напарником. Напарник звонил куда-то каждые полчаса. Наконец, его нервы не выдержали, и он решительным шагом направился в сторону украинского пограничника. Тот, привыкший чувствовать свою власть, лениво обернулся к подходящему человеку и окинул его презрительным взглядом.
Макс Голдсмит видел в сильную оптику бинокля, как после нескольких фраз, сказанных ему подошедшим человеком, выражение лица пограничника сильно изменилось, а поза стала подобострастной. Пограничник быстро подошел к водителю машины и жестом приказал ему выехать из очереди и проехать вперёд к самым воротам.
Видите грузовик у ворот? Это наш клиент, сообщил Макс по рации.
Напарник с чувством удовлетворения занял место справа от водителя. Ещё через пятнадцать минут пограничный пункт открылся. Грузовик быстро прошел формальности на украинской стороне и заехал на площадку для досмотра российской таможней.
Рядом парковались другие фуры. Водители готовили документы на груз и открывали двери кузовов.
Машины и груз проверяли сотрудники таможни, а также вожатый со служебной собакой. Собака подошла к кузову фуры и залаяла. Вожатый подсадил собаку в кузов, и она начала царапать лапами ящики.
Что везёшь, кроме яблок? лениво спросил таможенник. Видно было, что ему совсем не хочется проводить досмотр груза и его бы вполне устроила стодолларовая бумажка в документах на груз, чтобы быстро все оформить. Но чутьё подсказывало ему, что возможно удастся «срубить» и побольше. Другие таможенники предусмотрительно отошли на приличное расстояние, чтобы не мешать «решению» вопроса. Водитель замешкался с ответом. Таможенник начал терять терпение:
Всё, вызываю погрузчик, будем выгружать и смотреть весь груз, сообщил он водителю, глядя тому в глаза.
Друг, давай поступим по-человечески, предложил водитель.
Это как? спросил таможенник.
«Штукарь» зелёных.
Два! не растерялся таможенник.
Два много, давай полтора и по рукам? торговался водитель.
Вдруг из-за припаркованной фуры появился начальник пограничного пункта в новенькой форме, туго обтягивающей его приличный живот.
Гаращенко, что тут у тебя?
Да вот, понимаете, собака лаяла, я решил выяснить, что в фуре.
А что по накладным?
Яблоки.
Собака на яблоки не лает. Давай выгружай все! приказал начальник и отправился к другим машинам.
Гаращенко изобразил досаду на лице и тихо выругался.
При досмотре фуры за ящиками с яблоками были обнаружены несколько больших коробок с автоматами, взрывчаткой, альпинистским оборудованием, а также четыре контейнера со значком бактериологической опасности и контейнеры с радиоактивными материалами.
Водитель клялся, что не имел представления, что ему загрузили на базе. В суматохе его напарник благоразумно исчез, вернувшись на украинскую сторону. Водителя арестовали.
За проявленную бдительность и обнаружение контрабанды оружия инспектору Гаращенко объявили благодарность и назначили премию в размере десяти тысяч рублей.
В холле загородного дома были поставлены диваны, на которых устроились взятые в заложники семьи пилотов. Группы захвата врывались в квартиры и хватали всех, кто там находился. Людей усыпляли газом, а затем выносили на носилках, грузили в кареты скорой помощи и увозили.
В этот же дом привезли детей и внуков Троекурова. На беду, к ним в гости зашел отец Троекурова, 89-летний ветеран войны. Его тоже усыпили и увезли, чтобы не оставлять свидетелей.
Охраняли заложников четверо здоровых мужиков в камуфляже и с пистолетами. Они сами вызвались в охранники, чем удивили Гюнтера. Риск быть пойманными или узнанными у них был максимальный они должны были присутствовать до самого конца операции, тогда как другие исчезали сразу после выполнения своей задачи.
Во время операции все называли друг друга по позывным. Гюнтер быстро привык к своему позывному «Меркурий». Радиообмен был очень коротким, т.к. не следовало привлекать к себе внимание спецслужб. Расчёт был на то, что пока никому не стало известно, что произошёл захват самолёта и заложников, внимательно прослушивать эфир никто не станет.
С момента звонка от наблюдателей, что конвой выехал из лаборатории и движется в сторону аэродрома, прошло полтора часа. Большинство намеченных заложников были доставлены в загородный дом.
В огромное чрево ИЛ-76 въехали четыре грузовичка, кузова которых были под крышу загружены различным оборудованием. Руководил погрузкой профессор Троекуров. Рядом с ним стоял и с интересом смотрел по сторонам Дрон. Когда машины были закреплены, Троекуров отпустил охрану и прошел в кабину пилотов.
Закрываем трап и взлетаем, сообщил он пилотам. В этот момент у одного из пилотов зазвонил телефон. Он ответил на звонок и с удивлением сказал:
Да, он здесь. Передаю ему трубку.
Троекуров поднес трубку к уху.
Игорь Петрович, сохраняйте спокойствие. Ваши внуки и отец у нас, а также семьи двух пилотов и бортинженера. Чтобы с ними ничего не случилось, Вы должны выполнить одно наше условие после взлёта пилоты сообщат, что у них вышло из строя навигационное оборудование и они вынуждены лететь в тот аэропорт, который мы вам укажем. Не отключайте вызов. Сообщите эту новость пилотам. Сейчас мы пришлем вам фотографии заложников, чтобы вы убедились, что с ними все в порядке.
Троекуров повернулся к пилотам и сообщил:
Прошу сохранять спокойствие. Нас переиграла одна очень серьёзная спецслужба, которую интересует груз на нашем борту. Они захватили наши семьи в заложники и требуют лететь в другой аэропорт. Вы поняли ситуацию?
Пилоты кивнули.
Они согласны, сообщил Троекуров в трубку.
Отлично, запускайте двигатели и летите не в Капустин Яр, а в Крым. Аэропорт назначения Севастополь. Дальнейшие инструкции мы пришлем через пару минут. Не пытайтесь поднять тревогу или не подчиниться нам. От вашего сотрудничества зависит жизнь ваших семей.
На экране телефона возникло видеоизображение испуганные люди в количестве около двадцати человек сидели на диванах в помещении, а рядом с ними стояли охранники в масках и с оружием. Голос за кадром сообщил, что через два часа всё кончится и заложники будут отпущены. При условии, что мужья и отцы будут все делать правильно.
Сообщите им, что при попытке вылететь за границу РФ наш самолёт будет сбит нашими же истребителями, решил напомнить один из пилотов.
Думаю, они это прекрасно знают, ответил Троекуров.
Самолёт начал выруливать на старт. Последнее сообщение, которое пришло на трубку:
Вы должны сесть на аэродроме Херсонес, предварительно снизившись до минимальной высоты, так, чтобы уйти из зоны видимости радаров. Вашу посадку мы будем приветствовать салютом.
Хорошо, ответил Троекуров.
Самолёт набрал скорость и оторвался от полосы.
Когда мы долетим до Крыма, будет ещё темно. Аэродром Херсонес давно заброшенный, там нет ни навигации, ни подсветки полосы, сообщил командир. Мы не сядем там ночью.
Какие ещё могут быть предложения? Не лететь туда? Разве у нас есть выбор? откликнулся второй пилот.
Но полоса там 1800 метров для нашего борта коротковата! Да и сделана она для истребителей, а не для тяжелого Ил-76.
Должно хватить для посадки. Керосин сожжем по дороге борт будет относительно лёгким.
Ладно, полетели. Выбора действительно нет! подвел итог разговорам Дрон.
Гюнтер в маске находился в комнате с заложниками. Прошло уже почти два часа с момента вылета самолёта из Чкаловского. Группа захвата была распущена, и парни уже ехали к границе РФ с Украиной.
«Орел» в очередной раз вышел из дома чтобы проверить ситуацию снаружи. Наблюдатели, оставленные возле домов, откуда были похищены заложники, не заметили никакой активности. Значит за два-три часа, что заложников не было дома, никто их не хватился.
Примерно через час после вылета экипаж сообщил на землю, что появились значительные трудности в управлении самолетом. Вероятно, вышла из строя система перекачки топлива и самолёт начал крениться вправо. Диспетчеры наземных служб пытались помочь найти и устранить неисправность, но самолёт забирал все правее, несмотря на усилия экипажа. Ещё через полчаса остался позади аэропорт Ростова.
Постараемся посадить самолёт в Симферополе, если не получится, то на военный аэродром Бельбек в Севастополе. Топлива пока достаточно. Плохо видим землю слишком темно, передали с борта на землю.
Все аварийные службы аэропорта Симферополь готовы к приему вашего борта.
Самолёт начал снижение, но в Симферополе садиться не стал.
Надеемся выработать топливо, и тогда равновесие восстановится. Готовьте встречу в Бельбеке.
Бельбек готов вас принять, снижайтесь для захода на посадку, ответил диспетчер Бельбека.
Крен на правый борт уменьшился, но рули высоты не работают. Не можем попасть на полосу. Уходим на второй заход, сообщили пилоты. Самолёт прошел над полосой на высоте около 500 метров и начал манёвр влево для захода на посадку. Слева по борту над аэродромом Херсонес начался салют разноцветные светящиеся шары возникали и гасли в начавшем светлеть небе.
Теряем высоту, не хватает тяги двигателей, сообщил пилот на землю.
Мы вас не видим сильные помехи, сообщите где вы? диспетчер Бельбека пытался связаться с бортом.
Пилоты не ответили. Самолёт снизился до минимально возможной высоты и приступил к посадке. Полосу было едва видно, пока несколько машин, стоящих по бокам полосы не включили фары и не обозначали её для садящегося самолета. Колеса коснулись бетона и самолёт начал тормозить закрылками и колесами, пилоты включили реверс двигателей. Наконец борт остановился.
С разных сторон к самолету неслись несколько машин.
Грузовой люк открылся. Из брюха один за другим выехали четыре грузовика и скрылись в темноте. Видно было, как они заехали на выдающийся в море пирс. В кабину пилотов зашел крупный мужчина и спросил, обращаясь к Троекурову:
Вы Игорь Петрович?
Да, это я.
А это кто? спросил мужчина, посмотрев на Дрона.
А это мой ассистент и один из продуктов лаборатории. Его зовут Андрон Олегович.
Хорошо. Поехали.
Вы кое-что забыли, вам не кажется? спросил Троекуров.
Собеседник рассмеялся.
Не волнуйтесь, сейчас всё уладим.
Он набрал номер телефона видеозвонок. Ему ответили с первого гудка.
Это «Сокол». Груз у нас, отпускайте всех.
Это «Меркурий». Принял. Отпускаем.
На экране было видно, как заложники выходят на улицу и садятся в автобус. Автобус уезжает, два охранника остаются и возвращаются в дом.
Троекуров и Дрон вышли из кабины и спустились на бетон полосы. Их попросили сесть в машину, которая тут же отъехала.
Машина быстро достигла дальней части взлетной полосы, от которой в Двойную бухту был построен длинный пирс. Плавучий кран поднимал последний, четвертый грузовик, чтобы опустить его в трюм черной подводной лодки. Створки погрузочного люка были открыты наружу. Как только грузовик опустился внутрь подводной лодки, створки закрылись.
Троекуров и Дрон прошли по мостику, зашли на борт и спустились по лестнице. Сзади мягко закрылись двери, не издав ни единого звука. Они почувствовали, как лодка отошла от пирса и стала набирать скорость, одновременно погружаясь в глубину.
Лодка для контрабанды мечта наркомафии, сказал Троекуров Дрону, грузоподъёмностью тонн на двести триста. Может зайти даже в реку и доставить хоть оружие, хоть диверсантов.
Их провели в отдельные каюты и заперли снаружи.
6
Когда заложники уехали, Гюнтер перевёл дух. Его грудь болела после сильного удара. Секунда за секундой он анализировал всё произошедшее несколько минут назад.
Чутьё не подвело его в очередной раз. Его автомат был готов к стрельбе патрон был в патроннике, предохранитель снят.